Варварячьи свитки

      Туман в море призраков — не редкость. Но крайне болезненным был опыт знакомства с ним. Матросы, одетые в лёгкие кожаные доспехи, были постоянно готовы к пиратскому налёту, тревожно всматривались в наплывающее с моря облако мерзкой водяной взвеси, что пробирала самое нутро.       Холодно. Не помогает даже крепкое вино. Ветераны стучат зубами наравне с новичками, нервно ругаясь. Они чуяли нечто нехорошее, что похоже на два смотрящих на тебя красных глаза в тёмной лесной чаще. Только здесь — море. Море, и совершенно другие волки.       — День всего остался, — вздохнул Луций Феллий, командир этого корабля и приданного к нему отряда так называемой морской пехоты, — уже завтра ночью пришвартуемся к причалу Солитьюда.       — Слишком тихо.       — Заткнись, Маркус, — приказал капитан старшему своему помощнику, хотя и сам чувствовал нечто такое, — Мы здесь уже третий раз ходим, и ты каждый проклятый раз именно за день до пункта назначения говоришь «слишком тихо». Надоел.       — А я буду говорить это каждый раз, дружище, буду. Потому что здесь ненормально тихо. И совершенно некому прислать нам подмогу, хоть и идём мы почти вдоль берега.       — Ха, — подышал имперец на ладони, пытаясь согреться, — Что сделать? Военный флот, груз оружия для Легиона, легат Рикке просто обязана взять у меня...       — Аха-ха-ха-ха! Ай, капитан Луций, ай, мужичара! А не боишься?       — Когда-нибудь снимут тебе голову, Маркус, за твоё остроумие. Я хотел сказать, эти чёртовы документы и эти чёртовы мешки с плесневой пшеницей. Будет плеваться — куплю ей мазь от длинной кишки.       — Мужика ей приведи, сразу подобреет. Я тебе даже сразу скажу какого: Ульфрик Буревестник его кличут.       — Вот не надо его никуда водить — руби на месте, — посоветовал Луций, продолжая пытаться согреться. Даже в своей меховой накидке ему было холодно, а у большинства матросов и солдат, несущих свою службу, и вовсе были синими губы. И хоть говорят, что все людские народы от одного корня, лишь рулевой Хрёрик чувствовал себя превосходно, полуобнажённый, выруливая кораблём между большими льдинами. Здесь, у берега, их было много, но здесь же и не стоило бояться мелких лодок нордов — разобьются, сволочи, самостоятельно, и никакие славные предки им не помогут.       — И то верно. Не будь этого засранца — мне бы и не пришлось ходить в этот край белых медведей, никогда... Как же тут холодно, мать его, зачем боги вообще создавали этот край?       — Лучше скажи, на кой чёрт сюда приплыли древние норды? — хмыкнул Луций, — Думается мне, что на родине у них было теплее. Бойцы, ну-ка, посторонись, дай согреться!       Не придумав ничего лучше, Феллий направился помогать матросам.       — А я вот не пойду, — проворчал Маркус, — Иначе уважать перестанут.       Парус ловил совсем слабый ветер — бесполезно; тогда старпом приказал его убрать и хвататься за вёсла — так действительно будет теплее.       — Да что ж вы, заморыши теплорастущие, такие синие-то! Сильнее шевели веслом, а то будто не ел никогда! — крики от руля.       — Это если нормальным языком говорить, — сказал Луций своему помощнику, улыбаясь и налегая на деревяшку, — Никогда не устану переводить все эти многоэтажные конструкции.       — Ещё только не забывал бы он, с кем разговаривает.       — Ты бы сам к своему совету прислушался, Маркус, вот честно — тебе очень нужно.       — То-овсь, ща тряхнёт!       Корабль наехал на край льдины, жутко затрещал деревом и содрогнулся, но, с треском проломив лёд, прошёл дальше.       — Все на месте? — крикнул капитан.       — Все целы!       — Куда ты рулишь, баран железнолобый? В Совнгард не берут утопленников! — вызверился Маркус, а ему ответили:       — К матушке поганого тролля твой отец заходил, сбегая от твоей, трусливый ухолюб!       — Никогда не устану это переводить, — улыбнулся Луций, дублируя перепалку, на самом деле, двух давних друзей. Эти двое познакомились и ходили вместе задолго до становления Луция капитаном, бывали не в одной переделке, о которых рассказывали столько небылиц, что не счесть, и правду во всём домысле совсем не отличить. Но бывалые морские волки давно заслужили уважение своих коллег.       — Господин, а ещё... э, витиеватее можете? — спросил ухмыльнувшийся гребец.       — Кхм... Сударь, а не изволите ли вы, милостью богов и мудрым управлением, вести сию благородную лодку к месту назначения чуть более расчётливо? — орудуя веслом, капитан корабля слегка кряхтел, но продолжал выдумывать: — Не изволю, господин старший помощник этого корыта, что по недомыслию изящного руководства называется боевым кораблём. Эта лохань должна проехаться по всем кочкам, что я увижу, потому как это весьма веселит и меня, и экипаж!       — Ну вы даёте, господин.... Как будто во дворце императора побывал.       Имперцы — большая часть экипажа — нервничали. Они ждали пиратов, ждали и не верили, что боя не будет. Не бывает так в этих водах, чтобы за три ходки туда-обратно ничего подобного не случилось. Наслышаны, опять же, от коллег. Может, в ком-то из рекрутов и теплилась надежда на спокойный путь, но точно не у самого Луция.       Потому на ночь он выставил усиленную охрану. Нельзя здесь расслабляться, совсем. Не норды, так тварь какая вынырнет, а половина команды спит, а вторая — пьяна. Что тогда делать?       Сдаваться бессмысленно. Особенно нордам. Не потому, что они такие звери лютые, а потому что беднягу-то жить оставят, вот только без весёл и паруса. Если предварительно откупишься, конечно же.       Северное сияние в Скайриме красивое. Удивительные всполохи возникали каждую или почти каждую ночь при чистом небе, зелёным или другим причудливым цветом заливая всё до горизонта. Впервые побывав здесь, в первую же ночь Луций чуть шею себе не сломал, разглядывая невероятную лазурь, а после пурпур, и даже оранжевое нечто...       Парок вырывается изо рта. Морозный воздух холодит ноздри изнутри и щиплет красноватый от холода нос.       — О-о-ой! Лодка по правому борту! Сюда идёт!       Луций, решивший не спать, а проверять самостоятельно — всего-то одну ночь и один день перетерпеть оставалось — тут же пошёл к борту, по дороге распихивая нервничающую матросню — чтоб чем-то занялись или хоть оружие в руки взяли.       Почему именно в таком порядке? Так ведь лодка одна совершенно, с одним одиноким мужиком в ней, что орудовал веслом, отпихиваясь от льдин. Юркая посудина уверенно проходила заторы и приближалась к кораблю имперцев.       С небольшим трудом капитан сумел различить рукоять традиционного большого железного меча, норды любят такие дрыны, хотя эффективность их на море была Луцию непонятна.       Мужик напрягся и сумел отпихнуть большую льдину, подошёл к борту большого корабля вплотную и ударил по нему веслом.       — Эй, задохлики! Выходи биться!       Даже довольно собранный капитан хмыкнул подобной шутке, а уж матросы и вовсе загоготали, как одержимые.       — Ты слышал? Говорит: «выходи биться»!       — Э-эй! Вы там совсем страх потеряли?! А ну скидывайте мне канат! А не то я сам заберусь, и тогда вы пожалеете, что когда-то решили выйти в море!       Матросы вновь грохнули смехом.       — Отваливай, шутник, пока не пристрелили!       — Отвалю, как только отведаю горячего мёда! У вас он точно есть! Отсюда чую!       — Сказано тебе, троллья отрыжка, отваливай!       — Я выпью мёда здесь или в Совнгарде! Всё равно, где именно, лишь бы согреться!       Внимательно осмотревшись, капитан вздохнул. С одной стороны, неизвестного на борт поднимать — только проблемы с этого поиметь, с другой — а если у этого дикаря меч волшебный? Пробьёт борт — всех утопит.       — В последний раз кричу, заморыши! У меня волшебный меч, обжигает, словно любовь тридцатилетней девственницы! Либо поднимаете меня, либо опускаетесь сами — на дно. И уж поверьте, рубануть разок я успею даже со стрелой в глотке!       Подумав ещё немного, Луций решил пойти сумасшедшему варвару навстречу.       — Киньте ему конец, пусть поднимается. Здесь-то он точно меньше вреда причинит. На всякий случай держите ножи и мечи под рукой, мало ли.       Варвар влез на корабль, грубо отпихнув решившего помочь ему матроса.       — Сам залезу, я ж не столичный чиновник! Ого! А что вы такие синие, имперцы? Под юбку поддувает, да? Оделись бы, чай не на параде, никто ушастый вас ставить во всякие позы не станет! Неси мой мёд, — пихнул он другого, проходя ближе к центру палубы.       От наглости норда на лицо Луция сама собой вылезла усмешка. Сейчас либо будет очень весело и интересно, либо этому норду предстоит повторить подвиг своего рыжего родича в Вайтране.       — Слушай, Рагнар, — с намёком начал Феллий, — Твоя наглость весьма веселит, но стоит и меру знать, не находишь? Мы тебя от холодной смерти спасаем, а ты вот так...       — Руд Длинный Язык пред тобой, несчастная треска, — усмехнулся норд, — И пусть я рыж, но без дела похваляться не люблю. Этот корабль мой сегодня. Я взял его на абордаж.       Объявив такую неожиданную новость, норд раскинул руки.       — Откупайтесь или сгиньте в пучине морской. Скажут — братья Дури то сделали, всё одно.       — Эм... И вроде забавный мужик, но больно уж наглый, — Луций не знал, что ему делать.       — Так где мой мёд, тугодумы тепличные? Сегодня точно что-нибудь прольётся. И лучше то был бы мёд. Для эля прохладно, его в Вайтране и Рифтене пить хорошо.       