ИЗРАНЕННОЕ БОЛЬЮ СЕРДЦЕ САМОЗВАНЦА

Ворвавшись к нему в просторный кабинет, подобно разъярённому льву в клетку, юноша застал покровителя, сидящим за своим рабочим столом и что-то сосредоточенно читающим. Мужчина выглядел, на удивление спокойным, даже отрешившимся от внешнего мира, хотя ему это далось крайне непросто, но он это сделал. Вот только одиночество его оказалось нарушено приходом юноши, который с порога накинулся на него с обвинениями в покушении на жизнь беременной царевны, что заставило пана Юрия понимающе вздохнуть и, указав подопечному на место в, рядом стоящем, кресле, внимательно проследил за выполнением его распоряжения, но, а, затем, вразумительно заговорил, как бы приводя парня в чувства методом словесной встряски: --Мне пришлось так поступить для того, чтобы направить тебя на путь истинный, Дмитрий, а царевна тебе лишь мешает в этом! Она не та кандидатура для того, чтобы разделить с тобой предстоящее правление! Тебе нужна такая сильная и дальновидная жена, как Марина! Поэтому приди в себя и отошли царевну в самый дальний монастырь! От услышанных властных, вернее даже жестоких слов покровителя, касаемых судьбы его возлюбленной и, находящегося у неё под сердцем, ребёнка, юноша едва не задохнулся от, переполняемых его всего возмущения, в связи с чем, не захотел больше молчать, бурно возразил: --Да, я смотрю, вы совсем совесть потеряли, многоуважаемый пан Юрий! Как можно сослать в монастырь женщину, которую любишь больше жизни, с трепетным волнением ожидая счастливого дня появления на свет своего ребёнка!? Это бесчеловечно! Я никогда не пойду на такое предательство! При этом юноша так сильно разъярился, что пану Юрию пришлось выйти из-за стола и, схватив его за грудки, хорошенько встряхнуть, не говоря уже о том, что несколько раз ударить кулаком по красивому лицу, тем-самым уложив на кожаный тёмный диван и, терпеливо дождавшись момента, когда, потрясённый таким грубым обращением, парень, наконец-то, затих, тяжело дыша, одобрительно заключил: --Так-то лучше! Тебе сейчас некогда будет думать о таких глупостях, как любовь и сопли! Через две недели мы выдвигаемся в военный поход на Московию! Утром пришло донесение о том, что нас уже ждут, готовясь восстать против узурпатора царя Бориски Годунова! Если удача будет на нашей стороне, то через две недели, ты займёшь, полагающийся тебе по закону, царский трон!—и, не говоря больше ни слова, протянул юноше донесение от их шпионов из московского царства. Вместо этого, он внимательно проследил за тем, как его, ошалевший до крайности, юный подопечный, тяжело дыша и вытирая шёлковым платком кровь с лица, сел на диване, подал ему письмо, которое тот сконцентрировано принялся читать под одобрительный взгляд покровителя. А между тем, за окном уже, ласковое солнце начало, клониться к закату, окрашивая всё вокруг в яркие оранжевые, розовые, фиолетовые и золотые оттенки, ознаменуя собой, плавное вступление в свои права вечера, благодаря чему, становилось темно и в доме слуги зажигали канделябры, лёгкое медное мерцание от которых, плавно обволакивало просторные залы, комнаты и коридоры, делая их по-домашнему уютными. Вот только, когда юный «царевич» Дмитрий взялся, удобно сидя в кресле хозяина дома, за написание писем к своему народу под диктовку пана Мнишека, как, в эту самую минуту, в кабинет к своему отцу ворвалась встревоженная не на шутку, Марина, на которой не было и лица от, переполнявших её бурных чувств за несчастную подругу, благодаря которым она с порога и, не боясь праведного гнева дражайшего отца, выпалила, привлекая к себе внимание юноши, мгновенно прекратившего, заниматься эпистолярным жанром и ошалело, принявшегося смотреть на неё: --Простите, что вынуждена отвлечь вас от важных дел. Только у царевны Ксении случился сейчас выкидыш! Даже не знаю, как это произошло. Мы с царевной сидели и душевно разговаривали друг с другом, когда ей внезапно стало очень плохо. Что послужило для юного «царевича» сигналом к тому, что он мгновенно прекратил писанину и, не дожидаясь реакции пана Юрия, который был вне себя от, испытываемого им, гнева из-за внезапного прихода дочери, заставившей, парня бросить все дела и, решительно покинув рабочий кабинет, мучимый невыносимым беспокойством, вернуться в свою просторную комнату, где, благодаря служанкам, его дражайшая юная венценосная возлюбленная уже была приведена в благопристойный вид и переодета в полупрозрачную шифоновую светлую ночную сорочку сиреневого цвета с атласной тесьмой и окантовкой. Она лежала в постели, скрытая от посторонних под плотным балдахином и спала, хотя её безмятежный сон продлился не долго, а точнее до тех пор, пока к ней на край их постели, осторожно ни сел её заботливый возлюбленный. Юная девушка почувствовала его возвращение, благодаря чему открыла измождённые бирюзовые, как небо в ясную погоду, либо море на мелководье тропического острова, глаза и, выдохнув печально: --Дима, прости меня за то, что не смогла уберечь нашего малыша!