Начало.

—… Бабушка?.. Эй? Эй, бабушка, проснись! — нежный детский голосок разносился по всему саду, подхватываемый легким ветерком. — Проснись! Ты не дочитала сказку. Тут немного осталось, — девочка пыталась разбудить бабушку, которая в один момент закрыла глаза и перестала читать ей. — Проснись! Но бабушка не просыпалась. Вернее, прабабушка. Очень пожилая, действительно старая женщина. А рядом с ней сидела девчонка четырех лет. Обняв прабабку за руку и прислонившись к ней щекой, она, как обычно это бывало в такие летние дни, слушала какую-нибудь сказку или иную историю, которую читала ей прабабушка. — Проснись! — девочка не оставляла попыток разбудить бабушку, и начала трясти ее за руку. Но ничего не помогало. В какой-то момент из-за забора, отделяющего сад от остальной улицы, послышался женский голос. — Женя! Мы вернулись, — сказала женщина и стала обходить забор, чтобы войти в сад со стороны дома. — Мам, бабушка не хочет просыпаться! — взволнованно сказала девочка. — Что-что? Погоди, сейчас приду — еще раз скажешь. Через минуту мама пришла в сад и стала подходить к дочери и сидящей рядом с ней прабабушкой. Женщина улыбалась, глядя на маленькую девочку. — Что ты говорила, котенок? — переспросила та. — Бабушка не просыпается. Она читала мне сказку, но уснула. Улыбка с лица женщины резко пропала и сменилась тревогой. Она подбежала к бабушке и первым делом взяла ее за руку, чтобы прощупать пульс. Затем сама замерла. — Жень, милая… Иди к папе. Он в доме. Позови сюда, а сама там останься. Хорошо? — ослабевшим голосом попросила мама. — Хорошо. А что случилось? — девочка поднялась с травы, прихватив с собой книжку. — Н-ничего… Иди. Женя побежала в дом, нашла папу и отправила его к маме и прабабушке в сад. Это была именно его родственница, его бабушка. Как мама и сказала, Женя осталась в доме и лишь ждала возвращения родителей и бабушки, а пока играла с котом. Тем не менее, девочка заскучала и пошла к старшему двоюродному брату, который также был здесь. Женя зашла в дальнюю комнату старого деревянного дома в самом обычном селе; в той комнате и был ее брат. — Ну что, бабушка дочитала тебе сказку? — увидев младшую сестру, тот широко улыбнулся и встал со своего места возле окна. Отложив книгу, заданную читать по школьной программе, паренек подошел к сестре. — Нет, не дочитала. Она уснула и не хочет просыпаться, — девочка также подошла к брату и обняла его. — Может, ты мне дочитаешь, Эдик? — Почему бы и нет? Но давай не ту сказку, а что-нибудь другое? То, что сейчас читаю я. Вот они вместе сели возле окна, Эдик стал перечитывать тот небольшой рассказ, который ему задали читать в школе на летних каникулах. Пусть он и старше Жени на шесть лет, но ему вовсе не сложно проводить время с младшей сестрой, так как Эдик ее очень любит. Осталось дочитать лишь последние строки. Но речь Эдика прервалась в тот момент, когда за окном, у забора их дома остановилась машина скорой помощи. Возле нее начали суетиться врачи и родители Жени. Эдик поспешил дочитать сестре рассказ, а потом вышел на улицу, чтобы узнать, что случилось. Ответ взрослых был коротким — прабабушка умерла. —… Куда они ее увозят? — Эдик даже не заметил, как к нему подошла Женя и взяла за руку. — Куда она? Почему все плачут? Она вернется же, да?.. Почему вы все молчите?.. — Женя попросту не понимала, что происходит. — Бабушка! — крикнула она, глядя на умершую, которую двое врачей неспешно прятали ото всех в машине скорой помощи. — Бабушка, проснись! Не надо в больницу! — девочка уже хотела сорваться и подбежать к ней, но ее остановил брат. — Стой, — тихо сказал Эдик. — Она не проснется. Она умерла. Женя тут же остановилась. Замолчала. Всякое волнение с ее лица сменилось печалью. А потом и вовсе всякие эмоции пропали. —… Ясно… — тихо произнесла девочка. Простояв так, молча, теперь бесцельно глядя на удаляющуюся скорую, Женя развернулась и ушла в дом. Этим же днем детей увезли обратно в город. По дороге Эдик пытался разговаривать с Женей. Но та молчала всю дорогу. И после тоже. Эмоции, казалось, вовсе пропали из нее и больше не имели для нее значение. — Она так и не дочитала мне ту сказку. Я не знаю конец, — все также безэмоционально пробормотала