ИЗРАНЕННОЕ БОЛЬЮ СЕРДЦЕ САМОЗВАНЦА

Что касается Марины, она, разъярённая до предела, ворвалась в свою просторную светлую комнату и с диким криком принялась там всё крушить, даже не заметив того, что в ней находился её старший брат Михай. Он стоял у окна удивлённо смотрел на это всё, еле сдерживая, подступивший к нему, хохот, но, терпеливо дождавшись момента, когда, уже выбившаяся из сил, сестра села в кресло, обхватив голову изящными руками, принялась тяжело и часто дышать, как бы, отчаянно пытаясь, успокоиться и собраться с мыслями, а сердце её учащённо колотилось в груди, из ясных серых глаз по бархатистым щекам текли горькие слёзы, которые девушка никак не могла унять. --Может, уже прекратишь строить из себя королеву, снизойдёшь со своего высокого пьедестала и станешь более любезной в отношении моего несчастного друга, Марина! Хватит уже на него давить вместе с нашим отцом! Дайте парню жить спокойно!—измождённо вздыхая, вразумительно произнёс Михай, мягко и бесшумно выходя из тени, покусывая спелое, взятое с кухни, яблоко, за что и получил убийственный взгляд от сестры, посмотревшей на него, как на злейшего врага. --Ты ещё меня жизни поучи, Михай! Не лезь ко мне!—раздражительно бросила парню юная девушка, сама прекрасно понимая, что, в отношении с женихом, ведёт себя, в корне не правильно и крайне не справедливо. Вот только изменить себя, ей мешала, чрезмерно высокая гордыня, от которой она сама страдала, но ничего не могла с ней, поделать, что вызвало у её брата измученный вздох, заставивший его, опереться о подлокотники кресла сестры и, вдумчиво всмотревшись в её, полные злобы и невыносимого отчаяния, серые глаза пристальным взглядом, душевно заговорить: --Ну, неужели ты не понимаешь одного, что из-за своего дурного характера, ты прежде всего, доставляешь себе невыносимые душевные страдания, Марина! Стань уже покладистой, нежной и доброжелательной! Тогда у тебя всё непременно наладится с моим другом «Дмитрием». Неужели, ты не понимаешь одного, что он охладел к тебе именно из-за того, что ты о него ноги вытираешь! Ему это надоело, вот он и переключился на царевну. Между братом и сестрой воцарилось мрачное молчание, во время которого юная, облачённая в светлое парчовое платье, панна погрузилась в глубокую задумчивость, анализируя мудрые слова Михая и мысленно признаваясь самой себе в том, что ей, действительно пора меняться, иначе она потеряет всё, о чём мечтает, так ничего и не добившись. Ей необходимо срочно, перестать быть капризной стервой, а стать умной, дальновидной и целеустремлённой, что исходит из терпения, доброжелательности, смиренности и внимательности к тем, кто её окружает, ведь именно благодаря этому, она вернёт себе не только Дмитрия, но и через него, в скором времени, заполучит русский трон. Довольный тем, что сестра, наконец-то решилась взяться за ум, молодой пан, вздохнул с огромным облегчением и, понимая, что теперь может, спокойно оставить её одну и пойти немного прогуляться по саду, одобрительно кивнул и ушёл, провожаемый благодарственным взглядом сестры, думающей о том, с чего ей начать их с женихом примирение. А в эту самую минуту, между, едва успевшим, одеться в шёлковую тёмно-бирюзовую пижаму, Дмитрием и паном Юрием Мнишек состоялся, весьма угнетающий для юноши разговор о том, как ему полагается вести себя с невестой, про существование которой, он и думать забыл из-за её ужасного характера, при этом, хозяин дома, был настроен, крайне враждебно по отношению к собеседнику, чувствовавшему себя очень скованно и неуютно, но из-за своей природной скромности с деликатностью, не смел протестовать, хотя в хрупкой душе у него всё бурлило. --Разве я тебя взял под своё покровительство и леплю будущего русского царя именно для того, чтобы ты относился к Марине с безразличием и холодностью? Да, кто ты такой для того, чтобы вести себя с ней таким образом?! Ты здесь совершенно никто! Свободы ему захотелось в личной жизни! Да, понимаешь, ли ты, что мне стоит только приказать и твою наложницу отправят к предкам мои люди!