ДжоДжо сборник

Всё началось спустя несколько дней после появления Пеши в организации и подключения его к группе Ризотто Неро. Ему потребовалось всего пара дней, чтобы всех разглядеть. Ризотто всегда был лоялен к новым участникам, давая им возможность освоиться и проявить себя. Пеши не проявил себя. Он только смотрел, как действуют другие, корчил лица, не соблюдал гангстерский этикет строгого поведения и выглядел, в целом, неуместно. Прошутто не задавал вопросов — он знал, что, если Пеши оказался членом их организации, у него есть нужные навыки, — но присматривался. Сходу в Пеши не было видно убийцы и даже бандита. Он был похож на огромного ребёнка, которого случайно забросило в центр лиги убийц огромной мафиозной организации. В теории это даже было возможно — если их статус опустился так низко. Как бы то ни было, ни сам Прошутто, ни Ризотто, ни любой другой член их организации не сказал и слова по поводу того, что Пеши примкнул к их рядам, и вместо этого продолжали поносить Формаджо — оно и привычнее, и Формаджо, в целом, заслуживал. Он был таким заносчивым время от времени — Пеши сторонился его больше других. Как-то вечером Пеши шёл по коридору, и они с Прошутто столкнулись в проходе. Пеши замялся, зажался, что-то промямлил и пропустил Прошутто в комнату перед собой. Сам он остался стоять в проёме. Набрав глубокий вдох, Пеши выдал: — Ты похож на моего бро, из банды, где я вырос. Можно я буду звать тебя братаном? Прошутто хмыкнул и вернулся к Пеши, встал перед ним с самым серьёзным лицом и смачно ударил. — Здесь тебе не дерьмовые уличные банды, а серьёзная организация. Мы не братаемся. Уловил? Пеши закивал, но его лицо выглядело так испуганно, так жалко. Прошутто едва не фыркнул, но остановил себя и вновь направился к дивану в гостиной. Пеши буркнул что-то, похожее на извинения, и скрылся. Просто нелепый ребёнок. Ещё через несколько дней Пеши всё же смог проявить себя и показать свой станд. Миссия пошла не так, и нужно было прикрытие — Пеши справился с этим на удивление хорошо. Тогда Прошутто увидел в нём потенциал и бросил об этом пару слов на собрании. Пеши по этому поводу выглядел смущённо или что-то такое — он мялся, язык его тела говорил о стеснении, его пухлые щёки были мягкого розового цвета, и он не поднимал глаз с собственных колен. Прошутто не нравилась эта скромность — он читал в ней неуверенность. Значит, нерешительность. Значит, слабость. Однако вскоре после собрания Пеши вновь стоял в дверном проёме комнаты Прошутто, и это выглядело любопытно. — Я пришёл извиниться, — взгляд блуждал по полу, — раньше я сказал, что ты напоминаешь моего бро, но это чушь. Мой бро вроде как отстой. Я обязан ему за то, что он не оставил меня гнить на улице, но как человек… — Внезапно, взгляд поднялся с пола ровно в лицо Прошутто. — Я хочу сказать, что он постоянно использовал людей и плевать хотел на них, если кто-то из них умрёт или сломается, но тебе вроде как не всё равно? Ты говоришь так, будто хочешь, чтобы мы стали лучше. Просто хотел, чтобы ты знал, что ты лучше того парня. Прошутто едва не закатил глаза. Конечно, он был лучше какой-то шпаны. Но что-то было в словах Пеши и даже том, как он говорил. Он не выглядел таким жалким ребёнком, как раньше. Прошутто отметил это про себя. И ещё то, что Пеши — наблюдательный ребёнок. Прошутто действительно не было всё равно, но это было больше про их лигу убийц, про их честь и достоинство, и статус, и про Ризотто Неро. В большей степени это было про Ризотто Неро — казалось, всё было тысячу лет назад, а Прошутто всё ещё был вовлечён. Решающий толчок и переломный момент случился в день тренировки. Ризотто махнул Прошутто рукой, оторвал взгляд от бумаг и сказал: «Займись этим». Прошутто не требовал объяснений, не задавал вопросов, не отнекивался и не жаловался; он смотрел на выступ ключицы под костюмом Ризотто и сам всё себе объяснял. Казалось почти логичным, что другие члены их лиги вряд ли справятся с тренировкой и возможными пояснениями так же хорошо, как он, — они просто не умели