Uppercut

В баре было очень шумно. Отовсюду доносились неразборчивые голоса, люди делали ставки, размахивая в воздухе деньгами. Мятые купюры передавали из рук в руки, в надежде, что они дойдут до бармена, который устроил здесь настоящее представление. — В синем углу у нас О’Коннор, — парень помахал в воздухе синей тряпкой, которой прежде вытирал стойку, после становясь вполоборота к собравшейся толпе и указывая на плоский экран телевизора, — один из лучших бельгийских боксёров. Только посмотрите на его мышцы, а его устрашающее тату дракона на правом плече… Тэхён цокнул языком, откидываясь на спинку стула и беря в руки стакан с яблочным соком. «Витамины в каждом глотке» — вот, что гласила реклама, но даже если так, Тэхёну будет недостаточно и двадцати литров такого «витаминного» сока, чтобы привести состояние своего организма в норму. Чувство тошноты и тяжести в желудке никуда не девалось на протяжении всего ужина, и он уже откровенно злился из-за этого. Ну почему его организм так издевается над ним? Если не рука, то нога, а если не синяки, то дурацкая тошнота. — В красном углу… — воображая из себя великого конферансье, бармен подхватил в руки красную тряпку, — кореец, один из самых ярких представителей бокса… Толпа загудела громче. — Джисон! — сокрушительно завопил бармен. Чонгук поставил бокал из-под пива на стол, так что громкий звук заставил парочку зрителей обернуться в его сторону, а Тэхёна слегка повернуть голову и взглянуть на приятеля. — Один из самых ярких представителей, — Чон хмыкнул, — как же. Вот вернётся, я ему покажу, кто на самом деле яркий представитель бокса в Корее. Парень выглядел несколько мрачно, проговаривая всё это, но Тэхён не сомневался в том, что это шутка. С тех пор, как Джисон раз заикнулся о том, что его племянница симпатичнее дочки Гука, второй не может успокоиться. До сих пор бесится всякий раз, когда сталкивается с Джисоном. А Тэхён как сейчас помнит тот вечер. Тогда Чонгук вопил, что нет никого симпатичнее его МёнУ, пока Соён пыталась оттащить его от катающегося по полу от смеха Джисона. К слову, в тот вечер Тэхён тоже смеялся. — Принимаю ставки последние десять минут! — громко заявил бармен, и толпа снова загудела. К тошноте Тэхёна присоединилась и головная боль, заставляя его в который раз за вечер подумать о возвращении домой. Выпить сока и посмотреть бой Джисона он мог бы и на диване, перед телевизором, для этого ведь не нужна большая компания и Чонгук под боком. Второй, скорее всего, тоже с удовольствием отправился бы домой, но Соён выпроводила его, заявив, что он давно не встречался с друзьями, и что она сама хочет немного отдохнуть от него. — Может, возьмёшь вместо сока что-нибудь покрепче? — Чонгук бросил сочувствующий взгляд на друга, словно понимал, каково это, пытаться вылечить убитый организм яблочным соком. — Я на байке, потом не смогу ехать. Тэхён придвинул стакан к губам, слегка высовывая язык и касаясь бусинкой, что красовалась по центру, стекла. На звон обернулся только Чонгук, в раздражении закатывая глаза и тоже облокачиваясь на спинку стула. — Моя мама считает, что пирсинг и татуировки — попытки подростков как-нибудь выделиться из толпы, — Чонгук попытался представить, что бы она сделала, если бы узнала, что он пробил себе язык, как Тэхён, или ещё кое-что. Хотя насчёт последнего он бы ни за что маме не сказал, а вот Соён… — Но я уже не подросток, — закончил за него Тэхён. — Знаю, ты говорил много раз, но мне нравится. Чувствую себя чуточку лучше, когда во рту эта штука. Чонгук покачал головой, отворачиваясь к экрану телевизора и слегка прищуривая глаза. Бой как раз начинался и Джисон прыгал в своём углу ринга. После победы, что превратила его из