—бушевал в праведном гневе пан Юрий, желая, привести подопечного в чувства и заставить, бояться его ещё больше, но видя глубокую прострацию юноши, махнул на него рукой и, величественно поднявшись с парчового дивана, пошёл к выходу из комнаты, заключив:--Видимо, ты так ничего и не понял, парень, и мне придётся незамедлительно умертвить твою постельную утеху! Что привело парня в чувства и заставило с невыносимым отчаянием и немой мольбой в, полных слёз, голубых глазах о пощаде для возлюбленной, посмотреть вслед, уходящему собеседнику, который не успел, переступить через порог комнаты, как на него едва ни налетела, разъярённая до предела, одетая в брусничного цвета парчовое платье, царевна Ксения, ставшая невольной свидетельницей окончания их, весьма неприятного разговора, что, лишь вдохновило её для начала проведения боевых действий за своё счастье. --Меня вы можете убить, когда вам вздумается, но сначала разберитесь со своей ненормальной дочерью, которая из-за своего ужасного характера с эгоизмом, едва сейчас ни утопила меня в ванной, как ненужного котёнка или щенка! Если вы не образумите дочь, это сделаю я! Тогда ей придётся очень плохо! Можете мне поверить, уважаемый пан, да и хватит давить на Дмитрия! Пусть даже в ваших руках сейчас все рычаги воздействия на него, но придёт время, когда мы вместе с ним взойдём на Российский престол! Тогда бойтесь нас, ибо мы будем очень беспощадны в вашем отношении!—угрожающе произнесла юная девушка, воинственно смотря на обидчика своего возлюбленного и не боясь того, что сейчас он, запросто может, приказать своим слугам, жестоко расправиться с ней. Ей уже было всё равно, ведь она защищала самое дорогое, что у неё имелось в этой чужой для неё стране, а всё остальное было уже не важно. Разгневанный, до предела, пан Юрий еле сдерживал себя в руках от желания, ударить эту, зарвавшуюся до предела, волчицу, отважно защищающую возлюбленного. Он даже уже замахнулся на неё, но понимая, что, если он поддастся буйному порыву, то покажет себя с низменной стороны, давая, подчинённым, каковыми, по его пониманию, являлись Григорий с царевной, повод считать его слабым, мгновенно отказался от него и стремительно ушёл, заниматься своими делами. Проводившая его, потрясённая до глубины души, парочка, наконец-то осталась одна, что позволило им, постепенно полностью успокоиться и начать тщательно обдумывать своё поведение в борьбе с угнетателями-Мнишеками, для этого юная царевна села рядом с ним на край его постели и, налив в серебряный кубок простой воды, подала его, до сих пор, находящемуся в глубоком стрессе от неприятного разговора с паном Юрием, любимому мужчине и, внимательно проследив за тем, как он, залпом выпил содержимое кубка, заботливо взяла за мужественную руку и, ласково поглаживая, пристально всмотрелась в его голубые, но, полные невыносимой душевной печалью, глаза, крайне осторожно принялась наставлять на то, как им обоим поступить: --Я хорошо понимаю, что сейчас тебе невыносимо больно от, переживаемых унижений, но Мнишеки правы в том, что мы сейчас зависим от них и любое их слово, нас не будет, поэтому, нам необходимо бороться за наше счастье их методами, а именно, притвориться покладистыми и играть по их правилам для того, чтобы усыпить их бдительность. Внимательно слушающий мудрые наставления возлюбленной, Дмитрий, наконец, воодушевился, мысленно признав, что для того, чтобы окончательно отвести угрозу от них с возлюбленной в лице пана Юрия, ему необходимо влюбить в себя Маринку и, сделав её ласковой домашней кошкой, вертеть ею так, как удобно им с Ксенией, чем и поделился с возлюбленной, пришедшей в восторг от его мудрого решения, из-за чего вознаградила его жарким поцелуем. Три недели спустя. Речь Посполитая. За это время Дмитрий с Мариной выяснили свои отношения и решили, пока оставаться друзьями, частенько гуляя вдвоём по саду, душевно беседуя, из чего парочка сделала для себя вывод в том, что между ними ещё что-то возможно, благодаря чему, юная панна перестала срываться на женихе с его избранницей и даже нашла с ними общие темы для общения, что постепенно сдружило молодёжь, в связи с чем и суровый отец Марины перестал нападать на юношу с его любимой, которая в последние дни чувствовала себя неважно: её сильно тошнило по утрам и