Хрустальные крылья птицы

За всю ночь Павлова поспала всего один час. Всю ночь она боялась, что её муж снова придёт и потребует у неё что-нибудь ещё. Ирина привыкла к такому режиму. Последний год она только и делает, что всячески прячется от своего мужа, не спит ночами, пропадает на работе с утра до ночи, зарабатывая деньги для мужа, который тратил их на женщин. Павлова вышла из спальни и направилась в душ. Чтобы хоть как-нибудь взбодриться она решила принять контрастный душ. Постояв немного под душем, Ирина чувствовала приятное ощущение и на её лице появилась улыбка, будто бы ничего и не произошло, но, взглянув в зеркало, улыбка на её лице пропала. На правой щеке отчётливо виднелся удар от пощёчины, на щеке было очень хорошо видно ладонь Павлова. Ирина взяла с полки косметику и приготовилась замазывать этот позор. Скрыв за тональным кремом эту пощёчину, она начала делать лёгкий макияж на работу. Сделав все дела в ванной комнате, она быстро переоделась и начала завтракать, но вспомнив, что у неё не осталось абсолютно никаких денег, она поняла, что ни на такси, ни на метро она добраться не сможет. Ирина помыла посуду и побежала на работу. До начала рабочего дня оставалось 25 минут она бы успела доехать на метро если бы у неё были деньги… Ирина решила попробовать автостопом, но только на этом она убила 10 минут. Павлова махнула на всё рукой и пошла на работу пешком. Дорога от дома до работы занимает около 40 минут, а до рабочего дня оставалось 15 минут. Павлова понимала, что если Кривицкий увидит, что она опоздала, он сразу же уволит её. Добравшись на работу через 40 минут Ирина быстрым шагом подошла к посту и начала расписываться, но её остановил Геннадий Ильич. — Ирина Алексеевна! — сказал он и постучал своей рукой по её плечу. Она вздохнула и мгновенно повернулась к нему всем туловищем, — Я прошу вас так не пугаться. Почему вы опоздали? Вы опоздали на целых 40 минут. — Я… Геннадий Ильич, простите… Я просто… — робко и дрожащим голосом говорила Ирина, — Я проспала, такого больше не повториться. — Конечно не повторится! Чтобы это был первый и последний раз! А за сегодняшнее опоздание минус пятьсот рублей из зарплаты, — строго сказал Кривицкий и пошёл в своей кабинет. — Прекрасно… Ещё и минус пятьсот рублей… — себе под нос сказала Ирина, — Геннадий Ильич! — крикнула она ему. — Да, Ирина Алексеевна? — Можно к вам зайти? — на этот вопрос Гена утвердительно кивнул и Ирина пошла с ним в его кабинет. — Проходите, чай или кофе? — на это Ирина робко помотала головой и продолжала стоять напротив Кривицкого, — О чём вы хотели поговорить? — Геннадий Ильич, я бы хотела взять подработку… Хотела бы взять три дежурства подряд. Можно? — с надеждой в глазах она посмотрела на него, боясь получит отказ, ведь если он скажет «нет», то ей не на что будет питаться. — Нет, Ирина Алексеевна, своим сотрудникам я не могу такое позволить. Три дежурства подряд это очень много, простите. — Геннадий Ильич, ну мне очень надо, пожалуйста. — Значит так, давайте вы сначала отработаете одно дежурство, а там посмотрим. Свободны, — Ирина с обидой посмотрела на него. — Спасибо… — она покинула его кабинет и пошла в своей кабинет, чтобы приступить к работе. — Отчёт! Точно! — стукнул себя по голове Кривицкий, взял папку с отчётом и пошёл догонять Павлову. Проходя мимо сестринской, Кривицкий был вынужден остановиться. Медсестры вели очень интересный разговор про Ирину Алексеевну и этот разговор заинтересовал главврача. — Да я тебе говорю это её муж! Ты сегодня её видела? Хотела замазать пощёчину, но не получилось. У неё на всю щеку эта пощёчина, — говорила одна медсестра. — Кошмар… Она что не в первый раз так ходит? — Нет! Около года, она чуть ли не каждый день приходить побитая. То синяк, то фингал и так далее. — Как она такое может терпеть? Я бы уже давно развелась, — вздыхала другая. Кривицкий был в шоке от услышанного, он развернулся и пошёл к себе в кабинет, но, вспомнив, что он шёл к Ирине, направился к ней в кабинет. Дойдя до кабинета Павловой, Кривицкий слегка постучался в дверь и не услышав ответа, приоткрыл её и заглянул в кабинет. Ирина сидела на своём рабочем месте, спиной к двери и разговаривала по телефону. Геннадий осторожно прошёл в кабинет и встал рядом со шкафом, а Павлова, не заметив этого, продолжала свой эмоциональный диалог с сыном. — Тема, может ты хоть раз дома переночуешь? Чего ты все у друзей? У тебя ведь и семья есть… — говорила она, и глаза её наливались слезами. — Мам, я уже не маленький и сам могу решать с кем ночевать! Тем более, у тебя папа, тебе что, скучно? — с надрывом говорил Артем. — Нет, но я по тебе скучаю и очень хочу, чтобы сегодня ты пришёл домой. — В один момент я от вас съеду и может даже в другой город или страну, пора привыкнуть к тому, что мне уже не 10 лет, — юноша бросил трубку, даже не поняв того, как больно сделал своей матери. Ирина сидела в кресле и смотрела в окно. Переодически были слышны вхлипы, а слезы сами лились по её щекам, смывая всю косметику. Кривицкий не мог больше ждать и заглушил тишину. — Кхм… Ирина Алексеевна… — неожиданно для Павловой, сказал он, — У вас все хорошо? — Геннадий… — она резко повернулась к нему, чуть не упав с кресла от неожиданности, — Геннадий Ильич, вы чего так пугаете? — Извините, не хотел отвлекать, — в этот момент он смог разглядеть лицо Ирины. Весь танальный крем с синяка спал, и он смог увидеть красноватый след от руки на лице женщины, — Что это у вас тут? — Упала… — она прикрыла след своей рукой и опустила глаза вниз. — Ирина Алексеевна, не врите, пожалуйста, это след от удара. Кто это сделал? — Геннадий Ильич, я вас, конечно, уважаю, но это моя жизнь… — Нет, Ирина Алексеевна, вы врач, на вас пациенты смотрят, поэтому я должен знать, кто это сделал? У вас проблемы в семье? — Не совсем… Точнее нет никакой семьи… — Я вас слушаю… — Простите, этого больше не повториться, я обещаю… Гена понял, что говорить Ирина ему ничего не будет, так как ей сложно даже вспоминать о своём муже и ситуации дома. Он положил папку с отчётом к ней на стол и, взглянув на неё в последний раз, вышел из кабинета. Ирина снова осталась одна. Синяк очень болел, её щеки горели от солёных слез, которые она не смогла остановить даже при своём начальнике. Может стоило открыться ему? Хотя, в этой ситуации помочь ей никто не может.