Предатель

       Дазай элегантно облокотился о колонну, неотрывно глядя на спускающегося по ступенькам рыжего парня, который в этот раз действительно удивил выбором одежды. Без его привычных шляпы, плаща, перчаток и портупеи он смотрелся совершенно по-другому.        Строгий чёрный смокинг, галстук, волосы, небрежно собранные в хвост и несколько прядей, кокетливо выбивающихся из причёски и вьющихся, придающих ему какое-то невероятное очарование. Даже извечный чёрный чокер, скрытый под воротником-стойкой, сегодня смотрится как-то ново, чарующе.        Чуя окинул Дазая оценивающим взглядом, чуть закусил губу, будто раздумывая. Но было видно, что он просто любуется. Он продолжил неторопливо спускаться, приковывая к себе взгляды всех в зале. Ещё бы, конечно они смотрят — ведь он изрядно опоздал.        Дазай, ради такого события, тоже отказался от привычного выбора одежды. Никаких плащей и, что куда более важно, бинтов. Пришлось изрядно попотеть, снимая с себя повязки, уже давно ставшие чем-то вроде второй кожи.        Зато это того стоило. Чуя, старательно прятал искорки восхищения в глазах, глядя на Дазая, облачённого в идеальный чёрный смокинг. В начале он хотел надеть свой белый, но потом вспомнил, что в нём есть дыра от ножа. Приятное воспоминание.        Дазай бесшумно отделился от колонны, протягивая Чуе руку. Было приятно касаться кожи друг друга, не ощущая столь надоевших грубых бинтов или шелковой ткани перчатки. Просто дотрагиваться, не скрываясь и не чувствуя никакого сопротивления, исходящего с другой стороны.        Столь невероятное событие — переход агентства под крыло мафии — было их заслугой. Почётные гости запаздывают на собственную вечеринку. Точнее, опаздывал только Чуя, а Дазай абсолютно игнорировал происходящее в зале веселье, наотрез отказываясь отмечать без напарника. В конце концов, ему решать с кем ему хочется проводить время, а с кем нет.        Чуя тут же направился к бару, утягивая за собой Дазая и игнорируя всех, кто пытался подойти к нему с какими-то «неотложными» делами. Было видно, что ему не до конца прельщала перспектива торчать на этой вечеринке. А его весьма однозначные взгляды, которые он постоянно кидал на напарника, чётко выражали, чем именно он предпочёл бы заняться, не будь он обязан находиться в этом зале.        У бара было несколько незанятых столиков, но они, почему-то, направились прямиком к барной стойке. Несколько низших членов мафии, заметив своего босса и босса своего босса, поспешили освободить им места, на что Чуя благодарно кивнул головой. Наверняка, в будущем этих сошек ждёт внезапное повышение.        Пока Чуя долго и обстоятельно обсуждал с барменом напитки, Дазай разглядывал людей в зале. Сколько знакомых лиц в одной комнате: пьют, танцуют, веселятся. И не скажешь, что недавно все эти люди были врагами и постоянно сталкивались в узких и тёмных подворотнях, стараясь уничтожить друг друга. А теперь детективы и мафиози сидят за одним столиком и периодически хохочут.        Взгляд постоянно возвращался к Чуе. Он молча покачивал бокалом с коктейлем в руке, скользил глазами по залу, затем бросал взгляд на Дазая, подолгу всматриваясь, а после снова возвращался к созерцанию праздника. Каждое его беззвучное движение воспринималось слишком остро, вызывая какие-то чересчур сильные эмоции.        Дазай был готов поклясться, что каждый раз, когда Чуя делал очередной маленький глоток из своего бокала, медленно проглатывая, прикрывая глаза, а следом быстро облизывая верхнюю губу, его собственное горло пересыхало. Когда он аккуратно поднял со дна бокала вишенку, придерживая её двумя пальцами за веточку, а затем, кинув хитрый взгляд на напарника, медленно слизал с неё капельку мартини, и ягодка очутилась во рту, стало понятно, что рыжий намеренно его дразнил.        Дазай, с трудом сдерживая желание разорвать этот костюм и посмотреть, что же под ним, принял безмолвное предложение поиграть. Он попросил у бармена «Маргариту» и, не разрывая зрительного контакта с Чуей, который даже дыхание задержал, ожидая представления, провёл языком по краю бокала, слизывая соль. Дазай заметил, что у рыжего слегка покраснели щёки, правда, непонятно было — это от выпивки, или он так отреагировал на их маленькую игру.        