10 причин моей депрессии

Болонья, Италия Местное время: 1:07 a.m.

 — Ну, где же она? Уже семь минут прошло. У нас кончается время… Худощавый, бородатый мужчина нервно сжимает руку на руле, пытаясь удержаться, чтобы не зажать педаль газа и не рвануть отсюда прямо сейчас. Второй мужчина, что сидит на пассажирском сиденье, внешне очень похожий на первого, тоже начинает позволять волнению проявиться внешне, но он не говорит ничего, лишь периодически переводит взгляд: то на своего друга, сидящего за рулем, то в сторону окна, из которого было видно только огромные металлические ворота, калитка которых вот-вот должна была открыться. — Может, мы сильно далеко стали? Может, она нас просто не видит? Эй, Винсент, твою ж мать, скажи что-нибудь! — нервничает первый. — Успокойся, ты же знаешь, мы не могли стать ближе: стоит камерам поймать нас, и весь план побега можно засунуть в задницу, — пытается быть спокойным второй, чье имя, очевидно, Винсент; но у него получается крайне плохо: его выдает скачущий от напряжения тембр голоса. — Да я, блять, просто охуеть какой спокойный! — взрывается первый. — Нас поймают и пустят по пуле в лоб каждому, и им будет абсолютно насрать на любые наши причины и объяснения! — Пожалуйста, прекрати эти… Речь Винсента прерывает звук взрыва, такой громкий, будто взорвавшийся детонатор покрывал всю территорию особняка, у которого стояла машина. Но нет, особняк был цел, и когда оба мужчины оправились от услышанного (что произошло достаточно быстро), всё, что они могли видеть, — было массивное облако дыма, окутавшее главный вход. Они быстро переглянулись между собою, затем снова посмотрели в сторону особняка, затем — еще раз друг на друга, и одновременно пожали плечами. Раздался выстрел, и прежде притворявшийся спокойным Винсент заметно подскочил на месте. Еще десять, а то и двадцать секунд царила тишина, а после — дымное облако рассеялось, словно открывая дорогу перед девушкой, что бежала, на ходу пытаясь перезаряжать пистолет. Она развернулась и остановилась на секунду, чтобы сделать пару выстрелов вслепую, а затем снова сломя голову полетела вперед. Расстояние между особняком и калиткой равнялось приблизительно метрам двумстам, и Винсент уже начал слишком заметно трястись. — О нет, за ней… Ему не пришлось заканчивать реплику, его товарищ всё понял и даже кивнул в знак согласия. За девушкой бежали несколько здоровенных мужчин, по форме напоминающих охранников. Один из них достал из кармана пистолет и прокричал: — Стой, а иначе буду стрелять! Она не остановилась, лишь побежала быстрее, мимолетно показав тому руку с вытянутым средним пальцем. Из ее сумки начали сыпаться деньги, но она словно не обращала внимание на это, как и на вес самой сумки, что оттягивала ее плечо и замедляла бег. Слышится еще один выстрел, и Винсент на секунду зажмуривает глаза. А когда открывает, понимает, что случилось то, чего он боялся: она ранена. Пуля задела ее плечо, то самое, на котором висела сумка, и теперь она бежала заметно медленнее, но расстояния оставалось совсем мало, и Винсент приподнялся и закричал: — Заводись! Быстрее! Мужчина за рулем не заставил себя ждать. Он завел двигатель и нагнулся, чтобы открыть нараспашку переднюю дверь справа от него. Прошло всего пару секунд, и калитка распахнулась. Девушка выбежала и тут же влетела в машину, даже не закрыв за собой дверь, она скомандовала: — Жми на газ, быстрее! Мужчина за рулем снова послушался, и черный джип полетел вперед по неровной кирпичной дороге настолько быстро, насколько это было возможно. Девушка бросила сумку на заднее сиденье и захлопнула дверь, а после откинулась на сиденье и тяжело выдохнула. — Нельзя было просто