Леночка

Сколько на свете существует историй о любви… Незамысловатых и запутанных, старых и новых, и каждая из них начинается по-разному. Истоки моей следует искать в ночном клубе. Останься я в вечер той злополучной (или счастливой) субботы дома — не напилась бы с подругами до состояния не стояния, не упала бы и не крикнула бы им с пола: несите меня драться! Соответственно, не ввязалась бы в махание кулаками с компанией незнакомых девиц… В общем, давайте знакомиться. Я — Елена Михайловна Акимова, двадцати семи лет отроду. Работаю в областной детской больнице города N медсестрой и внешне на оторву абсолютно не похожа. Рост имею средний статистический, телосложение — ближе к плотному. Волосы, каштановые и слегка вьющиеся, ради удобства уже лет пять стригу коротко, а карие, чуть навыкате, истинно еврейские глаза прячу под стеклами очков — врожденная близорукость, слишком большое глазное яблоко. Почти не крашусь из-за алергии на большинство косметических средств. В одежде предпочитаю стиль между классическим и спортивным, на дух не переношу обувь на шпильках и обожаю мужские наручные часы. В общем — пацанка-пацанкой, но пацанка скромная. Правда, курю, и не просто курю — смолю по полторы пачки в день тонких сигарет с ментолом. Еще — пью литрами арабику без молока и сахара. Кофе и сигареты частенько заменяют мне приемы пищи. Итак, однажды, вечером, в июле, случился у меня двойной выходной — суббота и воскресенье. «Случился» — потому что в нашей больнице города N незамужние медсестры без детей все, поголовно, пашут на две ставки, сутки через сутки, аки лошади. Об этом знаменательном, редкостном событии — то бишь, моем двойном выходном — прознали мои подруги Ира Пелеменева, Вера Дрокунова и Лена Другова и решили вытащить меня в клуб. Развеяться, пропустить два-три бокала шампанского, потанцевать и построить глазки возможным женихам. А я взяла и сдуру согласилась… Нет бы отказаться, почитать интересную книжку, поужинать и лечь спать. В клубе оказалось весьма людно и весело. Играла отличная, заводная музыка. Два-три бокала шампанского незаметно переросли в двадцать три и поболее, к нашей девчачьей троице прибилось двое парней симпатичной наружности, и понеслась душа в рай. Последнее, что запомнилось мне из той ночи — компания из пяти ярко раскрашенных незнакомых девушек в откровенных нарядах, задирающая Иру. Я споткнулась о чью-то ногу в кроссовке и джинсах и неуклюже грохнулась на спину. Повозилась в попытках встать, не преуспела и ужасно разозлилась на окружающий мир. Схватила Веру за сапог и отчаянно, перекрикивая музыку, взвыла: несите меня драться! А потом внезапно настало хмурое похмельное утро. Настенные часы в Вериной гостиной показывали без пяти минут полдень, а зеркало в ванной комнате, естественно, тоже принадлежавшее Вере — растрепанную пандо-чучундру со свежими, налитыми синевой «фонарями» под обоими глазами, разбитыми в кровь губами-пельменями и запекшейся хрупкой корочкой, глубокой ссадиной на левой скуле. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы сообразить — отражающийся в зеркале кошмар есть я. И никто иная. — Мамочка, — прошептала тогда я, до нельзя шокированная увиденным, прислоняясь крутым бедром к краю раковины. — Мне же завтра на смену… Тоналкой следы драки было замазать совершенно нереально. Старшая сестра отделения, врачи и родители пациентов слягут в коллективный обморок, едва я появлюсь на медсестринском посту, и вызовут милицию. Подумают, и не без оснований — меня изувечили то ли бандиты, то ли насильник. Разубеждать коллег — дело хлопотное, чреватое много-путано-говорильней и нервами. Поразмыслив, я умылась, пригладила взлохмаченные волосы растопыренной пятерней и, похлебав из крана невкусной, отдающей хлоркой воды, потянулась за телефоном, благо тот — с встроенным фотоаппаратом. Щелкнула селфи себя, супер красотки, в профиль и анфас и кинула полученные снимки непосредственной начальнице, старшей медсестре, с короткой, честной пояснительной: бухала в клубе, подралась. Виновата, нужен внеурочный недельный отпуск, отработаю впоследствии. Ответка той прилетела спустя четверть часа — горстка смайликов угрожающего содержания и несколько слов: ну ты, Леночка, и талант. Держи неоплачиваемый отпуск ровно на семь дней, и впредь не дерись — уволю. Я прочитала смс-ку и облегченно выдохнула. Прекрасно зная: повторись подобное — не уволят, работать некому. Повторно похлебала водички из-под крана — увы, ее вкус с прошлого раза не улучшился, вздохнула и поплелась будить Веру. Мне срочно требовалось обезболивающее — голова разваливалась на части. Приму пару таблеток баралгина, и досыпать со спокойной совестью. Осознание внезапно свалившейся на макушку свободы пришло вечером, дома. Я в отпуске целую неделю, боже мой! В законном, незапланированном отпуске! Пусть и за мой счет. Проторчать всю эту неделю дома, залечивая синяки? Ага, сейчас — на моем счету лежала весьма кругленькая сумма, подарок родителей на минувший день рождения. Может, слетать куда-нибудь, например, в Сочи? Накупаюсь в море, налопаюсь от пуза тамошних спелых фруктов. Виноград, персики, абрикосы, дыни, сливы… Ням-ням-ням! Окрыленная идеей, я метнулась к компу и спустя буквально час поисков по соответствующим стала обладательницей «горячего» авиа билета на утренний рейс до Сочи и брони в маленькой гостинице. Теперь — быстро-быстро упаковать в чемодан купальник и прочие необходимые для отдыха на море наряды, подремать до пяти — и на заранее вызванном такси в аэропорт, навстречу подлинному, беспечальному отпуску! Я — неуловимый ветер, и плевать на не по-девичьи покоцанное лицо! Кто увидит — не ослепнет, а ежели вдруг ослепнет — не увидит! Гип-гип ура!

