Очень добрый день. А это там что? Не Скайрим ли часом?

Рифтенский лес подёрнулся густой туманной дымкой, так что даже самые высокие кроны позолоченных деревьев утопали в этом густом молоке. Мокро. Сыро. Холодно. Противно. Безмолвное затишье нарушил протяжный скрип городских ворот, из-за которых показалась одинокая фигура. Она миновала неизменно стоявших на своём посту стражников и направилась в сторону конюшен, где чёрным пятном в утреннем сумраке выделялся огромный жеребец, нервно переступавший с ноги на ногу и недовольно фыркавший от маленьких дождевых капель, которые постоянно щекотали его нежный нос, медленно стекая вниз и оставляя забавные мокрые дорожки. Надежда на то, что у конюшен ей никто не встретится, расстаяла, словно лёд по весне, когда пришедшая услышала визгливо-истеричный вопль какого-то мужчины, что взял в оборот рифтенского дозорного и на что-то ему жаловался, стараясь привлечь к себе максимум внимания. — Я вам ещё раз повторяю, сегодня ночью была перебита половина моих лучших кур! Прихожу, а там одни перья, да лужи крови, — орал крестьянин, брызгая слюной на стальной шлем стражника и размахивая своими крепкими рабочими кулаками. — А следов-то, следов нет! Рядом только лошадиные копыта, но ни одна нормальная лошадь в здравом уме не будет есть кур, она ведь на то и лошадь, чтобы мирно жевать траву! — Успокойтесь, не надо так кричать. Мы во всём разберёмся... — А что толку! Кур-то уже не вернуть. Я... я требую компенсацию за причинённый материальный и моральный ущерб! Дозорный обречённо вздохнул, по всей видимости уже сильно замученный этими бесконечными жалобами, и усталым голосом успокаивающе произнёс: — Обратитесь с этим вопросом к ярлу, уверен, она обязательно что-нибудь предпримет. А пока вот вам мой совет: отправляйтесь-ка обратно спать, сейчас только пять утра... — Уж я-то об этом позабочусь, ведь здесь постоянно творится какое-то безобразие: вампиры, разбойники, драконы... Теперь ещё и мёртвые куры. Ах, мои бедные, бедные цыпы! Почему именно вы?.. Фигура всё это время с интересом вслушивалась в хозяйские разборки, периодически переводя взгляд на чёрного жеребца, который с невинным видом шевелил мохнатыми ушами. Когда крестьянин скрылся за поворотом в тумане и его недовольные вопли перестали быть такими уж отчётливыми, а стражник отошёл на достаточное расстояние, Рина, а это без сомнений была она, приблизилась к коню и ласково потрепала его по мускулистому плечу. — Значит лошадиные копыта... И не стыдно тебе, а? Морда ты бандитская... Объел бедного фермера и даже не подавился... Фобос лишь в очередной раз фыркнул, так что из его поросших шелковистой шёрсткой ноздрей вырвалось лёгкое облачко белого пара. — Ты ленивая бесстыжая задница, мой дорогой друг, и это уже диагноз. Нет бы нормально поохотился. Тут же полно кроликов и другого дикого зверья, а тебя как всегда на дармовщину потянуло... — девушка стукнула жеребца по массивному крупу, так что тот непроизвольно вздрогнул и дёрнул вверх своей лобастой головой. Аннабет не заставила себя долго ждать. Уже буквально через четверть часа её светлые волосы мелькнули на фоне серо-бурых стен конюшни. — Доброго утречка, — весело поприветствовала нордка свою новую знакомую. — В данном контексте, исходя из окружающей обстановки, немного неуместно слово "доброе", — тяга к ворчливости по утрам была обычным делом, особенно для среднестатистического московского жителя, коим и являлась наша героиня. — Ой да ладно тебя, не бурчи. Вот отъедем отсюда на несколько десятков миль, и жизнь заиграет новыми красками. Я даже парочку сладких рулетов захватила, чтобы разогнать мрачную рифтенскую ауру. Хафьорг специально испекла по своему секретному рецепту. — Так с этого и надо было начинать! Сладенькое это хорошо, — сразу же оживилась Рина и в предвкушении потёрла ладонями. — Выпечка с толстым слоем сливочной помадки непременно спасёт и наше положение, и весь мир в целом. — Такой