На палубу вышел рулевой, тоже истинный норд, и начал ругать пришельца самыми последними словами. Судя по выкрикам, они друг друга, похоже, знали.       — Заткнись и катись отсюда, пока тебе не укоротили твоё прозвище!       — Жалко тебя мне, родич. Твоя женщина уж месяц как понесла от криворукого Хёвди, а ты всё по морям бродишь, да подставляешь гузно. Достойно ли норда это? Что бы сию ночь ни случилось, мои предки улыбаются мне. А твои? Давай так, родич: вон лодка, под правым бортом, — наглец указал в сторону, — Бери её и иди домой, меняю на твою лохань.       — Довольно, режь его! — оскалился рулевой, вытаскивая меч.       — Совнгард ждёт! — оскалился наглец, скидывая с плеча свой двуручник.       «Ну, точно, родня,» — подумалось Луцию, пока он машинально вынимал меч из ножен и готовился к короткому, но довольно опасному бою. Судя по ухваткам, этот рыжий норд не промах, да и на оголённом торсе ни единого шрама, даже самого крохотного, Феллий не успел заметить.       Взяв одного из матросов, сунувшихся попробовать ударить его в спину, наглец Руд вышвырнул его за борт и начал остервенело размахивать своим оружием. Просто-напросто не подпуская к себе вооружённых короткими мечами, а больше — топорами, мужчин. Он кричал и шумел, изрыгал проклятья — и даже вполне смешные шутки. Не будь ситуация серьёзной, Луций бы улыбнулся. А так он подходил к варвару, примеряясь его заколоть одним движением и не получить при этом железом по голове.       Руд отмахивался, словно медведь от собак, от моряков. То один, то другой били его, стараясь задеть хоть как-то — пока не выходило       Пока никого не убил, но успел сосредоточить на себе всё возможное внимание, большая часть команды на палубу высыпала... Но вскоре пошли жертвы: Руд не врал, бойцом он был и правда хорошим, и с подрезанной ногой на доски осел сперва один, затем другой, рискнувший пойти прямо — получил рукоятью тяжёлого меча по зубам и упал за борт.       На наглеца и убийцу насели плотнее, заставив того вертеться с мечом, словно крылья ветряной мельницы.       А после началась резня — влезшие наверх норды в шкурах и лёгких накидках атаковали матросов в спину, почти мгновенно уничтожив всю команду.       Маркус, верный друг, так же был убит подло, в спину, кривым топором, что остался у него в спине. Из живых на палубе только двое: сам Луций и рулевой. И их оставили — оставили только на одного Руда, что глубоко дышал, но продолжал скалиться.       — Я говорил тебе, Хрёрик: бери лодку. Ты не взял, променяв жизнь на странное удовольствие. Неужели тебе настолько нравятся длинные уши?       — Бесчестный пёс! Ульфрик приведёт вас всех в могилу! Вас, детей ваших, всех!       — Береги дыхание, Хрёрик Мокрые Штаны. Тебе ещё оправдываться перед предками в Совнгарде. Я бы туда тебя пригласил только чтоб узнать: как так?       Луций был в недоумении. Почему, атаковав столь внезапно и эффективно, норды бросили их здесь на одного Руда? Имперец отчаянно искал выход из положения, и мысли о выкупе уже не казались такими странными.       — Да и нет мне дела до другой стороны. Все вы едите с одного стола.       За борт нельзя — почти сразу замёрзнет. И даже если повезёт — сколько отсюда идти до первого поста стражи или хоть какого-то населённого пункта? Одни боги ведают. Он не сможет пройти этот путь, точно не один.       Сдаваться или предлагать выкупиться уже нет смысла. Как и говорил рыжий, корабль он уже взял на абордаж.       — Открой секрет, северянин, как ты устоял под натиском стольких солдат?       — Открою — ты умрёшь. Храбрый такой?       — Будто ты меня отпустишь.       Руд усмехнулся.       — Иди! — широко развёл он руки вместе со своим мечом. Лучший момент для атаки сложно придумать — и оставшиеся бойцы Империи ударили вдвоём, сразу.       Брызнуло искрами стали. Норд широко ударил в ответ.       Боль не охватила Луция, нет. Только холоднее стало, очень сильно. А вот рыжий встал над ним.       — Школа Изменения, заморыш, заклинание Эбонитовая Плоть, — сказал он имперцу напоследок.       В тишине на палубе остался только варвар. Он походил по кораблю, присматриваясь, пока его люди орудовали внутри.       Как он и обещал им, всего вдесятером они смогли взять высокий борт имперского корабля с командой в сорок человек. Славная была битва, интересная.       Ну, может, немного подлая, но ведь и он честно предупредил, что корабль теперь его.       — Руд! Корабль полностью наш! Что дальше делать будем?       — Что делать? Сейчас отгоним его к Винтерхолду, разобьём о скалы. Ярл меня за чем посылал, помните?       — За дровами, — хмыкнул кто-то, подсказывая тем, кто запамятовал.       — Но денег на них не дал... Груз, конечно, сперва на лодку нашу погрузим.       — Ну, Толфдирсон, ну, ты просто... Просто нечто.