—кинулась к возлюбленному в, инстинктивно распростёртые им перед ней, заботливые объятия, которые он сомкнул на её стройной талии, с неистовым жаром целуя заплаканное лицо любимой девушки из огромного искреннего желания, осушить его и утешить, что сопровождалось их единогласными печальными вздохами. --Не волнуйся, душа моя! Нашего с тобой сыночка, очень жаль, конечно. Только их у нас с тобой ещё будет, как минимум пять, но тогда, когда мы с тобой займём русский трон.—пламенно приговаривал юноша, ласково поглаживая золотистый шёлк шикарных длинных волос любимой девушки, что принесло ей постепенное душевное успокоение с надеждой на совместное благополучие, благодаря которому, юная девушка перестала плакать и плавно воссоединилась с возлюбленным в длительном, полном огромной любви с нежностью, поцелуе. Вот только пан Юрий не захотел мириться с тем, что из-за ненавистной царевны его подопечный ставит под угрозу всю его авантюру с завоеванием русского царского трона и отправил к парочке внушительно богатырского телосложения и облачённых во всё чёрное, слуг, приказав им, бросить девушку в темницу, которые пришли в комнату к «царевичу» в тот момент, когда он вместе с прекрасной юной возлюбленной уже крепко спали, с огромной нежностью обнимая друг друга, в связи с чем, слугам пришлось, не говоря ни единого слова, стремительно подойти к ним и, грубо разбудив возлюбленных, которые ничего сквозь сон не понимали, но отчаянно принялись оказывать сопротивление, вытащили полуобнажённую девушку из постели, предварительно немного побив юношу и воспользовавшись тем, что он находится в ошалелом состоянии, грубо выволокли его возлюбленную из комнаты и потащили в подвал, где бросили в тёмную комнатушку крепко закрыв тяжёлую деревянную дверь на замок и не обращая внимания на её воинственные крики с угрозами. А между тем, её возлюбленного уже приводил в чувства хозяин усадьбы пан Юрий Мнишек, несколько раз встряхнув парня и пригрозив убийством царевны, если тот так и продолжит оказывать активное сопротивление его воле, отвергая Марину, как достойную невесту, что вызвало у юноши истерический, полный искреннего презрения, смех, который привёл Пана Юрия в недоумение, заставив, хорошенько побить несчастного, не говоря уже о том, что бросить, лежать на полу скрюченного и всего в крови. Ему больше не было до парня никакого дела, да и о чём они могли сейчас говорить? О Ксении? Нет уж! Увольте! В связи с чем, старший Мнишек не нашёл ничего лучше кроме, как отправится в темницу для того, чтобы методом запугивания, заставить девчонку, саму отказаться от возлюбленного. Вот только захочет, ли она говорить с ним? А куда она денется? Да и, кто спрашивает её желания? Захочет жить, откажется и укатит в самый дальний монастырь! Он ворвался к ней, подобно яростной буре, сметающей всё на своём пути, надеясь запугать девушку, но оказался сбит с толку её воинственностью вместе с царственным достоинством, с которыми она уверенно смотрела на их с Димой мучителя сквозь густой золотистый шёлк ресниц, словно лёгкий навес, прикрывающей бирюзовые, как небо в ясную погоду, выразительные и полные необычайной для её хрупкой натуры, глаза, чем и ввела мужчину в небольшой ступор, вызвавший у девушки ироничную улыбку. --Что, ожидали меня увидеть, вжавшуюся в угол и со слезами умоляющую о пощаде, пан Юрий?—издевательски насмехалась она над ним, чем и вывела мужчину из себя, окончательно, заставив с яростным криком, стремительно подойти к ней и, крепко схватив за горло так, что девушке стало нечем дышать, повалил на холодный каменный пол и принялся яростно душить. --Да, как ты, дерзкая девчонка, смеешь портить все мои планы по завоеванию русского трона?! Зря я, что ли так долго искал такую бесхарактерную марионетку, как Гришка Отрепьев для того, чтобы потом править вместо него самому?! Ты, же, настраиваешь его против меня, прививая и воспитывая в нём самостоятельного царя!