новичка в лидера он много раз менял тактику, но прямо сейчас собирался активно нападать. Его плечи были расслаблены, а руки сжаты в кулаки. Однажды Тэхён тоже хотел бы, чтобы его бои транслировались по кабельному, а не только в интернете или на сайте компании. После сигнала рефери гул в баре стал вдвое громче и от этого ещё невыносимее. Крики и разговоры для Тэхёна были подобны пролетающим над головой вертолётам, так что он вскочил со своего стула, прижимая правую ладонь ко лбу. Он морщился и поднимал плечи, надеясь, что хоть что-нибудь облегчит его страдания. — Эй, ты в порядке? — стул Чонгука заскрипел, когда он тоже встал. — Тэхён? В ответ Ким махнул свободной рукой, разворачиваясь в сторону выхода и нечаянно задевая столик бедром. Он затрясся, но бокалы и бутылки остались целыми. Пробираясь сквозь толпу, Тэхён проклинал всех на свете, желая поскорее оказаться на улице и вдохнуть свежего воздуха. Это помогло бы ему прийти в норму и избавило бы от чувства тошноты, как минимум, а может и от головной боли. Морозный воздух пробирал до костей, но Тэхён не чувствовал этого до тех самых пор, пока не опустился на каменные ступеньки и не просидел на них секунд десять. Шум остался позади, душный бар тоже, и сейчас он чувствовал странное умиротворение, а также постепенно отступающую тошноту. Где-то позади хлопнула дверь, и когда Тэхён открыл глаза, выдыхая пар, увидел чёрные ботинки Чонгука. — Давай поедем по домам? — он присел на корточки, заглядывая в лицо Киму. — Хочешь, чтобы я вызвал для тебя такси? — Нет, всё в порядке. Просто не стоило пить так много сока. Кислота и всё в этом духе, — Тэхён выдавил из себя измученную улыбку, засовывая руки в карманы расстёгнутой куртки и нащупывая там пузырёк с «волшебными» пилюлями. — Я посижу ещё минуту, а потом поеду домой. Можешь идти. — И оставить тебя одного здесь? — Чонгук фыркнул. — Чтобы ты своим пирсингом к этим ступенькам и примёрз? Шутки Чона были тупыми, отчасти даже раздражающими, но Тэхён заставил себя рассмеяться. Так Чонгук убедился бы в том, что он в порядке и оставил его в покое. — Ладно, я вызову такси для себя, а за это время тебе лучше встать и убедить меня в том, что ты в состоянии вести байк. Иногда Чонгук много на себя берёт. Он может быть серьёзным и ответственным, особенно когда это касается его семьи и друзей, но Тэхён, честно говоря, не тот, о ком стоит беспокоиться. Он тоже взрослый, серьёзный и ответственный — но только не тогда, когда это касается его самого. — Сказал же, что всё в порядке, — Тэхён поднимается со ступенек, чувствуя, как ветер пробирается под его толстовку. — Чёрт, совсем скоро снова зима. Чонгук посмеивается, набирая номер службы такси, которой пользуется время от времени, а затем пишет смс-ку Соён о том, что скоро будет дома и отдохнуть от него у неё сегодня не получится. — Снова, — соглашается Гук. — Но потом будет весна и лето, так что… Не волнуйся, сможешь ещё похвастаться всем своим пирсингом. Ох уж этот придурок. Тэхёну так и хочется стукнуть его, заставив прекратить намекать на пирсинг в «тайном» местечке. С тех пор, как Чонгук нечаянно увидел его, когда в общем душе открылась дверца кабинки Тэ, он никак не может прекратить подкалывать его. Подумаешь, серёжка там. Сейчас люди делают его буквально везде: от ушей и до интимных органов, вот и Тэхён себе сделал. — Заткнись, иначе я не стану сдерживаться, — угрожающим шёпотом ответил Тэхён. У него по-прежнему болела голова, и он не хотел слышать шутки и лекции о том, как нужно распоряжаться собственной жизнью. — Да ладно, — Чонгук спрятал телефон в карман, подходя ближе к парню и беря его под руку. — Идём, сегодня вместе на такси поедем. Не хочу, чтобы ты попал в аварию.

