***
— Тебе не стыдно? — спрашивает чисто из вредности Минхо, когда садится за стол завтракать. — Очень, — фырчит Хёнджин. И всем ведь понятно, что ни капли омеге не стыдно, его утренний инцидент лишь позабавил. — Думаешь, он врет? — спрашивает альфа у сына, сидящего рядом с ним на своем особом высоком стуле. — Папа говорил, что врать плохо, — картавит уверенно ребенок, вертя в пухлых ручках ложку, с помощью которой размазывал кашу по тарелке. — И он значит тоже не врет. — Ну, правда так правда, — соглашается Минхо, точно так же, как и сын, глядя с презрением на овсянку, которая не очень аппетитно растеклась по тарелке. — Что думаешь о завтраке? — спрашивает напрямую альфа, пока Хёнджин поглощал полезную кашу не отходя от плиты. Омега стреляет глазами в сторону мужа, а тот будто и не замечает этого. — Фу, — выдает ребенок, посмотрев в свою порцию и подняв глаза на отца. — Вот и я так думаю… Минхо получает звонкую затрещину от возмущенного хранителя домашнего очага. — Но ты же сам сказал, что врать плохо! Или выходит, что не так? — провоцирует Минхо мужа. И Хёнджин в самом деле теряется, когда его сын смотрит на него выжидающе. Неужели врать все же можно?.. — Если вы сейчас не съедите все, — обманчиво спокойным голосом говорит омега. — То я одену тарелки с кашей вам на головы, понятно? И готовить будет отец. Это был удар ниже пояса. Минхо поджимает губы, а сын следует его примеру. Вступать в прямое противостояние с папой было бы очень опрометчиво, очень… — Страдальцы нашлись, каша им не нравится, — бубнит под нос Хёнджин. — Ладно, я могу скрасить вашу боль. — Тут уже ничего не поможет, — шепчет Минхо, прикрывая глаза. — Отлично, — фырчит Хёнджин, все же услышав мужа. — Значит ты доешь просто так… А потом Хёнджин нарезает маленькими кусочками в тарелку своего ребёнка банан, а затем льёт немного сгущёнки. Минхо открывает рот в удивлении и плохо скрываемой зависти. Он подумал, что просто умер бы на месте, если бы Хёнджин не сделал ему такую же кашу, но омега потом подходит и к нему, чтобы кинуть туда банан и разбавить сладостью. После этого завтрак пошёл куда веселее. — Теперь лучше? — смеётся Хёнджин, глядя на то, как его любимые альфы чуть ли не вылизывают тарелки. — Гораздо! Как ты додумался? — спрашивает Минхо. — Это ведь гениально. — Феликс научил, — жмёт плечами Хёнджин. — Когда я носил Джехёна, мне только сладости и нужны были, но нельзя. Так что он посоветовал кидать свежие фрукты. Омега подходит к сыну и вытирает аккуратно измазанное личико, что становится сложным. Ребёнок поел, а значит наполнился силами и энергией для новых приключений. — Джехён-а, — зовёт альфочку папа. — Пойдём собираться в садик, м? Отец уже готов, а ты что? Или ты не пойдёшь сегодня играть с ребятками? — беря за руку, спрашивает Хёнджин и направляет ребёнка в детскую, где поможет ему одеться. — Джинни, — зовёт уже откуда-то из прихожей Минхо. — Если через десять минут… — Мы поняли! — кричит омега и выворачивает кофту, которую так упорно пытался натянуть на себя сын, правильной стороной. Несмотря на предупреждения Минхо, Джехён был готов только через семнадцать минут. Передав сына в руки альфы, омега выдохнул. Теперь дело за малым: собраться самому и ехать на работу. Минхо подхватывает сына на руки и уже берётся за дверь, как альфа его пинает не слабо и смотрит осуждающе. — Джехён, — фырчит Минхо, потому что даже дыхание немного сперло. — Ты чего… — Поцелуй папу! — дует губы ребёнок. — Как всегда целуешь! Поцелуй па-апу! — ноет мальчик, а Хёнджин откровенно смеётся. Вот кто их главный фанат. На самом деле, Хёнджин, да и Минхо тоже, не хотели, чтобы об их личной жизни было известно хоть что-то большой публике. Но это было сложно, потому что Минхо довольно влиятелен, а Хёнджин, прямо говоря, известен. В его личную жизнь пытались засунуть нос многие, но никто до сих пор не знает, кому посчастливилось стать его любовью. Его муж тоже гадко хихикает временами, ведь никто не знает, от кого у него ребёнок и кто его муж. Их пара кажется настолько нереальной, что никто из толпы и предположить не мог бы, что они вместе. Именно поэтому Джехёна в садик всегда возит альфа и никто больше. Это всех устраивало, на самом деле, а главным фанатом своих родителей был именно маленький Джехён. Он, глядя на папу и отца, уже понимает, каким должен быть идеал