знаешь как

— я реально это сделал, бля. лёня выходит из тату салона с замотанной рукой и дурацкой улыбкой. — бурундук с саксофоном? ты серьёзно? — кирилл проводит рукой по волосам и смешно таращит глаза. — это ж на всю жизнь теперь. ты и в правду умеешь удивлять. стяжкин удовлетворительно потянулся, как кот. достал телефон, глянул, сколько пропущенных от вити и охуел. время — час ночи. — а ты мне не верил. кириллу нравится гулять по ночным улицам — людей уже почти нет, и только окна горят разными цветами. где-то спят, где-то смотрят одноразовую передачу, а где-то ругается супружеская пара и в порыве злости разбивает вазу, оглушая всё вокруг. звезды светят заметно, и горят созвездиями. — хорошая погода сегодня. — лёня смотрит в небо. воздух особенный, ночной, но немного прохладный — надо кутаться в кофту. — охуенная. у меня, кстати, есть любимое место, недалеко идти. — анатольев поглядывает на лёню. — веди. и кирилл ведёт: закоулками, узкими улицами, странными парадными и арками. везде высокие и низкие дома, длинные и короткие, дворы ухоженные и почищенные. свет от уличных ламп падает странно, только на половину улицы, и побираться приходится сквозь темноту. они разговаривают обо всем: о том, почему небо именно сегодня так усыпано звёздами или почему ту компьютерную игру было так тяжело пройти. почему трамваи ходят так редко и зачем существуют первые пары. говорят о разных преподах, о тех, у кого списать можно, у кого нельзя. кирилл делится опытом, мол, «я первый курс отучился, и у михайловича списать нельзя, но ты, конечно, попробуй. вдруг повезёт» и кирилл говорит всякие глупости, но в масштабах этой ночи — это важно, это имеет смысл. это, возможно, что-то значит. но только в рамках сегодняшней ночи. через двадцать минут они приходят на детскую площадку, которая находилась около очень потрёпанно-старой парадной. — и это твоё любимое место? — лёня правда удивлён. он садится на дальние качели и закусывает губу в ожидании. — садись. — да, я жил в этом дворе и часто выходил после уроков гонять мяч. люблю футбол, но, конечно, больше всего батуты. — кирилл по-детски покраснел и сел на качели рядом. качели заскрипели, подул легкий ветерок. — так ты у нас любитель батутов, ага, — лёня задумчиво покачал головой. — в следующие выходные идём в батутный центр. я возьму с собой витю, а ты, что ли, даню бери. научишь нас, как правильно прыгать. — улыбнулся. у кирилла сердце остановилось. даня. даня-даня-даня: везде. его слишком много. — окей. и анатольев честно не знает, почему согласился. на часах тем временем стукнуло два часа ночи, становилось холоднее, но кирилл лишь сильнее натянул на себя куртку и шмыгнул носом. — ты замёрз? — стяжкин поднял взгляд, пододвигаясь, чуть уходя на качелях вправо, ближе к кириллу. — да нет, всё супер. — если надо, я могу… — лёня пододвинулся ближе, к лицу почти, ухмыляясь, потянул руки к рукам кирилла и дышал в шею. — нет, не надо, — резко-грубо — спасибо, я не замёрз. неловкость витала в воздухе. стяжкин отодвинулся, потупил взгляд и опустил руки, достав зажигалку с сигаретами. — на, держи, — тянет зажигалку кирилла и параллельно поджигает сигарету. — да, помню-помню, ты говорил, что можешь оставить себе, но мне не надо. держи. анатольев поднял взгляд на лёню и замер: блять. какой же он — красивый. какой — нереальный. и какие у него руки. их пальцы соприкоснулись, зажигалка была уже в руках у кирилла, но, кажется, у обоих прошел по телу яро-жгучий электрический заряд. кирилл закусил губу, тяжело вздохнул и помотал головой. — а кем ты мечтал стать в детстве? стяжкин вздохнул, сильно затянулся и устремил взгляд в даль. детство и мечты — больные для него темы. — графическим дизайнером. ну, в детстве просто