Женя. Прошло несколько месяцев после той злосчастной поездки к прабабушке в село. Боль от утраты близкой и всеми любимой родственницы утихла. Все вернулось на свои места. Все, кроме некогда всегда веселого настроения Жени. С того самого момента девочка почти не улыбается, мало говорит и не любит слушать длинные истории. А также панически боится видеть своих близких спящими, боясь, что они также не проснутся. Да, раньше Женя была всегда веселой, активной и улыбчивой девочкой, но теперь от прежней радости и резвости не осталось ни следа. Все, кажется даже забыли, какой она была раньше. Прошло еще какое-то время. Отцу Жени предложили работу, да не в другом городе России, а в Австралии. И вскоре они — родители Жени и она сама — из родного Челябинска улетели в далекий Сидней. И остались там жить. Там же девочка пошла в местную школу; родители нашли отличную работу и хорошо зажили. Жаловаться на что-то вовсе не приходилось. Проблем с языком также не возникло ни у кого, так как родители Жени хорошо знают английский и учили дочь говорить на этом языке как на втором родном, так как мама Жени сама родом как раз-таки из Австралии, а Россию некогда приезжала на учебу, где и познакомилась с будущим мужем и отцом своей дочки. Разве что с одноклассниками Женя все никак не могла найти общий язык. Все считали ее странной, даже немного побаивались. А еще никак не могли нормально произнести ее имя. —… Как, говоришь, тебя зовут? — не переставали допытываться дети. — Женя… — Ж…Дж… Дженни? Может, хотя бы так будем тебя называть? — предложил один мальчик из остальных. — Ну уж нет. Тем более, у нас уже есть одна Дженни. Путаться будем. — А Джесс пойдет? — сказала свой вариант еще одна одноклассница. - … Ладно, пойдет. Прозвенел звонок на урок. Весь класс и теперь Джесс пошли на свои места. С тех пор девочку называли только так, а Женей же она была лишь для родственников и родителей. К слову, родственники Жени — ее дядя и тетя с их сыном — остались в России. Но это не мешает встречаться им время от времени, так как семья у них далеко не бедная, и они могут себе позволить примерно раз в два месяца прилетать и гостить у родни в Сиднее. Также и семья Жени иногда может навещать своих родных в Челябинске. Прошло немало времени. Семья полностью освоилась на новом месте жительства, дела шли отлично — как на работе у взрослых, так и в школе у Жени. Хотя друзей по-прежнему у нее не было. И со временем девочка не изменилась — все такая же мрачная и неразговорчивая. Разве что с братом она была веселой. Шли месяца, года, и так прошли шесть лет. Все в жизни идет своим чередом, спокойно, размеренно. Вот Женя вернулась со школы. Быстро забежав домой и бросив рюкзак где-то в прихожей, она сразу же прошмыгнула в свою комнату на второй этаж, чтобы снять ненавистную школьную форму и переодеться в привычную повседневную одежду. — Женя, убери рюкзак с дороги! — подойдя к лестнице, крикнула мама. — Сейчас!.. — меньше чем через минуту девочка вышла из комнаты уже в своей привычной одежде и пошла вниз за своим рюкзаком. — Как дела в школе? — по пути ей встретился папа, который вышел из комнаты, по совместительству являющейся его кабинетом. — Как обычно — скучно, — Женя подняла рюкзак и, накинув одну его лямку на плечо, собралась идти обратно в свою комнату. — Неужели все настолько скучно, что тебе даже рассказать нечего? — Да, настолько, — Женя лишь пожала плечами и пошла обратно в свою комнату. — Уже четвертый час! — напомнила мама. — Да-да, я помню, что в это время гуляю с собакой миссис Джонс, — отозвалась Женя и, на этот раз без рюкзака, снова спустилась вниз и направилась к выходу, надевая свою кепку поверх черных волос, заплетенных в длинную косу. — Передавай ей от нас привет, — добавил папа. — Обязательно, — Женя вышла из дома и пошла к соседке — пожилой женщине, которая уже не в силах выгуливать свою собачку сама. В этом Женя ей помогает уже долгое время. Встретившись со старушкой в ее доме и надев на собачку поводок, Женя, как обычно в это время, пошла гулять по улице. Пошла она привычным маршрутом — вперед по своей улице, а потом обратно. И стоило лишь ей подойти к дому еще одной соседки, дом которой находился через два дома от