***
В просторной спальне, на белых, как снег, простынях, кто-то не спал. Он беспокойно ворочался, и сам был таким же белым, как его простыни, как полупрозрачный тюль на окне, как чистый лист бумаги. Его белые волосы разметались по подушке, его белые руки напряжённо сжимали ткань, его белые ресницы дрожали. В какой-то миг дыхание успокоилось — он замер. Внезапно глаза распахнулись. Какое-то время он просто лежал, не двигаясь, почти не дыша, и пронзительно глядел мутными, ничего не видящими глазами куда-то вдаль. Потом, будто что-то для себя решив, одними губами на грани слуха произнёс: — Пора.***
С резким вздохом Гарри проснулся и сел на постели. Было раннее утро, только начинало светать. Тихая и сумрачная комната не убаюкивала, не помогала успокоиться: он никак не мог перевести дыхание и убедить себя в том, что уже никуда не падает. Наконец, усилием воли он смог замедлить дыхание и осмотрелся. Он обнаружил, что заснул прямо в одежде, даже не разулся; что его ноги свисают с массивной двуспальной кровати, накрытой смятым покрывалом; а также то, что его правая рука во сне сильно затекла. Справа от кровати находилась небольшая тумба, слева — торшер, плафон которого украшен золотыми кисточками, кресло и маленький столик. У противоположной стены стоял большой платяной шкаф, письменный стол и стеллаж для книг. Гарри тяжело поднялся с кровати и потряс затёкшей рукой. Через несколько мгновений он почувствовал, как кровь хлынула в предплечье: будто тысячи мелких иголочек вонзились в несчастную обескровленную конечность. Гарри сморщился, но вытерпел; другой рукой одёрнул покрывало и отправился искать ванную комнату. Ванная обнаружилась в самом конце коридора. Войдя внутрь, Гарри, не успевший толком проснуться, сразу направился к раковине. Открыл кран с холодной водой, набрал полные ладони и плеснул себе в лицо. Потерев пальцами заспанные глаза, Гарри разомкнул веки и в ужасе отшатнулся: с чужого лица на него в упор смотрели чужие глаза. Кровь тут же хлынула в ноги, а Гарри стоял как вкопанный и разглядывал в отражении зеркала побледневшее юношеское лицо. Своё собственное лицо. От подскочившего адреналина спать больше не хотелось; так что Гарри, немного успокоившись, решил в одиночестве прогуляться по саду, который видел из окна летнего пристроя, чтобы привести в порядок мысли. Тихонько выскользнув из ванной, он на цыпочках, крадучись, отправился на поиски нужной двери. В мягком утреннем свете дом не выглядел уже таким мрачным, скорее не слишком прибранным и необжитым. Так напугавший Гарри ещё вчера вечером портрет и вовсе смотрелся комично: ну кто позирует художнику с таким насупленным выражением лица? Наверное, только вечно всем недовольный человек. Немного побродив по первому этажу, Гарри, наконец, нашёл верную дорогу. Вновь оказавшись в светлом, похожем на оранжерею коридоре, он почувствовал, как стало легче дышать: мысли прояснялись, тревоги отступали. Под стук каблуков по деревянному полу, уже не таясь, он двинулся в сторону выхода в сад. Отворив простенькую деревянную дверцу, Гарри очутился на уютной веранде с двумя плетёными креслами-качалками, укрытыми одинаковыми клетчатыми пледами; а между кресел стоял круглый стеклянный столик, в центре которого была ваза, полная давно засохших цветов. Стенки веранды выполнены из перекрещенных между собой тонких длинных дощечек и все поросли диким виноградом. Обойдя по широкой дуге кресло и преодолев пару скрипучих ступеней, Гарри вышел на довольно просторную площадку перед домом: на несколько метров вдаль она поросла травой и упиралась в сад. Помимо нескольких довольно ухоженных обыкновенных розовых кустов, росших у самой веранды, сад поражал своей запущенностью. Он зарос настолько, что невозможно было предположить, как далеко простирается его территория — плотная стена растительности не позволяла увидеть ничего дальше вытянутой руки. Однако среди деревьев, кустов и непонятных растений угадывались тропинки, и Гарри решил пройти вглубь — на разведку. Он выбрал одну из предполагаемых тропинок, раздвинул руками ветви и принялся протискиваться