держать себя в руках и вообще были весьма безответственными. Ризотто рассчитывал на него, и Прошутто этого было достаточно. Он задержался на мгновение дольше, чем следовало бы, взглядом на Ризотто, а потом вышел из его кабинета, заглянул в комнату Пеши, сгрёб его за воротник и потащил в комнату для тренировок. Тренировка физических навыков, проверка реакции и скорости, и силы удара, и ловкости в уклонении. Ничего особенного, но Пеши показывал весьма хорошие результаты. Иногда он застывал, как будто бы Прошутто заставал его врасплох, а потом ловко выходил на дистанцию, как если бы они и не касались. Это казалось Прошутто забавным, и для себя он поставил задачу зажать Пеши в ситуации, откуда он не сможет выбраться. Больше тактильного контакта для ребёнка, который явно этого не хочет. — Так ты убегаешь не потому что не хочешь, чтобы я тебя трогал, — задумчиво говорил Прошутто после, — а потому что хочешь. Что за отношения были у тебя с твоим бро? Пеши бросил неловкий взгляд из-за плеча и вздохнул. Прошутто почувствовал, как упали его плечи, как напряглись мышцы под его пальцами. Было просто понимать людей, стоя за их спиной. — Никаких. Он презирал меня и предпочитал лишний раз не контактировать. — Я не понимаю, — Прошутто ослабил хватку и скользнул ладонью вдоль живота Пеши. — Что ты сделал не так? Пеши вздрогнул, но его тело было горячим. Прошутто усмехнулся. — Не знаю, наверное, всё? — Глупости. Никто не может ошибаться сто процентов случаев. Может, проблема была в нём? Казалось, что Пеши был поражён этой мыслью, так что Прошутто продолжил: — Сам подумай. Где он сейчас? А ты в элитном отряде убийц огромной и прочной мафиозной сети. Это ли не успех для парня из какой-то уличной банды? Пеши вырвался из хватки Прошутто за считанные мгновения и повернулся лицом. Его глаза сияли, щёки снова были насыщенно розовыми, нижняя губа прижата зубами. «Прелестно,« — подумал Прошутто. Он нахмурился и сказал предупреждающим тоном: — Не подведи нас. Пеши серьёзно кивнул, и Прошутто погладил его по щеке. — Так-то лучше. Лицо, с которым Пеши смотрел на него, напоминало Прошутто его собственное лицо, когда он раньше смотрел на Ризотто. Конечно, он не мог видеть себя со стороны, но помнил ощущения, он видел их в точности. Прошло правда так много времени, это навевало воспоминания, и, пожалуй, находиться с этой стороны определённо было приятнее. Прошутто не ждал долго. Он знал, как это работает, он проходил это раньше. Они были на кровати в собственной комнате Прошутто. Пеши был взволнован, смущён, скован, но не мог остановить взгляд. Прошутто снимал брюки и следил за взглядом Пеши. — Не стесняйся, — говорил он мягко, подходя ближе, снова оглаживая лицо Пеши. Ему нравилось, как Пеши кладёт щёку в его ладонь и склоняется к его руке, и как следует за его движениями. Это было правильно. — Если сделаешь всё правильно, — следовал Прошутто за своей мыслью, — разрешу тебе называть меня братом. Пеши вспыхнул и встрепянулся. Казалось, слова «правильно» и «брат» не совмещались в его голове в таком контексте, но Прошутто было всё равно. Он направлял голову Пеши таким образом, чтобы их взгляды встретились. Пеши сглотнул, когда их губы соприкоснулись, но уже через минуту уверенно вёл языком вдоль губ Прошутто. Это ощущалось на удивление хорошо. — Разрешаю твоим рукам действовать. Отпусти их. Всегда нужно начинать с рук, Прошутто знал наверняка. Пеши потребовалось ещё несколько секунд и глубокий вдох, чтобы решиться, но после мягкие ладони легли на поясницу Прошутто, пальцы легко сжали кожу. Скоро руки скользнули вверх и опустились на плечи Прошутто, потянули вниз. Так Прошутто оказался на коленях у Пеши, оглаживая его шею. Он уже знал, что не прогадал. Он любил сильные, вольные руки, и Пеши обладал именно такими. Пеши вёл по телу Прошутто, как будто оно было по-настоящему интересным, как Ризотто никогда не делал. Когда их глаза снова встретились, Прошутто улыбнулся тёмным глазам Пеши, полным страсти. — Отпусти их, — повторил он, и Пеши сжал его задницу. Почти