***

На самолет я, копуша-копуш, не опоздала лишь по счастливой случайности — задержали посадку. Бдящая у входа в трап-кишку стюардеса, пышногрудая брюнетка лет тридцати, сверила мою светящую начинающими менять цвет с синего на зеленоватый фонарями личность с фотографией из моего паспорта, ничего не сказала и пропустила меня в самолет. Я, волоча на плече дорожную сумку — ручную кладь, бодрым кабанчиком (или свинкой, девушка же) протопала по кишке, похрюкивая от удовольствия. В салоне самолета — быстро сориентировалась, нашла свое место (то оказалось близко к туалету у иллюминатора), сунула сумку с вещами в отделение для багажа, села в кресло, пристегнула ремень безопасности и, расслабившись, смежила веки — сразу заклонило в сон. Инструктаж про кислородные маски и надувные жилеты я знаю наизусть благодаря маме-стюардессе. Пусть его слушают другие, а мне — скучно и неинтересно. Задремать получилось раньше, чем шасси оторвались от взлетной полосы, и весь полет я благополучно продрыхла, да настолько крепко, что почти не ощущала тяжести опустившейся мне на плечо головы спящего соседа. Разбудила нас обоих стюардесса уже при посадке. Мой сосед, стройный симпатичный русоволосый мужчина под тридцать, сообразив — использовал плечо незнакомой девушки в качестве подставки для виска, смутился и старался не смотреть на меня, пока мы не покинули самолет. Повторно я и он столкнулись нос к носу у движущейся ленты выдачи багажа. Мой чемодан выплыл одним из первых, я проворно стащила его с ленты на пол и поставила на колесики. — Не заморачивайтесь, — сказала с всепрощающей улыбкой остающемуся ждать свой багаж случайному попутчику. — Это уже в прошлом. — Помахала ему, недоуменно заморгавшему, рукой и вперевалочку — занемели от долгого сидения ноги, зашагала на выход, уверенная — не встретимся больше никогда. Жаль, наверное, что расстались — мужчина мне понравился и приятно пах недешевой туалетной водой. Такси удалось поймать с третьей попытки. Я загрузила вещи в багажник, плюхнулась на заднее сиденье автомобиля и прочитала водителю по бумажке адрес гостиницы. Доеду — отпуск можно считать начатым.