—яростно кричал на, лежащую под ним, прекрасную юную девушку, которая уже больше не могла сдерживаться, но, не обращая внимания на, стекающие по бархатистым щекам, слёзы и на то, что ей не хватает воздуха, ядовито рассмеялась и отрезвляюще произнесла, как выплюнув в, искажённое злобой, лицо мучителя, даже не думая, бояться его, не говоря уже о том, что поддаваться страху за жизнь: --Я поступаю так, потому, что люблю Григория и хочу усадить его на русский трон законным путём, то есть в качестве моего мужа, но никак не путём коварного узурпирования! Что вызвало очередной крик ярости у пана, с которым он, пару раз ударил ненавистную девчонку по лицу, затем решительно вскочив с неё, ушёл, оставляя, юную девушку в ошалелом душевном состоянии, но всё ещё воинственно настроенную за их с Димой общее счастье, лежать на холодном каменном полу и постепенно приходить в себя после бешенства хозяина усадьбы. Не известно, сколько прошло времени, но когда старший Мнишек вернулся в свою просторную комнату и внимательно всмотрелся в ночной сад, то к огромному изумлению увидел, как от усадьбы отъехала, запряжённая вороными молодыми рысаками, шикарная карета с гербом панов Калиновских, что натолкнуло мужчину на мысль о том, что из-за семейных разборок, он пропустил знакомство с невестой единственного сына, белокурой красавицей панной Ольгой, в связи с чем почувствовал себя, крайне неуютно и виновато перед ним, из-за чего, не медля ни одной минуты, стремительно отправился к дочери, надеясь на то, что она ему расскажет о встрече с будущей невесткой. Какого, же было его удивление, когда он застал единственную дочь, одетую в шёлковое платье кремового цвета и обшитое блестящим гипюром, сидящей на тахте в лёгком медном освещении, горящего в золотых канделябрах, пламени, погружённую в весёлую задумчивость, с которой она кокетливо перебирала между изящными пальцами густой шёлк тёмно-каштановых вьющихся волос, а на очаровательном лице сияла загадочная игривая улыбка, придающая ей, ещё большего очарования. --Ну, и, куда поехал твой дражайший брат в карете Калиновских, Марина?—привлекая к себе внимание и испытывающе смотря на дочь, спросил у неё пан Юрий. Она добродушно и с оттенком полного безразличия усмехнулась, но не выдавая истинную причину приезда будущей невестки, отмахнулась: --Откуда мне знать! Скорее всего поехал на очередную душевную беседу за вечерним чаепитием с Калиновскими! Он, в отличии от вас, папенька, думает не только о русском троне, но и об устройстве личной жизни! Вот только пан, хотя и мысленно весь кипел и возмущался от понимания того, что дети, в открытую, бунтуют против его тирании, но даже и представить себе не мог, что истинной причиной, по которой приезжала невеста Михая—тайное венчание «царевича Дмитрия» с царевной Ксенией, куда они все поехали ночью в её карете, устроенное Калиновскими в их домовой церкви. Оно проходило в спокойной, тёплой, даже дружеской обстановке, что позволило юным возлюбленным: Дмитрию с Ксенией немного расслабиться и забыть обо всех тягостях и эмоционального давления всех этих дней и недель, учинённых им старшим Мнишеком, высокую бдительность которого, умело усыпила его единственная дочь, панна Марина, что создало для возлюбленных иллюзию прекрасного, романтического сна. Они сами не заметили того, как православный священник провёл над ними священный обряд венчания, по завершении которого друзья душевно принялись обнимать и высказывать искренние поздравления. Степь. Немного позже, по распоряжению пана Михая Мнишека разложили небольшой лагерь из одного роскошного парчового шатра, в котором и уединились молодожёны для того, чтобы провести брачную ночь. Сам, же юноша остался вне его для того, чтобы следить за костром и внимательно следить за тем, чтобы никто из людей властолюбивого отца вместе с ним ни нагрянули к ним некстати, нарушив мирную романтическую идиллию двух возлюбленных птенчиков, мирно проводящих время наедине друг с другом. Мысли Михая в его светлой голове проносились хаотично, не давая ему никакого покоя, да и ночь сегодня выдалась очень тёплой