заморозка

Нацу не может отвести взгляд от Цуны, медленно расчесывающей свои густые и мягкие волосы деревянным гребнем, украшенным узорами серебряных и золотых цветов, и выглядящей настолько спокойной и умиротворенной, что даже не хочется трогать ее, чтобы не уничтожить это состояние. Нацу так и застывает: с зубной щеткой во рту, на одной ноге, с неодетыми штанами и рубашкой навыворот. Реборн, не сдержавшись, слегка толкает его, и Нацу с грохотом падает под ноги имото. Цуна кривит губы, и аккуратно убрав гребень, говорит: — Тебе стоит быть внимательнее, нии-сан. Голос у Цуны — холодный, злой, резкий, не смотря на всю нежность ее слов, и (Нацу готов отдать руку на отсечение) она явно не желала видеть ни его, ни этого репетитора, ни дорогую матушку. Никого и никогда. Если бы кто-то предложил ей убить их за деньги, она бы раздумывала над этим вполне серьезно. Впрочем, как и ее брат. У пламенных близнецов, особенно Небо, слишком сильное притяжение. Слишком сильное влияние и на себя, и на других. У пламенных близнецов разум один, только поделен на два тела. Они для семьи — как двойная доза яда. Попробуй на вкус, как говорится.

***

В школе тишина и Цуна расслабляется, но совсем на немного, буквально на капельку, на чуть-чуть. Цуна все еще один узел оголенных нервов, дотронься — рванет, сожжет, испепелит, но уже не сразу, а где-то через мгновение или два. Нацу приходит за пять минут до звонка, если повезет — за десять, но Цуна не любит Нацу и непунктуальность, и поэтому старается делать вид, что его (их) не существует. Притворяться в семье Савада — дело обыденное, спокойное, то самое, которое вечно повторяется и нет ни единой возможности изменить это. И Цуна мило улыбается всему миру, только вот, в ответ мир не улыбается. Не улыбается никому, не улыбается никто, не улыбается нигде, и Цуна учится ловить искренность, как странник капли воды в пустыне Сахара. Сасагава Киоко — одна из тех девочек, что нравятся всем, что любят всех, только, пожалуйста, не забывайте восхвалять их красоту, их доброту, их невинность, их наивность, просто их. Сасагава Киоко — одна из тех девочек, что влюбляются раз и навсегда, и даже меняя парней, никогда не забывают того самого. Савада Нацуеши подходил по всем пунктам «Того самого». И Цуна каждый раз кривится, когда ее спрашивают о Нацу. Цуна вообще любит кривится; а еще она любит смотреть так презрительно и брезгливо, так, словно ты — букашка у ее ног. Савада Цунаеши — одна из тех девчонок, про которых либо молчат, либо говорят-говорят-говорят, обсуждая ее походку, вид, внешность, характер, поведение, учебу, семью. Савада Цунаеши — одна из тех девчонок, в которых если влюбишься, то сразу нужно покупать пистолет. Выбирая самоубийство, лучше остановиться на менее безболезненном. Цунаеши — не безболезненная; она вся состоит из комков холодных ледяных осколков, острых и режущих взгляд искр, спрессованного равнодушия и карамельного разочарования и бьющего, как пощечина, от матери «никчемность». Цунаеши — это самая сильная боль, самое сильное ожидание, самое сильное огорчение. Цунаеши — это медленная заморозка. Не растаять, не спастись, как бы не пытался, просто помни, что у самых милых животных есть привычка вторгаться в твое сердце, в твою душу, в твой разум, а потом везти тебя на плаху. Нацуеши знает это так хорошо, как никто другой. Цуна кивает на приветствия, улыбается чужим людям, словно они — ее семья, словно она их любит больше всей жизни, и Нацу уверен, что никогда не увидит такой же улыбки, обращенной ему. Нацу в этом уверен, и поэтому Цуна не может уйти от него, поэтому Цуна терпит операции по сближению, и именно поэтому Цуна настолько близка с Нацу, что есть шанс умереть. На Цунаеши давит общественное мнение и руки Нацу на ее плечах, его дыхание на ее волосах, его привычка обнимать ее и целовать в щеку, в шею. Цунаеши — та самая милая младшая сестренка, у которой не никакого шанса стать чем-то большим, чем тень за спиной старшего брата, у которой есть желание убить всех до единого, но пока она только прячет оранжевые глаза за рваной челкой и кладет руки внутренней стороной вверх. Цунаеши хочет стать светом, Цунаеши хочет гореть; но каждое ее прикосновение замораживает.