Сказ про злобного некроманта, Масечку и не очень умного рыцаря

Ронан всё-таки ушел, не забыв прихватить с собой мешок, который к утру начал вонять, а поэтому священного ужаса перед его содержимым у рыцаря шибко поубавилось. Ушел он, тем не менее, чтобы вернуться. Быстро отчитавшись перед односельчанами и вдохновенно навешав им на уши лапши о том, как он, бравый и смелый рыцарь, заставил грозного некроманта пред ним лебезить и извиниться, а затем покаянно сечь в капусту расплодившихся пакостников всех мастей, и, напоследок эффектно вытряхнув из смердящего мешка боевые некромантские трофеи, Ронан сорвал шквал аплодисментов. Не удержавшись, он раскланялся и не отказал себе в удовольствии сжать кулак и гордо произнести: — Вот этот клятый некромант у меня где! Глава сел, довольный так споро разрешившейся проблемой — он-то, по собственному признанию, уже и не чаял увидеть Ронана в живых, — одобрительно похлопал того по спине и предложил за свой счет выпить и закусить в харчевне, куда все мужское население собиралось идти праздновать освобождение от напасти, но Ронан вежливо отказался и под шумок смылся, старясь исчезнуть незамеченным, чтобы ни у кого не возникло ненужных вопросов. Некромант появившемуся на пороге рыцарю ничуть не удивился. Ронан ожидал удивленного возгласа или хотя бы расспросов каких-никаких, но Ариман только хмыкнул: — Кстати ты, рыцарь! — и сгрузил на него Масечку как само собой разумеющееся. — Я спать, не шумите тут! Масечка, обрадовавшись рыцарю как родному, восторженно «поприветствовала» его сжатым кулачком в нос и заливисто захохотала, услышав несдержанное ругательство. — Научишь Масечку плохому — изничтожу! — сонно отозвался некромант. Выспавшись — рыцарь отчаянно ему позавидовал, сам-то он только на пару часов за прошедшую ночь глаза сомкнул, — некромант отобрал у Ронана малышку, привычно с ней заворковал, а рыцарю вручил мешочек с монетами. — Что это? — Это молоко, яйца, хлеб, мясо. Из овощей ещё можно что-нибудь, — позевывая, пояснил Ариман. — Корзину можешь в углу взять. И к своим лучше не езди, ежели от развилки налево свернешь, там через десяток верст деревушка будет, да ты знаешь, наверное. Только ты сразу скажи, для кого отовариваешься, чтоб тухлятину не подсунули. Ронан задохнулся от возмущения. Его, как девку-служанку, за продуктами барину! — Я! — гневно выпалил он, но с мыслями толком собраться так и не успел: — Да я… а вы… да что там вы — ты! — Чего распыхтелся-то? — удивился некромант. — Звать меня можешь Ариманом и на ты, я не возражаю. Но можешь и «господином», если хочется, предпочтения-то у всех разные… — двусмысленно подвигал бровями Ариман. — Давай, поторапливайся, Масечке скоро ужинать, да и тебе затемно лучше бы вернуться. Ну что ты на меня уставился, как упырь на крестное знамение? Ну петушок себе купи на сдачу. Окончательно разозлившийся Ронан гневно пообещал этот самый петушок засунуть некроманту в место, для этого не предназначенное, но проклятый колдун даже и не подумал смутиться, заявив, что открыт любым экспериментам, после чего обидно расхохотался, глядя на вытянутое лицо рыцаря. Тот плюнул, схватил корзину и стрелой вылетел за дверь, полыхая ушами, как факелами во тьме. Первую половину пути, до развилки, Ронан на полном серьезе собирался повернуть в родное село, прикарманив монеты Аримана в качестве морального ущерба, но перед глазами, как живая, возникла рыдающая от голода Масечка, так и не дождавшаяся ужина, и Ронан, проклиная собственную безотказность вкупе с жалостливостью, повернул, куда нужно. Отоварился рыцарь быстро, имя некроманта действительно подействовало на рыночных торговцев, как волшебное слово, и корзина очень скоро наполнилась самыми свежими продуктами, что только можно было найти. Правда, и сдернуть за это монет вдвое больше положенного никто не постеснялся, и причину такого радушия торговцев Ронан сразу понял. Оно и верно, на торговцев только звонкой монетой