***
После схватки с ругару Салли с раненым скелетом без приключений долетели до ведьминой лавки, когда на город уже опустились сумерки, и Салли только теперь поняла, зачем на крыше постоянно поддерживается освещение. В фарфоровых плошках, как маяк, даже в безветрие рябил и волновался ведьмин студень, излучая не очень яркий, но при этом почему-то видимый на приличном расстоянии бледно-сиреневый свет. Сами ведьмы ещё не вернулись, и Салли, прекрасно зная, где что лежит (сама же расставляла), достала бутылочку с суставным зельем из дальнего угла полки. Не иначе как для Джека варилось, причём уже давно — бутылка была очень старомодная. Хорошо, что зелья практически не имеют срока годности. Вложив в сустав скелета локтевую и лучевую кости, Салли щедро полила стык зельем, оно зашипело, испаряясь едким желтоватым дымком. В воздухе запахло лекарскими снадобьями. Джим вскрикнул, дёрнулся и тоже зашипел. — Сиди спокойно, — сердито сказала ему Салли. — А то криво срастётся, и не сможешь нормально двигать рукой. И придётся заново ломать. Скелет застыл неподвижно, даже дышать перестал. Дымок постепенно исчезал, и на его месте будто из ничего конденсировался новенький тёмный сустав. Как только рука снова стала частью тела, Салли сразу же выпустила её и встала, чтобы убрать остатки зелья на полку. "Интересно, – вдруг с тоской подумала она, – а кто же вчера оказывал первую помощь помятому Повелителю тыкв… Наверное, никто". Джим, обретя свою руку вновь, сразу ожил и разболтался. — Я так испугался, когда на меня пошёл этот одноухий огромный оборотень! Всё напрочь забыл и забрался на дерево… Но он отошёл и напал на Джека. А бедняги Доб и Боб… Как жутко-то, а! А потом, когда тот волк оторвал мне руку, я думал, что умру от боли! Хорошо, что Джек метнул в него кинжал, а то бы… А Стоун здорово отбивался от своего оборотня, но и только. Джек и его спас в самом начале! Джек вообще почти всех ругару перебил, кроме того одноухого, который сбежал и того, который Доба… Из этой бессвязной болтовни Салли словно наяву воссоздавала ход схватки. А Джим всё балаболил: – … Да, и спасибо, Салли, что приделала мне руку! А то хорош бы я был!.. — Он наконец замолчал. Но не надолго. — А знаешь, кого я боюсь больше всего в Хэллоуин-тауне? — спросил он вдруг шёпотом. — Кого? — Джека… — Скелет сник. Салли впервые задержала на нём взгляд дольше, чем на один взмах ресниц, и тихо призналась: — Я тоже.***
Джек вспоминал рассказ Мэра и думал, какой же спектакль разыграет живой туман для него. Ругару, Вендиго, чупакабра — м-м, он почти жаждал этого. Уж он не станет сдерживаться. Отчаянно хотелось сбросить напряжение последних дней, и было, признаться честно, любопытно, на что способен новообретённый адский огонь. Джек на пробу подумал о скелете Джиме, и в пальцах начало теплеть. Работает. Хмарь, воплощающая все тайные страхи — какая прелестная мысль, как же он сам до этого не додумался? Вот одолеют они эту напасть у себя в городе, и можно будет воплотить идею на ближайший Хэллоуин. Люди будут в восторге, без сомнения. А Мэр и того больше — такой праздник точно никто не забудет. Хорошо, что Хэллоуин длится всего один день. А в Хэллоуин-тауне тем временем готовились к первым за многие десятилетия настоящим похоронам. Казалось бы, постоянно живя в загробной тематике, горожане должны были относиться к этому с лёгкостью, но убийство только что Очнувшихся скелетов сильно подкосило их бесшабашный дух. Эти страхолюдные монстры боязливо передвигались по городу по двое-трое, а бо́льшую часть времени носа не казали из дома. Гнетущая атмосфера достигла своего накала, и даже про праздник мало кто вспоминал. Сам Мэр уже не заикался об этом, а только горестно вздыхал. "Но могло быть и хуже", – подумал Джек. Если бы хоть что-то из увиденного оказалось правдой… Вернувшись к катафалку после схватки с оборотнями, он обнаружил совершенно серого Неда (у которого нормальным цветом лица был зелёный). Тот, сложив руки колыбелькой и подвывая, делал монотонные баюкающие движения и смотрел в пространство остановившимся взглядом. Рядом, обхватив