Маленькая любовь большого Рёкурю

По самому обычному, ничем не примечательному городу шла молодая женщина. Катрин Стоун, брюнетка, двадцать два года, не замужем, молодого человека нет, что очень печалит её. Катрин направлялась на работу, где она занимает всемирно распространённую должность секретаря. Там, где работала Катрин, она надеялась с кем-нибудь познакомиться, ведь большая половина сотрудников — мужчины. Но она, вполне привлекательная представительница хрупкой половины человечества с волнистыми волосами цвета тёмного дерева, милым личиком, густыми бровями, угольными ресницами, табачными глазами, пухлыми губами, грудью третьего размера, стройной талией и прямыми ножками, никому не была по душе. Грубо выражаясь, им, мужчинам, был интересен цвет её белья, а не сама Катрин, со всеми её привычками и недостатками. Говорят, что Катрин, как убеждены её коллеги, использует свой нежно-хриплый голос, который может соблазнить всех, даже их босса, вечно хмурого и холодного. На самом же деле, Катрин не желает этого, всё это выдумки: что её целью, используя голос, переспать с начальником. Она ничего не может поделать с голосом, потому что Катрин унаследовала его от мягкого говора матери и глухого баритона отца. «Как всё надоело, — устало думала женщина, глядя на опадающие листья клёна. — На работе — завал, друзей — ноль, личная жизнь — отсутствует. Сейчас так не хочется заниматься нудной рутиной, разгребая горы бумаг; видеть пошлые взгляды и слышать жирные намёки на быстрый и случайный секс; возвращаться после тяжёлого дня домой и знать, что никто тебя не ждёт. — Катрин глубоко вздохнула, резко выдохнула. — Если бы я была другим человеком, как бы тогда сложилась моя жизнь? — за размышлениями, женщина не заметила камень, о который, собственно, и споткнулась. — Ну вот, теперь колготки порву и испачкаю пальто. Вся жизнь — сплошное невезение». Но к счастья или сожалению, Катрин, как она считала, не ударилась о твёрдый асфальт — её поймали чьи-то сильные руки.  — С Вами всё в порядке, дорогая? — глубокий тембр спасителя заставил Катрин порозоветь и вскинуть голову посмотреть, кто её спас.  — Спасибо, я в поряд… — Катрин замолчала с открытым ртом; она вдруг потеряла способность говорить, то открывая, то закрывая рот, словно выпущенная на сушу рыба. — А-а-а, отпусти, зелёный гомосек! — заверещала Катрин. — Отпусти, отпусти, имбецил крашенный! — она била кулаками по груди — очень мощной груди — спасителя, чтобы тот её отпустил. Он и отпустил; но, когда руки, держащие её за талию, разомкнулись, она начала падать. Снова. Незнакомец, конечно, словил Катрин, но в награду получил громкие вопли и смачную пощёчину, от которой, себе на удивление, мужчина не увернулся. Потом, Катрин ударила его ещё раз и ещё, хлестая того по лицу. Наконец, она перестала.  — Леди, прошу, не бойтесь, я ничего Вам не сделаю, — не обращая внимания на боль, нанесённую ею, спокойно сказал он. — С Вами всё в порядке? — повторил он вопрос, действительно волнуясь за неё. Катрин стало стыдно. Этот человек спас её от разбитых коленей, не разозлился, когда она его била, и, главное, волновался, не ушиблась ли она. Катрин взглянула в глаза мужчины. Фиолетовые. Её любимый цвет. В течении, как ей казалось, вечности, женщина разглядывала загадочные аметисты, пока, с запинкой, не произнесла:  — Из… извините меня. Сначала мужчина не понял; затем, улыбнувшись, как мальчишка, проговорил:  — Ничего. Буду считать как боевой трофей.  — Боевой трофей? — в недоумении переспросила Катрин, смотря в его глаза.  — Да, — хмыкнул он. — Вы, дорогая, первая девушка, которая ударилась меня. «Девушка?»  — Я женщина, — поправила Стоун и ей пришлось объяснить, потому что лицо незнакомца отражало удивление. — Мне двадцать два.  — Право, но выглядите Вы моложе, — улыбнулся он. Они до сих пор стояли, прижавшись друг к другу.  — Вы красивая, милая, — неожиданно говорит он. Катрин покраснела. Разумеется, девушке понравится комплимент от симпатичного мужчины. Но Катрин были приятны его слова. Раньше ей говорили много подобных речей, но пропитаны они были скрытой пошлостью и предвкушением чего-то грязного. Но когда Катрин услышала его, ей показалось, нет, была уверена в искренности его слов, не прячущих за собой никакого подтекста.  — Правда? — робко спросила она. С той же тёплой улыбкой, он утверждающе кивнул.  — Ваши лазурные волосы словно спокойной океан, а тёмно-алые глаза напоминают спелый гранат, кожа… Катрин перестала слушать мужчину, как услышала «лазурные». Быть этого не может! Цвет её волос и близко не стоял к тому, что он описывал. Глаза красные? Может, опухшие от долгой работы и бессоницы? И только сейчас вспомнила, в каком положении он и она находятся: её руки лежат на груди незнакомца, а его — на её талии, слегка придерживающие, чтобы Катрин не упала. Оробев, она смущённо попросила, опустив голову:  — Можете… отпустить меня… пожалуйста… В удивлении, правильно ли он расслышал её, мужчина странно посмотрел на неё, но отпустил. Катрин, вздохнув, посмотрела под ноги. Голые. Без обуви. Так же она была одета в синее платье, приталенное и свободно расходящееся, как юбка-солнце. Женщина начала ощупывать себя, за спиной она что-то почувствовала. Потянув назад руку, Катрин положила на плечо длинную, толстую, голубую косу.  — Я сплю? — сказала Катрин отчуждённо. — Это сон, ведь так? — она не понимала, что происходит, где она, кто она. Схватившись за голову, женщина засмеялась. От непонимания. От неверия происходящего.  — Красавица, с Вами… — с бешеным криком, Катрин заставила его одёрнуть поднятую руку и закрыть рот.  — Не подходи! не подходи! — повторяла Катрин. — Это всё плод моего воображения! Видно, я слишком много работала, вот и мерещится всякое. Да-да, так и есть. — Шептала, уверяя себя в собственных словах, лишь бы не сойти с ума, Катрин, зажмурив глаза. Сейчас она хотела быть дома, сидеть в кресле и смотреть телевизор, наутро, как и всегда, возвращаясь к бумажным монстрам, намёкам и равнодушию сотрудников. Прежде чем открыть глаза, Катрин ущипнула себя, чтобы наверняка. Но взгляду снова предстали трава, лес и этот мужчина, единственный, кто за всю её жизнь беспокоился о ней. Она не верила, или не хотела верить, что это правда, что она здесь, а не там, в месте, где её жизнь шла размеренно, будто по графику; в месте, где она не ощущала радости, счастья, веселья, когда рядом друзья, которых у неё нет; в месте, где не существует чувство любви, настоящей и верной. Одинокая слеза отчаяния скатилась по щеке. Верно, там она никому не нужна, кроме просиженного рабочего офиса и телевизора. Её не будут искать: кому она дорога и необходима?  — Джи-Ха! Девичий, нежный голос ворвался Катрин в голову и её и без того хаотичные мысли. Кто этот Джи-Ха? а чей это голос? взорвавший сознание Катрин, будто колокол? и разрывающий его на части? Катрин, не выдержав боли такой силы, пульсирующей по всему телу, окунулась в небытие. Последнее, что она увидела, — багряные, словно заря, волосы.