Бармен старательно пытался не так откровенно пялиться на их соревнование «кто первый не выдержит и трахнет другого». Получалось у него куда лучше многих людей, сидящих за столиками, которые в недоумении не знали куда себя деть. Всем было непривычно видеть их такими расслабленными.        Мафия знает, что однажды эти двое друг друга разорвут, а то что происходило сейчас вообще не похоже на них. Детективное агентство, в свою очередь, помнит, что Дазая всегда интересовали исключительно девушки, да и не в его духе было столько времени сидеть, молчать и пожирать соседа глазами.        Хотя, его это, кажется, совершенно не интересовало, ведь Чуя в этот раз заказал очередной коктейль с непроизносимым названием «БерриМиАп». Непонятно, как он вообще запоминает все эти напитки. Высокий стакан, от которого приятно пахло мёдом, ягодами и бурбоном, оказался у Чуи в руках, и он, сделав пару глотков, в очередной раз вытащил вишенку и, отставив бокал на барную стойку, проделал тот же фокус.        Дазай подумал, что этот рыжий совратитель намеренно сегодня отказался от любимого вина в пользу коктейлей с вишней, чтобы поддразнить его. И он определенно в этом преуспел, ведь из-за желания попробовать, что же такого есть в этой вишне, пришлось сделать то, чего так добивался Чуя. Поддаться искушению.        Губы у Чуи вкусные, от них пахнет ягодами и мёдом, а на языке чувствуется вкус вишни. Сладко и взбудораживает. Чуя будто весь вечер ждал этого, поэтому тут же углубил поцелуй, сплетаясь языками и передавая вишенку изо рта в рот, играясь ею. Он запустил руки Дазаю в волосы, взъерошивая тому затылок, игриво злорадствуя, ведь сам Осаму не может сделать того же.        Чуя старается отвоевать себе вишню, но желание кусать и посасывать чужие губы всё же больше. У Дазая губы солёные и пахнут лаймом, чувствуется текила, отчего хочется ещё сильнее. Слишком он вкусный, поэтому Чуя кусает и оттягивает его нижнюю губу, а затем вновь продолжает борьбу за вишню.        Хочется, чтобы это длилось вечно, но уже не хватает кислорода, поэтому, принимая поражение и отдавая ягодку напарнику, Чуя напоследок ещё раз слегка прикусывает того за губу и отстраняется. Дазай выглядит довольным — он отвоевал ягоду — тяжело дышит, волосы немного взъерошены, слегка покраснел, а нижняя губа припухла от укусов. Чуя предполагает, что выглядит также.        Они замечают несколько косых взглядов, направленных на них, но, если честно, обоим абсолютно фиолетово на всё: и кто на них смотрит, и что потом пойдут разговоры. Они бы с удовольствием ушли отсюда, оставаясь наедине друг с другом, если бы не Мори, требовавший их присутствия. Который сейчас, к слову, очень лукаво переглядывается с Коё. Они оба страшно рады, что у их воспитанников такие странные, но всё же отношения.        Дазай перехватывает на себе взгляд Ацуши с Акутагавой, которые сидят за одним столиком с Танизаки, Гин и Кёкой. Они все удивлены, ведь в голове ещё живы утренние воспоминания, когда Чуя по всему городу гонялся за напарником и угрожал расправой. А теперь они сидят друг к другу вплотную, целуются и, в общем и целом, ведут себя не слишком, по их собственным меркам, адекватно.        Дазай задумчиво накрутил на палец один из локонов напарника, а потом, словно вспоминая о чём-то важном, быстро наклоняется к рыжему и тихо шепчет что-то на ухо, не забывая в конце прикусить мочку и провести короткую дорожку поцелуев прямо к воротнику-стойке. Чуя краснеет, коротко кивает, даже слегка улыбается и легко вскакивает со стула, оставляя недопитый бокал с коктейлем на барной стойке.        Он уходит куда-то, оставляя Дазая молча глядеть ему вслед, провожая удаляющуюся спину взглядом. Чуя пару раз останавливается, перекидывается парой фраз с Мори, а затем уходит из зала, напоследок бросив долгий взгляд на весь праздник и задержавшись на Дазае.        Никто не удивляется, когда спустя пару минут вслед за Чуей удаляется и Дазай, на прощание ухмыльнувшись Мори и Коё. Он, правда, ещё задержался у стола с Рюноскэ, быстро продиктовав тому несколько заданий и отвесив лёгкий подзатыльник на ехидное замечание про «заждавшуюся принцессу».        Большущее здание, арендованное на всю ночь специально для этого праздника, в изобилии имело множество комнат, но романтику тёмных углов никто не отменял.        