настрой мне однозначно нравится больше, — жизнерадостно улыбнулась Аннабет и победно тряхнула в воздухе небольшим кожаным мешком с уже упомянутыми вкусностями. Казалось, что даже высшая форма проявления депрессняка не сможет извести до конца её огромных запасов оптимизма. Нордка вприпрыжку направилась прямо к одному из самых дальних стойл конюшни и вскоре вывела оттуда небольшую, но коренастую кобылку в серых яблоках. Оставив её рядом с Фобосом, Аннабет пошла обратно за уздечкой, а Фобос тем временем заинтересовался дамским обществом и стал увлечённо обнюхивать шею соседки. Однако лошадиный ловелас не учёл в своём плане возможное недовольство со стороны, за что и поплатился целостностью своей шкурки. Кобыла не стерпела такого фамильярного обращения и больно куснула несостоявшегося кавалера, так что тот от неожиданности выпрямился по струнке и выпучил и без того круглые глаза. — А дама-то, хах, с характером, как я погляжу, — уважительно хмыкнула Рина, наблюдая за вконец растерянным жеребцом. — Да, дружок, не всё коту масленица. Не всё тебе, братец, халява. — А как же. Бимка у нас девушка своеобразная, волевая, — подтвердила подошедшая нордка, потрепав кобылку по гриве. — Так что вам, молодой человек, придётся изрядно потрудиться, если вы вдруг захотите завоевать уважение такой высокопоставленной особы. — Слышал, Фобос, так что дерзай, но копытом в глаз лучше не получай. Вот это да, даже стихами уже заговорила. — Здесь иногда и не такое... в-ээхх... бывает, — Аннабет забралась на своё транспортное средство и теперь старалась усесться поудобнее. Она походу так же, как и Рина ездила без седла. — Ну что, в путь? — Погнали, — девушка последовала примеру нордки и птицей взлетела к жеребцу на спину. Размеренным шагом они тронулись по дороге, ведущей на запад, к бескрайним вайтранским степям. Когда большая половина пути оказалась пройдена и все сладкие рулеты наконец закончились, впереди из-за леса уже медленно вырисовывалась низинная равнина, где и располагался главный торговый город Скайрима. Чувствуя неизбежное приближение часа Х, Рина всё больше нервничала. Как пройдёт встреча с соратниками? Что они скажут? Сможет ли она вообще вступить на порог Йоррваскра, не словив при этом нервный срыв? Её взгляд постоянно метался из стороны в сторону, а пальцы судорожно теребили жёсткие пряди конской гривы. — Ты явно нервничаешь. С чего бы это? Вроде же возвращаешься к своим. Я бы уже давно от радости с ума сошла, — не выдержав, спросила Аннабет и подвела Бимку почти вплотную к Фобосу, так что лошади теперь шли шаг в шаг параллельно друг другу. — Может поделишься? Легче будет. — Я просто... боюсь возвращаться, ведь... ведь... — Ведь что? — Ведь они все давно считают меня мёртвой, не знают, что на самом деле я жива и что со мной всё в порядке... — В смысле? А как так получилось? Рина молчала, нервно закусив губу. Хаотичные мысли опять волной за волной накатывали на её сознание, усиливая волнение перед предстоящей встречей. — Я ведь не отстану. А рано или поздно всё равно всё узнаю, вот только уже из чужих уст. Однако мне бы хотелось услышать о случившемся именно от тебя, — взгляд Аннабет, обычно всегда такой дружелюбный и мягкий, сейчас превратился в два стальных кинжала, которые пронзали насквозь. Рина сглотнула вязкую, неприятную слюну и осторожно начала свой рассказ о походе к Бастиону Кричащий Ветер. Естественно, специально упуская из виду некоторые подробности, чтобы у нордки не возникло больше вопросов. Она поведала ей о своём задании, о своевольном поступке, о путешествии через старинные катакомбы, об обломке Вутрад, о разбойниках, которые устроили засаду, и о битве с ними. А затем о своём падении... На последнем она запнулась, невольно переживая тот момент заново. — И вот теперь, спустя почти два месяца, я возвращаюсь к ним, даже не зная, примут ли они меня вообще обратно, ведь деяние подобное моему вряд ли простят. Я ослушалась прямого