Телефонный разговор

      В небольшом кабинете с высокими потолками раздался звонок, прерывая чью-то утомительную работу. Рядом с трезвонящим красным телефоном, на заваленном бумагами столе, стояла полупустая бутылка алкогольного лимонада. Твёрдая рука подняла трубку.       — Да?       С того конца раздался знакомый, неожиданно гнусавый и искажённый неправильным держанием трубки телефона, голос.       — Доброе утро! У тебя… будет минутка? Ну или десять?       — Во-первых доброй ночи, а во-вторых — я занят.       — Понравились сигареты? Которые в туалете? Помнишь, я тебе давал закурить?       — Мне нужно работать.       Собеседник, видимо, совсем не слушал.       — А я вот не очень люблю сигареты — я больше по сигарам… В нашей стране есть особый табачный полуостров, на котором выращиваются высшие сорта… Лучшие в мире, между прочим!       — Я же сказал, что занят!       Канцлер с негодованием бросил трубку. Проморгавшись и размяв виски он попытался продолжить работать, но не смог сосредоточиться. Неожиданный звонок выбил из продуктивной колеи, которую он накатывал четыре часа подряд. И теперь, то ли от недосыпа, то ли от лимонада, в голову Канцлера лезли совсем странные мысли. Несколько секунд колебаний, и рука сама набирает знакомый номер. За окном сияла морозная ночь.       — О, как неожиданно тебя снова слышать! Я думал перезвонить, но, раз ты сам уже мне позвонил, не пришлось!.. Подожди-ка… Эй, ты же занят. Или уже нет?       — Уже нет. Благодаря тебе.       — Прелестно-расчудесно! Так… ты мне не ответил, понравились ли тебе сигареты. Это были мои лучшие.       — Я предпочитаю трубки.       — Как старомодно! Я про трубки знаю только то, что их коллекционировал мой отец. Он был тем ещё фанатом. Каждый день, чтобы трубка «не умирала», он раскуривал одну из них, а после тщательно полировал каждую детальку. Аккуратно вытаскивал, аккуратно собирал, аккуратно дымил, аккуратно чистил, аккуратно складывал… И длилось всё это по несколько часов. Он хотел, чтобы, когда он помрёт, я продолжил собирать его коллекцию… У него даже была трубочная лавка, в которой мне приходилось намывать окна по выходным. Каждый день он учил меня правильно чистить трубки. И даже не рассказывал мне ничего, что хоть как-то бы дало мне повод ценить его чёртову коллекцию. Он просто показывал мне как чистить трубки. Молча. День за днём. За мёртвой мухой было бы интереснее наблюдать. Часами…       Канцлер слушал всё вполуха. Несколько минут назад ему в голову пришла отличная, как он думал, мысль, что это — отличная возможность выудить полезную информацию. Но сейчас он всё больше и больше в этом сомневается.       — …так что тебе лучше отказаться от трубок в пользу лучших вещей, не нарушающих баланс добра и зла…       Из этого точно ничего не выйдет.       — Может ты своей женщине позвонишь? Она тебя с удовольствием послушает.       С той стороны промолчали. Грустно вздохнули.       — Если бы я мог… Она меня бросила. И я даже не знаю, из-за чего! Она, правда, что-то говорила про президентский срок…       А вот и причина звонка нарисовалась.       — Это с ней я тогда говорил?.. Это всё же была не секретарь.       — Хах, ты меня раскусил…       Раскусывать было нечего. С самого начала Канцлер ему не верил.       — Ты же понял, чем она занимается? Как только её услышал? Ты должен был понять сразу!       Тут-то Канцлеру пришлось напрячь мозг. «Как только услышал»… Он вспомнил её голос. Мелодичный голос.       — Она… певица?       — Почему так неуверенно? Разве ты её не узнал?       — …       — Она же одна из известнейших певиц!       —…твоей страны.       — Да…       Только сейчас до Президента начало доходить, что вокруг его страны не крутится весь мир.       — Ну… ты угадал! Молодчина!       