***

— Высадить тебя здесь? — Чонгук слегка нахмурился, выглядывая в окно и рассматривая незнакомый район. — Уверен? Водитель такси остановил машину у остановки и Тэхён положительно кивнул, нажимая на кнопку и освобождаясь от ремня безопасности. — К ДжиСу сегодня кто-то прийти должен, он просил не возвращаться до одиннадцати. А здесь не очень далеко до дома. Пешком дойду. Тэхён открывает дверь автомобиля, а Чонгук тут же ловит его за плечо. — Может, поужинаешь со мной, Соён и МёнУ? Уверен, никто из них не будет против… По реакции Чонгука и по тому, как он опускает взгляд, становится ясно, что он взволнован. Тэхёну всё ещё нехорошо, и это написано на его бледном лице, пока он дрожащими руками сжимает края своей куртки. И тем не менее он слегка кривится, одёргивая плечо. — Да ладно, не умру я, — раздражённо произносит Ким, словно умеет читать мысли других и только что прочёл, о чём беспокоится Гук. — Напишу тебе, как буду дома, чтобы ты не волновался. На прощание Тэхён машет рукой и стоит на остановке до тех пор, пока машина не сдвигается с места. Откровенно говоря, ему не терпится забежать в круглосуточный магазин на углу ближайшего дома и купить что-нибудь, чем можно запить таблетки. Они точно избавят от головной боли и вообще от любой боли: от ноющего колена, локтя или недавно вывихнутого плеча. Убеждаясь в том, что Чонгук уехал достаточно далеко, Тэхён бежит к неоновой вывеске «24», по пути вынимая из кармана бумажник и практически полный пузырёк с таблетками. В магазине тепло и светло, большое количество лампочек освещают его со всех сторон. На полках полно сладостей, снеков и разнообразных лимонадов, а ещё слабоалкогольных напитков и энергетиков. Стенд с минеральной водой стоит в дальней части магазина и чтобы не заставлять себя снова бегать, Тэхён берёт с ближайшей полки энергетик, после направляясь к кассе. Кассир медлительный, словно засыпает на ходу, хотя ещё и девяти вечера нет, и долго возвращает Тэхёну его карту, хоть и видит, как от нетерпения трясётся клиент. — Спасибо за покупку, — в конце добавляет он, наблюдая за тем, как Тэхён спешит в сторону стойки и расставленных возле неё стульев. Он занимает первый попавшийся и рывком открывает тёмно-синюю баночку, наполняя пространство вокруг себя шипящим звуком и сладким ароматом. Наспех высыпая пару таблеток на ладонь, он внимательно пересчитывает их, а затем две из четырёх возвращает в пузырёк, отставляя его в сторону. Тэхён запивает таблетки энергетиком, после откидывая голову назад и тяжело вздыхая. Он так сильно устал от всего этого. Если бы он мог просто как следует отдохнуть, проспать сутки напролёт и не просыпаться от дурных снов или боли в теле. Ему бы хотелось закрыть глаза и ощутить покой, а не дрожь и чувство дискомфорта. Вновь открывая глаза, он наклоняет голову то в одну сторону, то в другую, тихо постанывая. Скоро боль пройдёт, и он сможет немного расслабиться, а пока он легонько покусывает свой язык, иногда задевая зубами незамысловатую серьгу в форме штанги. Рядом что-то шуршит, привлекая его внимание, и он удивлённо поднимает брови, замечая через стул от себя мальчика. На вид мелкий, лет пяти-шести, со стрижкой, сделанной по последней моде, и набором разноцветных карандашей. Он чертит что-то в своей тетради, свободной рукой дотягиваясь до упаковки с желейными мишками и выуживая оттуда парочку жёлтых. Ананасовый вкус — любимый вкус Тэхёна. А Юбин нравились все. Сердце сжимается в груди, когда Ким ловит себя на мысли о ней. Он же обещал себе не вспоминать Юбин больше, прошло уже около шести лет. Она — это хорошие и плохие