приказа, подвергла опасности не только себя, но и брата по оружию, который чуть не погиб из-за моих собственных амбиций. Я... я... В таком случае ни о каком снисхождении не может быть и речи. — А почему ты не захотела сделать так, как тебе сказали? Наверняка, должна же быть какая-то веская причина? — Понимаешь, если бы я пошла туда не одна, а вместе с одним из соратников, то мне бы пришлось убивать, чего мне категорически не хотелось делать. Поэтому я и решила сделать всё самостоятельно, по своему самолично придуманному плану, который исключал пунктик под названием "убийство", и вот к чему всё это привело, — девушка сжала губы в тонкую нить и горько усмехнулась. — А всё из-за того, что я просто оказалась слабой, не смогла отнять чужую жизнь, хотя у меня мою собственную пытались забрать бессчётное количество раз. Она замолчала, уставившись куда-то на высокие макушки тёмно-зелёных лохматых елей, за которыми скрывалась городская башня Драконьего Предела. На душе было до невыносимости паршиво, и всё же разговор хотя бы немного, но помог. По крайней мере не было чувства полнейшего одиночества. — Я, конечно, не вправе ни осуждать, ни поддерживать тебя, однако будь я на твоём месте, я бы, наверное, поступила бы также, — вдруг тихо, с долей неуверенности в голосе произнесла Аннабет. — Мне довелось столкнуться с похожей проблемой. Во время своего путешествия из Солитьюда в Рифтен, я наткнулась на разграбленный караван. Все люди перебиты, повозка сожжена до тла... А рядом сидит ещё живой бандит, пронзённый мечом, и безумно смеётся, так хрипло, так жутко... — от воспоминаний девушку резко передёрнуло, — Видно другие оставили его там умирать. И вот мне говорят, мол, давай прикончи его, убей, соверши справедливый суд, а я не могу. Знаю, что он причастен к смерти невинных людей, знаю, что он заслуживает наказание, но не могу. Рука словно превратилась в камень. — И что потом? — Они назвали меня слабой и на моих же глазах отсекли тому разбойнику голову. Но его смех... До сих пор по ночам в кошмарах снится. — А кто эти "они"? — Эльсвейрские торговцы, что тоже шли из Солитьюда в Рифтен. Я тогда решила присоединиться к ним, чтобы не было так одиноко в пути, а в итоге после этого случая мне наоборот захотелось уйти подальше и обособиться ото всех. — Ну вот, значит, ты понимаешь, о чём я. Трудно переступить себя. А ведь главное-то что? — Рина развернулась всем корпусом и посмотрела прямо на нордку. — Когда я только собиралась войти в руины, на меня напал тролль, огромная, злая и жутко вонючая тварь, которую я без всяких колебаний смогла зарубить, однако будь на его месте человек... Тогда лучшее, что я бы сделала, это просто оглушила его на время, чтобы дать себе время уйти, но убить... Нет. — Скажи им всё это, как есть, — Аннабет тоже повернулась. — Расскажи то, что рассказала мне сейчас: свои искренние мысли, чувства, переживания. Уверена, если они хорошие люди, у которых есть сердце, то они обязательно поймут тебя и простят. Знаю, что порой правду говорить нелегко, но в данном случае это единственный верный выход. Рина страдальчески вздохнула и, закрыв глаза, откинулась на широкий лошадиный круп. Спустя пару секунд молчания, она невнятно пробубнила: — Возможно ты и права. Всё равно хуже уже точно не будет, так что мне нечего терять, — а про себя подумала: "Хах, это я сейчас так говорю, но что будет, когда я предстану перед соратниками?.." Копыта звонко цокали по дороге, выложенной большими, неровными булыжниками. Скоро степь окончательно сменила лесную зону, и на пути стали появляться первые фермы и хозяйские угодья. Люди пасли скот, пололи грядки; ребятня играла во дворах, громко и весело крича, порой заставляя взрослых раздражённо оглядываться. Вот впереди показалась медоварня Хоннинга и маленькая фигурка самого хозяина на крыльце, что с важным видом курил изящную трубку из красного дерева, выпуская ровные кольца белого дыма. Подходило к концу долгое