Морок и Пламень

Жуки. Ползающие друг по другу, непомерно жрущие, бесконтрольно размножающиеся твари. Самые многочисленные на том и этом свете. Спутники смерти. Дави, трави, жги — неуловимы и неистребимы. Зажёг свет — и вот уже резво побежали в тёмный закоулок крошечные лапки, неся своего обладателя в твёрдом хитиновом панцире. Не догонишь, не догонишь! А если их много, они могут принять любую форму. Как вода. И кто же победит: вода или огонь? На миг в лавке воцарилась тишина — можно было услышать, как побулькивает зелье в мастерской. И потом все разом набрали воздуха и высказали всё, что накипело: — Ох-х, ты ж Хэллоуин! — Демон возьми мою душу! — И не проси. — Укуси меня вампир! — Клац! — Хозяин, печеньку? Только Салли, бесстрастная Хельгамина и одурманенный зельем Джим не издали ни звука. Джек заметил, как побледнела Салли. Она никогда не обсуждала это с ним, но, видимо, горячий приём в подземелье Бугимена гораздо сильнее на неё подействовал, чем она хотела показать. Ещё бы: кипящая лава, щекочущая твои ступни — штука весьма впечатляющая. Приди он на минуту позже… Джеку отчаянно хотелось прижать Салли к себе, сказать, что всё будет хорошо, что он её защитит… Только вот кто её защитит от него самого?Последнее время всё у них складывается из рук вон плохо. Повелитель тыкв окинул взглядом опять притихших хэллоуинцев. До чего же странно видеть их такими испуганными. Обратился к Финкельштейну: — А что с самими скелетами? — О-о, тебе лучше увидеть это самому, — загадочно протянул Док, многообещающе потирая руки в чёрных перчатках. — Пойдёмте, прямо сейчас. Господа, — Джек повернулся к горожанам и на всякий случай грозно оскалился, — надеюсь, мне не нужно вам говорить, что всё, что здесь произошло, должно здесь и остаться? — Конечно! Безусловно! Можешь на нас положиться, Джек! — согласно закивали все, и Джек окончательно уверился, что ещё до полуночи весь город будет шёпотом обсуждать допрос скелетов, склянки с жуками и то, что это могло бы значить, добавляя леденящие душу подробности из разряда «я сам там был, сам всё видел». Ему было даже любопытно услышать потом конечную версию. Наверное, он требует слишком много от своих импульсивных сограждан… Док уже развернул коляску и подёргивал ручку от нетерпения, выразительно показывая свое отношение к этому месту. — А давайте устроим военный совет у Финки? — вдруг предложила Зельдаборн, с самым невинным видом глянув на Дока. — Что-о?! Пускать шарлатанок в единственное средоточие науки в этом заштатном городишке?! Да ни в смерть! — Губы учёного скривились от праведного гнева. — Шарлатанок?! — мгновенно вскипела Зельдаборн. — Да мы в зелья извели больше костей скелетов, чем народу в Хэллоуин-тауне за всю его историю! — Видимо, поэтому тут и остался всего один скелет, а до Дерева висельников вы не допрыгнете при всем желании! — ехидно заметил Док. Зельдаборн набрала побольше воздуха, чтобы дать достойный ответ, но Джек примирительно поднял ладони. — Пусть посмотрят, доктор, это дело города, а не ваш личный эксперимент. — Хм-м… — негодующе согласился Финкельштейн. Он порыскал окулярами, на кого бы сорваться, и рявкнул: — Салли! Ух-х, несносная девчонка! Совсем от рук отбилась! Будешь больше проводить времени в лаборатории, а не с этими… кух-харками! — Пять капель Успокаивающего бальзама, профессор? — Хельгамина впервые подала голос, и звучал он предостерегающе: — Или пару слов милой Джуэл? Док почему-то стушевался и проворчал только: — Молчи уж, Хельги… У Джека создалось впечатление, что он смотрит далеко не первый акт затянувшегося спектакля. Вон оно как, а он и не знал… Ай да Док! Видя, что все заухмылялись, Финкельштейн сердито развернул коляску и рыкнул: — Что?! Это было ДАВНО! Ангелы во плоти тут одни собрались, вашу душу в генератор Тесла! — Не говоря больше ни слова, он выехал через высокий порог, едва не опрокинув при этом коляску. — Хельги, — мечтательно пропела Зельдаборн, сложив руки лодочкой. — А я и не знала, надо же! Признаться, я была о тебе худшего