вечерам, что сильно изматывало юную царевну и воротило от любых съестных запахов и вида еды, предпочитая, большую часть дня лежать в постели возлюбленного, вся бледная и измождённая, что очень сильно беспокоило юношу, не понимающего того, что с его любимой. Так и в этот тёплый летний вечер, когда за окном сгустились сумерки и стало совсем темно, а в роскошном особняке зажглись ночные огни в золотых канделябрах и мраморных каминах, одетая в синее парчовое платье, юная царевна вернулась с прогулки по саду в комнату, которую делила с возлюбленным Димой, она застала его сидящим в приятном обществе друга, молодого Мнишека. Парни о чём-то тихо беседовали, удобно расположившись у камина за поеданием фруктов и ароматного ужина, от запаха которого юную девушку вновь замутило. Она даже вновь вся побледнела и, казалось ещё немного, она потеряет сознание, что привлекло к ней внимание юношей. Они мгновенно перестали душевно беседовать и с невыносимым беспокойством принялись смотреть на неё. --Ксюша, что с тобой? Ты, случайно, ни заболела?—обеспокоено спросил у девушки её избранник, плавно поднявшись с пола и подойдя к ней. Она измождённо посмотрела на него и, превозмогая, подступившую тошноту, чуть слышно молвила: --Не понимаю, что со мной такое происходит… Мутит…—и, как подкошенная, упала к нему на руки без чувств. Немного растерянный юноша ловко и крайне бережно подхватил возлюбленную себе на руки и, отнеся в постель, уложил её, а сам отправил слугу за повитухой, надеясь с её помощью, выяснить истинную причину плохого самочувствия возлюбленной девушки, сам, же, остался возле неё для того, чтобы она ни почувствовала себя одинокой и брошенной, когда очнётся и придёт в себя после внезапного обморока. Что, же касается его друга, пана Михая, он решил не мешать возлюбленным и отправился к сестре для того, чтобы она ничего не заподозрила и опять ни начала, устраивать им козни, выводя из себя всех домашних обитателей, ведь их общие взаимоотношения, буквально пара недель, как наладились, хотя и постепенно, превратив Марину из властолюбивой эгоистичной стервы в милую доброжелательную девушку, даже не подозревая о том, что она уже постепенно догадывается об истинной причине внезапного недомогания царевны Ксении. Она душевно принялась обсуждать это с дражайшим отцом, когда он пришёл к ней в комнату, застав, сидящей на, обитом тёмно-сиреневым бархатом, пуфике напротив мраморного камина, в котором тихо потрескивали сухие дрова, плавный танец пламени в котором завораживал и согревал ей хрупкую душу, что совсем нельзя было сказать о мыслях юной панны, обращённых к русской царевне. Неужели девчонка забеременела от её жениха? Если это так, то Марине тогда русской короны не видать, ведь, как она уже успела понять, Дмитрий не бросит любимую в деликатном положении, как и своего будущего ребёнка без любви с заботой отца, уж слишком он порядочный. --Какой, же он порядочный, папа! Зря я его унижала все эти долгие месяцы!—душевно поделилась с дражайшим отцом, одетая в парчовое бирюзовое, обшитое золотым кружевом и украшенное шёлковыми вставками, великолепное платье, юная панна, задумчиво посматривая на него, когда тот важно переступил порог её великолепной комнаты, чем и удивила мужчину, введя его в лёгкое замешательство. --И, что, же, тебя сподвигло это распознать именно сейчас, Марина?—с негодованием и с оттенком доброжелательности осведомился он, пристально смотря на единственную, горячо любимую дочь. Она загадочно улыбнулась и, истерично рассмеявшись, мрачно заключила, чем ввела отца в ещё больший ступор: --Всё, я потеряла моего Дмитрия навсегда, ведь он никогда не бросит любимую девушку, носящую под сердцем его ребёнка, папа. Да. Ты правильно понял. Наша царевна—беременна! Я даже не ошибусь, если завтра он объявит нам о том, что собирается жениться на Ксении, тем-самым приближая себя к русскому трону в качестве зятя царской семейки Годуновых! Говоря эти слова, юная панна еле держала себя в руках и была очень близка к истерике с паникой, ведь ситуация выходила из-под её контроля, но, в этот раз, пан Юрий, хотя и оказался глубоко потрясён, открывшейся ему, правдой, но идти на поводу