трёхдневное путешествие... Вдруг медальон, подаренный Сангвином, раскалился до предела, будто бы его только что вынули из кузнечной печи. Чувство было сродни клеймению, и девушка еле сдержалась, чтобы не заорать на всю округу. Она лишь болезненно сморщилась, однако боль утихла так же резко, как и появилась. Вытащив розу из-под ворота льняной рубашки, Рина положила её на свою ладонь. Холодный металл, словно никакого ожога и в помине не было. Но вдруг он пошевелился, двинулся на ладони без посторонней помощи... "Что за чёрт?" — изумилась девушка, наблюдая, как украшение медленно "ползло" вперёд, уклоняясь немного влево, будто указывая направление. "Сангвин же что-то говорил про путеводную звезду, и то, что этот медальон укажет нужный путь... Может сейчас как раз и есть похожий случай?". Проследив за движением так называемого компаса, Рина определила, что он показывает на большую поляну почти идеально круглой формы, что находилась в сотне метров за медоварней. "Интересно, что там такого особенного? Поляна, как поляна... Хммм... Так, сейчас я вряд ли найду правдоподобный предлог, чтобы пойти туда, ведь этой нордке лучше не знать о моей причастности к даэдра, во всяком случае пока", — девушка вновь задумчиво посмотрела на медальон, и на мгновенье ей показалось, что роза сияла ярче обычного и что в ней пульсировало что-то живое. "Тогда когда разберусь со всеми делами, и всё устаканится, надо будет обязательно сюда вернуться. Жопой чую, что неспроста всё это, ой неспроста...". — Что-то случилось? — тревожный голос Аннабет прозвучал будто из бочки. — Ты словно призрака увидела... И что это за амулет такой? Рина поспешила спрятать медальон обратно под рубашку и стандартной отмазочной скороговоркой быстро ответила: — Да так, ничего особенного. Просто обычная безделушка. Нордка недоверчиво прищурилась, однако в дальнейшие расспросы лезть не стала. Лошадей оставили рядом с конюшней и огородами начали пробираться к самому городу, петляя меж небольших скалистых образований, гигантских пушистых стогов сена и сельских домов. Сперва им везло: стражников поблизости не оказалось, а главные ворота были открыты нараспашку. Миновав этот граничный пункт, Рина потащила нордку обходным путём вдоль городской стены, чтобы не попасться никому на глаза. — Почему мы крадёмся? Не проще ли просто пройти через главную площадь? К чему все эти заморочки и игры в прятки? — вопросы, естественно, сразу посыпались, как листья с деревьев в осенний период. — Я не хочу, чтобы меня заметили раньше времени. Не хочу привлекать лишнего внимания... Стой, — она придержала нордку за руку и буквально вжалась в стену одного из домов. Мимо лёгкой походкой прошла Изольда с корзиной полевых цветов. Подождав, пока торговка скроется из виду, Рина тихо скомандовала: — Теперь можно двигаться дальше. Пойдём скорее, а то здесь прямо какой-то проходной двор. Йоррваскр... Огромный зал, обитель легендарных соратников, который издалека иногда напоминал перевёрнутую деревянную посудину, явно уже негодную для плавания в открытом море. Резные двери, такие витиеватые кованые узоры, век бы на них смотреть, только бы не открывать... Вдох, выдох, вдох, выдох... — Всё будет хорошо, — на плечо легла дружеская рука. — Всё будет в порядке... *** Был обед. За столом собрались почти все, так что свободных мест практически не осталось, однако вокруг было на удивление тихо: не звучала весёлая флейта, не бренчала мелодичная лютня... Только слышалось иногда негромкое переругивание Ньяды с Атисом, но и они быстро прерывали свой спор, обращая внимание к содержимому тарелок. Даже Эйла, находящаяся почти всегда в приподнятом настроении и способная разрядить любую обстановку, смирно сидела с грустным лицом и нехотя ковыряла вилкой уже давно остывший кусок мяса. Во главе стола находился Кодлак, который уже давно потерял привычку улыбаться, а в самом углу угрюмо восседал Вилкас, сам на себя не похожий: осунувшееся