меж кустов, попутно пожалев, что не выспросил у Камиллы какого-нибудь плаща: ещё сохранялась ночная прохлада, а ветки были мокрыми и норовили влезть куда-нибудь под одежду. Спустя пару минут кусты несколько поредели, и можно было идти спокойно, не горбясь и не зажмуривая глаз. Оглядевшись, Гарри с удивлением отметил, что никогда не видел некоторых растений, росших в этом саду. Он случайно задел плечом один из кустов, усыпанный маленькими золотистыми колокольчиками, и они мелодично звякнули. Гарри отшатнулся, задел ногой какой-то корень и стал заваливаться назад. Он замахал руками и случайно ухватился за странный кустарник бордового цвета, ветки которого были похожи на змей: округлые, они извивались и закручивались в причудливые спирали. Внезапно Гарри почувствовал, как начало жечь ладони. Повернув голову, он с изумлением увидел, что трещины в коре наливаются чем-то жёлтым и светящимся. Ветки словно раскалялись: было похоже, будто из их недр сочится лава. Гарри резко отдёрнул руки, но всё-таки не рассчитал: вновь потерял равновесие и повалился в соседний пышный зелёно-фиолетовый кустарник. Фиолетовыми оказались цветы: они проснулись, и те, что были слегка задеты, засмеялись детским заливистым смехом; а те, что были примяты — зарыдали. Не выдержав какофонии, Гарри, наплевав на дефицит одежды, на четвереньках выполз из куста и, взяв за ориентир пятно света, направился к нему. Он полз, уворачиваясь от цепких веток, и то и дело терял свою цель из виду. Под ногами давно не было никакой тропы, но Гарри не приходило в голову и мысли о том, как он будет выбираться — он хотел убраться подальше от странных кустов; кроме того, его гнало желание найти что-нибудь по-настоящему интересное. Наконец, кусты поредели и резко закончились, и перед Гарри, стоящим на четвереньках, возникла лужайка, на которой почему-то росла одна трава. Он поднял взгляд от земли и замер. В центре лужайки, примерно в полутора метрах над землёй, возвышался хорошо сколоченный деревянный сарайчик на длинных деревянных ногах. Юноша резко поднялся и отряхнул руки — ладони его покраснели от жжения, а на коже белели отпечатки травы и мелких камешков. Он оглянулся назад, но дома не увидел: бурная растительность надёжно спрятала это необычное строение от посторонних глаз. Почесав затылок, случайно смахнув за шиворот остатки земли с ладоней, Гарри принял решение исследовать сарайчик. От влажности в саду доски прогнили почти насквозь — было страшно свалиться, поломав одну из них. Гарри по привычке пошарил рукой в поисках палочки, чертыхнулся и, держась руками за более крепкие доски, принялся карабкаться по лестнице вверх. В сарае пахло сыростью и землёй, было темно и затхло. Помещение освещало только маленькое квадратное оконце, расположенное прямо напротив двери, да небольшие щели кое-где между досками. Поначалу Гарри не мог ничего толком разглядеть, но когда глаза привыкли к темноте, принялся осматриваться. Комнатка была небольшой и забитой вещами. Юноша сразу признал справа от себя инструменты для сада: грабли и кусторезы, совки и лопаты, ящики и вёдра располагались в дальнем углу внушительной кучей. Чуть ближе к двери, слегка прислонившись к той же стене, стоял простенький шкафчик. Гарри подошёл к нему и отворил дверцу. Запахло пылью. Полки оказались заполнены самыми разнообразными предметами: маленькими ящичками и стеклянными колбочками, бумажными пакетиками и прочей мелочью. Верхняя полка выделялась более всего: на ней покоились добротные перчатки из кожи дракона, старая немного ржавая лампадка и чернильница с потрёпанным пером. Осмотрев не слишком внимательно всё это добро, Гарри решил исследовать другие части помещения и захлопнул дверцу. Он развернулся и в противоположном углу увидел простенькую деревянную лежанку из досок, застеленную старым матрацем, на который, свисая до самого пола, было накинуто плотное покрывало. Гарри уверенно шагнул в сторону лежанки, подобрал свисающий угол покрывала и набросил его обратно, прикрыв отсыревший матрас, который от влаги пошёл некрасивыми жёлтыми пятнами. Ткань была влажной и