мнения, дорогая сестрица! И как оно было? — Когда будет следующий сеанс откровенности, я тебя оповещу, — суховато ответила ей Хельгамина. — Тю! Какая ты скучная… А я думала, теперь вместе будем ходить развлекаться… — Значит так, — прервал их Повелитель тыкв. — С нами идут Салли и ведьмы. Остальные отведите Джима и Стоуна в ратушу, в закрытый кабинет, пусть отсидятся там. И можете возвращаться к своим делам, спасибо за помощь. Клоун, Оборотень и Демон недовольно загомонили, что их отстраняют от гущи событий, но пришлось смириться: всё-таки не мирное время. Джек незаметно поравнялся с Салли и тихо спросил: — Ну как ты? — Нормально, — настороженно ответила та. Казалось, такой простой вопрос её удивил. Или не сам вопрос, а то, что он вообще проявил внимание к ней. Как скверно-то, а… Перед выходом из лавки, Салли привычно положила руку на древко метлы. — Может, просто пройдёшь со мной пешком? — поинтересовался Джек. Она мельком взглянула ему в глазницы и кивнула. Но метлу не выпустила. — С ней я чувствую себя в безопасности. А с ним, значит, нет. Что ж, это похвальная осторожность… Джек с силой сцепил руки за спиной и прошествовал вслед за Салли. Оконфуженный Финкельштейн вместе с Гариком уехал вперёд, по-женски слишком много понимающие ведьмы деликатно задержались якобы помочь оставшимся с транспортировкой скелетов, и Джек и Салли наконец-то остались одни. Впервые за сколько? Тогда он ещё ее обнял в последний раз, здесь же, на этом самом месте… "Нет, пусть будет не последний, а крайний!" – взмолился он мысленно. Времени было мало, и Джек заговорил: — Ты боишься огня? — Она явно ждала чего угодно, но только не такого начала. — Почти больше всего на свете, — прошептала Салли. — Огня и жуков. — А как же ты варишь зелья? — В горелках совсем маленький огонёк, а жуков мы не используем, только пауков и скорпионов, они милашки… — Салли, что бы ты сказала, если бы узнала, что я боюсь причинить тебе вред, поэтому веду себя так? — Какой вред? — Глаза Салли непонимающе расширились. — Это трудно объяснить… — Почему-то простые слова «Из меня вырывается непонятный огонь в минуты сильных переживаний, и я боюсь тебя сжечь» никак не желали выговариваться. Мелькнуло и погасло воспоминание о постыдном служении тому... Какая тут может быть связь? Тот же никогда... Даже он, хотя и был воплощением всех пороков. Салли ждала, вопросительно глядя на Джека. — Мне кажется, я становлюсь каким-то монстром… Она усмехнулась. — Ну, это не новость, все мы тут монстры. — Ещё большим… — Джек поднял на неё взгляд, решаясь. — Салли, я боюсь за тебя. Я… Опасен. Салли инстинктивно отступила на шаг. — Почему?! — Дай мне руку. Салли, как загипнотизированная, протянула ему чуть подрагивающую ладонь. Джек медленно приближал свою кисть к её и понимал, что все его логические выводы были верны, верны, ч-чёрт их раздери! Жар в пальцах рос, он чувствовал, что ещё миг — и вспыхнуло бы яростное, всё пожирающее пламя. Он резко опустил руку и вернул за спину, хрустнув пальцами. — Я не могу объяснить. Пока. Но потом ты всё узнаешь, я обещаю! А пока… нам лучше не быть вместе. Вот, сказал. Легче стало, спокойнее? Но это же для её блага! Она поймёт! Наверное... Салли замерла, дыхание облачком пара сорвалось с её губ и смешалось с туманом. И не возобновлялось очень долго. — Боюсь огня и жуков… — тенью самой себя прошелестела она. — Почти так же, как тебя… Но тебя — больше… Прав был Док! — В голосе неожиданно прорезалась сила вместе с рыданием. — Не стоило мне даже думать об этом! Столько лет!.. Вверх!!! Салли резким движением перекинула ногу через рукоятку подскочившей метлы, яростно оттолкнулась ногами от земли и взмыла вверх с бешеным ускорением. Смотрящего ей вслед Джека только окутало облачком пыли и обдало порывом ветра, колыхнувшим полы фрака. А Джек с силой схватился руками за готовый взорваться череп и разразился куда менее изысканными ругательствами, чем «ох ты ж Хэллоуин!». И рыжее, как её волосы, пламя, словно дожидаясь момента, с готовностью охватило его целиком.

