По ту сторону отчаяния

Гарри открыл глаза. Слепящий потусторонний свет заставлял жмуриться и рассеивал внимание. Беспомощные попытки сориентироваться ни к чему не приводили. От растерянности отступив на пару шагов, он почувствовал, как в голове бьётся паническая мысль: «Я умер?» Сквозь вязкое и белое, как молоко, марево невозможно было ничего разобрать. Вдруг будто прорвало плотину: хлынули воспоминания. Перед глазами пёстрыми мазками стремительно сменяли друг друга события последней битвы. Он видел полчища акромантулов, взбирающихся по разрушенным стенам Хогвартса; видел дементоров, нападающих с воздуха. Он увидел и своих соратников: как те, не смотря на потери, на падающих замертво друзей, всё равно бились до конца. Последней чёткой картинкой возникла вспышка убивающего проклятья, выпущенная рукой Тёмного Лорда. Да, теперь совершенно ясно — Гарри умер. — Добро пожаловать, Повелитель, — загромыхало из ниоткуда и отовсюду сразу. — Повелитель? Я не понимаю… Кто ты? — беспомощно заозиравшись и всё ещё щуря глаза, Гарри тщетно пытался разглядеть невидимого собеседника. — Тёмный Лорд жив? — Во всяком случае, теперь этот жалкий обманщик ближе ко мне, чем был когда-либо, — во властном, пугающем своей нечеловечностью голосе послышались нотки веселья. — Не беспокойся, Повелитель, теперь они справятся без тебя. Твой земной путь закончен, я рада приветствовать тебя, так храбро шагнувшего на встречу со мной. Несмотря на то, что Гарри вполне осознанно подставился под Аваду Кедавру, именно вслух произнесённые слова об окончании земной жизни привели его в состояние полной растерянности. Запоздалый липкий страх поднялся откуда-то из глубины и тут же растаял, столкнувшись с простым человеческим неверием. Именно поверить, что всё уже свершилось, было отчего-то невероятно трудно. — Что ж… Вероятно. Видно, в самом деле это — всё, — рассеянно обронил он. — Ты колеблешься, Повелитель? Вероятно, ты ещё не готов уйти. Ты меня удивил, — вновь прогремел почти не грозно всё тот же потусторонний голос, и прямо перед Гарри, словно соткавшись из тумана, предстала тёмная фигура, укутанная в странные полупрозрачные чёрные лоскуты. На её плечи была накинута волшебная мантия из какой-то удивительной чуть сияющей ткани, а голова таинственной собеседницы была скрыта глубоким капюшоном. — Кто вы? Вы — Смерть, я угадал? — спрашивать напрямую было неловко и явно не слишком уважительно, но Гарри было совершено плевать на какие-то глупые расшаркивания. — Ты угадал, Повелитель, — спокойно согласилась Смерть. — Однако тебя я не буду забирать с собой против твоего желания. Расскажи мне, что тревожит тебя, зачем ты пришёл ко мне. Гарри, поражённый таким вниманием, несколько смутился и не сразу сообразил, чего от него ожидают. А когда понял, попытался собраться с мыслями и как можно менее сбивчиво объяснить. — Вы понимаете, я был крестражем! Крестражем Воландеморта! Я должен был это сделать. Я должен был дать ему убить меня, только так я мог освободить волшебный мир, — казалось, напряжение всех последних месяцев заставляло выплёскивать накопившиеся переживания. — Цена была высока, но и всего, что я… что мы сделали — этого оказалось недостаточно, — опустив голову, тихо закончил Гарри. — Вот как, — задумчиво протянула Смерть. — Что же, это действительно тяжёлые думы, Повелитель. Так что было бы достаточным? —… сложно сказать, — всем своим видом он излучал неуверенность, однако мгновенно подобрался и твёрдо закончил, — больше всего меня тревожит, что многих я не успел спасти. — И это вполне предсказуемо для человека, — нейтрально отозвалась неподвижная фигура Смерти. — К тому же, многие погибшие в вашей войне действительно могли дать этому миру больше, — тон был всё таким же безэмоциональным, однако теперь Гарри чудились в нём нотки грусти. Тяжесть вины будто начала давить на плечи, и они безвольно опустились, выдавая отчаяние. — Послушай меня, Повелитель. Мне приятно, что ты смог собрать все мои дары. И то, как смело и решительно ты шёл на встречу со мной, вызывает уважение. Поэтому я хочу сделать тебе подарок, — с этими словами Смерть извлекла откуда-то из-за рукава переливающуюся сферу, похожую на шар с предсказанием. — Это, — Смерть указала длинным крючковатым пальцем на загадочную сферу, — твоя жизнь. Это был бы мой тебе подарок. От неожиданности Гарри широко распахнул глаза и уже приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. — Однако, — сделав властный останавливающий жест рукой, предвосхищающий все вопросы, — Повелитель, ты слишком тяготишься прошлым. Я не смогу забрать тебя, если ты пожелаешь, потому как твоя душа останется бродить по земле бесплотным духом. Но и подарить тебе обратно твою жизнь я не могу, так как ты не сможешь оценить мой подарок по достоинству. А дарами я разбрасываться не привыкла, — и костлявые руки быстро утянули сияющую сферу обратно, куда-то в темнеющие складки мантии. Такие необычные рассуждения невольно заставляли проникнуться, словно бы и для Гарри это было действительно существенной проблемой — что же делать дальше с его беспокойной душой. Чуть помедлив, будто взвешивая что-то, понятное только ей одной, Смерть продолжила говорить: — Я сделаю тебе иной подарок. Я подарю тебе