Per aspera ad astra

Валентин с Сергеем засиделся допоздна - давно не виделись, было что обсудить даже помимо сегодняшнего матча. Не обошлось и без дружеских попыток выведать друг у друга планы на будущее под коньячок, но это так, для проформы и наудачу, без лишнего энтузиазма. С энтузиазмом Сергей намекал на то, что кроме футбола, должна быть и какая-то личная жизнь - он, счастливый обладатель большой семьи, толк в этом знал, но Валентину его опыт мало помог бы. Женат он уже был, повторять не хотелось - зачем людей мучить вечным своим отсутствием и полной погруженностью в работу? Ольга вот не выдержала, тихо-мирно подала на развод, и теперь они созванивались по праздникам, да по каким-то важным поводам. С дочерью Валентин общался больше, но та футбол, да и спорт в общем, не слишком любила, найти с ней общий язык было сложно. Сереже он это всё объяснять, конечно, не стал, согласился, что, может и стоило бы найти кого-то, и перевел разговор в другое русло. Но всё равно к этому возвращались, так что, когда уходил - всё равно мысли об этом лезли в голову. Настроение было приподнятое - матч хороший, компания приятная, да и коньяк на высоте, - а дорога от гостиницы до гостиницы недолгая, с полчаса шагом, так что Валентин решает прогуляться, уложить в голове взметнувшийся сумбур мыслей. “Найти кого-то” - сказать легко. К серьезным отношениям, да даже к серьезным привязанностям Валентин был не готов. Хотелось иногда чувствовать кого-то рядом, просыпаться не одному, но мысль о том, чтобы кого-то впустить в свою чётко отлаженную жизнь холостяка-трудоголика, была неприятна. Женщина долго такого не выдержит, попытается что-то в нём менять, а если б он готов был меняться, то и разводиться бы тогда не стоило. С мужчиной проще - неафишируемые, тщательно скрываемые отношения меньше подвержены скандалам, больше личного пространства. Но и сложнее намного, по многим другим параметрам. В голову закрадываются мысли об Артёме, о том, как тот с настойчивостью, но всё-таки и с тактом, ловил его на выходе из бассейна. Смотрел голубыми глазищами украдкой, то ли надеялся на что-то, то ли сам на что-то решался. Старался соответствовать, вообще - старался для Валентина. Для футбола, конечно, тоже, но Лебедев чувствовал что-то глубоко личное, что в Тёме прорывалось невольно наружу - как он на Валентина смотрел, когда гол забил, как взгляд ловил после сегодняшнего матча, как краснел по-дурацки в зале, оказавшись с Лебедевым нос к носу. Годы тренировок в мужской компании любую стыдливость из головы выбивают, а Петров вообще не был похож на человека, которого легко смутить. Так что Валентин не думал, что заблуждался на его счёт - пацан интересовался им во вполне определенном смысле. С другой стороны - и как с таким без всяких обязательств? С влюблённым-то, каждый взгляд ловящим? Как ни крути, не сходится пазл. За этими раздумьями дорога быстро проходит, а яснее в голове не становится, ну разве что сумбур теперь приятно-неопределенный, а завтра Валентин об этом и думать забудет, списывая всё на слишком уж хороший вечер. Может так и случилось бы, не наткнись Валентин на Артёма, куда-то прущегося по коридору в первом часу ночи. - Так, стоять, - произносит Валентин, хотя Петров и так застыл испуганным зайцем, видать совсем не ожидал его увидеть. Судя по тишине в гостинице, ребята - и свои и чужие, уже разошлись, да и в любом случае совсем из режима выпадать никому не стоило. Ему в том числе, но тут уже поздно что-то делать. - Куда собрался? - Да, тут такое дело… - Артём мнётся, зарываясь пятернёй в волосы. - Нога ноет. Ну, лодыжка. Подумал у Романыча