у, обезумевшей от горя, дочери, о чём и вразумительно сообщил ей, не обратив внимания на, бесшумно пришедшего к ней в комнату, своего сына Михая: --Если юная царевна, действительно беременна, Марина, то я не собираюсь организовывать детоубийство, ради одной лишь твоей прихоти! Мы выступим на Москву после того. Как царевна благополучно родит своё дитя и подумаем над тем, как убедить царскую семейку, принять Дмитрия в семью, как потенциального зятя и отца их внука, либо внучки! Смирись с поражением, Марина! Всё! Юноша для тебя потерян! Что ещё больше разозлило юную панну, от чего она начала с яростным криком всё крушить, пока, наконец, ни рухнула вновь на пуфик, запыхавшаяся, измученная и горько плачущая, но: ни отец, ни брат никак не реагировали на её психоз из-за того, что у них уже выработался иммунитет на него. А между тем, постепенно оправившуюся после обморока, юную царевну уже внимательно осмотрела, пришедшая по зову, встревоженного о здоровье возлюбленной, юноши, акушерка, известившая молодую пару о том, что всё недомогание девушки вызвано тем, что она, отныне находится в деликатном положении, нося под сердцем их ребёночка, а это означает лишь одно, что теперь им необходимо быть более внимательными и осторожными ко всему, что их окружает, лучше питаться, больше гулять по саду, отдыхаться и беречься от всех возможных нервотрёпок и опасностей, которые могут легко спровоцировать выкидыш. Внимательно выслушавший рекомендации акушерки, пришедший в искренний восторг, светловолосый юноша мягко вернулся к, ещё ничего не понимающей, возлюбленной и, терпеливо дождавшись момента, когда повитуха ушла, заключил девушку в заботливые объятия и благодарственно поцеловав её в шелковистый черноволосый лоб, ласково принялся поглаживать ещё, пока плоский живот. --Я теперь ещё больше стану любить и заботиться о тебе, милая Ксюша, ведь, отныне, ты носишь под сердцем нашего сына!—чуть слышно объяснил возлюбленной юноша на, застывший в её ясных изумрудных глазах немой вопрос. Конечно, юная девушка была искренне рада тому, что скоро станет матерью их общего дитя, в связи с чем, не смогла сдержать в себе, переполнявших трепетную душу, радостных слёз и, уткнувшись к избраннику в мужественную грудь, в которой билось его, полное огромной любви, счастья и огромной нежности, сердце, дала им волю. --Я тоже, очень люблю тебя, Митя!—наконец, постепенно успокоившись, с огромной нежностью выдохнула юная девушка, встретившись ласковым взглядом с возлюбленным, но, а, затем самозабвенно воссоединившись с ним в длительном, очень пламенном поцелуе и растворившись без остатка в их огромной, как самый бескрайний океан, пламенной любви, мысленно признаваясь себе в том, что теперь им надо бороться с Мнишеками не только за свои любовь и счастье, а ещё и за, ожидаемого ими, малыша, что, тоже очень важно. Прекрасно понимая, что у него с Ксенией могут возникнуть ещё большие проблемы с мстительной панной Мариной, непременно, предпринявшей новые попытки для усложнения их жизни, Дмитрий встретился с ней утром в саду у небольшого фонтана с, бьющей из него прозрачной кристально чистой водой, во время прогулки, где завёл душевный, полный искренней доброжелательности, но с оттенком благоразумия, разговор, благо погода, сегодня, на редкость, вышла отличная: ярко светило солнце, согревая всё ласковыми лучами, да и небо было безоблачным, без единого облачка, но не смотря на это, всё равно поддувал лёгкий, приносящий приятную прохладу, ветерок. Молодые люди плавно, не говоря уже о том, что не торопливым шагом, проходили вдоль небольшой цветочной аллеи, одетые в светлые бархатные плащи с капюшоном. --Марина, мне необходимо поговорить с тобой об одном, очень важном для меня деле. Только пойми правильно, спокойно и без сцен ревности.