Быть прижатым к стене, с зажатыми над головой руками и не видеть ничего из-за темноты, лишь ощущать пьянящий вкус чужих губ — самое избитое, но оттого не менее восхитительное клише. Чуе нравился адреналин, разливающийся в крови от мысли, что в любой момент может появится кто-то ещё и увидеть всё это бесстыдство.        Руки Дазая, быстро разделавшись с кучей пуговиц на пиджаке и рубашке, блуждали по телу, вызывая мелкую дрожь, выкручивали соски, заставляя с трудом сдерживать крики боли и наслаждения, дразнили, то спускаясь, то поднимаясь. Было чертовски приятно, но хотелось большего.        Дазай целовал грубо, кусая губы, постоянно прерываясь на маленькие поцелуи, укусы или засосы, которые он старался оставить буквально везде. Было непонятно, как он видит в такой темноте, но как только на шее не осталось живого места, он перешёл к ключицам и плечам. Кусал до крови, тут же зализывал рану, возвращался к губам, ловил стоны, чтобы их не было слышно.        Чуя уже хотел начать умолять о продолжении, но Дазай и сам уже не мог сдерживаться. Он, не разрывая поцелуя, зашёл в одну из комнат, наконец, решив уйти из коридора, где их может застать кто угодно. Повезло, что в комнате никого не было.        Чую легонько толкнули на кровать, тут же навалившись сверху и придавив к подушкам. Дазай на секунду оторвался, давая короткую передышку и возможность рыжему избавить его и самого себя от ненужного пиджака с рубашкой. Хотелось просто разорвать их, но после нужно было вернуться на вечеринку, поэтому Чуя бережно расстегнул все пуговички, осыпая каждый новый кусочек обнажённой кожи поцелуями.        Нечасто представлялся шанс взглянуть на Дазая без бинтов. Чуя провёл языком про шрамам у шеи, заставляя Осаму резко вздохнуть. «Короткая передышка закончилась, можно продолжать свои пытки» — решил Дазай, вновь кусая, в этот раз за сосок, чем вызвал приглушенный стон-крик.        Слишком жарко. То ли воздух раскалился, то ли это тепло исходит от чужого тела, но в комнате было тяжело дышать. Чуя хрипло дышал, стараясь вдохнуть хоть немного кислорода, но каждая его попытка заканчивалась провалом, ведь Дазай не давал и секунды передышки. В этом ему не было равных.        Дазай, кажется, знал каждую чувствительную точку на теле, любым касанием доводя до исступления. Его пальцы оглаживали контуры шрамов, а губы блуждали по телу, оставляя новые и новые алые отметины, которые после явно будут саднить и доставлять дискомфорт, отчего Чуя будет страшно зол. Но сейчас он чувствовал диаметрально противоположное.        Дазай ждал, когда дыхание станет совсем сбивчивым, а в глазах появятся искры. Интересно доводить Чую до такого состояния, когда даже лёгкое, мимолётное касание заставляет биться в конвульсиях и кричать. Чем помучить его в этот раз? Удушье? Связанные руки? Заставить его плакать? Просто уйти?        Пожалуй, в следующий раз, а сегодня, в честь такого чудесного праздника, можно дать малышу то, чего он так жаждет. Освободить от брюк, стараясь лишний раз не касаться, чтобы после он испытал самые яркие ощущения. Заставить умоляюще смотреть, кусать губы, а затем выгибаться в дугу, впиваться ногтями в спину и зубами в плечи. Останутся шрамы.        Чуе нужно время, чтобы прийти в себя и собраться с силами, чтобы спуститься вниз и продолжать банкет. Сложно даже представить такое, не то что сделать, ведь перед глазами всё плывёт, тело не слушается, а про голову можно даже не вспоминать, ведь там творится абсолютная какофония.        Дазай в этом плане более отходчивый, но даже ему требуется минутка, чтобы соскрести себя с кровати и одарить Чую парой коротких поцелуев и едких комментариев. А он даже ответить не может, рот ещё не готов к такой сложной задаче.        Разумеется, Дазай уходит первым. Кто бы сомневался? Чуя, распластавшись на кровати, отрешённо наблюдал, как он одевается, пытается пригладить волосы, а затем просто забивает на это и озорно улыбается. Рыжий даже находит в себе силы помочь Дазаю завязать галстук, чтобы хоть как-то скрыть собственные укусы. Да уж, слегка перестарался. Некоторые всё равно видно. Сегодня многим станет известно, зачем ему нужны бинты на шее.        После того представления в баре они с легкостью могли бы вернуться на вечеринку вдвоём, ведь даже если кто-то его не видел, то разговоры всё равно пойдут, или уже пошли. Но Дазай не любит ждать, и, в какой-то мере, Чуя даже благодарен ему за это. Можно спокойно одеться, не слушая насмешливые комментарии и избегая всяких приставаний, которые могут существенно продлить их нахождение в комнате. Проходили, знаем.        