идеально. Прошутто позволил себе издать довольный звук, и, казалось, это единственное, чего не хватало Пеши для уверенности — он вовлёк Прошутто в поцелуй, делая хватку твёрже, разводя половинки в стороны. Очень хорошо. Было просто управлять ребёнком, который уже мотивирован. Нужно было только направлять его и иногда поддерживать. Большую часть времени Пеши всё делал правильно, а, когда оступался, Прошутто быстро возвращал его на верный путь. Это было легко и приятно, и шло на пользу Пеши, Прошутто, организации. Такая модель отношений выходила из постели и следовала в повседневную жизнь. Когда в первый раз они закончили, Прошутто откинулся на подушку, прикурил и медленно выдохнул. Он был серьёзен, когда повернулся, чтобы встретиться глазами с Пеши. — Как я и говорил, можешь звать меня братом. Пеши поспешно кивнул, но, очевидно, не был готов. Он собирался ещё около недели, а потом внезапно выдал это после собрания, как ни в чём не бывало. Прошутто пробовал это словосочетание на слух и ждал, когда сможет снять его буквально с языка Пеши. Брат Прошутто. Звучало хорошо. Ризотто бросил на Прошутто выжидающий взгляд, но Прошутто не собирался объяснять. Ему поручили присматривать за Пеши, и он хорошо справлялся с задачей — это всё, что боссу положено знать. Конечно, если бы босс пришёл лично, спросил лично, полюбопытствовал, может, дал Прошутто один из тех долгих тёмных взглядов, которые Прошутто так любил и которые получал раньше… Прошутто бы соврал, если бы сказал, что сейчас у него нет к ним слабости, но Ризотто не предпринимал ничего. Конечно, это не помешало другим любопытствовать. Формаджо первым полез на рожон, предсказуемо. Он подошёл к Прошутто и положил руку ему на плечо, склонил голову к плечу Прошутто, бросил мерзкий взгляд и растянул ухмылку. — Так вы теперь братья. Это для всех? Мне теперь тоже звать тебя братаном или, может, надо на вы? Прошутто сдержал себя от того, чтобы закатить глаза. Вся лига убийц смотрела на них и ловила развитие диалога. Прошутто чувствовал много любопытства и видел вопрос даже в глазах Ризотто, так что не торопился с ответом. Он должен был сформулировать всё так, чтобы унизить Формаджо и не унизить Пеши. Прошутто достал из кармана пачку, затем сигарету, прикурил и выдохнул. Затем посмотрел на Формаджо. Он держал максимально серьёзное лицо, пока отвечал: — Если ты хочешь видеть меня своим старшим братом, значит, готов к изменениям? Очень похвально. Хочешь пойти потренироваться или сначала займёмся выпавшими из твоей образовательной системы предметами? Переберём гардероб на предмет одежды, более подходящей для приличного, представительного человека? Посмотри на себя, это никуда не годится! Прошутто потянул за лямку на груди Формаджо, и Формаджо отшатнулся. Прошутто фыркнул. — Значит, не готов? Печально, но я возлагаю на тебя надежды. Обратись ко мне снова, когда будешь готов. Я с удовольствием побуду для тебя старшим братом. Прошутто ещё раз выдохнул и вышел из комнаты. Он позволил себе усмехнуться, когда другие не видели. В целом, он даже не соврал — он действительно готов был принять на себя роль старшего брата, ему было хорошо в роли покровителя и учителя, и человека, взращивающего лучшие качества в других. Кому бы это не понравилось? Пеши догнал его через пару минут и встал рядом, облокотившись о перила. Прошутто смотрел на город, стоя на узеньком балконе, и ни о чём не думал. Когда появился Пеши, Прошутто стал смотреть на Пеши и продолжал ни о чём не думать. — Это было так круто, — сказал, наконец, Пеши со светящимися восторгом глазами. — Брат Прошутто, ты нереально крутой! Прошутто улыбнулся и погладил Пеши по руке. — Как и ты, — сказал он, удовлетворённый. Однажды Ризотто просто позвал его к себе в кабинет. Это было странно — не было никаких важных дел на повестке, не было ошибок, за которые нужно было отвечать, не было даже очевидных опасностей, неприятностей. Прошутто появился незамедлительно, на случае, если это было что-то действительно важное, не требующее отлагательств. Но Ризотто