мечтал по-современному разрисовывать картинки и выдавать их за произведения искусства. — отчаянно-грустно улыбнулся. лёня правда мечтает об этом. мечтает создать совершенно новый, необычный визуальный язык. мечтает помогать организовывать эту информацию так, чтобы она дошла до потребителей: разные дорожные знаки, плакаты, оформление книг, уличных реклам. он хочет сделать её легкой для восприятия. — и как? реализовал? — а на каком курсе я сейчас учусь? дизайна. — улыбнулся. — реализовал, конечно. и на бюджет поступил, и в вуз престижный. правда отец не верил в меня, всё усмехался — какой из меня дизайнер выйдет, если профессия не устойчивая. сейчас востребована, завтра нет. — лёнь, ты… молодец. правда. ты почти добился успеха, осталось проучиться ещё всего лишь четыре года. — кирилл усмехнулся и легонько толкнул того в плечо, мол, не раскисай. — а тебя-то как в менеджмент занесло? — стяжкин затянулся в последний раз и потушил сигарету, кинув куда-то за качели. — да я не ебал вообще, куда идти, и подался в менеджеры. как оказалось — не зря. с виталей познакомился, он охуенный, познакомлю и вас. с даней тоже… — немного остановился и задумался, глупо улыбаясь. — с тобой вот. одни плюсы, что ли, получаются. — даня хороший, кстати. мы с ним знакомы ещё с лета, как я только подавать документы ездил. он помог разобраться, пытался убедить, чтоб не поступал, говорил — пиздец здесь. — усмехнулся. — а я не послушал, и, наверное, тоже не зря. лёня взглядом своим пронзил насквозь. до мурашек. — мы с даней уже давно знакомы, около двух лет. он очень клёвый. и кирилл не знает, почему не сказал, что встречается с даней. может, потому что сейчас это не так важно или, может, потому что не хотел. расскажет — потом. может быть. как-нибудь в другой раз. — не хочешь собираться уже? полчетвёртого, пиздец. мы засиделись, малой. — анатольев встал с качелей, ещё сильнее натягивая куртку и потянулся: ноги затекли уже сидеть. — я предупреждал о малом? — резко спрашивает стяжкин, подскакивая с качелей. — я серьёзно. — спокуха, понял. лёня выдыхает. — пойдём домой уже. на улице ранний-ранний рассвет. когда дома потихоньку просыпаются, свет на улицах перестаёт гореть, ветер дует с новой силой, а солнце появляется за горизонтом. воздух электрически-тяжёлый, давит-давит-давит. кириллу думается, что он сегодня наговорил много глупостей, и что ему, наверное, следовало поехать домой сразу же, как они вышли из тату салона, но... — эй, улыбнись! анатольев поворачивается и видит, как лёня — счастливый и с красными щеками — снимает его. — подписчики должны знать, почему я завтра, скорее всего, не приду на первую пару. я охуенно погулял. и пиздецки замёрз. — ты это что — в инст выкладываешь? гаденыш, отметь меня хотя бы. — улыбка сама появляется на лице. боже, лёня точно из какого-то другого мира. со своими шутками нелепыми, улыбкой — тёплой — дурацкой и глазами ярко-зоркими. — во, опубликовано. и кирилла душит что-то непонятное, что-то — совесть. снова. и кирилл ругается на себя, на лёню, на судьбу и на эту ночь. и ему правда хочется сказать, что это неправильно. что это не так должно быть, что рядом должен быть даня — его даня, родной. а не парень, с которым они от силы знакомы несколько дней. но анатольев просто вдыхает металлическо-тяжёлый воздух и сжимает руки в кулаки. — кстати, знаешь, какое желание в списке у меня второе? — лёня остановился. — я даже пытаться угадать не буду, это наверняка что-нибудь странное и сумасшедшее. — забросить ботинки на провода. — почему я не удивлён? — кирилл устало потер лицо рукой. — ты же знаешь, что их обычно закидывают в тех районах, где продаются наркотики? — конечно. — и тебя это не остановит? — кирилл вопросительно поднял