***

Три пары округлившихся в изумлении глаз наблюдали за этой картиной из-за угла ближайшего дома. — Сегодня же не Хэллоуин? Или я что-то путаю… — озадаченно спросил Шито. — Да уж известное дело! — кивнул Корыто. — Опасен… И как он это сделал без факела, хм-м… — задумчиво протянула Крыто и поглядела на соратников. — Давайте-ка разузнаем всё поподробнее! Король-то наш оказался… не без человека в шкафу! — Она привычно усмехнулась. Ещё не зная толком, как им пригодится новое знание, троица тем не менее была приятно взбудоражена: они, похоже, узнали СТРАШНУЮ и, возможно, полезную для себя ТАЙНУ.

***

Огонь, взвившись последним гребнем над головой, коварной змейкой укрылся где-то внутри грудной клетки. Сейчас Повелитель тыкв в первый раз испытал полноценное пробуждение пламени не в пылу битвы, а в обычной жизни. И если бы его спросили, даёт ли внутренний огонь энергию или забирает… Ответ был бы неоднозначен. Джек чувствовал опустошение, и не только моральное. Как будто он долго делал монотонную работу, и тело физически устало. Хотя непосредственно в сам момент пылания он ощущал небывалую силу и даже всемогущество. Это странное явление дважды спасло ему жизнь, но теперь, словно в компенсацию, забирало её по частям: любовь, силы, надежду… Джек огляделся по сторонам. Всё было спокойно, ставни близлежащих домов наглухо заперты, никаких любопытствующих не видно. И на том спасибо. С запоздалым интересом он осмотрел себя и понял, что не только его кости, но и одежда остаётся неопалимой. Интересно, как огонь определяет, что жечь, а что пощадить? На мгновение Джеку даже захотелось обсудить этот вопрос хоть с Финкельштейном, но, вспомнив любовь того к сомнительным экспериментам, он отринул эту мысль. Он сам во всем разберётся. Когда выдастся хоть несколько дней без очередного ЧП. И вернёт Салли, и проведёт праздник, и найдет способ развеять этот чертов туман… А пока его в лаборатории дожидаются чем-то поразившие самого Дока кости погибших скелетов. Дверь лавки приоткрылась, и оттуда высунулись ведьмы с мётлами наперевес. — Всё? — спросила Зельдаборн, заговорщицки ему подмигивая. Джек не стал уточнять, что это «всё» и только кивнул. Вот уж действительно: всё так всё… — А где тогда Салли? — Улетела. — А вернуться обещала? — не отставала ведьма. — Хм-м… — Дурак ты, — спокойно констатировала Зельдаборн. Резко развернувшись к ведьме, Повелитель тыкв, гневно воззрился на неё. — Да, — ничуть не смутилась та, — и вместо того, чтобы тут стоять истуканом и прижигать меня взглядом, ты бы лучше спросил у закадычного друга нашей прелестной Хельги, чем он накачал Салли в день городского собрания и вообще что он там с ней вытворяет ежедневно. Она думает, что она такая секретница, но видно же всё… И тебе бы было видно, если бы ты чуть меньше был погружён в себя, твоё тыквенное величество. Джек не обратил внимания на шпильку. Значит, механическое сердце срабатывало не зря! Это же сколько раз, по два-три раза в день Салли было плохо, она нуждалась в помощи, а он… Не догадался, не помог, не спас… Он опять ощутил поднимающийся из глубины жар, но каким-то чудом смог его удержать, пообещав: подожди, вот сейчас, доберёмся до лаборатории и… Эксперимент, значит! Зельдаборн вывела его из ступора, дёрнув за рукав. Хлопнула по рукоятке метлы позади себя и игриво осведомилась: — Подвезти? Когда ещё тебе выпадет такой шанс… — Нет, спасибо. — Джек уже быстрыми шагами устремился к лаборатории. — Ну, как знаешь, — деланно вздохнула ведьма. — Ну что, Хельги, навестим мило́го друга? Хельгамина только глаза закатила. Тема шуток на ближайшие лет…дцать была обеспечена.