семьи Жени, как во дворе раздался визг этой соседки: — Убирайся! Проваливай вон, мелкое исчадие ада! Отойди от моего дома! — кричала та. Такое происходило постоянно, когда Женя появлялась рядом с ее домом и когда сама же эта женщина (которая являлась очень набожной и довольно странной во многих отношениях в принципе) видела девочку, проходящую мимо. Почему-то для себя она решила, что Женя однозначно одержима нечистой силой и что когда-нибудь точно причинит ей вред. "Ненормальная…" — пробубнила Женя. Хотя крики этой женщины никогда не задевали ее, а то и вовсе она сравнивала их с лаем сторожевой собаки. Прогулка длилась не более десяти минут, и вот девочка уже возвращалась к дому пожилой миссис Джонс. Но по дороге назад она увидела двух соседей, которые разговаривали с полицейским, живущим на этой же улице. Тот рассказывал о каком-то сбежавшем преступнике, которого недавно замечали в этом районе. Тем не менее, коп просил сильно не распространяться об этом, потому как сбежал заключенный из-за косяков охраны тюрьмы, связи с которыми имеет этот полицейский. И если об этом узнают люди, то могут начаться серьезные проблемы. Женя же сделала вид, что ничего не услышала и просто прошла мимо. Но некоторое беспокойство осталось. Хотя когда она стала подходить к дому старушки, чтобы вернуть ей ее собачку, эти мысли затихли, а потом и вовсе забылись. А после того, как собака была дома, Женя также поспешила к себе домой, чтобы взяться за уроки. Вечер. Домашняя работа сделана. Теперь Женя может спокойно присоединиться к родителям, которые в зале на первом этаже по своему обычаю, уютно расположившись на диване, смотрят фильм по телевизору. Это давно стало традицией в семье — по вечерам вместе смотреть фильмы. Но в десять или в одиннадцать часов вечера — если фильм особо интересный, Женю все-таки отправляли спать, так и не позволив досмотреть фильм. Обычно концовку родители ей рассказывают за завтраком. И сегодня Женя также пошла спать в половину одиннадцатого вечера. А когда сами родители досмотрели фильм, решили не уходить в свою комнату наверх и уснули прямо в зале, на том же широком диване. Этой ночью девочке не спалось. Все что-то не давало покоя, спокойно уснуть и проснуться на новый день. Вместо этого Женя, казалось, скорее встретит рассвет. Несколько раз она вставала с кровати, садилась на подоконник и просто смотрела в окно, разглядывая соседние дома, ночное небо; тихо бродила по комнате, надеясь «нагулять» сон, ложилась на пол и хотела уснуть хотя бы так — вдруг кровать слишком мягкая, а на полу — то что надо?.. Но ничего не помогало. Становилось все скучнее и скучнее, а сон не появлялся. Тем не менее стрелка часов с каждой минутой все больше склонялась к цифре три. В очередной раз уйдя с кровати на пол, Женя легла на бок и закрыла глаза. Но почти сразу снова открыла, так как, прислонившись ухом к полу, услышала странные звуки — словно шаги; осторожные, неторопливые. Девочка сразу подумала, что, наверно, и кому-то из родителей не спится, да они также решили походить по комнате внизу, чтобы захотеть спать. Тогда Женя живо встала с пола и решила пойти вниз, к родителям, которые снова уснули в зале, смотря телевизор, вместо того, чтобы уйти в спальню. Женя вышла из комнаты, стала подходить к лестнице — темно, ничего не видно, ноги так и путаются, не находя ступеньки. Девочка крепко взялась за перила, стала потихоньку спускаться, все время боясь упасть, так как от темноты кружилась голова. И снова какие-то звуки, уже разговоры; видимо, родителей. Они точно не спали и тоже, видимо, мучились от этого и не знали, что делать. Они также встали с дивана. Но Женя пока не могла их увидеть. —… Мам? Папа? Вы тоже не спите? — тихо спросила она. Кажется, ее никто не услышал. Тогда девочка поскорее спустилась с лестницы и пошла к дивану — родителей на нем не было. Но стоило лишь Жене спуститься на первый этаж, как вдруг с кухни раздался ужасный крик ее мамы. Девочка рванула на кухню, даже не подумав о том, что такое там могло произойти. И вот она уже стояла в дверях и хотела поскорее найти маму. Но сначала нашла совершенно незнакомого ей человека в темной одежде, который стоял спиной к ней, а перед ним, на полу, лежали