голову руками, словно фиксируя в одном положении, сидел прямо на земле Мэр. Увидев Повелителя тыкв в целости и относительной сохранности, Двуликий вскочил с невероятным для его толстенького тела проворством и воскликнул непонятное: — Голова на месте! Слава Хэллоуину! Мне не придётся самому… — Он осторожно покосился на Неда. — А он, похоже, Итана увидел не в самом лучшем виде… Эвфемизм Мэра никого не обманул, и зомби-папу пришлось долго трясти за плечи и дозываться, прежде чем он опомнился и с рыданием принялся бормотать про бездыханное, растерзанное тело у него на руках. Только спустя минут пятнадцать общими усилиями его удалось убедить, что и это наваждение. Но катафалк Мэр с Недом успели вызволить до жутких видений, поэтому хэллоуинцам оставалось только перенести туда останки братьев-скелетов и использовать автомобиль по его прямому назначению… И снова поиски пропавшего зомби-мальчика окончились провалом. Только теперь ещё и с жертвами. И теперь, стоя на краю могил, подготовленных для погребения Доба и Боба, Джек будто заново переживал быстротечную схватку, свою неудачу, жар струящегося пламени, болезненный страх за Салли и ещё какое-то неназванное тёмное чувство по отношению к ней же. Не спас одних. Не удержал другую. Где же это солнце, чёрт его подери? И где враг во плоти, чтобы наконец сразиться с ним и положить конец этой изматывающей безысходности? Кости Повелителя тыкв срослись, но более глубокие, невидимые глазу изменения никуда не делись. Смурные хэллоуинцы постепенно стекались на мрачную церемонию. Джек поискал глазницами Салли, но не нашел. Всю неделю он никак не мог подловить её для разговора. Эта новая метла переносила её прямиком из лаборатории к ведьмам и обратно, минуя погрязшие в тумане улицы. В провожатых теперь Салли не нуждалась. А может, и сознательно избегала. Потому что те несколько раз когда Джек пытался найти Салли, он не находил её ни там, ни там. Где она была в это время, только пресвятой Хэллоуин знает… Лучше об этом не думать, а то опять превратишься в ходячий факел — в бою удобно, в быту не очень. И окружающие отнесутся без понимания. Подкатил катафалк, толпа расступилась. Мэр со скорбным лицом открыл задние дверцы салона, всегда задёрнутые бордовыми занавесками. Джек сам помог вынести два самых красивых гроба, которые нашлись в Хэллоуин-тауне — он настоял именно на таких. Двуликий уже топтался рядом со свитком в руках. Джек кивнул ему, и Мэр, сняв с головы узкий, длинный цилиндр, затянул неизменное:Задумывая черные дела, На небе ухмыляется Луна…
Так начинались все официальные речи в Хэллоуин-тауне. Дальше текст варьировался в зависимости от ситуации.…И звёзды, будто мириады стрел. Ужасно жизнь посмертная кратка. Сомкнулась смерти чёрная рука. Таков теперь печальный их удел…
Мэр, торжественно растягивая слова, продекламировал последнюю строчку и оглянулся на Джека. И все горожане тоже посмотрели на Джека. Как всегда. Повелитель тыкв готовил речь, но всё равно это застало его врасплох. Первые хэллоуинцы, погибшие со времени его избрания… Не считая Бугимена. Чувство вины ещё усугублялось мыслью, что, возможно, братья-скелеты стали случайными жертвами, а истинной целью был он. Джек вышел вперёд и заговорил: — К сожалению, я не успел хорошо узнать Доба и Боба. Но они храбро сражались… — Хотел бы он сказать «за благополучие родного города», но вряд ли Хэллоуин-таун успел стать для них родным. — И забрали с собой врага. Очень прискорбно, что их новая, лучшая жизнь оборвалась столь рано… Пусть им земля будет пухом. Больше ничего и не добавишь. Он в последний раз глянул на безжизненные кости и дал знак заколачивать гробы. «Осиротевших» Стоуна и Джима утешительно хлопали по плечам. Вместе с ними Джек начал опускать гроб Доба в могилу. И то ли случайно, то ли со срощенной рукой Джим был ещё «на вы», лента соскользнула с его плеча, и гроб сорвался с метровой высоты на дно могилы. Раздался знакомый звон, и Джек сразу вспомнил, где он его уже слышал — во время схватки, при падении Боба. Он моментально спрыгнул вниз, поддел остриём кинжала, с которым теперь не расставался, узорчатую крышку, распорол рубаху на скелете… В центре грудной клетки скелета блестели разбитым стеклом осколки склянки, испачканные мутно-зелёной слизью.***