***

Первое, что увидел Джек на подходе к лаборатории — катафалк Мэра. И это значило, что поджоги и убийства отменяются. Точнее откладываются. Джек толкнул металлическую дверь, и та неслышно отворилась внутрь, пропуская его в темноватое помещение первого этажа. У входа уже были прислонены две растрёпанные метёлки, но метлы Салли нигде не было видно. Значит, опять она летает где-то в поднебесье, залечивая раны, которые он ей невольно нанес… Все собравшиеся обернулись на вошедшего Повелителя тыкв, и ему показалось, что он попал на светский раут. Джуэл, при полном параде, в бежевом платье с горностаевым воротником, обносила всех желающих чаем из волчьего лыка. Мэр в кои-то веки светился довольным лицом, очевидно, забыв о цели визита. Только что прилетевшие ведьмы чинно взяли по чашечке. Хельгамина старалась к себе внимания не привлекать, но Зельдаборн, аристократично отставив пальчик на своей чашке, уже явно замышляла затеять любопытный разговор о самых горячих сплетнях Хэллоуин-тауна. Прямо самых-самых горячих, с пылу, с жару, о которых ей только что довелось узнать. Не то чтобы Джека волновало семейное благополучие Финкельштейна, особенно в свете последних событий, но времени на эти глупости не было. И, похоже, Док придерживался аналогичного мнения. Сверху раздался ворчливый голос: — Вы что, сюда завалились на пятичасовой чай? Жду вас всех наверху, раз уж пришли. Руками ничего не трогать! И ногами. И особенно длинными носами! — Хах, очень нужно! — насмешливо парировала Зельдаборн. — А вот про нос сейчас обидно было, да, Хельги? Молчание было ей ответом. Причём со стороны всех. — Давайте займёмся делом, — строго напомнил Повелитель тыкв. — Оставьте свои пикировки до лучших времён. Зельдаборн притихла, но глазки так и бегали по святая святых соперника по ремеслу. В ретортах что-то булькало, хитро сконструированные манипуляторы фиксировали на весу различные детали человеческих тел, под потолком висел мощный генератор в виде сферы, собранный из тех же металлических листов, как и всё вокруг. Пахло нагретым железом, смесью сотен химических веществ, озоном. Стучали, стрекотали, тикали неизвестные приборы, отмеряя только им и Доку понятные важнейшие характеристики. А у одной из стен вольготно расположился круглый поворотный операционный стол. Неужели тот самый, на котором... В данный момент на нём покоились кости погибших скелетов, уже несколько не в том виде, как помнил их Джек. Но кожаные ремни для рук и ног наводили на нехорошие мысли. Если это то самое место, где изо дня в день… Сейчас, сейчас, подожди! Вот останемся один на один… Чтобы отвлечься, Джек подошёл к столу и внимательно пригляделся к останкам. Док распилил несколько костей, и каждый срез зиял выщербленной пустотой, будто проеденной изнутри короедами. Внутренние неровные поверхности чернели на фоне белых внешних тёмными кольцами с размытыми краями. Но что же это всё значило? Похоже, Доб и Боб были именно теми вторично оживленными зомби-скелетами, о которых Джек говорил Стоуну. А что насчёт оставшихся? Оглядываясь назад, он осознал, что Джим и Стоун всегда выглядели поживее братьев-скелетов, больше говорили, имели бо́льший набор эмоций