был расслаблен. Он сидел в своём кресле с чашкой чего-то горячего в руке, и смотрел на Прошутто тем самым взглядом, которого Прошутто ждал уже некоторое время. Желанный, тёмный взгляд — ожидание хищника. — Ты с ним спишь, — сказал Ризотто. Не вопрос, а утверждение, но взгляд говорил, что он не уверен. Прошутто взял стул у стены и сел напротив Ризотто, кивнул. Лгать было ни к чему. — Тебя это беспокоит? — спросил Прошутто прямо, и Ризотто хмыкнул. Тягучий звук, обозначающий задумчивость. Прошутто любил его, это звучало, как прекрасный музыкальный инструмент. — Ты поручил мне заботу о нём, так что я стараюсь. Это было правдой. Прошутто старался, и Пеши становился лучше день ото дня. Иногда его откатывало назад, но это естественный процесс роста. Он тоже старался и достигал успеха. Мотивация Прошутто уже не лежала в одном только слове Ризотто, и это говорило о том, что сам Прошутто тоже развивался. Шёл дальше. — Мне не нравится идея смешивать личное и профессиональное, — важно проговорил Ризотто, как будто бы обдумывал эту фразу долгое время. Прошутто кивнул, сдерживая усмешку или любую ироничную нотку, которая могла бы вырваться из него: — Я помню. Погодя, он добавил: — Не было указаний о методах, я воспринял это как свободу действий. Ризотто нахмурился, слова шли из него неохотно. — Ты воспринял это правильно. — Тогда что тебя беспокоит? Неожиданно Прошутто обнаружил в себе чистое спокойствие — разговор не задевал его за живое. Прошутто ожидал другого, когда шёл, он ждал другого, но теперь, оказавшись в таких условиях, был доволен. Он мог смотреть шире. Он, наконец, видел Ризотто в большей степени боссом, чем человеком, — потребовалось несколько лет, но вот, они здесь. Ризотто смотрел на Прошутто своими чудесными долгими взглядами, изучал его глаза и, кажется, видел состояние Прошутто ясно. — Я не был уверен, могу ли тебе доверять. Прошутто кивнул. Это было понятно. Не смотря на то, что Прошутто держал себя в профессиональных рамках, он имел склонность подстраивать профессиональные отношения к личной выгоде. Осознанно и неосознанно, он втягивал Ризотто во все возможные авантюры раньше, потому что мог получить от этого внимание Ризотто или его одобрение, или ещё чёрт знает, чего хотелось его неравнодушному сознанию. — Пеши — славный ребёнок, — сказал Прошутто после долгой паузы. — Я хочу, чтобы он вписался в нашу организацию и нашёл себя в ней. У меня нет проблем с личным взаимодействием с этим человеком. Гарантирую, тебе не о чем переживать. Ризотто прищурился. — Если интересы организации разойдутся с твоими интересами? — Я убью его. Слова слетели с языка Прошутто прежде, чем он успел задуматься. Это были основы основ, главные правила. Все в организации знали их, и парни из лиги убийц знали лучше других. Джелато и Сорбет служили отличным напоминанием. Казалось, что Ризотто расслабился, когда говорил: — Я не хочу, чтобы в итоге мне пришлось убивать тебя. Это был конец разговора. Прошутто встал, убрал стул обратно к стене, бросил на Ризотто последний взгляд. — Я польщён, что ты до сих пор волнуешься обо мне. Ризотто отпил своего горячего напитка и сказал самым мягким тоном, какой Прошутто когда-либо слышал от него: — Я никогда не был к тебе равнодушен, хотел ты это видеть или нет. Затем его взгляд опустился обратно на чашку, и Прошутто вышел. Он знал, что должен скорее выйти, иначе это снова станет неловким, непрофессиональным. Он снова попадёт в ловушку. Вдруг грудь Прошутто стала тесной, и он не смог удержать улыбки. Всё было не так, как раньше, но что-то ещё было, и это одновременно радовало и тяготило. Пеши очень обеспокоился визитами к Ризотто. Ему ещё казалось, что Ризотто — какой-то страшный начальник, который только отчитывает всех в своём кабинете. В целом, это было правдой. За исключением пары коротких поцелуев и важных распоряжений сверху Прошутто получал именно это в кабинете Ризотто — обозначение проблемы и указание немедленного решения. — Ты в порядке, брат Прошутто? — спросил Пеши, осторожно сложив перед собой