бледное лицо с ещё более выступавшими скулами, небольшие тёмные круги под глазами из-за постоянно мучавших его кошмаров. Ему каждую ночь снился тот случай на площадке перед бастионом, и каждый раз он резко просыпался в холодном поту и подолгу не мог снова заснуть. И в тёмном углу своей комнаты соратнику иногда казалось, что оттуда на него смотрит едва видимый призрак странной девушки с толстой медной косой и двумя скимитарами на бёдрах... Раздался тихий скрип входной двери, который во всеобщем молчании разнёсся по огромному залу шумной протяжной волной, заставив многих оторваться от своих тарелок. Вилкас поднял ничего не выражающий взгляд на предмет шума, да так и замер... Сквозь дверной проход робко просунулась девичья фигурка, вслед за которой вошёл ещё кто-то, но это было не важно. До боли знакомый образ: те же черты, те же лёгкие движения... Призрак? "Может я окончательно сошёл с ума?". Она медленно, вжимая голову в плечи, прошла на середину входной площадки и застыла на месте, периодически выхватывая из сидевших за столом чей-то неверящий взгляд, а затем быстро устремляя свой собственный на мыски ботинок. Царило гробовое молчание. Немая сцена. *** "О боги, почему отправиться в даэдрический артефакт с психом-некромантом гораздо проще, чем предстать перед теми, кто думал, что ты мёртв?" — Рина смотрела во вроде бы знакомые, но одновременно с этим совершенно чужие лица, абсолютно не зная, что сказать. Пальцы на руках были холоднее льда, а в животе нервы словно завязались в тугой узел. Было трудно дышать. Время тянулось убийственно медленно, словно кто-то специально над ней издевался, приостанавливая бегущую плёнку. — Т-т-ты... Эт-того же п-просто не м-может быть... Мы уже похоронили тебя, — из-за стола, пошатываясь будто пьяная, поднялась Эйла. В её глазах, как впрочем и во всех остальных читался немой шок. — Т-ты призрак?.. — Нууу... Я вроде бы нигде не просвечиваю... И дабы действительно убедиться в этом, девушка внимательно посмотрела на свои руки. После слов Охотницы ей почему-то стало казаться, что она взаправду превратилась в какого-то призрака. — Но тогда к-как? Как тебе удалось спастись? Вилкас... — соратница метнула быстрый взгляд на своего брата по оружию, который не мигая смотрел на Рину. — Он рассказал нам о том, что случилось тогда и... Один вопрос. Как? Как ты выжила после такого? — Я не знаю. При падении я потеряла сознание, а когда очнулась, то уже лежала в какой-то хижине. Меня выходила одна... старуха. Эйла уже собралась задать следующий вопрос, но её на полуслове остановил подошедший Скьор. — Погоди, сестра, успеется ещё, — он строго посмотрел на Рину, что не предвещало ничего хорошего. — Что ж, тебе хватило смелости вернуться. Ты же осознаёшь, что провинилась, ослушавшись прямого приказа? Скажешь ли что-нибудь в своё оправдание? "Как же вот этой чертой своего характера он меня бесит", — зло подумала девушка, в один миг растеряв всю свою робость. — Я прекрасно понимаю, что провинилась, ведь мне стыдно было вам даже по началу на глаза показать, думала вообще не возвращаться. Однако нет, совесть не позволила. И вот я здесь, стою перед вами, словно приговорённый перед виселицей, и слушаю очередные наставления, которые и так очевидны, — её голос с каждым новым словом становился всё громче. — Я и не рассчитывала на то, что меня примут... Так что я здесь, собственно, не совсем за этим. Вот, хочу представить человека, который очень бы хотел пополнить ваши ряды, — Рина указала рукой на стоявшую за ней Аннабет, тут же залившуюся лёгким румянцем. Некоторые из соратников только теперь обратили внимание на новенькую и с лёгким интересом изучали её, но основное внимание всё равно было приковано к "восставшей из мёртвых". — И это всё? Только благородный поступок по направлению запутавшейся души? Ничего более, никаких извинений и ползанья на коленях с мольбой о собственном прощении? — видимо, пропустив её фразу мимо