и лунной. Поддувал лёгкий ветерок, приносящий им, приятную прохладу. Где-то на деревьях звонко пели ночные птицы, живущие своей обычной привычной жизнью, что делало одиночество молодого пана не скучным. А между тем, в шатре, скромно сидящая на мягкой не широкой походной постели, юная царевна Ксения застенчиво, не говоря уже о том, что заворожённо наблюдала за тем, как её ласковый возлюбленный постепенно полностью раздевшись, плавно подошёл к ней и, осторожно сев рядом, вдумчиво всмотрелся в её бирюзовую бездну глаз, не обращая внимания на, залившее лёгким смущением, красивое лицо юной избранницы, зовущие к головокружительным наслаждениям, алые губы которой расплылись в застенчивой улыбке, что заставило юного «царевича» вздохнуть с огромной нежностью и ласково погладить любимую по бархатистым, залитым румянцем, щекам, заставив её слегка вздрогнуть, не говоря уже о том, что очнуться от своего романтического забытья. --Не бойся, Ксюша! Нам никто не помешает!—трепетно выдохнул в сладкие, как мёд, губы возлюбленной, плавно и очень осторожно овладевая ими до тех пор, пока они ни стали единым целым в долгом, полном огромной заботы с любовью, поцелуе, на который юная девушка откликнулась, хотя и очень робко, не говоря уже о том, что боязливо, что позволило юноше, разоблачить её от, мешающей им полностью раскрепоститься и расслабиться, одежды. Только тогда, когда юная девушка открылась его взору в своей первозданной красоте с упругой грудью, тонкой, как молодая сосна, талией, округлыми бёдрами и стройными ногами, он оказался ею очарован на столько сильно, что не мог оторвать заворожённых голубых глаз. --Как я могу бояться моего мужа?! Это нелепо.—дрожащим от, переполняемого её сладостного возбуждения, тихим голосом выдохнула юная девушка, что позволило избраннику продолжить любить её, чем он и занялся, незамедлительно тем, что он, крайне бережно уложил возлюбленную на постель и, нависая над ней, словно тень, принялся ласкать упругие полушария пышной груди тем, что, поначалу, подобно новорожденному ребёнку, посасывал и облизывал, приятно ноющие и затвердевшие, не говоря уже о том, что напоминающие ягоды спелой брусники, цвет которой они имели, соски, а затем осторожно покусывал их ровными крепкими белоснежными, словно жемчуг, зубами, что доставляло юной красавице огромное удовольствие. Она даже затрепетала и тихонько постанывала, ласково перебирая светло-русый шёлк коротко остриженных волос возлюбленного, пока он плавно и медленно проделывал дорожку из поцелуев к её сокровенному местечку, куда и уверенно проник тёплым ртом, выписывая в нём головокружительные пируэты бархатистым языком и заставляя возлюбленную, извиваться под ним и ему на встречу, словно ужу на раскалённой сковороде, что было на столько волнительно и чувственно, что хрупкое сердце в груди девушки учащённо забилось. Ей даже казалось, что ещё немного, и оно выскочит, а бархатистые щёки залились ещё большим румянцем смущения, благодаря чему, девушка, инстинктивно закрыла глаза и провалилась в ласковую бездну, несказанного восторга с наслаждением. Именно в эту трепетную минуту, юноша осторожно, не говоря уже о том, что плавно вошёл в её тёплые недра своим мужественным копьём и, чувствуя податливость возлюбленной, постепенно ускорил их общий ритм, заполняя пространство шатра единогласными тихими стонами взаимного наслаждения, продолжая, неистово целоваться друг с другом. Время для юных супругов остановилось, либо замедлило свой бег и, им казалось, что кроме них, нет больше никого в этом грешном мире, но это было лишь призрачной дымкой. Возлюбленные знали об этом, в связи с чем, достигнув, наконец, пика головокружительного наслаждения, восторженно вскрикнув, тяжело дыша, не говоря уже о том, что, обливаясь прозрачным потом, разгорячённые и счастливые, провалились в глубокий крепкий сон, с огромной нежностью обнимая друг друга и не обращая внимания на приятную ночную прохладу, нежно окутывающую их нагие тела, укрытые лишь небольшим парчовым покрывалом. Только их уединение вместе с душевным покоем продлилось до наступления первых ярких солнечных лучей, заставивших возлюбленных юных супругов, нехотя проснуться и, сладко потянувшись, лениво выбраться из постели, затем приведя себя в благопристойный вид, вновь сесть на походную постель, прижавшись друг к другу. За этим приятным занятием парочку застал, войдя к ним, пан Михай, предварительно извинившись и отчётливо читая по печальному выражению на их красивых, ещё заспанных лицах то, что им совсем не хочется возвращаться в их золотую клетку под гнёт пана Юрия. Это заставило Михая понимающе вздохнуть и доброжелательно им улыбнувшись, заверить о том, что, как он понял отца, им осталось обитать в усадьбе, от силы, ещё где-то с неделю, а затем они все выдвигаются в Московию. --И всё это время мне предстоит просидеть в темнице, как преступнице!