подействовать и можно — запугивай их, не запугивай… Ушлый мясник, нервно оглядываясь по сторонам, под локоток отвел Ронана в сторону, в темный закоулок, где заговорщическим голосом предложил рыцарю пять монет за то, что он поганцу-некроманту под дверь потроха подкинет. Мол, все знают, что это средство против колдунов верное. Ронан этого не знал, но отказываться не стал ни от монет, ни от потрохов — они были вполне свежие, в иной раз и самому за такие платить бы пришлось. Сахарного петушка на палочке рыцарь, толком даже не понимая зачем, тоже купил. *** Вернулся Ронан, когда уже смеркаться начало. В доме некроманта горел свет, а сам он играл с Масечкой в прятки, закрывая лицо ладонями и приговаривая: «А где папочка? А вот он!», причем последнее предложение сопровождалось такой зверской перекошенной рожей, что рыцарю немедленно захотелось убраться отсюда куда подальше, ну или хотя бы потроха на порог положить — вдруг и впрямь помогает? Но Масечке такая нехитрая игра нравилась, она заливисто смеялась, когда «находила» некроманта, и тянула маленькие ручки к его лицу. Вот тебе и злобный некромант, вот тебе и проклятье людское… — О, вернулся, рыцарь? — наконец, заметил Ариман. — Очень кстати. Ты чего кислый-то такой, случилось чего? Ронан отрицательно покачал головой, потупив взгляд. Что с ним случилось, он и сам сформулировать толком не смог бы, даже если б захотел. Просто он вдруг осознал, что спасать Масечку от некроманта совсем не нужно. О самом рыцаре за всю его жизнь никто так не заботился, никто не относился к нему с таким вниманием и нежностью. Он был старшим ребенком в семье, всё нехитрое родительское внимание доставалось младшим детям, а самого Ронана воспринимали только как няньку-помощника. Ронана кормили, одевали, не лупили почем зря, но слова доброго тоже не дождаться было. Да и не принято было у них в семье нежничать… А как ушел он из дома, едва шестнадцать стукнуло, так и вовсе про него забыли все, как и не было его. Не переживали, жив ли, здоров, как устроился… Ронан поначалу писал письма домой каждый месяц, но, так ни разу не дождавшись ответа, перестал… А некромант, который давеча нежить мечом порубил, как капусту на засолку, Масечке бабочек наколдовал. Совсем как настоящие, они разлетелись по всей комнате, так и не скажешь, что иллюзия. Одна из них села Масечке прямо на нос, та восторженно завопила, ловко схватила бабочку за крылышко и тут же запихнула в рот. Ариман, занятый нарезкой овощей, только хмыкнул, покачал головой. Да-а-а, если уж тут кого и спасать… — Чего застыл-то, как изваяние? — некромант недоуменно глянул на рыцаря. — Раздевайся, скоро ужин готов будет, да потом Масечку искупать надо, подсобишь мне. Кто тебя, говоришь, ко мне направил? Глава сельский? Я ему, пожалуй, благодарственное письмо вышлю. Или хотя бы в следующий раз, как он за опохмелочным настоем придет, я ему его и продам, а не слабительное, как в прошлый раз… — Некромант взялся нарезать куриное мясо, не забывая поглядывать на Масечку, и принялся вполголоса ворчать себе под нос: — Хотя, пожалуй, обойдется глава ваш. Что, раньше на мое усекновение не могли никого отправить? Как случись что, так сразу за помощью бегут, а без того хоть помирай. А помер бы, они бы и с того света меня подняли… Вот и кто после этого некромант, спрашивается… Ронан не сдержал улыбки и поймал себя на мысли, что давно ему уже не было так благостно на душе. В доме было тепло, уютно, в камине, лаская слух, потрескивали дрова, малышка, наигравшись с иллюзиями, начала задремывать прямо с очередной надкусанной бабочкой в руке, вкусно пахло готовящейся едой, Ариман продолжал ворчать по поводу своей недооцененности, рассуждая о том, что колдуну такой профессиональной мощи как он, сам король должен тапочки подносить, и неплохо бы, пока рыцарь тут, сызнова за заказы взяться, да новое платье Масечке справить… Ронан, впервые за всю свою недолгую жизнь, почувствовал себя дома.