***

Войдя в номер, я настороженно огляделась — бедненько, но чистенько, уже слава Богу. Комнатка примерно три на три метра, в ней — две железные кровати времен СССР с матрасами, застеленными застиранным постельным бельем, придвинуты друг другу весьма плотно и разделены узким проходом и тумбочкой, напоминающей больничную, только белого цвета. Шкафа нет, его заменяют вбитые в стены над кроватями гвозди с вешалками-плечиками. Ну, а чего я, собственно, ожидала за такие деньги, хором и балдахинов? Смешно. Под одной из кроватей стоял приоткрытый чемодан — замечательно, вторая жиличка в наличии и, скорее всего, сейчас загорает на пляже. Душ с туалетом, так сказала хозяйка гостиницы, толстая тетка с одышкой — общие и расположены на первом этаже. — Разберемся, — я с усталым вздохом опустила дорожную сумку на пол. — Номеров тут всего десять, по пять на каждый этаж. Ну, постою в очереди, зубы почистить — не переломлюсь, чай, не королева! Запихнув свой чемодан под теперь свою кровать, я присела и поморщилась — раздался противный скрип потревоженных пружин. — Не жалуйся, старушка, — обратилась я к кровати с оттенком печали. — Всем сейчас тяжело, не только тебе. Разумеется, ответом послужил очередной скрип. Кажется, кровать поблагодарила новую постоялицу за проявленное сочувствие. — Вот и договорились! — обрадовалась я. — Тебе не придется терпеть меня долго, груда металлолома, клянусь! Я стану возвращаться сюда лишь переночевать! Заключив, подобным образом, с кроватью договор, я подняла дорожную сумку на колени, вжикнула молнией основного отдела и принялась распаковываться. Достала мобилку, кошелек с бумажной мелочью, принадлежности для умывания, крем для лица, расческу и полотенце, бодро вскочила и отправилась искать местные удобства. Сохранность ценных вещей, как паспорт, основная сумма денег и ключи от моей квартиры в городе Н обеспечит предоставленный хозяйкой гостиницы сейф. Ключ от его ячейки болтался у меня на шее, на веревочке. Удобства обнаружились именно там, где сказала хозяйка: весьма просторная душевая с тремя кабинками и туалет на три же кабинки, и порадовали чистотой. Сероватый, кое-где потрескавшийся кафель выдраен до блеска, белые унитазы без седушек, но при каждом — едва початый рулон грубоватой туалетной бумаги. — Годится! — окончательно воспрянула духом я. — Ура, не дощатая, вонючая будка во дворе. Отдыхаем цивилизованно! После посещения туалета я посетила душ и с удовольствием ополоснулась тепловатой водой, правда, без головы — а смысл пересушивать волосы шампунем, если скоро полезу в море. Вытерлась, надела купальник, и, напевая песенку, вернулась в номер, бросить на подоконник пакет с флакончиками для мытья и зубной щеткой — на пляже они мне не понадобятся. Избавившись от лишних вещей, кинула в легкую матерчатую сумочку замаскированный под упаковку влажных салфеток телефон и крем от загара и покинула гостиницу, шлепая вьетнамками. Заранее предвкушала бултыхание в волнах и фруктовый, кисло-сладкий фрэш. Чтобы добраться до моря, пришлось идти с полчаса по солнцепеку, и на усыпанный мелкой серой галькой и людьми разной степени загорелости пляж я прибыла распаренной и спотыкающейся. Побродила туда-сюда, обмахивая потное лицо полотенцем, нашла пятачок свободного места, достаточный разложиться, заняла его и принялась устраиваться, гадая — как потом найду собственные пожитки в подобной толпучке. Разве что по полотенцу — то имело ярко-выраженный оранжевый цвет, да по красной с желтыми цветами сумке. Вокруг ни приметного зонтика с рекламным логотипом, ни торгующего соками и мороженым киоска. По левую сторону — толстый, сплошь красный дядька в белой панаме возится с дочерью дет.садовцей, строят на пару замок из гальки. По правую — валяются в обнимку на голубой простыне двое совсем молодых парнишек. В ногах у парнишек — кренящаяся набок, ополовиненная полутора литровая пластиковая бутылка пива. Спят, наверно, захмелевшие. Обгорят на солнце до волдырей, глупцы. Будить любителей пива я постеснялась, разложила полотенце, приткнула посреди него сумку и, отпыхиваясь, близкая к тепловому удару, встала в полный рост. Закрутила головой — продолжала искать ориентиры, да. — Девушка! — доброжелательно окликнул меня кто-то. Я обернулась и увидела загорелого до черноты, беловолосого подростка в черных плавках. Мальчуган тащил на плече пенопластовый холодильничек. — Мороженое! — выкрикнул юный разносчик в мои испуганно поехавшие к кончику носа очки. — Крем Брюле! Ванильное! Сахарная трубочка! Арктики! Холодная минералка! Посомневавшись, я взяла лимонный арктик и поллитровку минералки, действительно оказавшуюся холодной. Расплатилась с подростком, мысленно ужасаясь ценам, и отпустила торговца топать дальше. Мальчишка убрел, периодически пронзительно выкрикивая: мороженое, мороженое! А я осталась. Присела на полотенце, распечатала минералку и задумалась. Наверняка, если не лениться и отойти от моря подальше, в магазинах можно найти ту же питьевую воду на порядок дешевле. Искупаюсь, чуток позагораю и обязательно займусь — отдых отдыхом, но денежки любят счет.