мама и уже мертвый папа Жени. В руках у убийцы был крепко схвачен кухонный нож, поблескивавший от лунного света из окна. Женя замерла, затаила дыхание. Но боялась того момента, когда этот человек развернётся и увидит ее. Произойти это могло в любую секунду. Убежать или уйти уже нельзя — он услышит. Стало очень страшно. Перед глазами все будто поплыло и, казалось, стало еще темнее, чем было. Время словно замедлилось. Каждая секунда на счету, а никаких идей по-прежнему нет. Девочка понимала, что если этот человек увидит ее, то церемониться с ней не станет и также перережет горло, как и ее родителям. «Возьми нож», — промелькнуло в голове у Жени. Это был не ее привычный внутренний голос. Нечто чужое. Но она вполне могла сделать то, что посоветовал ей голос, так как совсем рядом с ней, возле прохода, у стены стояли кухонные тумбы, на одной из которых была подставка для ножей, из которой, очевидно, убийца и взял свое оружие. «Возьми», — снова прозвучал голос. Девочка молча отказывалась и никак не хотела следовать словам неизвестного голоса. И тут убийца стал разворачиваться и отходить назад. Прошло около десяти секунд с того момента, как Женя пришла сюда и увидела его. Но, казалось, прошло не меньше минуты. А девочка по-прежнему стояла как вкопанная, не шевелясь. Но в один миг Женя почувствовала, будто сама того не желая, она направилась к подставке, к ножам, причем быстро, и уверенно схватила один из самых крупных ножей. В глазах помутнело еще больше. И вот она, уже крепко держа в руках нож, встала с другой стороны от убийцы родителей. Теперь-то он ее заметил. Он лишь усмехнулся и направился к девочке. Стало еще страшнее, хотелось убежать, но ноги словно не собирались слушаться. «Не сопротивляйся», — продолжал звучать в голове странный голос. —… Еще и ты, — с едким смешком произнес убийца, вертя в руке окровавленный нож. — Ну, ничего, ты не проблема. Это были твои мамочка с папочкой? Тупые. Могли и просто отдать мне то, что я хотел. Жалко им денежек стало, — человек стал медленно подходить к Жене, держа наготове свой нож и совершенно не обращая внимания на нож, который держала девочка. Хотя, конечно, чего тут бояться?.. И вот настал момент, когда Женя вовсе потеряла контроль над собой. В глазах потемнело, руки сильнее сжали нож, а ноги сами зашагали в сторону надсмехающегося убийцы… И все. Темнота. Потеря сознания от страха?.. Девочка совершенно ничего не чувствовала, не видела, не слышала, но понимала, что в сознании и что она жива. Ее окутало странное и жуткое неведенье, не позволяющие ей контролировать себя же. Шли секунды, минуты. Женя по-прежнему не понимала, что происходит. Страшно не было, было непонятно. Казалось, этот странный голос захватил ее сознание и разум. И, кажется, так оно и было. … Но прошло какое-то время; нельзя сказать, сколько именно секунд, минут или даже часов пробежало. Прошло время, и разум постепенно стал разъясняться. Пропала тьма перед глазами, и Женя уже чувствовала себя саму. Почему-то очнулась она на заднем дворе их дома. Но еще больше ее удивило и действительно напугало то, что ее собственные руки были по локоть в крови, так же, как и вся одежда. В голове все пошло кругом, Женя отказывалась верить тому, что увидела. Кое-как поднявшись на ноги, Женя побежала в дом, надеясь, что родители все-таки еще живы. Но вид собственных окровавленных рук не мог оставить ее в покое. Потому сначала она все-таки побежала в ванную, чтобы отмыться. Там же в сушилке она взяла чистую одежду — большую для нее серую толстовку, которую ей отдал брат, и светлые джинсы — и быстро переоделась. Неважно, что сейчас ночь и одеться надо было бы в другую, домашнюю одежду. Сейчас это вовсе не имеет значения… Но Женя надеялась, что все ей это привиделось, а запачканным руками и одежде можно найти какое-то объяснение. Тогда девочка все-таки вернулась на кухню… И убедилась в том, что все это не было видением. Родители действительно убиты. Женя буквально прилипла к стене в ужасе, сползла вниз и тихо заплакала, боясь издать лишний громкий звук… Но она поднялась с пола и прошла дальше по коридору, мимо кухни. Она не могла смотреть туда. Тяжело перетаскивая ноги и придерживаясь за стену, она прошла