Кукушонок

— Oh, Gosh, — взволнованно крутится возле зеркала Фил. — I can't believe, что я забыл это сделать. Ричардс вертит головой, хмуря брови, и водит руками по шее. Сидящий на диване Быков резко опускает историю болезни и смотрит на отражение интерна поверх слегка опущенных очков. — Что, кукушонок, забыл мозги дома? — спрашивает он. — Не отвечай, нельзя забыть то, чего нет. — Андрей Евгеньевич! — поворачивается к нему интерн. — У меня есть мозги! — непроизвольно дует он губы. — Я знаю, что вы это несерьезно! — А я знаю, что у кого-то пропала мягкая игрушка из набора недоврачей, — снова возвращает он свое внимание истории, — так что скачи в свою коробку. Фил хмурит брови, почти обиженно выдыхая, и Быков снова поднимает взгляд. Зрелище надутого от негодования американца такое до абсурда нелепое, что хочется сунуть ему за щеку леденец на палке, только бы комедию не ломал. — И что это такое, американ продакшн? У тебя нерв на лице защемило? — Я не забывал дома мозги, Андрей Евгеньевич, — скрещивает на груди руки парень. — Я всего лишь забыл побриться. Быков смотрит на него в упор секунд пять, а затем ординаторскую разрывает почти истеричный гогот. Фил вздрагивает, теряется как-то, обхватывает свои предплечья руками и терпеливо ждет, пока из его наставника вся ржака не выйдет. — Ты? Побриться? — сквозь смех произносит Быков. — Да твое лицо только для рекламы молочного шоколада можно использовать. Тебе семь, американская мордашка. Побриться он забыл. Не смеши. — У меня есть волосы! — зачем-то почти на фальцет переходит парень. — И много! И везде! — О как, — встает с места Быков. — Кто я такой, чтобы смеяться над ребенком с полным набором лобковых волос. Ричардс закатывает глаза, хватаясь за голову. — Оh, Gosh, what a f… — Фильтруй базар, мозжечок атрофированный! — прерывает его Андрей Евгеньевич грозным голосом. — В отделении не выражаться, а то я твоим папкам позвоню, пожалуюсь. Фил от возмущения весь пылать начинает. — Ах, так! — вскрикивает он и подходит к Быкову вплотную, хватая его за руку. — Сами проверьте! Ричардсу требуется не меньше секунд семи, чтобы понять, что именно происходит. Просто в какой-то момент раздражительность куда-то уходит, и он вдруг осознает, что смотрит в глаза наставника запредельно близко, а рука Андрея Евгеньевича покоится на его щеке. Фил выпучивает глаза, тревожно бегает по лицу Быкова, а сам боится убрать собственную руку с тыльной стороны его ладони, пошевелиться даже боится, сжимается весь в ожидании конкретного взрыва. Он зажмуривается, ожидая получить ударную волну праведного гнева, но вместо этого чувствует, как Быков ведет подушечкой большого пальца по его щеке, и внимательный слух улавливает шуршащий звук. — Колючий, — неожиданно спокойно, бархатным голосом замечает Быков. — Мне не нравится, — заявляет он. Фил не без опасения приоткрывает один глаз. — Это не лицо мальчика из рекламы молочного шоколада, чудо ты заморское. Исправить, живо. Ричардс начинает дышать только тогда, когда Быков выходит из ординаторской, и понимает, что у него сердце по ребрам дубасит как у колибри. — Son of a bitch, — выдыхает Фил. — Да чтоб я!.. — задыхается он словами, размахивая руками. — Да чтоб для него!.. — ругается он. — Для этого bastard брился!.. Да никогда! Фил побрился сразу, как вернулся после смены домой. Дважды.