—начал издалека свой разговор юноша, тем-самым привлекая к себе внимание очаровательной юной спутницы, в связи с чем, она, уже догадываясь, о ком идёт речь, сдержано вздохнула и, превозмогая в себе неукротимый порыв, устроить ему бурную сцену ревности, что давалось ей, крайне не просто, произнесла, осторожно отводя его от темы разговора и выводя на откровенность: --Дмитрий, думаешь мне приятно изводить всех вас моими бесконечными скандалами, устраиваемыми мной из-за того, что вы все никак не хотите меня понять. Да, ты мне не безразличен и очень сильно! Я даже с ума схожу от ревности и понимания того, что я тебе не нужна. Да ещё эта царевна… конечно, вы любите друг друга трепетно и нежно, находясь в счастливом ожидании рождения вашего ребёночка. Я искренне рада за вас обоих, вернее сказать, троих. Можешь быть спокоен. Истерик и угроз для вас, с моей стороны, больше не будет. Скажу даже больше, я попытаюсь, переступить через свою гордость и приложу все усилия для того, чтобы стать подругой царевне. Вот только, тронутый до глубины души её искренними заверениями с обещаниями, юноша решил оставаться бдительным, прекрасно понимая, что пламенно влюблённая девушка, которая не получает взаимности на своё светлое чувство, способна на свершения любого безрассудного безумства. Именно по этой причине, ему необходимо вести себя в общении с панной Мариной, крайне осмотрительно и осторожно, но в слух мудро заключил, как бы, выдыхая с огромным облегчением и моральной поддержкой для собеседницы, которая всё поняла и согласилась с ним: --Вы приняли, действительно, очень мудрое решение, панна Марина. Ссоры нам не нужны. Наоборот, мы, сейчас должны сплотиться и держаться друг за друга, ведь нам ещё, в самое ближайшее время предстоит отправится походом на Москву, а там возможно самое непредвиденное и опасное. А между тем и немного вдали от парочки, в, выполненной из мрамора, беседке находились отец и сын Мнишеки, между которыми состоялся вразумительный и весьма неприятный для молодого парня разговор, носящий в себе наставленческий и , одновременно приказной характер, заставивший Михая, воспротивиться: --Тебе необходимо приложить все усилия для того, чтобы очаровать царевну Ксению и, влюбив её в себя, отвлечь от царевича Дмитрия, чтобы он свободно мог соединить свою никчёмную жизнь с твоей дражайшей сестрой Мариной, любящей его безответно, а всё из-за того, что им мешает беременная царевна Ксения. Это вызвало у молодого пана Мнишека раскатистый звонкий, полный искреннего презрения, смех, обескураживший своего отца, испугавшегося за психическое здоровье единственного старшего сына, который, постепенно успокоившись, проговорил, призывая отца к благоразумию: --Да я смотрю, вы из-за жажды власти, совсем разум потеряли! Для вас нет ничего святого! Как можно разрушить, уже, образовавшуюся семью моих друзей?! Им осталось лишь, узаконить их трепетные взаимные чувства друг к другу тем, чтобы обвенчаться в церкви! Я никогда не возьму на себя такой грех, как разрушение семьи, да и к тому, же, у меня у самого уже есть возлюбленная девушка из очень знатной польской семьи—Ольга Калиновская, как вы, наверное, помните! Мы встречаемся уже на протяжении полугода и скоро поженимся. Вечером она посетит нас. В связи с чем, между отцом и сыном воцарилось длительное и очень мрачное молчание, во время которого старший Мнишек признал, что вся ситуация вышла из-под его контроля, а дети пошли против него, незаметно устроив личную жизнь, в которой они очень счастливы и единственная, кто никак не может устроиться—Марина, из-за чего, чрезмерно обеспокоенный таким раскладом, пан Юрий тяжело вздохнул, но мысленно признавшись себе в том, что он больше не властен над детьми, обречённо вернулся в усадьбу, провожаемый немного обеспокоенным взглядом единственного сына. Он нёсся по коридору, подобно разъярённому зверю, ничего не разбирая на своём пути, пока ни ворвался в комнату к «царевичу Дмитрию», где перед зеркалом стояла, облачённая в белоснежное атласное, и обшитое золотистым гипюром, платье с преобладанием золотистого газа, юная царевна, погружённая в романтические мысли о своём возлюбленном и их общем дитя, в связи с чем с огромной нежностью поглаживала свой ещё плоский животик и сияя счастливой улыбкой, из-за чего даже не заметила того, как в комнату ворвался разъярённый Пан Юрий, который схватил с тумбочки золотой подсвечник и, что есть силы ударил юную девушку по златокудрой голове. У неё мгновенно потемнело в ясных бирюзовых глазах, и она, слегка пошатнувшись, мгновенно упала на дорогой ковёр без чувств, что привело в лёгкое замешательство её палача, чем и воспользовалась, вбежавшая в комнату к наречённому другу, одетая в парчовое тёмно-бирюзовое, обшитое тёмно-зелёным блестящим гипюром, платье, Марина. --Что вы наделали, папенька?! Она, же, беременна!