ушей, спросил Скьор, явно издеваясь. — Скьор... — осуждающе проронила Эйла, однако вновь была перебита. — Да я лучше пойду ещё раз в ту пропасть прыгну, — огрызнувшись, бросила Рина, явно моментально вспыхивая изнутри. — Мои действия были обоснованными, и даже принимая на себя вину за случившееся, глубоко в душе я считаю, что поступила верно. А вы, сэр, можете думать всё, что угодно, и если вам нечего мне сказать, кроме как ткнуть в последующий упрёк, то мне здесь больше делать нечего, — она уже было собралась на выход, как вдруг уже более тихо добавила: — Но всё же мне было приятно увидеть вас снова... Рина улыбнулась ошарашенной таким поворотом событий Аннабет и направилась в сторону выхода, однако была остановлена звонким голосом нордки. — Почему ты не хочешь сказать им правду? Девушка так и замерла с дверным кольцом в ладони. — Не понимаю, о чём ты... — Ну уж нет, всё ты понимаешь. Давай, вперёд. Скьор, в свою очередь, непонимающе переводил взгляд с Рины на Аннабет, после чего скрестил руки на груди: — И что же это за правда? Было бы очень интересно послушать. — А что здесь говорить? То что я не хочу убивать людей? То что я не считаю, что имею право забирать чью-то жизнь, даже если она находится в теле разбойника или мародёра? — резко развернувшись и убийственно сверкнув глазами, с вызовом произнесла девушка. — Зачем об этом рассказывать, если я заранее знаю что вы, — она ткнула пальцем в сторону Скьора. — Без единой доли сомнения назовёте это слабостью или трусостью и найдёте новый способ смешать меня с грязью? Смысл?! Вокруг неё сгустились тени. Они заметались вокруг, завертелись, словно ураган, заставляя сидевших за столом буквально вжаться в стулья от испуга. "Зачем?! Зачем?!" — один вопрос в голове. "Зачем вообще искренне с кем-то общаться, изливая душу и показывая истинные мысли?! Зачем, если туда плюют. Опять ты наступила на те же грабли, что и всегда. Даже в этом мире ничего не изменилось...". — Никто не собирается тебя за это осуждать, — прошелестел рядом мягкий старческий голос. Заключённая в плену своих рассуждений, Рина и не заметила, как к ней подошёл Предвестник. — Ведь правда, Скьор? Тени исчезли, растворились, будто их и не было, однако соратники продолжали боязливо оглядываться по тёмным углам зала, будто оттуда вновь могли вылезти тёмные силуэты. — Это не трусость или слабость - это великое умение не найти в себе силы отнять чью-то жизнь, будучи ослеплённым яростью, но пощадить её. — По крайней мере ты бы просто могла об этом сказать, — проворчал Скьор, исподлобья косясь на Кодлака. — А вы бы меня послушали? Не сейчас, а тогда. Тогда, на том балконе? Если бы я вам сказала? — девушка испытывающе смотрела на них, стараясь найти хоть какие-то признаки смятения. — Я почему-то очень сомневаюсь. — Мы можем только гадать, что бы случилось тогда. В любом случае это прошлое. Однако впредь постарайся всё же советоваться с нами, прежде чем делать какие-либо важные решения... Рина непонимающе моргнула, боясь, что ослышалась: — Впредь? — Ну да, мы рады приветствовать тебя дома, сестра, — первый раз за прошедшие месяцы сквозь седую бороду старика блеснула весёлая улыбка. — И я не принимаю никаких возражений со ВСЕХ сторон, — он сделал особый акцент на слове "всех", чтобы показать, что данное относилось не только к Рине, но и к некоторым хмурым солдафонам, похожим на надувшийся чайник, из которого так и валил белым столпом пар. — Так точно, сэр, — деланно серьёзным тоном проговорила девушка, однако получилось не очень правдоподобно, ведь теперь её переполняла безграничная радость. "Всё-таки Кодлак хороший человек, не такой, как этот хмырь пузатый." — Вот и чудесно, но мне бы ещё хотелось переговорить с глазу на глаз с той милой особой, что ты привела. Аннабет снова зарделась и подошла поближе. — Пойдём, дитя, спустимся в мой кабинет, а ты, Рина, проходи к столу, наверняка проголодалась. Сегодня отменная оленья отбивная, так что