руки. Прошутто приобнял Пеши за плечи. — Конечно, я в порядке, Пеши, что могло случиться? Пеши смотрел в неуверенности какое-то время, а потом спросил: — Босс знает? Он недоволен? Рассержен? Мне придётся уйти? Прошутто почувствовал прилив раздражения и не смог его остановить. Он от души ударил Пеши по лицу, а потом взял его лицо в свои руки, посмотрел ему в глаза, проговорил с заботой матери: — Не говори таких вещей, Пеши! Не давай другим повода сомневаться в себе! Не отказывайся от своего места так просто! Губа Пеши снова была прикушена, его глаза уже были водянистыми, но взгляд очень выразительный. Он был серьёзен и слушал, и пытался даже кивать в чужих руках. — Будь уверен в себе, ты заслуживаешь этого места так же, как любой здесь. Даже не думай куда-нибудь уйти! Пеши продолжал кивать, так что Прошутто смягчился. Он огладил Пеши щёки и выдохнул. — Он знает. Не рассержен, не недоволен. Всё в порядке. Личная жизнь не касается нашего босса, он не любит смешивать личное и профессиональное. Через несколько минут, уже сидя за столом и потягивая газировку, Пеши сказал: — Вы с боссом как-то близки? Кажется, он доверяет тебе больше, чем другим, и ну… — Прошутто смотрел на Пеши с интересом, но Пеши не спешил продолжать. — Я не уверен, как объяснить, но взгляды, которое вы… Которыми вы друг на друга смотрите. Как будто вы как-то близки. Прошутто снова почувствовал, как его грудь сжалась от чувств, и это впервые за несколько лет было не про Ризотто. Он испытывал искреннее удовольствие от Пеши, говорящего о таких вещах, сидящего напротив. Прошутто хотел вознаградить его, но ещё не придумал, как. — Мы были вместе, — сказал Прошутто без эмоций, а потом улыбнулся. — Я так горжусь тобой, что ты заметил! Тебя ведь даже не было с нами, ты не мог знать. Лицо Пеши вспыхнуло. Он, казалось, подбирал слова. — Вместе как… — Вместе больше, чем мы с тобой, — Прошутто пояснил. — Сложно сказать что-то об отношениях, которые были скрыты и которых вообще не должно было быть. У нас был секс, но это не главное. Мы пытались узнать друг друга, но оставались в границах профессиональных отношений. Нам нельзя было показывать уязвимостей даже друг другу, потому что, ты понимаешь, мы в лиге убийц. Оступишься на полшага — труп. — Ох, — только и ответил Пеши. Он ждал ещё какое-то время, прежде чем снова посмотреть на Прошутто своим серьёзным внимательным взглядом, за которым и кроется его проницательность. — Брат Прошутто, ты ещё любишь нашего босса? Прошутто едва не фыркнул. Они никогда не использовали таких слов. Но это имело смысл. Прошутто переформулировал это в своей голове: он до сих пор был неравнодушен к Ризотто? Безусловно. Более того, Ризотто буквально на днях сказал, что тоже неравнодушен, никогда не был. — Не говори об этом такими словами, Пеши. Джелато и Сорбет любили друг друга, и одного из них нам доставили по кусочкам, а второй умер, наблюдая, как того разделывали. Любовь — это уязвимость, и ни я, ни Ризотто не показываем таких вещей. Но да, я ещё чувствую что-то к Ризотто. Иначе, чем раньше. Всё же мы расстались довольно давно. Определённо, история про Джелато и Сорбета всегда будет производить впечатление на всех членов лиги убийц, застали они Сорбета и Джелато живыми или нет. Пеши был впечатлён, он тяжело сглотнул и запил газировкой. Потом ещё какое-то время смотрел то в сторону, то на Прошутто, пока снова не заговорил: — Тогда я не буду говорить, что люблю тебя, брат Прошутто. — Правильно, — Прошутто кивнул. Это не звучало, как потеря. Пеши был так прост для чтения, так открыт во всём, что чувствует и думает. Прошутто не приходилось хитрить и нарушать какие-то правила, и даже как-то напрягаться, чтобы увидеть то, что было внутри у Пеши. Все его чувства были на ладони, и это могло бы стать проблемой, конечно, но Прошутто верил, что Пеши сможет скрывать это от врагов. Идея, как поощрить и вознаградить Пеши, сама пришла в голову, и это было так просто, Прошутто подумал даже, что слишком просто, но всё равно сказал: — И я тоже тебе не скажу.