воспоминания, первая любовь и самое большое разочарование. Так почему, глядя на упаковку желейных мишек, Тэхён продолжает думать о ней? — Будете? — мальчик выпускает из рук зелёный карандаш, беря в руки упаковку с желейными мишками и протягивая её Тэхёну. — Попробуйте. В любой другой ситуации Тэхён наверняка отказался бы, но большие глаза мальчишки и его широкая улыбка согревали душу, что успела заледенеть за эти годы. Неуверенно, сомневаясь в том, что это того стоит, Ким запустил руку в упаковку, до этого заприметив одного жёлтого мишку. Он сидел на самой верхушке, будто специально вскарабкался для того, чтобы позже достаться Тэхёну. — Я тоже люблю ананасовые, — внезапно заявляет ребёнок, улыбаясь ещё шире. Он выглядит забавным, а ещё каким-то чересчур знакомым, особенно когда вновь склоняется над тетрадью и начинает разукрашивать ранее нарисованные рисунки. Это неаккуратные линии, кривые, под наклоном и даже перечёркнутые, но если присмотреться, вполне возможно разглядеть дом и машину. — Хочешь стать художником? — как бы невзначай спрашивает Тэхён, забрасывая желейного мишку себе в рот и ощущая этот привкус детства и юношества. — Нет, но мама говорит, что дети моего возраста должны развиваться и творить. Эти слова вызывают у Тэхёна улыбку и непреодолимое желание потрепать мальчишку по волосам, но он сдерживает себя, перемещая обе руки на баночку с энергетиком и теперь глядя на неё. — Я Ким ДжинУ, кстати, — снова ребёнок подаёт голос. — Хотите посмотреть мои рисунки? Тэхёну всё равно некуда торопиться, да и анальгетики только начинают действовать, постепенно избавляя его от болевых ощущений, поэтому он согласно кивает, добродушно улыбаясь и передвигаясь на соседний стул, чтобы быть поближе к ДжинУ. Тетрадь вовсе не похожа на скетчбук великого художника, это просто рисунки маленького ребёнка: небрежные, не всегда логичные и очень яркие. Где-то разные геометрические фигуры, где-то предметы, а периодически встречаются и люди. — Это ты и твоя мама? — Тэхён пальцами касается нарисованных цветными карандашами маленького ребёнка и женщины рядом. Рисунок по типу: четыре палки и круг, но выглядит всё равно неплохо. — Ага, мама говорит, что выходит хорошо. Тэхён снова улыбается, вслушиваясь в детский голосок. Он звучит таким спокойным и совсем не раздражающим, в отличие от плача МёнУ, когда она чем-то недовольна или когда Соён выпускает её из рук. — Правда, отлично выходит, — Тэхён показывает ДжинУ поднятый вверх большой палец и начинает листать рисунки чуть быстрее, пока не останавливается на последнем, ещё раз внимательно вглядываясь в угловатую машину и домик. Это просто рисунки маленького ребёнка, но от них так и веет чем-то домашним и уютным. Отчасти Тэхён завидует родителям этого ребёнка. У них, по крайней мере, есть смысл в жизни, а ещё ежедневная порция умиления и юмора. Он знает, что дети маленькие очень уморительные, и поэтому хочет, чтобы дочка Гука поскорее научилась разговаривать. Она наверняка будет смешить всех вокруг. Аккуратно обводя пальцами линии домика, Тэхён чувствует, как кружится голова, но предпочитает игнорировать это, ссылаясь на усталость и удар в нос, что он получил на утренней тренировке от тренера. Но когда, выдыхая, несколько красных капель падают на белоснежный лист, чуть ниже нарисованной машины, Тэхён резко поднимает руки к лицу. Пальцы увязают в тёплой крови, что теперь стекает вниз и капает на стол. — Ой, у вас кровь… ДжинУ соображает явно быстрее Тэхёна, поворачиваясь в другую сторону и доставая из рюкзака, в котором принёс с собой рисунки и карандаши, упаковку салфеток. Он