очень не приятной на ощупь, так что юноша быстро отдёрнул руку. Постояв немного и не обнаружив ничего интересного, он повернул голову и заметил, что возле самой двери, на одном из вбитых в доску гвоздей висит забытая кем-то куртка из холщовой ткани. Заинтересовавшись, Гарри двинулся к ней. Он ощупал все карманы, но те были пусты. Юноша почти разочаровался в своей вылазке, как вдруг его осенило: он ещё не проверил внутренний карман. От своих мыслей ему стало неловко: как вор, он шастает в полутьме, копается в чужих вещах… но природная тяга к тайне была сильнее. Гарри раздвинул куртку, сунул руку в потайное отделение и наткнулся на что-то мокрое. Он извлёк предмет из кармана и увидел на раскрытой ладони ключ. Металл холодил кожу, а юноша с недоумением рассматривал находку, не понимая, к чему та могла бы подойти. Разум подсказывал, что стоило вновь проверить шкаф. И Гарри уже развернулся, чтобы подойти к нему, как вдруг увидел: у самой стены, под деревянной лежанкой, покоился вполне приличный деревянный сундук в металлической оправе. Подгоняемый любопытством, Гарри кинулся туда. Он опустился на колени, едва не задев плечом доски, поднырнул под лежанку, протянул руки и потащил сундук на себя. Металлические ножки легко заскользили по процарапанным в дереве бороздкам. Наконец, сундук оказался прямо перед Гарри. Оправа кое-где покрылась ржавчиной, но дерево не пострадало. Подрагивающей от волнительного предвкушения рукой юноша поднёс ключ к замочной скважине. Есть! Но тут раздался протестующий лязг металла: похоже, замок заржавел. Гарри сжал зубы от досады. Предприняв ещё пару безрезультатных попыток открыть злосчастный сундук и в который раз пожалев об отсутствии волшебной палочки, юноша рывком достал ключ из замка, не глядя сунул его в брючный карман и направился к выходу. Выйти из зарослей оказалось гораздо проще, чем в них зайти: в этот раз Гарри выбрал другой путь, который не доставил ему таких неудобств — разве что пришлось выпутывать из волос какие-то золотисто-зелёные скользкие нити, ужасно напоминавшие сопли. Вывалившись из кустов, Гарри огляделся: было уже совсем светло. Крыльцо дома Макнелли оказалось гораздо левее, чем было первоначально, и Гарри отметил про себя, напротив какого окна он вышел теперь, чтобы в следующий раз не натыкаться на тот огнеопасный куст и пройти более безопасным и прямым путём. Задумавшись, где бы ему добыть масло для замочной скважины, он побрёл к крыльцу и не сразу заметил, что в кресле кто-то сидит. — Доброе утро, Гарри! Решил прогуляться с утра пораньше? Бодрый голос Камиллы вывел его из задумчивости. Он поднял голову и с удивлением отметил, что, несмотря на жизнерадостный тон, лицо женщины выглядело несколько испуганным. — Доброе утро, миссис Макнелли. Думаю, иногда нам всем нужно побыть наедине с собой, — сказал он несколько отстранённо. Лицо Камиллы на миг помрачнело, но тут же вновь разгладилось. Она отставила в сторону фарфоровую чашечку, от которой шёл пар, и указала рукой на соседнее кресло. — Присаживайся, милый. Обычно по утрам мы пьём здесь чай вместе с Альбертом, но сегодня он умчался на работу ни свет ни заря, — вздохнула женщина. — Но я приготовила как раз на двоих. Не хочешь чашечку? Немного помявшись, Гарри согласился. Камилла оглядела его смешливым взглядом, в особенности заприметив взлохмаченные волосы и испачканные землёй колени, улыбнулась чему-то своему и извлекла волшебную палочку. Изящный фарфоровый чайничек поднялся в воздух, и, когда Гарри неловко плюхнулся в кресло, уже наполнил обе чашечки душистым напитком. — Пей, Гарри, не стесняйся, — заботливо сказала женщина, и Гарри про себя отметил, что без строгого костюма и поджатых губ она выглядит гораздо моложе. — Спасибо, — тихо сказал юноша и поднёс чашку к губам. От крепкого чая натощак у него слегка закружилась голова. — Как тебе спалось в твоей новой комнате? Не слишком жёстко? — поинтересовалась Камилла, а Гарри тут же вспомнил, в какой позе он спал и рефлекторно потёр пострадавшую руку, однако ответил довольно вежливо. На пару минут воцарилась тишина, в которой