Ведьмы и Джим отправились на похороны, но Салли осталась. Всю неделю её мысли занимало только одно — Противотуманное зелье. Раз оно так нужно Джеку — он его получит. А о другом всё равно думать слишком больно, так что большая удача, что у неё есть настоящее Дело. Ведьмы не зря тогда полетели в лес, колдовское чутьё их не подвело. Или любопытство, что иногда одно и то же. Эмоциональная Зельдаборн потом раз девять рассказала, как она обнаружила потерянно слоняющихся хэллоуинцев: — А Циклоп такой тыкается лбом в стволы и бубнит только: «Где мой глазик? Пропал мой глазик. И снежок больше никогда не увижу…» Отвезла, значит, втолковала, что на месте его глазик, а он вообще мелок ещё для таких дел. А на следующем витке — сам Вампир-граф хорошенький, бледненький. Ну, я его беру под белы ручки и сажаю себе на метлу. Так за меня ухватился, стервец, как за соломинку! Я прям молодицей себя почувствовала! — И каждый раз довольно хихикала. Хельгамина тоже вынесла из леса несколько горожан, но, в отличие от словоохотливой сестрицы, свои подвиги живописать не стала. Нескольких монстров подобрал на обратном пути катафалк, остальные же в разное время выбрались из леса сами с разной степенью потрясения. Салли была рада, что все старые хэллоуинцы вернулись живыми. То есть, конечно, не совсем живыми, но не такими, как те, кто сейчас дожидался погребения в гробах из красного дерева. На этой неделе Салли, к неудовольствию Финкельштейна, пораньше улепётывала из лаборатории, говоря, что ей надо срочно варить противотуманку по приказу Джека. Но до лавки ведьм она долетала только через несколько часов, объясняя своей занятостью у Дока. Этот небольшой временной пузырь она проводила в городской библиотеке — как завещал великий кто-то там: учиться, учиться и ещё раз учиться! Тень этого кого-то давно донимала всех своим картавым нытьём и плачем по неупокоенному телу… Книги в лавке Салли уже проштудировала — ничего. Оставалась надежда на старинные фолианты с древними знаниями, которые современные ведьмы уже позабыли. Старый библиотекарь — зомби по имени Шон — приветствовал её, как давнюю знакомую: нечасто к нему заходили, да ещё и такие очаровательные куклы. Он с радостью показал ей этажерки в потолок с книгами по ведовству, и Салли поняла, что здесь её, скорее всего, и найдут лет через пятьдесят. Вместе с сотнями пыльных томов в обнимку. Или под ними. Этого времени у неё не было. Поэтому она прицельно искала наиболее древний и подробный рецепт Антагонного зелья, надеясь поменять с его помощью действие туманного на противоположное. Идея — не бей лежачего зомби. Воплощение — хуже некуда, так как полученная смесь при малейшей неточности получалась нестабильной и меняла действие с одного на другое раз в минуту. Из-за нескольких неприятных инцидентов с громкими скандалами старые ведьмы и отказались от него: Бодрящее зелье (полученное из Сонного) погружало в летаргический сон, Приворотное вызывало ничем не сбиваемую ненависть, а Заживляющее разъело несчастного раненого не хуже концентрированной «царской водки». Когда вытерли лужицу, которая от него осталась, Антагонное зелье было единогласно предано анафеме на внеочередном шабаше ведьм, а указанные зелья выведены и утверждены в своём современном виде. Но другого плана у Салли не было. Может, джеково безрассудство заразно? Тогда у этой заразы длинный инкубационный период. Они так давно не… Антагонное зелье. Она будет думать об Антагонном зелье. Салли сразу начала с самых дальних полок с наиболее ветхими и пыльными томами и не ошиблась. В девяти из десяти страницы были вырваны, но десятый, маленький рукописный справочник с оторванной обложкой сохранил довольно полное и разборчивое описание компонентов и процесса варки. М-м, заковыристый список, но выполнимый. Вот только откуда добыть кровь девственницы? Нужно-то всего три капельки на чан. А у них в городе и дев