мазь одолжить, он же плечо всё растирает. Мне Вольфыч такую же выдавал, да, блин, закончилась, а я не думал, что понадобится, нога не беспокоит уже давно. - Блистательное прошлое никак не отпускает? - хмыкает Валентин, но не сердито - пацан улавливает интонации, расплывается в улыбке, плечами смешливо передергивает, подтверждая. - Пойдем со мной, посмотрю твою ногу. А то ты налечишь, Петров. Артём может и сомневается секунду, но уже в следующую послушно тянется за Валентином в его номер, проскальзывая туда тихонько и топчась на пороге. - Чего стоим, кого ждём? - интересуется Валентин, вешая тренч в шкаф-купе. - Проходи, садись на диван, задирай штаны, посмотрю на твою ногу. Выполнять. - Есть выполнять, - смеётся Артём, расслабившись, проходя вглубь номера. В аптечке у Валентина всегда есть буквально всё, что может понадобиться на выезде, в том числе и мазь, которой Вольфыч потчует своих подопечных в случаях растяжения. К тому времени, как Валентин вымыл руки и вернулся в комнату с бинтами и мазью, Артём уже дисциплинированно разулся, закатал спортивные штаны до колена и педантично ощупывал лодыжку. - Не сильно болит, вот я и подумал, что, к утру, может, пройдет, если замотать… - Да, скорее всего, - соглашается с его диагнозом Валентин, легко ощупав ногу. - Но завтра перед тренировкой сначала заглянешь к медикам. Если будет беспокоить - то до отъезда. - Хорошо, - тише привычного отзывается Артём, замирая под руками. Валентин если уж брался что-то делать, то делал сам. Осторожно втер мазь, начал методично, привычно накладывать бинт, почти не обращая внимания на Артёма. Но даже взгляда на него не нужно было поднимать, чтобы заметить, как тот замер - не напряженно, но словно боялся спугнуть. И дыхание затаивает, чтобы ни одного лишнего звука не издать. - Не туго? - по привычке спрашивает Валентин, накладывая эластичный бинт, и так же по-привычке останавливается, не услышав ответа и всё-таки поднимает голову. - Артём? - А? - тихонько откликается тот, часто заморгав. - Чего? - Не туго, спрашиваю, - улыбка невольно трогает губы, и Артём, заметив, расплывается в ответной, коротко мотнув головой. - Нет, хорошо всё. Спасибо. - Ну тогда одевайся, - Лебедев, проверив повязку, поднимается на ноги и уходит руки отмывать от мази. Пока он в ванной был, Артём успел сложить всё по местам в аптечке, и мялся теперь возле дивана, не садясь и вроде проверяя ногу - а может просто не знал куда себя деть. - Через пять дней поедете с Игорем и Ваней в Москву, - Валентин задумчиво осматривает Тёмину ногу - тот так и не опустил штанину, а потом и всего Тёму - невысокого, поджарого, гибкого. Пшеничные волосы и голубые глаза, просто классика. Валентину нравилось. Блондинок не любил, а вот блондинов - да. Особенно таких - в меру наглых, но с чувством такта. - Пара рекламных роликов, несколько фото. На сутки. Утром уедете, переночуете по домам, потом обратно. Слова даются тяжелее обычного, накатывает что-то горячее, жадное, откуда-то из глубины груди к рёбрам, к лёгким. - Я понял, ВалентинЮрич, - Артём кивает. - Реклама, домой и на сборы. Никаких отклонений. - Я на это надеюсь, - хмыкает Валентин, и от неожиданности делает шаг назад, когда Артём, потянувшись вперед, мягко прикасается губами к губам. - Делать карьеру через постель - плохой бизнес-план, - неожиданно для себя выдаёт он то, что наравне с прочими проблемами терзало его весь вечер, стоило подумать об Артёме. Симпатичном, в общем-то хорошем парне, с проблемами в плане контроля, а, как следствие и в плане будущего. Себя Лебедев оценивал адекватно, как привлекательного мужчину, но в