его будущей семьи. Маленький альфа сиял от счастья, когда отец приходил с работы и первым делом целовал папу. Они были такими счастливыми в те моменты, что при любом удобном случае ребёнок заставлял родителей нежничать друг с другом. А когда ему самому становилось грустно, он предпочитал сам купаться в их любви. Минхо иногда пытался ворчать, что Джехён не омега, чтобы разводить такие нежности, но Хёнджин быстро его убедил в том, что это совсем не важно. Разве альфе не могут нравиться нежности? Вот и сейчас Минхо под внимательным взглядом сына, несмотря на то, что уже опаздывает, тянется к омеге и целует нежно и неторопливо. Джехён затихает совсем между родителями, и забывает ударить в ладоши, как хотел это сделать. Он так любит родителей и он так счастлив, что родители любят друг друга, будто знает, что может быть иначе. Последний раз чмокнув Хёнджина в пухлые розовые губы, Минхо наконец получает разрешение выходить из дома. Джехён машет ручкой папе, и Хёнджин запирает за альфами дверь. — Здравствуй, новый день, — тянет омега, направляясь на кухню, чтобы выпить кофе. Он такой счастливый, на самом деле, вдруг думается ему. У него идеальный муж, которого он любит, милый прекрасный сын, большой чистый дом и работа, от которой он начал получать удовольствие. Хёнджин теперь счастлив по умолчанию.***
— Чанбин, вы опаздываете! — орёт с кухни омега, еле успевая перевернуть оладушки, чтобы ни один не подгорел. — Чанбин! Если ты не успеешь поесть, я переживу, но Хонджун должен позавтракать! У Ёнбока дома как всегда суета и веселье, от которого уже отдохнуть немного хочется. Но кто же позволит? Когда ты папа, ты должен делать все, чтобы дома все было в порядке, поэтому Феликс сейчас одной рукой готовит, другой пытается одновременно с этим накрыть на стол, а третьей… А третьей руки у него, к сожалению, а может быть к счастью нет. — Мы идем! — гнусаво орет альфа, спускаясь и придерживая сына за руку. — Ты уже накрыл? — Да! — хлопает себя по бедрам Феликс, отодвигая стулья и приглашая своих альф. У них так каждое утро. Сначала вставать под звон будильника отказывается Чанбин, умоляя дать минуточку, а потом приходится с боем поднимать Хонджуна, который явно пошел в отца не только внешностью, но и характером. И вот теперь вновь начинается сумасшедший дом. Ёнбок мечется на кухне, Чанбин пытается собрать ребенка и себя заодно. Они вместе умываются, чистят зубы… Чанбин чистит свои зубы, но временами второй рукой начищает зубы и Хонджуну, потому что тот халтурит и старается убежать пораньше. В ванной они, как обычно, задерживаются, потому что Хонджун игриво плещет в отца водой, а Чанбин не может устоять и не послать струю воды в сына. Они выкатываются из ванной после того, как Феликс кричит в первый раз, а спускаются полностью одетые только к тому моменту, когда папа уже хочет подняться сам и спустить их за уши. — Как же мне с тобой повезло, — стонет Чанбин, вдыхая полной грудью чарующий запах свежей выпечки. — И ты только что это понял?! — возмущается Ёнбок. — Минхо вот сейчас трескает овсянку, — злорадствует Чанбин. — Уже успел нажаловаться! — вздыхает Феликс. — Вроде альфы, но ведете себя как омеги. Что, слабо тарелку каши съесть? Это полезно, между прочим, Хёнджин молодец, а вот я вас разбаловал! На следующей неделе будет каша, помяните мои слова! — Отец, — зовет тихо Хонджун, который пока не имеет даже малейшего понятия о том, как нужно шептать. — Можно я на следующей неделе буду завтракать в садике? — Нет, — так же громко отвечает ему Чанбин. — Потому что для этого мне придется вставать еще раньше, чтобы ты успел к завтраку, а спать я люблю, Хонджун-а! — Жаль, — вздыхает мальчик, тут же набивая щеки. Пожевав и немного подумав, ребенок смотрит на папу умоляюще. — Может, не надо кашу? У меня скоро день рождения! — Он через две недели, — щурится Феликс. — Так что заняться полезным питанием мы успеем. А сейчас брысь отсюда! Вы опаздываете! — Точно! — Чанбин подрывается, ставит тарелку в раковину, останавливается, целует мужа, но ему приходится быстро отлипнуть, потому что… — Фу-у! — тянет мальчик, морща носик. — Я еще здесь! — Вас тут уже быть не должно! Обоих! — прикрикивает снова Феликс, подпихивая сына и забирая его пустую тарелку. — Папа, нарисуешь сегодня того монстра? — спрашивает перед самым выходом Хонджун, цепляясь