ночью с огнём не сыщешь, а у тех, кто есть, с кровью сложно. Да и с остальным тоже. Салли, кажется, начала догадываться, почему Антагонное зелье всегда вызывало столько проблем. Она на секунду представила себя, вылезающей из могилы в мире людей со скальпелем наперевес — на охоту. Можно и Страшнозелья глотнуть ради такого дела! Миленько, страшненько, но нет, не в этот раз, даже ради Джека. Тем более, вряд ли бы он одобрил… Придётся рассчитывать на машины Финкельштейна. Салли со вздохом захлопнула тяжёлые книги и собралась уже убрать их на полки, но во внезапном порыве спрятала потёртый справочник под платье. С милой улыбкой прошествовав мимо растаявшего библиотекаря, она села на метлу и поднялась над облаками. Здесь, при ласковом свете солнца, ей было легче думать о своих горестях. Как всё стало плохо так быстро? Ей уже казалось, что сном был чарующий День Святого Валентина, а не её кошмары. Каким был тогда с ней Джек, а сейчас от теплоты не осталось и следа… Он ведёт себя так, будто боится испачкаться. Или обжечься. Сказка кончилась, и вот она вам, серая реальность, нате, кушайте её с червивыми бородавками¹, не обляпайтесь. Салли словно вернулась в прошлое, когда Джек её совсем не замечал. Только сейчас было в сто раз хуже: она теперь знала, как это может быть. Как обретшая телесность невидимка, вкусив прелести зримого существования, снова вынуждена стать прозрачной и незаметной. Ей опять придётся так жить?.. Но почему?! "Посмотри на себя, – с готовностью ответил вредный и сварливый внутренний голос. – Кто ты, несчастное, ущербное, создание? Ты даже человеком не была, у тебя ни скелета, ни мозга, ни сердца. Волосы, ткань, листья, нитки. Ну, глаза… Тебя ни живой, ни мёртвой назвать нельзя, биоробот, гом-мун-ку-лус. А всё туда же — большой и чистой любви подавай! А он кто? Высокая особа, всеобщий любимец, король ужасов, и тебе, несносная девчонка, вовсе не пара. Да у него сотня таких, как ты, только лучше! Добегалась? Поиграл с тобой от скуки и баста, кукла. Свободна. Следующая". Салли потрясла головой, силясь избавиться от чужого голоса в своей голове, который был так созвучен её собственным горьким мыслям. Желание что-то выяснять совершенно испарилось. И так всё ясно. Но это чёртово зелье она как-нибудь сварит, в лепешку разобьётся, а сварит! Не так уж она и бесполезна. Пусть знает… Не совсем осознав, кого именно она имеет в виду, Салли решительно развернула метлу и, лихо описав мёртвую петлю, со свистом ветра понеслась в лавку. Вот уже и компас не нужен.Хоть я в лепёшку разобьюсь, Всё так и будет, Мой жребий труден, Я не добьюсь Его любви, и пусть Не быть слиянью судеб.
***
Немая сцена. Джек среагировал молниеносно. Быстро выскочив из могилы, он нашёл в толпе Оборотня, Демона, Арлекина и Клоуна и скомандовал, указывая на оставшихся скелетов: — Взять их! Хэллоуинцы непонимающе загомонили. Оборотень схватил Джима за руки и заломил. Остальные трое обступили рослого Стоуна. Джек спрыгнул в другую могилу и проверил содержимое грудной клетки Доба. То же самое, только подсохшее. Здравствуй, тыква, Хэллоуин! Либо они что-то пронесли в Хэллоуин-таун, либо… Он не знал точно, как выглядят и чем движимы зомби-скелеты, но выходило оч-чень подозрительно. Странно, что Зиро ничего не учуял, когда пришельцев пропускали в город. Джек выбрался из могилы и оскалился, глядя на онемевших Стоуна и Джима. Давненько он никого не пугал. Но те и не думали сопротивляться, а только растерянно лупали глазницами. Мягко ступая, как хищник, Повелитель тыкв приблизился к Джиму. Дыши ровно, думай о приятном, но дело делай. Чтобы не касаться молодого скелета пальцами, на всякий пожарный, Джек краем кинжала подцепил рубашку, и взорам всех присутствующих предстала совершенно пустая и безобидная грудная клетка. То же повторилось и со Стоуном. Но всё равно… — Хельгамина, мне нужно зелье Правды. Они могут что-то знать о своих товарищах. — Легко. — Ведьма сама выглядела встревоженной. — Мэр, отвезите останки доктору Финкельштейну. Пусть сделает полную экспертизу и особенно этих зелёных потёков на