тихо и спокойно уйти?! — возмутился водитель. — Действительно, соврала бы, что идешь на прогулку, оставила бы записку, типа, «пап, я на пикник с друзьями, буду через пару дней». Или «переночую у своего бойфренда», ну, или что там еще современные девушки делают? — Винсент прав, кстати. Ты же решила поднять панику и наверняка обеспечить свое имя в списке разыскиваемых федеральной разведкой! Ты вообще представляешь, что совсем скоро они перероют всю эту чертову планету вдоль и поперек, залезут на дно Марианской впадины и поднимутся на Эверест, лишь бы вернуть тебя? — Да, знаешь, не то чтобы нас волновали федералы: этих ребят подкупить как два пальца об асфальт, но ты сама хотела, чтобы мы обеспечили тебе как можно больше времени, чтобы ты смогла достаточно хорошо скрыться в тени. А еще, раз уж на то пошло, ты могла… — Да завалитесь вы оба! — наконец-то подала голос девушка. — Заебали тереть языками. Ты, — она кивнула в сторону водителя, — смотри на дорогу. А ты, Винс, не неси хуйни. Эти мудаки сами хотели, чтобы я их подстрелила. Они сами ко мне пристали. И прекратите разговаривать со мной так, как будто я в чем-то виновата. Она сама не верила в последнее предложение, но позволяла думать о себе как о святоше, которая развязывает войну только ради мира. — Неудивительно, ты же спиздила… — Винсент открыл сумку, которая всё это время лежала у него на коленях, — сколько, блять? — Он явно не поверил увиденному, даже когда собственными руками покопался в сумке, где одежды и еды лежало по минимуму, какое-то место занимала бритва и маленькая косметичка с помадой, тушью, пудрой и расческой, а все остальное было забито зелеными купюрами. — О, раз ты уже залез в сумку, можешь передать мне расческу, пожалуйста? — повернулась она. Винсент, нервно сглотнув, вытащил расческу и протянул девушке. Она ничего не сказала, лишь кивнула и принялась расчесывать свои длинные, серебристо-блондинистые волосы. — Ты все же взяла их, — разочарованно пробормотал мужчина, заметив в сумке пачку сигарет и кучу динамитных шашек. — Кого «их»? — абсолютно спокойно поинтересовалась она. — А, ты про динамит… Ну, может еще нескольких ублюдков отца придется проучить, — она усмехнулась, так, будто это всё было игрой, и водитель повторил ее усмешку, что создало в машине более приятную атмосферу. — Он про сигареты, скорее всего, — не очень вовремя влез Ромарио. — Динамит явно не та вещь, о которой стоит волноваться. Этой дыре уже ничто не поможет, и маленький огонек только поспособствует более красивому ее уходу. — Я же говорил тебе: брать вещей по минимуму, чтобы успеть выйти вовремя, чтобы уехать незаметно. Мы начали волноваться, пока ждали тебя. Ромарио вот, как видишь, — Винсент посмотрел на водителя и перевел взгляд обратно на девушку, — еще как разнервничался. Хаято, тебе следует хотя бы задуматься о том, чтобы начать слушать… — Не называй меня так, — резко оборвала его девушка. Ее голос явно выдавал злость, а взгляд ее зеленых глаз так и кричал: «слушайся меня, иначе я выпущу тебе кишки». — А еще, Ром, если ты действительно думаешь, что от сигарет моя жизнь сократится еще на какое-то незначительное количество времени, то остановись и выйди из этой машины прямо сейчас, я поведу сама. Пылкий, предпринимательский и капризный нрав дочери мафиозного босса просачивался в каждом ее слове, лез наружу, игнорируя любые границы, запреты, правила этикета и хорошего тона. — Гокудера, — исправил он. — Еще раз, тебе следует начать… — Да-да, я поняла, — снова перебила она в том же тоне. — Знаешь, я чувствую, что мне на сегодня хватит нравоучений, тем более от помощника мафиози. Винсент скривил недовольную гримасу: как это она, маленькая