случае с Петровым, это подозрение неприятно царапало рёбра изнутри. Артём сначала бледнеет до серости, а потом вспыхивает ярким, злым румянцем - это происходит буквально за секунду. И взгляд становится обиженным, ранимым. Он за секунду огибает Валентина, рванув к двери, а до него только доходит, что он действительно это сказал, действительно прямо в лицо влюблённому - совершенно очевидно! - парню. - Блядь, - бросает он в пустоту, видимо, достаточно громко - Петров, ругани от тренера ни разу не слышавший, замирает, оборачивается, чтобы удостовериться, что больше никого в номере нет. Только поэтому Валентин и успевает его перехватить раньше, чем тот откроет дверь и уйдёт. - Артём, прости, - рука удобно ложится поперек нервно вздымающейся груди, а Артём сопротивляется совсем слабо, просто сердито дёргается пару раз, и затихает, повернув голову, прислушиваясь. - Прости, это было низко… И глупо с моей стороны. Ты застал меня врасплох. - Ну я не на это рассчитывал, пытаясь застать вас врасплох, - бормочет Артём, заметно расслабляясь, выдохнув. - А можно я ещё раз попробую? Валентин не отвечает, касается губами тонкой кожи за ухом, легонько трется носом о мягкие, растрепанные волосы. На душе легко становится от того, что не нужно подробно объясняться в совершенной глупости, и тянет сладко, опасно за рёбрами от того, что Артём так легко готов простить. Кажется, Тёма собирается повторить свою просьбу или просто шепнуть “пожалуйста”, но Валентин, развернув его к себе, целует раньше, чем тот успеет что-то сказать. Тёма прижимается спиной к входной двери, ища опору, и тянет Валентина на себя, обнимая за пояс, чутко отзываясь на поцелуй. Валентин в первую минуту принимает правила, прижимает Тёму к прохладному дереву, неторопливо, дорвавшись, лаская мягкий горячий рот, а потом тянет обратно в комнату, не отпуская от себя - да Тёма бы и не отпустил. Он впивается пальцами то в плечи, то в бока, то в бёдра, вжимается всем телом, стонет горячечно в рот и послушно, доверчиво идет обратно к дивану, остановившись вместе с Валентином, только когда тот упирается в сиденье. Всё случается как-то неконтролируемо-быстро - Артём, получив шанс, особо времени не теряет, а Валентин ему позволяет, потворствует. Тёма сдергивает с себя футболку раньше, чем Валентин сядет на диван, и через мгновение уже прижимается всем телом: крепким, горячим, его не страшно сжать посильнее, потянуть к себе, ловя припухшие от поцелуя мягкие губы. Пальцы ловко расправляются с пуговицами на рубашке, и, дорвавшись до голой кожи, Тёма довольно урчит в поцелуй, рвано выдыхая, когда Валентин невольно отвечает тихим возбуждённым рыком, сжимая крепкую задницу через штаны. Когда воздух в легких заканчивается, Валентин переключается с раскрасневшихся губ на шею, едва сдерживаясь, чтобы не прикусить бьющуюся голубую жилку, не оставить метку возле кадыка, не разукрасить укусами ключицы - безумно этого хочется, но пока хватает терпения и солоновато сладкого вкуса кожи. Артём тихо постанывает, зарываясь пальцами в волосы, обнимая за шею, пытаясь хоть как-то ответить на ласку, но возможности для инициативы у него немного - Валентин останавливает его, когда пацан собирается соскользнуть на пол. - Спешу, да?... - шумно выдыхает Тёма, блестя возбуждённым взглядом. - Прости… Я просто… Я так этого хочу… - Спешишь, - соглашается Валентин, твёрдо решив, что секс в любой его вариации в гостиничном номере - плохая, - на самом деле - просто ужасная! - идея. - Ладно, - покладисто соглашается Тёма, и без лишних разговоров снова втягивает Валентина в поцелуй. Такой долгий, тягучий и неторопливый, что