на костяных лицах… Но проверить выживших необходимо. Вот если, исключительно ради проверки, отпилить что-нибудь Джиму… М-м, какая соблазнительная мысль! Джек посмотрел на свои собственные четырёхпалые руки и решил, что это не смертельно, даже в случае ошибки. Док тем временем пустился в пространные рассуждения на тему возможности растворения изнутри какими-то органическими кислотами, постэксгумационного гниения, тления в безвоздушной среде и так далее. Молчавшая доселе Хельгамина взяла плечевую кость, заглянула внутрь, понюхала, постучала о твёрдую поверхность стола… Изнутри выпала жирная кремовая личинка, похожая на личинку июньского жука. И выплыло лёгкое дымное облачко. — Жуки-костееды. И не это ли наш туман? — Вопрос повис в воздухе. — Да, — заключил Повелитель тыкв, помрачнев. — Похоже, это и есть мифические зомби-скелеты во всей красе. Просто сосуды для того, что их наполняет… И за ними кто-то стоит. Мэр вдруг в ужасе схватился за голову, вспомнив нечто. — А их головы!.. — Вот именно! — Джек был зол на себя как чёрт. — Я должен был догадаться ещё тогда! Крыто сотоварищи поменяла скелетам головы местами, а мы и ухом не повели! Уж я-то должен был знать, что это не полмозга в другую голову переставить, а очень даже смертельно! Сейчас пойдем и проверим дружков-скелетов, Док, захватите пилу… — Нет необходимости, — раздался от приоткрытой двери в лабораторию нежный, как лепесток ядовитой орхидеи, но холодный, как жидкий азот, голосок. Это Салли неслышно вошла и, очевидно, уже несколько минут молча наблюдала за происходящим. — Это ещё почему? — Джек-при-исполнении грозно навис над ней. — Потому что локтевая кость Джима была прокушена оборотнем почти насквозь. И ничего такого, — Салли кивнула на операционный стол, — там не было. Я видела. Я могу подтвердить. — Хм-м, а со Стоуном ты в таких же близких отношениях? — в бешенстве спросил Джек, на всякий случай отступая на шаг назад и напрочь забыв о притихших зрителях. — Не понимаю, какое тебе теперь есть до этого дело. — В сухих глазах Салли была ледяная пустыня. Не проронив больше ни слова, она повернулась и вышла. Дальше по коридору хлопнула тяжелая сейфовая дверь. — Эвона как! — удовлетворенно потёр руки Финкельштейн. Повелитель тыкв крутанулся к нему и яростно процедил: — А с вами, Док, я ещё поговорю попозже. — Ну-ну, — без особого азарта протянул учёный. Ведьмы, напротив, кажется, выглядели расстроенными, несмотря на всю любовь к свежим сплетням и собственные матримониальные планы на короля в прошлом. Сферическая женская солидарность в вакууме? — Здесь больше осматривать нечего, — отрезал Джек, обращаясь к гостям лаборатории. — Мэр, проследите, чтобы скелеты не сбежали, к ним мы вернёмся позже. А я обсужу с профессором… противотуманные машины. С глазу на глаз. Хэллоуинцы, не пререкаясь, бочком двинулись к выходу, косясь на своего короля. Должно быть, вид получился внушительный. Как только лишние вышли, Док чрезмерно торопливо подъехал к рабочему столу и стал рыться в сваленных чертежах. Что ж, Джек был готов его послушать. Сначала — дело, потом удовольствие. Жди. Достав из кипы два эскиза, Финкельштейн поманил Повелителя тыкв к столу и пустился в объяснения. — Первый вариант. Небольшие летающие машины, которые будут курсировать по городу и распылять специальный реагент, он у меня тоже уже почти составлен. М-м… Расчётная вероятность негативного влияния