брови. — ни капельки. — ты будешь босиком. — твёрдый голос, твёрдое утверждение. — вызову такси. кирилл тяжко усмехнулся и поднял голову в небо, ища провода. за углом дома были. — пойдём. они дошли до угла и лёня стянул с себя ботинки, оставаясь в одних носках. благо, осень выдалась не особо холодной. кирилл пока вызывал такси, нервно кусая губы. стяжкин нацелился, поднял руку и закинул ботинки высоко-высоко. первый раз промахнулся, второй раз попал прямо в цель. точнее, на цель. висели ровно. — ебать, получилось! — лёня по-детски похлопал в ладошки и растянулся в улыбке. — ты… блять. слов нет. безумец, — кирилл выключил телефон, предварительно посмотрев, что такси скоро должно подъехать. — скоро водитель приедет. — спасибо. и за ночь спасибо, я давно ни с кем так душевно не разговаривал, правда. — стяжкин чуть застенчиво завёл руки за спину и поднял взгляд, подойдя ближе. — и ты хороший собеседник, лёнь. до завтра? — кириллу просто уже хочется к дане, чтобы не душили эти сомнения, чтобы этого всего-всего-всего не было. чтобы тревожно не было. — спокойной ночи. — и подошёл ещё ближе, аккуратно наклоняя голову. — такси... приехало. — выпалил кирилл, отходя назад. руки дрожали, а коленки подкашивались. лёня недоверчиво покосился на него, как-то отчаянно посмотрел последний раз и развернулся к машине. кирилл выдохнул, огляделся: дом рядом.

***

— дань, я дома. — кирилл осторожно зашёл в квартиру, когда на часах уже было шесть утра, а даня все ещё был немного пьяный. — явился, наконец. как погуляли? — даня сложил руки на груди, явно давая понять, что что-то — что-то знает. видел. — что… анатольев пиздецки напрягся и сжал в руках ключи. смотрел — глаза в глаза. — я видел стори лёни, кир. не еби мозги и просто скажи, почему ты был так легко одет? — киреев нахмурился и на шатающихся ногах подошёл к кириллу. — я волновался, вообще-то. и уткнулся в шею анатольеву. и последний начал целовать-целовать-целовать даню, прижимая к сцене. начал целовать столько же раз, сколько за эту ночь смотрел на лёню. и старался он выбросить его из головы — выбросил. забыл. стёр, как и все воспоминания прошлые, полностью погружаясь только в даню и его мягко-нежную шею. и кирилл целует его отчаянно, целует, будто просит прощение, прижимает к себе, залезает под футболку. целует так, будто киреев последнее — что у него осталось. и это, наверное, так. кирилл прижимает к себе даню, ласково целуя в висок и думается ему — что спокойствие ему нужно. даня и всё. кирилл выбирает уверенность, стабильность, спокойствие. в сигаретах потушенных он оставляет безумие и новое что-то. он оставляет там что-то зарождающееся: то, что он давно — давно не чувствовал. кириллу до ужаса страшно признать, что бесы в глазах не так страшны, как должны были быть. и что всё не так совершенно, и что он должен был поступить по-другому. и даня его, наверное, не то, чтобы недостоин — даня, кажется, никого не достоин. слишком верный. таким тяжко живётся. и кирилл делает то, что считает правильным — может, не особо нужным, не таким, но точно — правильным. кирилл выбирает спокойствие. — пойдём спать, кир. я так устал, пока ждал тебя, — даня тянет его в спальню, сонно зевая. — пожалуйста. — пойдём, да. в спальне приглушённый свет, и всё именно так, как должно быть. по-домашнему уютно, мягкая кровать и даня рядом. кириллу кажется, что лучше момента и не придумать. даня, обняв сзади кирилла, чуть еле слышно сопел, но не спал. дышал размеренно, аккуратно водя руками по животу. — я люблю тебя, эй. — даня крепче прижался к кириллу и немного пьяно улыбнулся. а у того сердце в пятки ушло. как же — как он вообще мог сравнивать… их. выбирать. думать, что может… блядство. кирилл не мог заснуть всю ночь.