разум окончательно плывёт - и, судя по тихим звукам, что издает Тёма, у обоих. Вплоть до того, что Валентин сжимает маленькую твердую ягодицу, нырнув ладонью под резинку белья, а Тёма часто, сладко стонет в губы, то целуя, то кусаясь - совершенно одуревший и податливый. С его губ то и дело срывается “какой же ты”, “как же я хотел”, “пожалуйста, да, пожалуйста”, а руки беспорядочно скользят по груди, даря от этого не менее чувственную ласку. Валентин откидывается на спинку дивана, чуть запрокидывая голову - ещё шаг, ещё движение, ещё один поцелуй, горячий и томный, и остановиться уже точно будет невозможно. Валентин смотрит на расхристанного зацелованного пацана, в полуспущенных штанах, оседлавшего его бёдра. Пацан смотрит на него - раскрасневшийся, в глазах пламя бушует, руки скользят по груди к животу, но не ниже. - Ты ведь понимаешь, что сегодня ничего больше не будет? - уточняет Валентин, погладив Артёма свободной рукой по ноге - убрать ладонь с его задницы просто выше его сил. - Гостиница - паршивое место для секса, - хрипло соглашается Артём и вдруг заливается свекольным румянцем, словно сам не подумал, что ляпнул. - То есть… ну… в смысле, если вы хотите. Секса. Я шумный, - предупреждает застенчиво, опустив голову и погладив Валентина по животу. - А у вас правда ни одной татушки нет? - Правда, - фыркает Валентин, развеселившись от этой внезапной смены темы. С Артёмом легко. Не потому, что он пытается подстроиться, а потому что он ляпает какую-то чушь и точно угадывает, разводит на правильные эмоции. - И - да, я хочу секса с тобой. Но не на сборах. - Ну ясен пень, - соглашается Артём, и вдруг ложится Валентину на грудь, устроив голову на плече, словно огромный, гибкий и горячий кот. Кажется, коробящая многих прямолинейность Лебедева его не смущает. Валентин гладит его по спине, целует мягко в шею, в висок, в зарозовевшую скулу, наконец-то снова в губы, но теперь ласково, спокойно, без спешки. Словно бы план, как получить всё, намечен и больше не нужно спешить урвать хоть что-то. Артём, судя по тому, как мягко и нежно он отвечает, с позицией тренера согласен. Утром на выезде среди фанатов - ладно, среди фанаток, творится что-то невообразимое. Тёма давненько такого не видел, тем более, что счёт-то даже не открыли. Правда быстро становится ясно, что к игре этот ажиотаж имеет мало отношения - Тёма натыкается взглядом на плакат с Ванечкиной фоткой и надписью “выходи за меня!!!”. Плакат весь в сердечках и отпечатках губ и, судя по визжащим девчонкам, за кого “выходить” у Ванечки есть выбор. Ещё впечатляет плакатик с надписью “пусечка всея футбола” - тоже в отпечатках розовой губной помады. Артём понимает, что что-то вчера пропустил - он, вернувшись от Лебедева, сразу рухнул спать, весьма довольный, но и весьма вымотанный, а парни в основном тихонько ржали - явно были в курсе. Ванька вообще не знает куда деться - у него уже в руках пара плюшевых медвежат, и это явно не предел, а Игоря как назло занял разговором тренер - Лебедеву до подобных юношеских несчастий дела явно не было. Пришлось Тёме спасать Гошиного мальчика - обнимать за плечи, дружелюбно сверкать клыками в объективы, и утаскивать мальчишку в автобус. - Так, что я пропустил? - выдыхает Артём, плюхнувшись вместе с Ванькой на сидение - Гоша всё равно явно надолго завяз с Лебедевым - вид серьезный, кивает, что-то отвечает. - Да я вчера фотку запостил… - винится Ванька, краснея. - Задницу, что ли, голую? - удивляется Тёма такому ажиотажу. - Ну-ка, давай показывай. Ванечка подчиняется неохотно, но явно понимает, что Тёма уже просто последний, кто не в