банках. Да, Хельгамина, возьмите одну банку себе, может, это зелье, тогда это ваша епархия. Повелитель тыкв повернулся к скелетам и сказал сурово: — А мы, джентльмены, пройдём вместе, и вы ответите мне на пару вопросов. Взятые под стражу скелеты повиновались безропотно, и Джека, честно говоря, удивляла подобная покорность: ни ярых оправданий, ни возмущения, ни страха разоблачения. Как марионетки, у которых эмоциональный диапазон прикручен до минимума. И это тоже очень подозрительно. Или это только он всегда так неадекватно буйствует? Процессия во главе с летящими над головами ведьмами двинулась к их лавке за зельем Правды, прокладывая себе путь в тумане. Лавка жила. Из самой узкой трубы струился едва заметный дымок, в боковом окне мелькал стройный женский силуэт, полускрытый антимоскитной сеткой из паутины. Салли! Джек думал отконвоировать скелетов для допроса в ратушу, но отчего бы не провести его здесь? Свидетели в наличии. Когда вся многочисленная компания ввалилась в помещение, на шум из мастерской вышла Салли и удивлённо расширила глаза: сумрачный Повелитель тыкв, взволнованные ведьмы, испуганные скелеты, угрюмые Оборотень, Клоун, Арлекин и Демон… — Что это ты варишь? — Зельдаборн заглянула в мастерскую и сунула любопытный нос в котелок. — Да так, одну заготовку, — неопределённо махнула рукой Салли. — Молодец! Всегда у станка! — похвалила ведьма и с гордостью добавила, обращаясь к окружающим: — Салли — лучшее, что с нами случилось после изобретения Страшнозелья! "И со мной тоже", — хотел сказать Джек, но это никого не касалось, кроме него самого и Салли. Он зорко оглядел её милое, но неподвижное, как маска, лицо, скрещенные, словно в попытке защититься, руки, попытался поймать её ускользающий взгляд… И это лучшее сейчас утекает сквозь пальцы. Хельгамина дёрнула его за рукав и протянула миниатюрную бутылочку из синего стекла. — Зелье Правды, Джек. Достаточно одной капли. Хм-м, и это хорошо. Если бы надо было влить в скелета полбутылки, то пришлось бы вытирать пол. — С кого начнем? — Повелитель тыкв плотоядно потёр руки. Пора вспомнить свою роль — устрашать. — Пожалуй, с тебя. — Он указал костяным пальцем на Стоуна. А Джима он оставит «на сладкое». Демон и другие осклабились в предвкушении занятного зрелища. Такие уж они были существа — милые, злобненькие и жадные до такого рода развлечений. Стоуна усадили на трёхногий табурет в центре комнаты, и Джек влил ему в рот маслянистую каплю зелья Правды. — Что здесь происходит? — Салли подала голос. Никогда она не боялась высказывать своё мнение. — Я подозреваю этих скелетов в измене. — Джек посмотрел ей прямо в глаза. — Этого не может быть! Джим всё время у нас на виду. — Салли обернулась за поддержкой к ведьмам, но те сделали вид, что с интересом изучают разнокалиберные бутылки на полках. — Я сама приделывала ему руку, которую он, между прочим, потерял у тебя на службе! — А вот сейчас и узнаем. — Повелитель тыкв сузил глазницы. — Я сам чуть не потерял кое-что побольше у себя на службе. Но мне миловидная медсестра, видимо, не полагается. Салли смутилась. И почему она защищает этого скелетика?! — И если бы ты потрудилась сопоставить два простых факта: прибытие новичков в город и появление тумана, то удивилась бы их одновременности, — едко продолжил Джек. И опять слова вылетали как будто против воли, совсем не те, что он готовил и планировал, а словно влекомые неведомым тёмным чувством, которое в последнее время его буквально разъедало, особенно в присутствии Джима. — Куда уж мне с моим отсутствующим мозгом до великого знатока научного метода — самого Повелителя тыкв! И если бы ты… — Салли явно не собиралась оставаться в долгу. Виновник ссоры только опасливо вертел черепом от одного к другой. — Кхм, — веско сказала Хельгамина. — Можно допрашивать скелетика! Готовчик! — поддержала её Зельдаборн. Джек с усилием перевёл внимание на Стоуна. Тот сгорбился на табурете бесформенной грудой, костяное лицо не выражало ничего. — Вервольф, выведи отсюда Джима и пусть не подслушивает. Оборотень был недоволен, что его лишили зрелища, но вышел