советую попробовать, — Кодлак пошёл в сторону лестницы, ведущей на нижний ярус Йоррваскра. Аннабет последовала за ним, напоследок шепнув Рине: — Ты большая молодец, но вот с тенями переборщила чутка. — Отчасти это всё благодаря тебе, ведь если бы ты меня не окликнула... я бы скорее всего действительно ушла, совершив тем самым ужасную ошибку, а вернуться во второй раз мне бы просто не хватило духу. Спасибо тебе... — Первое правило клуба сладких рулетов - никогда не бросай своих. — Клуб сладких рулетов? А разве такой существует? — Теперь да, — подмигнула Аннабет и побежала догонять Кодлака. В следующее мгновенье на шею девушке кинулась Эйла, сжимая её в своих объятьях. — Во имя девятерых, я никогда ещё не была так счастлива! Видно твой дух кто-то охраняет, ведь остаться в живых после такого... Это просто невероятно. — Я тоже безумно рада, — внутри разливалось приятное тепло, ведь соратники в этом мире успели заменить ей семью. И воссоединение с ней было одним из самых лучших моментов всего рининого пребывания в Скайриме. В общем картина была схожа с возвращением блудного сына, вот только не в библейском смысле. — Пойдём к столу, это надо отпраздновать! — Охотница схватила девушку за руку и потащила ко всем остальным. Поначалу её слегка побаивались из-за странного происшествия с тенями, однако после пары кружечек пьянящего нордского мёда все коллективно решили, что это была просто-напросто игра света, и уже со всем интересом расспрашивали про чудесное спасение, и где она так долго пропадала. Про некромантию, конечно же, пришлось умолчать, ведь норды, свято чтящие останки своих предков, точно бы не одобрили такого, поэтому девушка сказала, что некоторое время жила в хижине знахаря и училась алхимии. — Не люблю все эти зелья, от них нет проку, одни только проблемы. Средства лучше старого доброго клинка не существует, — стукнув кулаком об стол, утвердительно крикнул Фаркас. Некоторые соратники поддержали его одобрительным гулом. — Ну не скажи. Хочется, например, тебе над кем-нибудь посмеяться, и ты берёшь да и подливаешь ему в суп скляночку с необычной голубоватой жидкостью, — Рина извлекла из сумки маленький тёмно-синий пузырёк. — А потом наслаждаешься от вида, как он бьётся в истерике от того, что у него выросли огромные ослиные уши. — Ты хочешь сказать, что сейчас в этой бутылке содержится подобного рода зелье? — как бы невзначай спросила Эйла, явно намекая на то, что надо бы его на ком-нибудь испытать. — Если да, то я не поверю, пока не увижу это собственными глазами. Рина хмыкнула, подначивающе обратившись к Фаркасу: — Ну что, друг, будешь пробовать? Один глоток, и ты обладатель роскошных меховых ушей. Только учти, что противоядия у меня нет, так что в случае разочарования в новом имидже придётся делать ампутацию, а это всё равно что отрезать руку или ногу... — Мне кажется, ты блефуешь, — уже более неуверенно отозвался соратник. — Так давай же это проверим, — прошептала Рина, протягивая ему пузырёк. — Давай, Фаркас, пей до дна... Или боишься? — смеялась Эйла. — Пей! Пей! Пей! И он выпил. Когда последняя капля скатилась вниз, Рина незаметно для всех прошептала заклинание иллюзии. Оно, пожалуй, было единственным в её арсенале, ведь это направление магии не входило в специализацию Посредницы, а потому некромантка в своё время научила девушку только одному, зато какому эффективному... Как она сама говорила: "На все случаи жизни пригодится, хах, воды напиться". В пузырьке действительно находилась обычная вода, подкрашенная синим цветом, и никакого эффекта, как таковая, она не давала, но вот заклинание заставляло поверить в обратное... Через пару секунд творилась настоящая неразбериха. Фаркас с огромными ослиными ушами, похожими на две антенны, бегал по всему залу, истошно вопя: — Чёрт возьми, я же говорил, что зелья - это зло!!! Зеркало мне, зеркало!!! А остальные хохотали, схватившись за животы, кто-то даже катался по полу, будучи