каждый пил чай и думал о своём. — Так как вы вчера поговорили с Альбертом? — неожиданно спросила женщина, не поворачивая головы. Гарри нервно сглотнул. — А он вам не рассказал? — осторожно уточнил юноша. — Он сказал только, что если я хочу знать, то должна спросить у тебя сама, — сказала Камилла и с лёгким звоном поставила чашку на стол. — Ну, — осторожно начал Гарри, — если честно, я почти ничего не понял. Он что-то хотел у меня узнать, о чём я понятия не имел, а потом мы просто кричали друг на друга. Камилла замерла в кресле, медленно повернула голову, заглянула Гарри в глаза и вдруг широко улыбнулась и засмеялась, чем привела его в полнейшее замешательство: Миссис Макнелли сидела в кресле и, откинув голову назад, заливисто хохотала; и Гарри, который поначалу впал в ступор, вдруг почувствовал, что ему тоже отчего-то становится смешно. Напряжение попросту испарилось: будто бы они были знакомы уже давно и приходились друг другу добрыми друзьями — не меньше. Наконец, отсмеявшись, Камилла, промокнув глаза извлечённым из кармана носовым платком, сказала: — Вот так работа портит людей! Альберт, как стал начальником, сразу сделался таким подозрительным — просто ужас! Иногда как спросит у меня что-нибудь, так мне начинает казаться, что я и правда что-то замышляю. Просто не знаю об этом, — с улыбкой закончила она. — А где он работает? — робко поинтересовался Гарри. — Я не знаю, — женщина пожала плечами, — я в этом совсем ничего не понимаю. Знаю только, что он работает с магглами. Раньше я что-то ещё понимала в его рассказах, но теперь… стоит ему заговорить о работе, как я тут же засыпаю прямо в кресле! К слову, моей работой он тоже не слишком интересуется, — с улыбкой добавила она, — так что в этом вопросе у нас всё взаимно. — А кем работаете вы? — спросил Гарри, поставив пустую чашку на столик. — Большую часть времени, как видишь, я провожу дома, — начала объяснять женщина, параллельно взмахнув волшебной палочкой и вновь наполнив пустые чашки. — А вообще я изучаю и оцениваю антиквариат и различные магические артефакты. Иногда отыскиваю что-нибудь для коллекционеров… довольно много чего, но это единичные заказы. — Интересно, — вежливо прокомментировал юноша. — Гарри, — доверительно заглянув ему в глаза, ласково сказала Камилла, — я хорошо знаю Альберта. Уверена, он просто вспылил и вскоре извинится. Кроме того… он очень избирателен в общении и ему нужно время, чтобы привыкнуть к твоему присутствию. Как, собственно, и тебе — к нашему, — подытожила она. Услышав эти слова, Гарри задумался. Может быть, это и правда было просто недоразумение? Однако что-то не давало ему покоя: интуиция подсказывала Гарри, что в этой ситуации не всё так просто. И он бы погрузился дальше в свои мысли, если бы вдруг не вспомнил, что такое важное хотел сообщить Камилле. — Миссис Макнелли, — начал Гарри, — я… Его прервал шум, раздавшийся откуда-то из-за оплетенной диким виноградом стенки. В этом шуме, не веря своим ушам, Гарри узнал хлопанье крыльев. Будто в подтверждение его догадки, в этот момент на веранду влетела сова. Она ловко спланировала на столик, но подскользнулась: тормозя крыльями, проехала несколько сантиметров по стеклу и едва не сшибла чайник вместе с чашками. — Это, наверное, мне, по работе, — прокомментировала Камилла, протягивая руку к совиной лапке, чтобы взять письмо, — так что ты хотел сказать? Но Гарри уже ничего не хотел сказать: он не мог поверить своим глазам. — Гарри! — воскликнула Камилла, — ты видишь то же, что и я? И что им понадобилось… Она сломала печать, достала из конверта письмо и принялась зачитывать вслух: — Дорогой мистер Макнелли! В связи с… бла-бла-бла… вас и вашего родителя или опекуна… для обсуждения возможности принять вас в школу Чародейства и Волшебства «Хогвартс»? Директор Альбус Дамблдор? — пискнула Камилла. — Гарри, что всё это значит? — заглянув юноше в глаза, придушенно спросила она. — Как раз об этом я и хотел с вами поговорить, — ошарашенно ответил Гарри. Только сову ничего не тревожило. Разумеется, кроме того, что никто до сих пор не догадался дать ей печенья.