к выходу из дома, как раз-таки на задний двор. Там лежало еще одно тело. Это был тот самый убийца, который усмехался, видя Женю перед собой. Теперь же он сам валяется обезображенный. «Уходи отсюда», — снова начал отдавать приказы голос в голове. Женя уже не знала, что делать. Потому послушала этот голос и решила убежать прочь… … На следующий же день на место убийства приехала полиция. Когда стало ясно, кем был убийца тех двух взрослых людей — полиция стала вести себя совершенно иначе. А соседям было запрещено рассказывать о случившемся. На вопросы людей не давали ответов, а если и давали, то очень неясные. Официальная версия была таковой: сбежавший преступник проник в дом, и, как было установлено, стал искать деньги и какие-нибудь драгоценности; его попытался остановить глава семьи, из-за чего был убит. В последствие же также была убита и его жена, так как преступник боялся, что та вызовет полицию. Но по каким-то причинам после убийства решил также покончить с собой. А вот о пропавшем ребенке все будто забыли и объяснять ее исчезновение не посчитали нужным. Так же, как и не стали в дальнейшем ее искать. Так Женя была объявлена пропавшей без вести. Скорее всего, также скончавшейся от возможных полученных травм. На этом дело закрыли, а всю шумиху быстро замяли. Одна лишь девочка знала, что она жива. Поздний вечер. Даже почти ночь — двенадцать часов. В это время на улицах города наконец становится меньше людей, что уж говорить об узких переулочках между домов. По одному из таких переулков шел человек, неся в руке некий чемодан, и говорил по телефону. От слабого лунного света и света редких уличных фонарей его лицо прикрывала шляпа. — … Эх, ну вот теперь и расслабиться можно, да? Сколько у тебя там еще отпускных дней? Десять? — спросил человек с обратной стороны провода. — Одиннадцать, — ответил идущий по улице низким, будто вибрирующим грубым голосом. — Одиннадцать! Оо, отлично, старик, и правда отдохнешь. — Надеюсь, смогу хоть в этот раз все-таки сходить в местный оперный театр. Все-таки в Сиднее я не часто бываю. — Только меня туда не тащи, хорошо? Мне и у нас хватает твоих выступлений и премьер. — Ты имеешь что-то против моих спектаклей? Режиссер у нас, конечно, иногда бывает тем еще мудаком, но разве тебе не нравится на халяву ходить в театр? — Ты же знаешь, что я ходить в театр в принципе не люблю! — Не друг ты мне больше. — Вот не начинай только! — Да, да, конечно, — тот посмеялся. — Ладно, дело сделано, теперь и отдохнуть можно. — Все вышло довольно быстро, тебе так не кажется? — Потому что я отличный стрелок, Майло. Привык бы уже, наконец. — Эй, не будь у тебя такого хорошего информатора, как я, кто знает, сколько бы еще времени пришлось потратить твоему заказчику и тебе на поиски того выродка. — Сколько еще раз я должен тебя поблагодарить, чтобы ты успокоился? Или увеличить тебе твою долю? Не думаю. — Эй-ей, не забывай, что это все только для тебя «подработка». Для меня же каждое дело и каждый центик имеет значение, приятель. Это большая часть моего… — … Дохода, да-да-да, можешь не повторять, у меня хорошая память. Из-за практически полного отсутствия света на таких узких улочках казалось, что любой поворот ведет в какой-то подземный туннель. Темно, довольно тихо. Спокойно. Тишину разбавляют разве что шумы машин с соседних улиц и стрекотание ночных насекомых. На пути никого, все люди растворились еще в десятом часу вечера. По крайней мере, в этом районе уж точно. Но в какой-то момент показалось, что рядом кто-то торопливо идет, может, даже бежит. Звук все приближался. Но занятого разговором по телефону человека это никак не интересовало, мало ли кто решил также прогуляться по ночным улочкам. — Ну, как обстановка вокруг? — со смешком спросил Майло. — Как? — переспросил идущий, заворачивая за очередной угол. Именно оттуда доносились торопливые шаги. И вдруг из-за угла кто-то выбежал. Кто-то небольшого роста. Ребенок. Упав на землю, прокатившись по ней коленями и жестко упершись в асфальт ладонями, этот некто не торопился вставать. — Эй? Что это был за звук? Кто-то упал? Кто это? — забеспокоился Майло. — Подожди… — Эй? Что там у тебя? Эй, Сэм! — Ну, передо мной только что упал ребенок.