Лицо «молодчины» скривилось. Как будто ребёнка похвалил.       — Странная она женщина. Все время была со мной так мила, но в один момент я стал для неё очередным ухажером. Даже апельсиновый сок, который Я ей покупал, вызывал у неё больше эмоций, чем я сам.       С каждым словом язык Президента все больше заплетался. Если тот и пил в промежутках между фразами, его собеседник этого не замечал.       — Слушай, а у тебя есть женщина? Может одолжишь мне её ненадолго? Как резко нуждающемуся?       — Я женат на государстве.       — …Я вообще не это имел в виду… Кхм… Можно хотя бы с одной из твоих секретарш переговорить?..       — Я же тебе говорил — у меня секретари, а не секретарши.       С того конца послышался обреченный вздох.       — Ну и чем же ты тогда занимаешься?       — Работаю.       — Тебе хоть твои «секретари» помогают? Или только новую работу подносят?       — Они занимаются своим делом, а я — своим.       — Тухлая у тебя жизнь, знаешь. С таким загрузом ты и на секретарей начнёшь заглядываться. Впрочем, даже это маловероятно, если вы все, как ты сказал, «занимаетесь своими делами». Я прямо-таки представляю тебя в комнате с решётками на окнах, заваленной бумагами до потолка…       Канцлер слушал приукрашенное описание своего кабинета, оглядывал сугубо функциональный интерьер. Ну решёток на окне не было, как он помнил.       — И над чем это ты работаешь? Ночью? Ты вообще спишь?       Канцлер взглянул на бумаги. Руки перевернули документы, лишь бы глаза не видели чётко пропечатанный заголовок «ГОДОВОЙ ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ ОТЧЁТ».       — Это секретная информация.       — Ладно… Ты сейчас, среди ночи, хоть не один работаешь? За компанию страдаете хоть? Коллективно?       — Страдаем коллективно, работаем индивидуально. В разных концах здания. Даже не видимся.       — Вас там что, десять человек?       — Четырнадцать, если со мной считать. И если не считать охрану.       — Многочисленную охрану почти пустого здания. У вас так полтергейсты скоро заведутся — хоть какое-то развлечение появится.       Из трубки послышался хлопок двери холодильника и звон столовых приборов.       — Ты что, из дома мне позвонил?       — А в чем проблема?       — У тебя стоит «красный телефон»? Дома?       — Красный? С чего ты решил? Он у меня серый.       — …почитаю это за «да».       — Да я пошутил. Я понял, что ты имел в виду.       — Пил бы ты меньше.       — Оу, ты говоришь прямо как Лизаветанька… Она постоянно ругалась, что от меня утром «перегарищем несёт».       — Ну ты молодец — утром начинать.       — Это я только сейчас. А так — только для бодрости стаканчик… Сам небось пьёшь как чёрт. И не отнекивайся.       Канцлер и не собирался. Он уже продолжил сушить лимонад.       — Я тут подумал… У тебя не будет несколько дней отпуска в ближайшее время? Случаем?       — Что задумал?       — Не хочешь на лыжах покататься? У нас как раз сезон открылся. Снег, горы, Рождество?       — У нас и горы есть, и снег…       — А повод неофициального визита?       — …но трасс нет. Перебил.       Но Президент не унимался. Оживленный голос все говорил и говорил, пока не вылил все аргументы, почему Канцлер должен, нет — обязан был поехать кататься с ним на лыжах. Слова всё лились и лились нескончаемым водопадом.       — А ну ТИХО! Ты меня не слышишь! — гаркнул Канцлер, — Я даже не успеваю согласиться, как ты меня начинаешь пере…!       — А, так ты согласен! Я вырву нам лучшее время! Созвонимся! — снова перебил Президент и бросил трубку, оставив Канцлера жутко раздражённым, но всё же чувствующим какое-то облегчение.       — Вот… гад.       Он взглянул на часы — без пятнадцати минут три, оглядел свой стол и со вздохом начал складывать документы.       — Надо бы выкроить себе отпуск…