Чуя брезгливо оглядывает своё отражение в зеркале, замечая несколько складочек на костюме, который явно не предназначен для небрежного бросания на пол. С волосами вообще беда: этот придурок, видимо, успел растрепать их своими граблями. В общем, выглядел он слегка помятым, а про отметины на шее и на всём остальном теле даже вспоминать не хотел.        Его возвращение в зал не осталось незамеченным. Мори уж слишком откровенно подмигивал, а с некоторых столов донеслось несколько сдавленных смешков и уж очень косых взглядов. Мафиози, что пониже рангом, боятся спалиться, чтоб не навлечь на себя его злость. А многие просто завидуют, ведь Дазай — лакомый кусочек.        Сам виновник сидел за одним столом с этим агентом, Куникидой, который подсел к тигру и Рюноскэ после ухода Танизаки. Он пил коктейль и загадочно улыбался: видимо, уже заметил его возвращение и сообщил что-то соседям, что заставило их так же посмотреть на него. А вот у Чуи глаза на лоб вылезли, когда он понял, что в руках у Дазая его недопитый коктейль.        К сожалению, избить его за это рука не поднималась, а поясница отзывалась тупой болью, поэтому он удостоился лишь злого сощуренного взгляда. Дазай на это лишь ухмыльнулся и призывно кивнул, приглашая подойти и отобрать «свою прелесть». Пожалуй, главным аргументом «за» стал мягкий диванчик, ведь сесть сейчас на жёсткий барный стул приравнивается к суициду.        Чуя аккуратно умостился на диване, тут же выхватывая у Дазая коктейль. Жаль, лёд слегка растаял. Чуя вяло перекинулся парой слов с чересчур дерзким Акутагавой, пригрозив тому недельным заключением в каком-нибудь подвале. Под всеобщее удивление агентов, Рюноскэ стушевался и отстал.        Дазай периодически отвлекался от разговора, чтобы заказать ещё напитков у бармена, который наконец-то мог вздохнуть спокойно, ведь ему не приходилось лицезреть всякие непристойности. Чуя решил вернуться к своему классическому амплуа и теперь заказывал только вино.        После пары бокалов начало клонить в сон. Обычно он мог пить всю ночь, но в этот раз против него сыграла тягучая усталость и какой-то нечеловеческий жар, исходящий от Дазая. Сидеть рядом с ним — сплошное наказание. Он, похоже, совершенно не устал и беспрерывно сыпал шутками, некоторые из которых даже были забавными.        Заметив, что Чуя почти заснул, он мягко приобнял его, устроив его голову у себя на плече. Подушка он весьма удобная, хоть какая-то польза от него имеется. Несколько нежных поцелуев в макушку так не вписывались в образ Дазая, что Чуя даже сомневался, не снится ли это ему. Хотя, судя по приглушённому голосу Гин, не снится.        Оставалось надеяться, что если в этот раз он отключится и окончательно заснёт, Дазай не оставит его тут валяться и благородно дотащит до дома. И, в таком случае, хотя бы не станет кидать на пол в прихожей. Из этого пункта вытекало ещё множество надежд, о которых сейчас было лень думать. Но это же Дазай, от него можно ожидать чего угодно и когда угодно.        Куникида с усмешкой поглядывал на спящего мафиози, которого по-прежнему держал в объятиях Дазай. Ему, кажется, было совершенно плевать на неудобства, а иногда, рассказывая очередную странную историю, он машинально крутил в руках рыжие пряди волос. Выглядело мило и как-то слишком странно, учитывая кем был каждый из них.        Вечер был официально сделан, когда Дазай, отвечая на ехидные шуточки подошедшего Мори, заявил, что они не стали бы вести себя так, если бы не вишня и «жгучее желание подразнить идиоток из мафии, которые пытаются подкатить к моей рыжей куколке». Босс так профессионально закатил глаза, что всем стало понятно, что это постоянная история.        Акутагава, заскучав от оживлённого разговора Куникиды и Гин на какую-то нудную тему, посмотрел на мирно спящего Чую. Обычно, он куда более выносливый. Рюноскэ перевёл взгляд на Дазая, расслабленно потягивающего какой-то тропический коктейль. Он выглядел слишком спокойным и умиротворённым. И, совершенно несвойственно для него, сидел на одном месте, позволяя Чуе спать на нём. — Ты его накачал чем-то? — Акутагава перебил Гин, которая тут же перешла от недовольства к заинтересованности. — Он после таких вещей был бодрячком, а тут сопит как принцесса. Признавайся, что ты с ним сделал вообще? — Заебал.