неспособным успокоить приступ смеха. Все видели лишь иллюзию, ведь на самом деле никаких ушей не было, Рина это прекрасно понимала, и из-за этого становилось ещё смешнее. Но вдруг её внимание привлекла фигура одного соратника, что быстро встал и направился к дверям во внутренний двор. Вилкас... — Ты иди, поговори с ним, а с нашим ослом мы как-нибудь сами разберёмся. Главное, чтобы Кодлак не узнал, — Эйла мягко подтолкнула девушку. — Ладно, попробую. Только вряд ли он меня простит... — Я не знаю, но когда он вернулся, то не проронил ни слова, а просто кинул обломок Вутрад на стол и ушёл к себе. Долго не выходил, не ел, не пил, только лежал и смотрел в потолок. Рина ничего не ответила на это, лишь тяжело вздохнула и отправилась наружу. Там никого не было. "И куда он делся?". Было тихо, и только иногда слышались глухие стуки молота по наковальне. Оказалось, что Вилкас стоял у одной из сторожевых башен, в тени которой не сразу можно было его заметить. Рина подошла к нему, стараясь не смотреть в глаза, а он всё наблюдал за каждым её движением. "Почему ты такой спокойный?! Уж лучше бы ты накричал на меня, тогда мне было бы легче. Но молчание... Оно убивает." — До сих пор не могу поверить, что ты жива. Вот смотрю на тебя и вроде бы вижу, что настоящая, что вовсе не игра воображения, но всё равно боюсь, что вдруг возьмёшь и исчезнешь, растворишься в облачной дымке, как тогда... — он с силой сжал кулак, так что побелели костяшки пальцев. — Я ведь держал твою руку, видел твоё лицо... Миг, и ничего уже нет, только этот несчастный обломок, который поначалу мне так и хотелось зашвырнуть куда подальше. С того самого момента меня всё время мучил один единственный вопрос: почему ты так поступила? — Всё просто. Мы бы не выбрались оттуда вдвоём. И если бы я не сделала, как сделала, то мы оба были бы мертвы. Его лицо резко исказила судорога, отчего круги под глазами стали ещё темнее. — Уж лучше бы я тоже разбился о скалы, чем ощущал вечно давящий аркан вины на своей собственной шее. Ты не представляешь, что я тогда испытал. Ходил по тонкой грани между безумием и здравым рассудком, ведь мне не удалось уберечь тебя... Я облазил все скалы вдоль и поперёк в поисках тела, но когда не нашёл и его, то внутри будто что-то надломилось, и я... Он не успел договорить, потому что девушка шагнула к нему и крепко стиснула в своих объятьях, уткнувшись носом в его плечо: — Молчи, пожалуйста, молчи. Ты абсолютно ни в чём не виноват, это всё я, одна только я. Мне действительно очень жаль, но... давай просто забудем об этом, как о страшном сне. И всё. — Сколько раз пытался, но каждый раз видел твой призрак, каждый раз один и тот же сон. — Не накручивай себя, я жива, а значит всё в порядке, — она наконец осмелилась посмотреть ему в глаза. По телу пробежала дрожь от увиденного. В них действительно отражались зачатки безумия. Вилкас потянулся к ней, но Рина тут же резко отстранилась, отступая на пару шагов. — П-прости, мне трудно привыкнуть к такому. С людьми, к которым я привязываюсь, вечно что-то происходит: сначала ты, потом та старуха, что спасла меня... — А что случилось? — Умерла... из-за меня, — девушка свела брови к переносице, вспоминая, как Посредница растворилась горсткой пепла. — В общем, мне нужно время... Вилкас слабо улыбнулся ей. Если он и расстроился, то виду не подал. Хотя, наверняка, действие Рины поставило его в тупик. — Всё в порядке. Я буду ждать столько, сколько нужно. — Спасибо за понимание... А теперь, давай вернёмся к остальным, а то боюсь чего бы там с Фаркасом не случилось. Всё же его ослиные уши всего лишь иллюзия... — Серьёзно? — Серьёзнее некуда. Зелье всего лишь обманка, так, чисто для вида, однако в этом и есть весь прикол. — Ну что ж, тогда пойдём спасать моего незадачливого братца, а то действительно, вдруг ему начнут резать эти уши. Если за нож возьмётся Эйла... — То наш дорогой друг как минимум останется без скальпа, так что поспешим.