курсе, так что неизбежное не оттягивает. - Миленько… - только и тянет Артём, стараясь не заржать, чтоб пацана не обидеть. Правда ведь миленько, что пиздец. А уж комментарии - один другого краше, “пусечка всея футбола” - это даже не самое странное. - Тигрыч у тебя тут отметился, - сообщает Артём, зацепившись взглядом за знакомый ник, и тыкая в ссылку. - Ёбаный стыд! - Что там? - аж подскакивает Ванька, заглядывая Тёме через плечо. Там вроде бы и ничего особенного, просто Тигра в своём репертуаре - в одном полотенце, сидящем так низко на бёдрах, что это вполне можно считать откровенной эротикой, с закушенной губой и обольстительной - даже по Тёминым меркам - ухмылкой. В углу фотки, явно пародируя Ванечкину, гордо усажен рыжий плюшевый тигра, которых Двадцать Второму дарили без счёта. В комментариях там творилась полная вакханалия. Юного, няшного Ванечку фанатки явно пожалели, а вот у Тигры оторвались на полную. - Твой дружбан постит порнуху, - сообщает Артём подошедшему Игорю. Тот только брови страдальчески вскидывает и протягивает руку - Ванечка отдает ему гаджет. - Ага, с мордой “и что ты мне сделаешь, я в другом городе”, фыркает Игорь, угадывая, предназначенный, видно, ему одному посыл, и возвращая Ванечке мобильник. - Дитё малое, блин. Ванька заметно волнуется на рекламных съемках - ну не привык пацан к камере, тут практика нужна, а наставления, что Гошины, что Тёмины, помогают мало. Да ещё и оставили пацана напоследок, типа - посмотрит как надо, подучится, ага, щас. Ванька, кажется, ещё больше изнервничался, даже по мячу умудрялся попадать лишь пару раз из пяти. Когда Гоша предлагает перерыв - никто не возражает, даже Тёма, который мог бы уже быть свободен - по случаю запланировал пару встреч, пока в городе, но до них ещё полно времени, а как Ванька справится посмотреть было любопытно. О запланированных встречах Тёма, кстати, весьма ответственно предупредил Лебедева. Оно и не нужно было, но так, для проформы. Типа “я только по делам, Валентин Юрич, никак не проебываюсь”. Полковник эти дни больше со своим штабом игры разбирал, команда его почти не видела, и Тёма не видел, да и не лез. Сказано - потом, значит потом, он и с первого раза всё прекрасно понимает. Игорь что-то мальчишке объясняет, обняв за затылок и наклонившись к уху. Выражение лица у него при этом самое серьезное, даже зоркий журналистский глаз ничего такого бы не выдумал. Тёма и сам бы не подумал, если бы, например, позавчера вечером не застал этих двоих сидящими на Ванечкиной кровати в обнимку - Ванька хрустел принесенными Гошей яблоками и показывал Игорю свою “официальную группу”, кажется, всё-таки смирившись с амплуа “плюшевого мишки” и няшечки. Потом киношку все вместе смотрели - Ванька поделился яблоками, а других дел всё равно не было. После перерыва Ванечка неожиданно словно преображается - ведёт себя увереннее, улыбается, задорно пинает разноцветный мячик. Тёма, не выдержав, подходит к Игорю, наблюдающему за своим протеже с явной гордостью. - Ты что, заговор какой-то знаешь? - хмыкает Тёма, разглядывая повеселевшего пацана. - Или мороженое ему пообещал? Гоша коротко дергает плечом и улыбается уголком губ, едва скосив взгляд на Тёму. - Серьёзно? - наигранно возмущается Артём. - А мне? Я ж с первого раза отснялся! - Завидуй молча, - фыркает Игорь. - Завтра в восемь уезжаем, не забудь, - добавляет посерьезнев. - Давай уже честно, Гош: не нажрись, не влипни в историю, не проспи и просто не проебись где-нибудь, - хмыкает Артём, недовольно поджав губы. Игорь неожиданно качает головой и треплет по плечу: - Нет Артём, ты не станешь. Я в тебя верю.