со скелетом, хлопнув дверью. Джек присел рядом со Стоуном, устанавливая зрительный контакт. — Как тебя зовут? — Стоун. — А раньше как звали? — Я не помню. — Когда ты пришёл в Хэллоуин-таун? — Примерно три недели назад. — Когда ты очнулся? — Два месяца назад. — Кто тебя оживил? — Не помню. — Тебя оживляли раньше? — Не знаю. Ценная информация так и фонтанирует. Таким же будничным тоном Джек поинтересовался: — Это ты вызвал туман в городе? — Нет, — вздохнул Стоун. — Давно ты знаешь Доба, Боба и Джима? — Да те же два месяца. — Они вызвали туман? — Не видел. — Откуда у них в груди склянки с зелёной слизью? — Не знаю. — Ты их раньше видел? — Нет. — А у тебя была такая банка? — Нет. — Ты украл мешковину? — В руки не брал никакой мешковины, кроме нашего дорожного мешка. — Ты служишь Уги-Буги? — невзначай спросил Джек и краем глазницы заметил, как вздрогнула Салли, и губы её шевельнулись. Надо было и её вывести, он же не говорил ей про пропавший мешок… Тут и остальные хэллоуинцы встревоженно зашептались. — А кто это? — Ты служишь мешку, набитому жуками? Стоун вдруг заржал, как конь-нежить. — Ме-шок! — давился он смехом. — С жуками! — чуть пополам не складывался он. Джек скептически поднял "бровь", глядя на эту истерику. И не подкопаешься ведь. Он с сомнением обратился к ведьмам: — Зелье точно действует? И то ли мы ему дали? — Обижаешь! — надулись они. — У нас все зелья в лучшем виде! Ошибка исключена, — даже губы поджали. — И когда он успокоится? — Ну, часа через два… — Отлично. Арлекин, в сад его, и пусть Оборотень приведет второго. Арлекин взял под руку ухахатывающегося Стоуна и вывел на свежий воздух — охолонуть. — Салли, — как-то нерешительно проговорил Джек, — может, и ты выйдешь? — И не подумаю! — Ну что за вредная, упрямая кукла. — Я мог бы и приказать, — нахмурился он. — А я могла бы и ослушаться! И что ты мне сделаешь? Выведешь с охраной, как скелетов? Под замок посадишь? Так мне не привыкать! — Она насмешливо тряхнула волосами, глаза блестели. Джек её не узнавал, такую обычно нежную и робкую… Как цветочек. А цветочек-то оказался с ядовитыми шипами — вполне в стиле Хэллоуин-тауна. Она была так привлекательна сейчас, что дух захватывало. — Кхм, — напомнила Хельгамина о цели визита в лавку. — А вот и второй скелетик, — охотно расшифровала Зельдаборн. Джим неуверенно топтался у входа, удерживаемый Вервольфом, хотя в общем необходимости в этом не было. Повелитель тыкв сделал издевательски галантный приглашающий жест в сторону табурета и аккуратно влил каплю зелья. Салли, упрямо сжав губы и скрестив на груди руки, подпирала стену и пристально наблюдала за процедурой. Вот ведь ходячий немой укор! Джек задал те же вопросы, что и Стоуну — с тем же отрицательным результатом. Смеяться, правда, Джим не стал, а просто непонимающе вперил глазницы в Повелителя тыкв да так и завис. Откровенно говоря, допрос, от которого Джек так много ждал, окончился пшиком. А ведь придется ещё и извиняться перед невинными, как агнцы, скелетами, когда один отсмеётся, а второй очухается. Он бы хотел задать Джиму ещё пару интересных вопросов личного характера, но тут уже свидетели наоборот помешали бы, особенно некая темпераментная кукла. Оставалось ждать, что скажут ведьмы и Финкельштейн по поводу содержимого склянок. Словно прочитав его мысли, Хельгамина исчезла в мастерской и вернулась с зельем-индикатором. Капнула на высохшие ошмётки, но ничего не произошло. Ведьма покачала головой: — Это не зелье. Просто какая-то засохшая органика. — Посмотрим, что скажет наш уважаемый коллега! — вложив в последние слова всю свою язвительность, добавила Зельдаборн. И тут, лёгок на помине, в дверном проёме замаячил доктор Финкельштейн собственной персоной вместе с Гариком в качестве свиты. Джек не видел учёного таким взволнованным с тех пор как… Да никогда не видел, в общем. Док начал без предисловий: — Салли, быстро домой! Хватит шляться неизвестно где чёрт знает с кем! — Вы что-то обнаружили, Док? — предчувствуя недоброе, обратился к нему Джек. — В этих склянках не что иное, как высохшие экскременты жуков!