Дружба, мечты и любовь

      Зима на островах ощущается по другому — это не хлопья снега, не крик детей и звон фейерверков, а ранняя весна с инеем на крыше Дома офицеров, тонким льдом на Лунном озере и теплом костров в стенах крепости, байками братьев-гибридов о жизни и домашним вином Винсента из термоса, бренчанием гитары дочки Дяди…       — Я ведь говорил, не наливай себе так много, — Авгур успел подхватить Фелицию до того, как она ударилась спиной о перила балкона.       Рыжая кошечка посмотрела на своего спасителя усталой улыбкой, и неожиданно поцеловав того в нос, начала что-то про себя мурчать. Было в Авгуре что-то одновременно таинственное и милое, даже комичное.       — И откуда ты тут взялась, милаха? Но не бойся, Авгур тебя не бросит, Авгур у нас романтик. Ставлю на нашу прогулку по островам то, что сейчас появится наша милаха-обезьянка и начнёт в спешке рассказывать про космос?       — Что-то в тебе есть такое чарующее, мурр? — дотронулась она коготком его подбородка. — И я согласна. Ты поставил на случайность, так что…       Но да. Авгур угадал — буквально через пару секунд после её романтичного «мур» на балкон влетела обезьянка:       — Ну вы посмотрите на это, Авгур! — глянула обезьянка с наигранной встревоженностью на кота. — Чёрт с тем, что они меня Дядей называют. Но это! — поднял он, как икону, портрет Гагарина, перевязанный красной ленточкой, — издеваются!       Кот лишь посмотрел на Фелицию: «А всё-таки здесь хорошо».       — А наверное, мистер Пригожев, они вам просто импонируют. Вы ведь теперь часть их семьи. И да, их сарказм никто не отменял. Повесьте у себя в гостиной, возле книжной полки!       — Авгур, да вы..!       — Я никогда не бываю пьяным. Могу выпить бокал-два за вечер, — поднял он свой, — и всё, — поцеловал кошечку в лоб. — А вы идите, вам одиночество противопоказано.       — А дальше что? Белковская и Стрелковская? Зигмунд Йен? Ладно, сегодня ведь новогодняя ночь. Я тогда пойду вниз, — человек демонстративно развернулся и пошёл на нижний этаж, в свою комнатушку, которую гибриды ему также «выделили», за шампанским — выйти без бокала к друзьям в такую ночь он считал кощунством. Сама комната раньше была архивом, поэтому была довольно мелкая: диван, стол, да шкаф с парой книг, которые читала его дочка, флажочком «ООН», который она притащила с собой, да с АК-103 у стены, на всякий случай. Скромно, но зато всё это было окутано неким подобием гирлянды. Из-за неё-то человек не сразу заметил лежащего на диване койота — Винсента, подозрительного отшельника, лучшего повара Аспида и очень разговорчивого зверя, единственного «тыкавшего» на человека. Вот он вскочил из сна, казалось, транса, сонно зевнул и улыбнувшись, налил себе своего же вина из фляжки:       — А я тебя тут жду. Хочу ко всем выйти, но сегодня как-то неудобно. А ты… Послушай я всё вижу, — налил он за человек бокал шампанского. — Непривычно тут?       — Одновременно да и нет.       — Ты считаешь себя чужим? Ха!       — Просто… Спенсер — он биолог, учёный, а канцелярская муха.       — Послушай, из всех карьеристов, бюрократов и псевдохиппи, в этот город по ошибке прислали хорошего зверя, — сейчас гибрид как-то заботливо улыбнулся. Но в глазах на секунду проскочило безумие. Наверное, из-за этой искорки его и не брали на заказы, ссылаясь на якобы его возраст в Аспиде. Пригожевым он любил рассказывать о прошлом островов. Что раньше деревья шумели на Лунном озере и были слышны птицы…       — Ну, пора! Всё же мы хоть и гибриды, а Новый Го…       — А вот и вы! — вбежал в дом, задыхаясь, Джек, с гирляндой на плечах. — Нам там пианист нужен — Мартин будет танцевать… С девушкой… — Джек выглядел даже каким-то счастливым из-за этого.       — Ты сколько выпил, Сэвейдж? — с усмешкой поинтересовался Винсент.       — Ну если не хотите… — буркнул кролик и сделал шаг на улицу.       — Ладно. Идем мы. Сейчас только вино прихватим…