реагента на Хэллоуинцев — примерно 40%… — О каком негативном влиянии речь? — Бессонница, слабость, головные боли, кашель, кровохарканье, галлюцинации… — неохотно перечислял учёный, — летальный исход. — Ещё галлюцинации, позабористей? Ещё одни разуздалые похороны? — Джек поднял одну "бровь". — Прелестно. Дальше. — Второй вариант. Разгон воздушными потоками с помощью специальных пневматических компрессоров. Это безопасно, но нужно будет проложить электрокабели от лаборатории вот здесь, здесь и здесь. — Палец Дока быстро прошёлся по точкам на плане города, который висел на стене над столом. — Энергии моих генераторов хватит, но потребуется время, рабочие руки… Инфраструктура города не подготовлена… И всё равно нам удастся освободить от тумана только площадь и основные улицы. Джек против воли заинтересованно разглядывал эскиз — сказывалась его извечная страсть ко всему новому и благоговение перед наукой. Однако его не покидало теперь чувство, что они борются со следствием, а не причиной… — Хорошо, Док, я подумаю над вторым вариантом, первый сразу — нет. Итак, дело сделано. Джек повернулся к толстой двери в лабораторию, закрыл её и повернул массивный кремальерный затвор. Финкельштейн не стал изображать удивление или оскорблённую невинность, только упрямо поджал губы. — А теперь мы поговорим об эксперименте. — Повелитель тыкв зловеще прищурился. — Мне показалось, что Салли только что дала тебе от ворот поворот. — Док старался говорить насмешливо, но ему явно было не по себе. — Это не важно. Я заинтересован в её благополучии как никто другой. — Да ну? Тогда почему все последние дни после встреч с тобой на ней лица нет? — Это наше личное дело. Эксперимент, Док. — А это наше личное дело. И я не намерен обсуждать его с посторонними. — Я приказываю. — Хоть обприказывайся. Чистая, незамутненная Наука вне политики! — Финкельштейн гордо вскинул подбородок, словно олицетворяя эту самую науку собственной персоной. Похоже, переговоры зашли в тупик. Что ж, Джек до последнего пытался уладить этот вопрос мирно… Он стремительно шагнул к учёному и, взяв его за грудки, легко поднял из коляски, как беззащитного моллюска из ракушки. Затем уложил уже порядком струхнувшего вредного старикашку на операционный стол и стал нарочито неспешно притягивать руки и бесполезные ноги кожаными ремнями. Окуляры у Дока съехали набок, открыв водянистые маленькие глазки, полные недоверия и испуга. — Что ты собираешься делать? — внезапно охрипшим голосом спросил он. — Экспериментировать, — ехидно ответил Повелитель тыкв. — Мое хобби — бесчеловечные опыты над людьми в области стоматологии¹. — И Финкельштейн увидел в его глазницах самое настоящее пламя. — Что за чёрт… — Он самый. — Но я тебе нужен! Мои машины… — Доделает Джуэл. Очень удобно теперь иметь половину твоего интеллекта у существа с более покладистым характером. — Ты не можешь никого убить! — завопил Док не своим голосом. — Отчего же? — Зловещая ухмылка костяного лица. — А что, по-твоему, мне поручал он?.. — Могильный холод в негромком голосе. У Финкельштейна глаза на лоб вылезли. Он давно привык и к мрачному городу, и к страшненьким его обитателям, и ко второму на его памяти Повелителю тыкв… Кстати, гораздо более вменяемому, чем первый. Обычно. Но Джека он таким видел впервые. Таким жутким. Таким властным. Таким готовым убивать. Так, наверное, чувствует себя человек, увидев хэллоуинского