протягивает сразу несколько парню, заинтересованно наблюдая за тем, как быстро тот прижимает их к носу, запрокидывая голову назад. — Мама говорит, что нельзя так делать, — ДжинУ вынимает ещё несколько салфеток, вытирая ими стол и аккуратно стирая кровь с тетради, — иначе можно задохнуться. Нужно наклониться вперёд, опереться локтями на колени и… — мальчик хмурится, пытаясь вспомнить, что нужно делать потом. — Прости, — салфетки быстро намокают, из-за чего ДжинУ протягивает ещё несколько Тэхёну, — я испортил твой рисунок. Опираясь одной рукой на стол, Тэхён поднимается на ноги. Он не рискует опустить голову, боясь испачкать здесь что-нибудь и этим напрячь ДжинУ и работника ещё больше. После он забирает со стола свои таблетки, а полупустую баночку с энергетиком выбрасывает в урну. — Да ничего страшного, — ДжинУ как-то грустно выдыхает, начиная складывать свои карандаши в рюкзак, а следом пряча и тетрадь. — Я ухожу домой, — в этот раз он обращается к работнику, получая в ответ положительный кивок. Ещё раз взглянув на Тэхёна, ДжинУ забирает со стола упаковку желейных мишек, а затем выскакивает из магазина. К тому времени, как Тэхён выходит на улицу, мальчишки нигде нет, а температура, кажется, упала ещё ниже. На морозе кровотечение прекращается, руки мёрзнут и Тэхён уже жалеет о том, что оставил свой байк у бара. Если бы он сейчас был здесь, Тэхёну не составило бы труда добраться до дома за пять минут, а теперь придётся идти пешком целую вечность. Наконец, он может нормально дышать, но периодически проводит рукой под носом, желая убедиться в том, что кровь снова не хлынет, испачкав в этот раз куртку. Пусть она и чёрная, будет не круто, если на ней появятся ещё более тёмные потёки. Прогулочным шагом, возвращаясь через узкие улочки в свой район, Тэхён углубляется в свои мысли, беспокоясь о стирке, которой ДжиСу наверняка не занялся, и тренировках, которые придётся продолжить даже если тренер уедет на этой неделе. Он снова чувствует себя чертовски уставшим и надеется завалиться спать, как только окажется дома. В подъезде горит яркий свет и по пути в квартиру Тэхён встречает соседскую пару, без особого энтузиазма обмениваясь с ними парой фраз. Прежде чем войти, он прислушивается к тишине по ту сторону, и надеется, что ДжиСу уже давно выпроводил свою новую пассию, но стоит ему оказаться во мраке квартиры, как он слышит приглушённые стоны, доносящиеся из дальней комнаты. В потёмках снимая с себя куртку и кое-как стягивая ботинки, Тэхён опирается локтем на тумбочку, тихо пародируя стоны девчонки. Ему совсем не нравится то, что ДжиСу водит сюда девушек, чтобы потрахаться, но он и Тэхён, в конце концов, оба снимают эту квартиру, так что приходится терпеть. Девушка громко и прерывисто стонет, словно вот-вот задохнётся, и Тэхёну противно до одури, потому что необязательно ведь так стараться. А ещё ему просто плохо, в принципе, как и всегда. Лёгкое чувство тошноты снова просыпается в нём, а в темноте слишком тяжело рассмотреть хоть что-то, поэтому он умудряется споткнуться о собственный ботинок и грохнуться на пол, по мере падения сгребая всё с тумбочки и очень удачно ударяясь лбом об её угол. Стоны внезапно прекращаются и вскоре в гостиной загорается свет. У Тэхёна нет сил подняться или хотя бы приподнять голову, поэтому он так и лежит, уткнувшись лицом в пол. Да он просто неудачник. Самый неудачливый неудачник на свете. — Тэхён? — взволнованный голос ДжиСу приближается. — Эй, Тэхён, что с тобой? Похоже, справиться с болью в этот раз и анальгетики не смогут. А Тэхён не сможет справиться с этой дерьмовой жизнью.