за руку отца. — Обязательно! — кивает Феликс, стараясь закрыть за альфами дверь. — Покажешь вечером? — умоляет сын. — Нет, не могу, потом сходим с тобой в кино, — улыбается тепло он и запирает дверь, попрощавшись с мужем и сыном. У Феликса все отлично, только он опять опаздывает на работу. Он закончил учёбу и вдруг понял, что портреты и натюрморты совсем не его. Ему слишком скучно иллюстрировать чьи-то взрослые романы или журналы. И он совсем не знал, что ему делать, и как дальше быть со своим образованием. Ему помог Хонджун. Маленькому альфе тогда было всего три годика, но он уже был любопытным и чрезмерно активным, так что доставал папу не по-детски. Хонджун очень расстроился, когда его любимый мультик закончился совсем не так, как ему этого бы хотелось, так что Феликс, не долго думая, достал свой альбом и за одну ночь сделал альтернативную концовку для своего сына. У Ёнбока все получилось так хорошо, что ему самому понравилось. Чанбин удивленно хмыкнул, а Хонджун просил папу рисовать для него новые истории, так Феликс постепенно втянулся в это занятие, а затем завел фан аккаунт, где публиковал свои работы. Через эти посты его нашла довольно известная корпорация, куда он устроился работать. Совсем скоро, после небольших дополнительных курсов обучения, омегу приняли в штат и он стал создавать мультики, которые смотрит его сын. Ёнбоку очень нравится его работа, потому что он занимается любимым делом, а его ребенок гордится им и с восторгом рассказывает всем друзьям и знакомым, что именно его папа делает то, что показывают по телевизору. Чанбину наконец отдали бразды правления на работе, так что первое время он буквально жил там, а сейчас все в порядке. Его дело не развивается так быстро и стремительно, как бизнес Минхо, но стабильный рост есть, и это уже радует. В общем, Чанбин и Феликс счастливы, просто счастливы в своей каждодневной суете.***
— А теперь на колени, — Минхо затягивает на шее Хёнджина туже галстук, который тот еще не успел снять, вернувшись раньше с работы. За сыном ехать только через час, так что Минхо имеет право на реванш за унизительное положение, в которое попал утром. — Минхо, ты это… — Я сказал на колени! — срывается на рык альфа, одним своим тоном подчиняя меченного им омегу. Хёнджин слушается. Не может не слушаться, потому что до безумия любит, когда его муж такой… Сильный и властный, это очень его возбуждает, так что он иногда доводит его до белого каления, а потом пожинает плоды. Ласкового обращения с ним в такие моменты не жди, но именно это ему и нравится, потому что обычно Минхо слишком боится ему навредить. Сейчас же, когда он горит огнём мести, о чужом комфорте он будет задумываться гораздо меньше. Колени неприятно трутся о пушистый ковёр; затянутый на шее галстук мешает дышать, сдавливая шею чересчур сильно. Но Хёнджин бы соврал, скажи он, что ему это не нравится, потому что стоит крепко уже давно, и смазка выделяется активно, пачкая шорты. — М-можно я?.. — тихо просит омега, пытаясь дышать ровно. Альфа кивает и он дрожащими руками тянется к ширинке Минхо. Казалось бы, столько лет вместе, уже и не такое успели попробовать и сделать, но он до сих пор смущается под внимательным взглядом мужа. Пенис альфы тяжелый, налитый кровью, с фигурной алой головкой, такой гладкой и красной. Она манит Хёнджина, и он поддается. Омега вдыхает глубоко, как никогда сильно ощущая запах и феромоны альфы. Сильнее всего пахнут у Минхо шея и пах, это Хёнджин понял давно, но кофейный запах с нотками корицы, который чувствуется у шеи, дарит ощущение тепла и безопасности, того, что его альфа его защитит в любом случае. А вот у паха запах более тяжелый, возбуждающий, оседающий глубоко внутри и заставляющий узлы возбуждения развязываться внизу живота. Хёнджин не медлит, он сразу берет головку в рот, обсасывает тщательно, языком играет с уздечкой и внимательно слушает учащенное дыхание альфы. Ему ведь нравится? — Не останавливайся, — хрипло звучит сверху и на затылок Хёнджина ложится рука, вплетающаяся в волосы омеги. Хёнджин слушается, он пропускает член глубже, расслабляет максимально горло и пытается дышать ровно через нос. Массивная головка щекочет горло, а из Хёнджина вырываются странные чавкаюшие и хлюпающие звуки. Ноги уже очень сильно затекли, но стоит лишь взглянуть на Минхо, у которого взмокла