—в ужасе воскликнула, рванувшая к, лежащей на дорогом пёстром ковре с длинным ворсом, девушке, выглядевшей очень бледной, не говоря уже о том, что сильно измождённой, и, убедившись в том, что она жива, с облегчением вздохнула, что нельзя было сказать о её отце, внимательно наблюдающим за её действиями, как безумный. --Я всего лишь хотел убрать соперницу с твоего пути к семейному счастью и русскому трону, Марина!—ошалело объяснил он. Только панна даже и не собиралась размениваться на благодарности. Вместо этого, она с большим трудом привела несчастную соперницу в чувства, прикладывая холодный подсвечник к её златокудрой голове до тех пор, пока она, окончательно ни пришла в себя, хотя и продолжала полулежать на полу, но ничего не понимала, хотя и у неё голова разрывалась на части от невыносимой боли, да странная внезапная забота о ней со стороны марины, ввела её в ещё больший тупик, с которым она ошалело посматривала на, хлопочащую над ней, панну Марину, с которой они остались совершенно одни, так как старший Мнишек оставил их и ушёл. Не известно, сколько прошло времени, но когда, мучимый невыносимым беспокойством за возлюбленную, одетый в красную парчу и золотые шелка, Дмитрий вернулся в их просторную комнату, увидел её, лежащей в полубессознательном состоянии на полу, всю бледную, измождённую и ничего не понимающую, а над ней склонившуюся и выглядевшую чрезмерно обеспокоенной, Марину, не говоря уже о том, что лежащий немного в стороне, золотой подсвечник, позволивший, юноше догадаться о том, что на его любимую девушку совершили покушение. Только кто? Панна Марина? Но тогда, почему она сейчас, отчаянно пытается привести Ксению в чувства и выглядит так, что ещё чуть-чуть и впадёт в панику? Может пан Юрий, так и не пожелавший, примириться с тем, что он, Дмитрий, сорвался с крючка, отказавшись от свадьбы с Мариной? --Что здесь произошло, панна Марина?—наконец, собравшись с мыслями, встревоженно спросил у невесты юноша, мягко подойдя к ней и плавно склонившись на возлюбленной, которая, мгновенно прижалась к его мужественной груди, в которой учащённо забилось от невыносимого беспокойства и недоумения хрупкое сердце, в связи с чем светловолосый юноша инстинктивно крепко обнял возлюбленную, но продолжая, пристально смотреть на юную панну. Она понимающе вздохнула, не зная даже того, как ей обо всём рассказать, но при этом, ещё и защитить отца. --Я не знаю того, что здесь произошло, Дмитрий, ведь, когда я пришла сюда для того, чтобы дружески пообщаться с царевной, она уже лежала на полу без чувств с пробитой головой. Ты в праве мне не поверить, но я не при чём.—наконец, собравшись с мыслями и понимающе вздохнув, призналась юная панна, сказав это так искренне, что юноша оказался окончательно сбит с толку, в связи с чем и ласково поглаживая возлюбленную по бархатистым щекам и шелковистым золотистым волосам, не обращая внимания на, ослепляющие ярким светом, солнечные лучи, застлавшие просторную светлую комнату. --Панна Марина говорит чистую правду, любимый. Она здесь невиновата, ведь удар был таким сильным, что его скорее нанёс мужчина. Всё произошло так быстро, что я не успела ничего понять и разглядеть нападающего, но скажу уверенно—это сделал мужчина.—придя, наконец в себя и добровольно утопая в ласковой голубизне доброжелательных глаз возлюбленного, измождённо выдохнула приятным тихим голосом юная царевна, превозмогая невыносимую сильную боль в голове, чем и вызвала ещё большую мрачность в его взгляде, полном глубокой задумчивости, не говоря уже про огромное желание, немедленно пойти к пану Юрию и разобраться с ним по-мужски, ведь в том, что он напал на его возлюбленную, юноша уже не сомневался ни на грош, из-за чего он, переполненный воинственности, уложил избранницу в постель, а сам отправился в кабинет к старшему Мнишеку, успев бросить Марине, чтобы она не отходила от царевны.