***

      — Не, что не говори, а здесь круто, — потянулся на песке Паркер. — Тут тишина и… Это мой второй дом, — посмотрел кроссфокс на Мари. — И моё первое Рождество. Я ведь его так и представлял. Тишина, звёзды и друг… А потом в детдом пришёл он, неуверенный, постоянно озираясь. А я посмотрел на этого бедного лиса и увидел в нём что-то манящее, первобытное. Ту первобытную честь и… помощь собрату? А говорят, что они бездушные… — глянул он на лежащую рядом Мари. Он смотрела на него голубыми глазами, слегка прищурившись:       — Для меня это двойной праздник. Почти год назад я встретила мою маму. Бедная лисица со сломанной судьбой и сильной душой. Я это просто увидела, потому что тоже была такой — неуверенной, но сильной. И мне не хватало любви. Ей тоже… И вот, теперь она счастлива. А сегодня, с Сильвером, с нами… — лисица растянула пасть в улыбке и уставилась на звёзды. — Она сейчас наверное у костра, со всеми. А мы тут, а нужно быть с ними. Надеюсь, так ещё будет не раз…       Около костра, во дворе бывшего ДК, творился настоящее новогоднее бесилово — зверей двадцать, рассевшись на террасе с видом на океан. Кто-то притащил гитары и даже фортепиано ради Мари. Запах кальяна, мигание гирлянд, смех аспидовцев. Но вот к ним пришёл Мартин. И не один — со львицей в лёгком белом платье под лапу. Мари и Паркер так и замерзли от удивления: «Это… Ведь невозможно!». Но как бы в противовес их мыслям из круга рядом с костром в старой клумбе вышла Синтия — с улыбкой, счастливая и, казалось, первый раз за год не пьяная:       — Комраден, пусть о вам говорят, что вы лишь носители первобытных инстинктов. Но разве на таких уникальных зверей не найдутся свои самородки?       Лисица подошла к ним, обняла каждого и продолжила:       — Но сегодня для меня не просто праздник, — она подошла к сестре, вывела её в центр:       — Почти год назад она пришла ко мне со свинцом и порохом, душевной болью и неопределенностью в жизни, но спасла её моя любовь к ней. Эри, родная — обняла она шокированную лисицу…       — Привёл! — с радостью ворвался на террасу Джек. Алекс и Винсент лишь нелепо улыбнулись. Мэри рядом с Эрикой.       — Элизабет! — подбежал человек ко львице и поцеловал ей лапу, — да. Она моя старая знакомая…       — А вас, мистер Алекс, я издалека узнала — блеск медали на воротнике выдал.       — О, ну это всего лишь побрякушки!       — Точнее, блеск души, — перефразировала Эрика. Сильвер смотрел на неё, на всех, с каким-то спокойствием. Редкость в его жизни.       — Ну, чего ждём? — послышался голос Андрэ из толпы.       — А, да! — поддержал Алекс, — Что играть?       — Секунду! — Мартин, со всей его элегантностью за пару месяцев жизни в городе, вывел Сильвера к тёзке, налил себе бокал вина и поставив его рядом, схватил за лапы Алексов:       — За эти двоих, что заставляют сердце Эрики всё ещё биться!       Та лишь скромно улыбнулась, отойдя чуть в сторону. И тут внезапно тишину прервал Сильвер:       — Друзья, знаете, в Новый Год, говорят, нужно войти без груза на душе, выговориться. Эри, прошу!       Она подошла к «её Алексам», поцеловала каждого в лоб, обняв:       — Год назад я не знала, достойна ли я жизни, смогу ли я найти цель и полюбить? Оказалось, смогу. Парни, вы спасли мою душу и тело, — щелчок фотоаппарата Авгура…       — Спасибо вам всем, кто не отвернулся от меня, спасибо. Алекс, твоя очередь. Я вижу, молодожёны, хи, у нас тут…       — Камераден, камераден! — выскочил Андрэ. — У нас есть одна шлягерская песня о дружбе, мы иногда так распеваемся перед концертами, герр Пригожев, сможете?       — Конечно! Элизабет, Мартин… Я думаю, Мари…       — Па, при всём уважении, в такие моменты, мне лучше побыть кое с кем, — сжала она лапу Паркера. Лис ничего не сказал, только посмотрел на неё с огоньком в глазах и улыбнулся, но в этом взгляде и улыбке заметны были прилив чувств и волнение души, которые передались и Мари.       Андрэ завёл песню, остальные подхватили, и она заполнила не только сушу, но и море, и даже звёзды.       Ночь, новый день нового года и просто целый остров счастливых зверей.