чёлка, глаза закрыты и язык проходится по приоткрытым губам, как просыпаются новые силы, и он работает ртом ещё усерднее. Альфа близко, он это чувствует, когда кладёт тёплую руку на поджавшуюся мошонку. Он гладит ненавязчиво бедра, низ живота, и его муж стонет в голос. Именно так, как Хёнджину больше всего нравится. Спустя несколько минут альфа снова стонет почти болезненно, сжимает больно волосы Хенджина и прижимает к себе вплотную, кончая. Омега расширяет глаза и хлопает по бедрам альфы возмущённо. Он терпеть не может глотать, и Минхо это знает. — Выпустишь хоть каплю, и я накажу тебя… — угрожает альфа, а Хёнджину не особо хочется проверять правдивость слов мужа, потому что да… Порка Хёнджина не впечатлила в прошлый раз. Омега предпочитает кивнуть, переборов гордость, и проглотить все, что оказалось у него во рту. — Доволен, мститель? — щурится Хёнджин, направляясь в ванную, чтобы почистить зубы. — Шалость удалась, — смеётся заливисто Минхо, целуя омегу в щеку. — Я поехал за Джехёном!***
День рождения Хонджуна подкрался незаметно для всех, кроме самого Хонджуна. Он старательно отсчитывал дни, а перед тем, как уснуть, думал о том, что уже через миг для него наступит завтра. Так что маленький альфа очень ждал свой день рождения, мечтал о подарках и празднике. В садике ему не нравилось совсем. Альфы были слишком противными, маленькие жеманные омежки в яркой одежде его раздражали. Зато он неплохо общался с бетами, но все же предпочитал держаться особняком. Где у него и были друзья, так это на улице. Соседские дети ему очень нравились, а ещё он любил своего кузена. Джехён был красивым и милым, да и играть по правилам старшего он умел, так что брата на свой праздник мальчик ждал в числе первых. В заветный день не было ничего, что могло бы расстроить Хонджуна. Он и все приглашённые дети играли в его комнате под присмотром специально нанятого аниматора, а взрослые спокойно сидели на кухне. Стоит ли говорить, что это был сугубо семейный круг, потому что родители приглашённых детей просто привели свое чадо и ушли, будто это обычный визит в детский сад. Только с подарком. Со второго этажа разносились радостные детские визги, Минхо и Чанбин сидели в гостиной перед телевизором и возмущались курсу валют, а Хёнджин и Феликс накрывали на стол. — Феликс, — дёргает друга за рукав Хёнджин, когда тот берет в руки бутылку с вином. — Можно тебя попросить… Хёнджин шепчет свою просьбу, а у Феликса глаза на лоб лезут! Он тут же срывается в гостиную, налетает на Минхо с объятиями и вопит. — Ну и почему ты мне не сказал?! Как так можно было! Это же потрясающая новость, я должен был узнать об этом первым! Хёнджин в панике, потому что Ёнбок сейчас ведёт себя… Хуже Хонджуна, одним словом. Омега пытается отодрать друга от своего мужа, который вообще ничего не понимает, а вот Чанбин, на удивление, начинает догадываться, поэтому улыбается так широко и немного глупо. Феликс все цепляется за Минхо и стонет о том, как несправедлив мир, и как он счастлив, Чанбин смеётся, а Хёнджин пытается не заплакать. — Что происходит?! — не выдерживает в конце концов альфа, встряхивая брата. Тот уже открывает рот, но ему мешает Хёнджин. — Феликс, ты и был первым! — возмущённо и дрожащим голосом начинает Хёнджин. — Ой, а ты хотел… — Это был секрет, — чуть ли не плачет от досады омега. Не так он хотел рассказать об этом Минхо, да из-за Ёнбока придётся. — Прости, бро!.. — Да иди ты, — вяло отмахивается Хёнджин. — Минхо-я, — тут он не может не улыбнуться. — У нас скоро будет второй ребёнок. Минхо был очень счастлив услышать это, потому что сам уже хотел второго сына, а ещё он скучал по беременному Хёнджину очень сильно. Так что просто стиснул мужа в объятиях. — Бинни, — вдруг зовёт Феликс тихо. — А ты хочешь второго ребёнка? И я опять буду беременным… — Нет, — тут же оживает Чанбин. Он хочет ещё сыновей, безусловно, но… — Ты тяжело перенёс беременность и роды, я не хочу подвергать тебя опасности, так что нет. Нам хватит того, что есть сейчас… — Тц, — дуется Феликс, глядя на обнимающегося со своим мужем брата. — Тогда я уйду жить к Хёнджину. Он меня и приютит по старой дружбе… Омега встаёт и подмигивает другу, а потом почти на весь дом раздаются крики альф. — Иди ко мне, мой дорогой, я тебя поцелую, как в старые добрые времена! — Нет!..Please be happy,
My Universe