монстра на Рождество. Повелитель тыкв словно гипнотизировал его своим пламенным взглядом, от которого не мог оторвать глаз учёный. — В чём. Суть. Эксперимента? — Как сквозь пелену услышал вопрос Док. Всё поле зрения заняли чёрные глазницы склонившегося над ним скелета с полыхающим в них огнём. Уши заполнял обманчиво вкрадчивый голос. — Я сам толком не знаю, к чему он может привести, на то он и эксперимент… Первый в своём роде! Никогда раньше… Никто… Мне ещё дадут Альцгеймеровскую премию за него… — затараторил он. — Но Джуэл не сможет… Моторные навыки не наработаны… И некоторые нейронные связи потеряны… — Голос перешёл в бессвязное бормотание. — Немедленно прекрати эксперимент, — костяные пальцы легли Доку на основание шеи, готовые в любой момент надавить, голос звучал над самым ухом. Финкельштейн вдруг дёрнулся и вышел из транса. — Но это невозможно! Состояние не стабилизировано! Если сейчас прекратить, эксперимент может пойти вразнос, и я не ручаюсь за последствия. Не так жалко девчонку, как вложенные в неё усилия и запчасти… Это он зря сказал. Пальцы на его шее дрогнули и чуть сжались — несильно, но Док внезапно заорал как резаный. Прямо перед его носом разгорелось из ничего пламя, обжигая кожу, опаляя почти отсутствующие ресницы… И тут же исчезло — вместе со спешно отступившим Повелителем тыкв. Краем глаза учёный успел заметить затухающие огоньки, словно цветы, расцветшие на белых стеблях пальцев Джека. Шею невыносимо жгло. Не говоря ни слова, Джек подошёл к лабораторной раковине, намочил чистую тряпицу холодной водой и обернул ею повреждённое место. — Что это было… — прохрипел Док. — Что будет с Салли после завершения эксперимента? — В глазницах больше не было пламени, а голос звучал устало и как-то по-человечески. — Я не знаю… Диапазон… возможных результатов… от вечной жизни… до быстрой смерти… — Говорить Доку было больно. — Осталось… совсем немного… Последний… этап. Джек вздрогнул. — Вечная жизнь у неё уже была до этого! — Нет… ничего… вечного. Всё рассыпется… в прах… в темноте… рано… или поздно. И ты… тоже… станешь только именем… на плите. И я… Так что… не важно. — Сомневаюсь, что моим виде́нием в тумане стала бы собственная гибель. И есть колоссальная разница, сколько тебе отведено времени: год или сто. И как ты его проведёшь. И с кем. — Повелитель тыкв отстегнул ремни и осторожно перенёс Финкельштейна в коляску. Потом подошёл к одной из спиртовых горелок зажёг ее, разбил рядом колбу с какой-то жидкостью, открутил кремольеру на двери и громко позвал: — Джуэл, Джуэл! Неси скорее мазь от ожогов! Профессор обжёгся, показывая мне свой чудо-реагент! Думаю, это не тот вариант, который нам нужен. — А Доку бросил сквозь зубы: — Ни слова. Не знаю, как там связаны ваши половинки мозгов, но НИ СЛОВА. И поаккуратнее с Салли, а не то ты со своей плитой познакомишься гораздо раньше, чем планировал. Хотя тебе же это неважно… Финкельштейн медленно кивнул, заворожённо глядя на скелета. Этот не проболтается. И Джек пошел прочь. Мимо встревоженной Джуэл, которая держала наготове круглую баночку с лекарством. Прочь от возмущённых воскликов Дока «Что?! Ведьмино варево?! Да я лучше… обмажусь!». Прочь от наглухо запертой изнутри двери, которая отрезала от него и от мира Хэллоуин знает на что обречённую тряпичную куклу. Прочь — в опустившуюся ночь и туман, где он своим огнём мог только сжигать, а не согреть или осветить.