чужую жизнь, Повелитель. И тогда ты сможешь попытаться что-нибудь исправить. Гарри, будто не до конца осознав, какой именно подарок ему собираются преподнести, немного невпопад возразил: — Но ведь многие погибли, когда я был ещё ребёнком! Как же я смогу им помочь?! На такое неприкрытое недоумение Смерть неожиданно расхохоталась, но затем так же безразлично, как и раньше, пояснила: — Повелитель, здесь, где мы с тобой беседуем, времени не существует. Или, если так будет понятнее, оно течёт немного иначе, — на этих словах Гарри мысленно приказал себе больше ничему не удивляться. — Я могу подарить тебе любую жизнь, начинающуюся в любой момент Земного времени. Прервав пояснения, Смерть будто вновь задумалась о чём-то, и, не дожидаясь согласия, извлекла откуда-то из глубоких складок ткани новую сияющую сферу, чуть поменьше предыдущей. — Я даже подобрала для тебя подходящую жизнь, — отметила Смерть, заботливо поглаживая самыми кончиками цепких пальцев гладкие бока волшебной сферы, от чего она чуть завибрировала и заметно увеличилась в размере. «Как котёнка гладит», — почему-то подумал Гарри. И тут же воскликнул: — Но я не хочу забирать чужую жизнь! Я не хочу никого убивать! — его слова гулко отдавались в тишине и казались выражением полнейшего отчаяния. Словно улавливая его настроение, волшебное хранилище чужой жизни чуть помутнело и, будто испугавшись, снова сжалось. — Никого не требуется убивать, Повелитель. Дни этого мальчика были сочтены — он не дожил всего несколько часов до получения лекарства и пришёл ко мне в человеческом возрасте пятнадцати лет. Но с моей помощью, Повелитель, ты дождёшься лекарства, излечишь своё тело и сможешь жить, — явно довольная новой идеей подарка, Смерть будто принялась его убеждать. А Гарри, вероятно, впервые за весь разговор впал в полнейший ступор: с одной стороны, это действительно прекрасный шанс попытаться всё исправить, ведь теперь он уже знает и о крестражах, и о том, где они хранятся, а значит, для победы не потребуется столько человеческих жертв. И где-то на краю сознания зудел маленький противный червячок: в другой жизни у него может даже быть нормальная семья и живые родители. Пусть Гарри и не сможет считать их в полной мере своими, но это всё же хоть что-то. Но на другой чаше весов была так невовремя всплывшая в памяти фраза Дамблдора о том, что беспокоиться нужно о живых, и она напомнила Гарри, что в ЕГО жизни остались близкие и друзья… И всё ещё живой Лорд. Осталась неоконченная война… Которую можно будет избежать. Как ни старался Гарри себя убедить, что он нужен им всем — друзьям и случайным знакомым, да и всему магическому миру в целом, что только он может убить Тёмного Лорда, он понимал, что выбор уже сделан. Только Гарри способен победить Волан-де-Морта, и он сделает это, предотвратив заодно огромное количество совершенно ненужных смертей. Пусть для этого и придётся прожить совершенно чужую жизнь. Но всё же… Будто хватаясь за последнюю ниточку, Гарри, не вполне понимая, что именно хочет узнать, воскликнул: — А я смогу вернуться обратно? Смерть отвлеклась от любования переливающегося содержимого сферы, подняла укрытую капюшоном голову, словно поймала беспокойный взгляд своего собеседника и удивлённо переспросила: — Ты интересуешься, сможешь ли вернуть свою жизнь назад? После недолгих раздумий, она ответила: — Повелитель, теперь ты знаешь дорогу сюда. Если такой дар будет для тебя ценным, я смогу предоставить его тебе. Однако, ты многого не знаешь, — заключила Смерть, и, будто в напутствие, решила поделиться с Гарри откровением, — душа человека — бессмертна, Повелитель. За исключением особых случаев. И главное то, какие уроки из своей жизни выносит душа. Так что не имеет большой разницы, в какой именно жизни они получены. Однако, Повелитель, ты должен знать, что все души перед рождением забывают свои прошлые жизни, и твоя не станет исключением. Так что, если ты попросишь в дар свою прежнюю жизнь, знай — она может не принести тебе никакой пользы с тем новым опытом, который ты получишь в даруемой тебе сейчас чужой жизни. Ты будешь жить в совершенно других условиях и в конечном итоге станешь совсем другим человеком. Но выбор остаётся за тобой. — Спасибо вам за подарок и за объяснения, — поразмышляв, тихо начал Гарри. — Думаю, раз у меня всё-таки будет шанс вернуться, я сделал свой выбор, — выдержав небольшую паузу, он чуть сжал кулаки. Скорее для храбрости, чем из необходимости, набрал в грудь побольше воздуха и резко на одном выдохе выкрикнул, — я принимаю ваш дар! Мерцание сферы в руках Смерти усилилось и картинка чуть смазалась — Гарри догадался, что сфера начала вращаться вокруг своей оси. Раскручиваясь сильнее, она плавно выплыла из цепких пальцев, не прекращая вращения, а Гарри невольно проследил взглядом за костлявыми сухими кистями рук, подхватившими края капюшона. Стремительно мелькающая перед самым носом и полнеющая, будто надуваемый кем-то мыльный пузырь, сфера притягивала всё внимание, гипнотизировала; и Гарри скорее интуитивно понял, чем увидел, что Смерть плавно стягивает с себя капюшон. И вдруг, вырывая из транса, повсюду и прямо в голове раздался величественный громыхающий призыв: — Посмотри на меня! И его накрыла тьма.