Star by Star

Страх       Страх стал её обычным спутником, фоновым белым шумом, который так приелся, что даже не замечаешь. Она боится не справиться, подвести, не успеть, потерять ещё кого-то, погибнуть раньше, чем выполнит миссию (однажды погибшей, ей не страшна смерть).       Вега врывается в её жизнь совершенно нелепо и внезапно. И она ничего не может с этим поделать. Он называет её забавным прозвищем и улыбается всякий раз, когда она смотрит в его сторону. И это так некстати, так не вовремя! Она не может позволить себе отвлекаться, она столького не может себе позволить, что однажды вечером просит Сузи изолировать свою каюту и долго ласкает сама себя, представляя как бы это делал он. Как бы смотрел на неё затуманенным взглядом, как шептал её имя, как целовал, какими были бы его движения внутри неё, каким он сам был бы на вкус, был бы он громким, как она сама, или нет. И это довольно унизительно — удовлетворять себя самой — когда вокруг сотни желающих, да вот она не желает.       Все становится только хуже. Политики, как самые обиженные и капризные на свете дети не желают слушать никого, кроме себя. Видимо слишком любят звучание собственных голосов. Цербер ставит палки в колеса и из грязи и крови, что тянется к Призраку, можно соорудить довольно приличных размеров планету. Джейн совсем не образчик добродетели, но чёрт возьми!       Вечеринка оказывается не таким уж дерьмовым планом, как казалось в начале. Её люди устали, они боятся не меньше неё, на их плечах не меньше ответственности, в их душах не меньше ран. Им действительно нужно хоть на одну ночь забыть обо всём. Алкоголь льется рекой, музыка с каждым мгновением всё громче.       Джейн не думает не о чем, просто отпускает себя. Потому что чертовски устала бояться. Её тело очень странно реагирует на алкоголь: опьянение наступает после такого количества выпивки, что хватило бы на роту десантников. Всё вокруг становится таким ярким, но совершенно не чётким. Она не помнит как и когда оказалась возле Джеймса. Он слишком близко! Это как бросать в ядро корабля заряды для гранатомёта и думать, рванёт ли?       — Я рад, что ты расслабляешься, Лола, — он улыбается и да, чёртов взрыв все же происходит.       — Заткнись, потому что я собираюсь тебя поцеловать. А потом утащить в свою спальню и заниматься сексом, пока не смогу двигаться. И тебе лучше прямо сейчас отказаться, потому что потом будет поздно, — Джейн льнёт к его большому тёплому телу и отпускает контроль окончательно.       Джеймс смеётся и закидывает её на плечо, словно она какой-то мешок, хлопает по ягодице и направляется в сторону спальни.       — Пощады не жди, — обнажает он белые зубы в улыбке и целует её.       Он такой и не такой, как она думала. Его широкие ладони могут почти полностью обхватить её талию (он недовольно ворчит, что она слишком мало ест, когда выцеловывает её ребра). Его губы горячие и жадные — укусы и засосы расцветают на коже алыми цветами. И Джейн мало этого. Так мало! Он по-животному грубо и резко сдирает тонкое белье (ей иррационально стыдно, что это обычный белый хлопок, а не вычурное тонкое кружево, но судя по тому, как он целует её живот, как вылизывает каждый сантиметр её бёдер, ему совершенно на это плевать). Джеймс проходит языком по внутренней стороне бёдер и опускает голову между её разведенных ног.       Его прикосновения то нежные и лёгкие, то обрушиваются, как торнадо. О да, язык у него подвешен что надо, не только шутки шутить. Джейн стонет так громко и сладко, что завтра, возможно, не сможет говорить. Но завтра не существует. Не существует Жнецов, войны, смертей, крови. Вселенной не существует. Есть только здесь и сейчас! Только Джеймс и его горячие губы, умелый язык, жаждущие пальцы. Его влажные жадные прикосновения, проникающие в неё пальцы. Перед глазами взрываются галактики, и её выгибает в спине так сильно, что ему приходится её подхватить.       Джеймс целует её так глубоко, словно пытается проверить, есть ли в ней душа. На губах она чувствует свой собственный вкус.       Джейн царапает его спину, целует куда может достать, шепчет что-то.       — Я тоже, — слышит она в ответ, — я тоже.       Он даёт им короткую передышку и продолжает. Входит в неё единым длинным движением, выдыхает гортанно и долго, когда он смотрит ей в глаза, взгляд у него совершенно шалый и черный, как глубины космоса.       Дыхание Джеймса тяжёлое и срывается; движения то плавные и мягкие, то резкие и короткие. Джейн крутит в этом водовороте, неумолимо влечет к пику. Ей кажется, что в уголках глаз выступили слезы. Повторный оргазм накрывает внезапно и резко. Она чувствует, как Джеймса накрывает мгновением после.       Он весь похож на сытого довольного кота — лениво целует её ключицы и шею.       — Сейчас передохнем и я с удовольствием посмотрел бы на коммандера Шепард, руководящую мной со своей главенствующей позиции, — смеётся Джеймс, укладывая Джейн сверху и целуя в нос.       — Любишь, когда тобой командуют? — усмехается она.       — Зачем, по-твоему, я пошел во флот Альянса?       Они смеются. И страх, липкий чёрный ужас, затаившийся в тёмных углах, струящийся прямо под потолком, недовольно отступает, сдает свои рубежи. Шепард знает, что завтра он вернётся и, возможно, будет ещё ужаснее, чем вчера, но теперь ей хочется, по-настоящему, а не из чувства долга, сражаться и победить — дать им шанс на будущее.       Жаль, что она ещё ничего не знает...