беглянка, смеет акцентировать внимание на том, кем он является, когда он еще и помогает ей сбегать? — В смысле, не то что бы меня волновало, чем ты промышляешь, дабы прокормить свою семью… — продолжила девушка после маленькой неловкой паузы. — Просто не думай, что ты смываешь всю кровь со своих рук, лишь помогая мне сбежать. Ну, я имею в виду, ты же делаешь это не ради меня, точнее, не только ради меня, а еще и из своих каких-то взрослых побуждений, может, ненависти к моему отцу после стольких лет грязной работы и тотального отсутствия любой благодарности даже в виде каких-нибудь банальных сверхурочных… Да, ребята, я действительно до сих пор не могу понять, какого, блять, хрена вы помогаете мне? Вы, одни из немногих самых верных его собачек? На этом моменте, словив на себе непонимающий взгляд Ромарио и спиной почувствовав недовольство Винсента, девушка решила, что ей стоит заткнуться, и просто прислонилась щекой к холодному стеклу. Она снова дала слишком много воли своим бурным эмоциям, проявив агрессию на тех людей, которые решили прикрывать ее спину, в то время как все остальные были готовы стрелять ей в лоб. — Мы будем у аэропорта через пару часов, — сообщил Ромарио, пытаясь сменить тему и разрядить обстановку. — А дальше? — заинтересованно повернула голову на него Гокудера. Не то чтобы она не знала, что будет с ней дальше. Она лишь хотела говорить: неважно о чем, просто говорить, заполнить каждый кубический сантиметр этой невыносимой тишины. Говорить, чтобы не слышать своих собственных мыслей и не давать им взять контроль над самой собой. — Все, как и планировали, — влез Винсент. — Мы посадим тебя на частный самолет, который не сможет отследить твой отец. Ну, в смысле… некоторое время. Этого времени будет достаточно, чтобы ты начала осваиваться в том маленьком захолустье, которое выбрала целью своего путешествия. А потом уже… — Я знаю, что будет потом, Винс, — она быстрым движением руки смахнула слезу, покатившуюся по щеке. — Не обязательно постоянно напоминать мне об этом. — Я не совсем об этом хотел сказать! Я хотел… напомнить, что ты будешь в безопасности столько дней, сколько и планировала оставаться там. В смысле… Мы прикроем твою спину и заметем следы, и твой розыск затянется на достаточный срок. А хотя… Да, извини, ты права, — все-таки отступил Винсент. — Ничего удивительного, — пожала плечами девушка. — А насчет следов… Не думаю, что вам следует беспокоиться вообще. Просто ведите себя как обычно, мол, вы не при делах, ничего не знаете, ничего не можете сделать. Я имею в виду… — она задирает голову вверх, чтобы слезы закатились обратно в глаза: нет, она не позволит себе никакой сентиментальности, нет, нет, точно и определенно нет. — Имею в виду, что мне не так уж и много времени нужно. И то, я, скорее всего, даже переоцениваю его количество. — Зачем мы говорим об этом? — возмущается Ромарио. — Мне неприятно вести эту машину в такой обстановке! Музыку включи что ли, Хаято! — Так выйди, — усмехается пепельноволосая. — Я же сказала, что могу повести сама. И, блять, последний раз предупреждаю, не зови меня так! — она легонько, по-дружески ударяет его в плечо своим маленьким худощавым кулачком. Ромарио и Винсент тихо посмеиваются. Девушка достает из бардачка первый попавшийся диск и небрежно вставляет его в открытый дисковод. Играет Foreigner — I Want To Know What Love Is — Хороший выбор, подруга, — подбадривает ее Винсент, высовываясь вперед. — Жми газ сильнее, Ром, — усмехаясь, просит Гокудера, и отворачивается в сторону окна. — Хочу уже смотать удочки из этой задницы, чтобы ничто не могло напоминать мне этих ублюдков. Ромарио вновь послушался, и машина поехала быстрее.