—с печальным вздохом, мрачно заключила юная царевна, сильнее прижимаясь к заботливой груди мужа и чувствуя то, с какой искренней нежностью он поглаживает её по золотистым волосам и бархатистым щекам, мысленно признаваясь себе в том, что ему, тоже совсем не нравится подобный расклад, да и как он может нравится, когда на тебя морально давят, угрожая убийством твоей возлюбленной, содержащейся в холодной тесной каменной темнице, словно она ни русская царевна, а беглая крепостная, либо супостатка, пойманная бдительным поисковиком. --Если пан Юрий хочет, чтобы я играл по его правилам, пусть признает уже мою жену и не чинит препятствий нашему счастью! Моей царицей станет Ксения Борисовна Годунова, но не Марина!—не терпя никаких возражений, выставил другу своё условие юноша, смутно надеясь на его взаимопонимание и давая, понять о том, что он останется жить с женой здесь в шатре, на территории Мнишеков с Калиновскими. Внимательно выслушавший душевное откровение друга, полное огромной воинственности и не желанием дальше подчиняться требованиям его отца, Михай понял собеседника, искренне порадовавшись за него, ведь это означало, что теперь им всем предстоит борьба с паном Юрием, как с бесчувственным угнетателем, власть которого над ними всеми закончилась, в связи с чем, воодушевлённый этим их действом, парень всё понял правильно и, одобрительно кивнув, вернулся домой, оставляя возлюбленную пару одних, ждать от него любых вестей, даже не подозревая о том, какая беспощадная буря его поджидает там в лице отца. Усадьба Мнишеков. Ведь, узнав о условиях неугомонной парочки и их тайном венчании от единственного сына, пан Юрий пришёл в такую ярость, что, немедля, ни одной минуты, собрал отряд из своих слуг и, прибыв к месту расположения возлюбленных, захватил их и бросил в темницу, решив продержать пару суток без еды и питья, смутно надеясь на то, что после его суровых, но воспитательных мер, они станут более сговорчивыми и покладистыми. Вот только, на протяжении всего остатка дня мужчину не покидало подозрение о том, что главная вина в непокорности «царевича Дмитрия» лежит целиком на его любовнице, царевне Ксении Годуновой, для выяснения отношений с которой, он пришёл в темницу с чугунным горящим факелом в сильных руках и, вставив его в держатель, внимательно осмотрелся вокруг, пока ни увидел её, лежащей на узкой, не говоря уже о том, что крайне, не удобной кровати, не лишённая решительности с воинственностью, с которыми она язвительно рассмеялась и, брезгливо смотря на своего угнетателя, с вызовом бросила ему в грозное лицо: --Что? Думаете вы нас победили? А вот и нет, пан Юрий! Мы с Дмитрием уже подготовились к решающей битве с вами тем, что я ещё вчера днём отправила почтовым голубем письмо моим родителям о том, что Дима войдёт в мою семью в качестве моего мужа. Их Царские Величества примут его, ведь они всегда желают мне счастья. Это именно вы проиграли битву за русский трон, который, лишь во сне, отныне, станете видеть! Такой дерзости, послужившей для него оскорблением по самолюбию, пан Мнишек не захотел, молча стерпеть и, не говоря ни единого слова, принялся жестоко избивать несчастную девушку, даже не задумываясь о том, что её душераздирающие крики, отчётливо слышит, вжавшийся в угол соседней камеры и отчаянно пытающийся зажимать уши руками для того, чтобы отрешиться от всего этого ужаса, юный «царевич», из ясных глаз которого слёзы текли ручьём. Прежде, чем наступила угнетающая, можно сказать, почти могильная, тишина, прошла, казалось бы, целая вечность и жестокий изверг ушёл из подвала, оставляя свою несчастную юную жертву лежать на полу, избитую в кровь и в разорванном в клочья светлом шёлковом платье, обшитом золотистым гипюром, превратившимся в лохмотья, сжавшуюся в клубок, как кошке и без чувств.