По ту сторону отчаяния

Большой дубовый стол был сервирован к ужину: длинная скатерть устремлялась к сиротливо пристроившимся на самом краю трём комплектам столовых приборов, нескольким пустым блюдам и изящной салфетнице. Посреди столешницы возвышался тяжёлый подсвечник в виде витого трезубца. Стол был явно велик для трёх персон. То же впечатление производил и дом: слишком большой, чтобы люди, живущие в нём, могли чувствовать единение. Альберт, сидящий по правую руку от Гарри, весело поглядывал на суетящуюся жену: она будто только что вспомнила, что на самом деле волшебница, а не обычная маггла. Повинуясь лёгкому взмаху волшебной палочки, сквозь распахнутые двери паровозиком влетели блюда и блюдца, чашки и салатницы. Воздух наполнился аппетитными ароматами мяса, приправ и овощей. Последним на стол приземлился важный пузатый кувшин. Гарри сидел молча, склонив голову, и хмуро пялился в тарелку. — Гарри, с тобой всё в порядке? Ты плохо себя чувствуешь? Очнувшись, он поднял голову и увидел перед собой обеспокоенное лицо Камиллы. — Нет-нет! Всё нормально, я просто… я просто задумался. Простите. — О, — воскликнула она, — что ж… ты не откликался, смотрел в одну точку… Я начала волноваться, — её губы скорбно поджались. — Со мной правда всё в порядке! Простите, — горячо заверил её юноша. — Вы что-то хотели узнать? — Я спрашивал, нравится ли тебе наш дом, — тихо ответил Альберт. Гарри тяжело сглотнул и медленно перевёл взгляд. — Дом… — слова будто сами не хотели произноситься, — дом замечательный. Такой… — на мгновение он снова завис. — Большой. — Большой, значит? — одними уголками губ улыбнулся мужчина. — Быть может, тебе понравилось что-то конкретное? — О, да! — взволнованно воскликнул юноша и тут же спохватился. — Мне понравился ваш камин. Очень красивый, — добавил он чуть тише. На этих словах Камилла еле заметно улыбнулась и слегка кивнула головой, выказывая свою поддержку. «Да что со мной, чёрт возьми, такое! Веду себя как полный идиот!» — с досадой обругал Гарри самого себя. Альберт будто заметил его метания, потому как решил перевести беседу в иное русло. Промокнув губы салфеткой, он мягко спросил: — Может быть, расскажешь что-нибудь о себе? — О себе? — Гарри снова почувствовал себя идиотом. — Ну да, о себе. Видишь ли, мы не особо говорили с тобой раньше: у меня было слишком много работы, — он снова посмотрел так проницательно, будто знал какую-то тайну. Невольно Гарри вспомнил человека, отличавшегося этой же уникальной особенностью — Альбуса Дамблдора. В груди что-то сжалось. «Чёрт возьми, я должен что-нибудь ответить!» — Гарри? Что с тобой? — Камилла протянула руку через стол и легонько похлопала его самыми кончиками пальцев по тыльной стороне ладони. — Ничего, — он отдёрнул руку, будто обжёгшись, и боковым зрением заметил, как Альберт нахмурился. Тот выглядел уже далеко не таким расслабленным, как раньше; но что именно его беспокоило — понять было, конечно, сложно. В остальном ужин прошёл без происшествий: разговоры плавно перетекли к болтовне о погоде, соседях и новых приказах министерства. Гарри слушал чужую беседу вполуха: он был слишком занят своими мыслями, чтобы поддержать разговор, но старался вовремя поддакивать, когда его спрашивали. Когда все мало-мальски значимые события уже обсудили, а десерт был съеден, новоиспечённое семейство начало потихоньку выбираться из-за стола. Альберт чмокнул жену в щёку и спешно скрылся за дверями столовой. Гарри вызвался было помочь с уборкой, но Камилла заверила его, что сама прекрасно справится. Посуда вновь плавно поднялась в воздух и поплыла туда, откуда появилась — на кухню. Вот последняя дверца шкафа за стеной захлопнулась, а шум воды прекратился. Камилла, захватив со стола подсвечник, вместе с Гарри покинула столовую. Они побрели по тёмному коридору не спеша, давая глазам привыкнуть. Запах пыли и тусклый свет трёх почти прогоревших свечей придавали их молчаливому шествию таинственности: шуршала ткань, тени причудливо плясали на старых обоях, игриво поблёскивали рамы картин. Наконец, перед ними появилась лестница: широкая, резная, из тёмного дерева, застеленная потёртым от времени ковром, она устремлялась вверх и затем, как бы давая передышку, раздваивалась от небольшой площадки. Пока они поднимались, ни одна ступенька не скрипнула. В полумраке свечей виднелся чей-то приближающийся силуэт. Только подойдя почти вплотную и подняв глаза, Гарри обомлел: сузив глаза, на него презрительно глядел незнакомый пожилой мужчина с густыми бровями. Юноша со вздохом отшатнулся, но тут же понял: это был всего лишь портрет. Пока Гарри приходил в себя, Камилла ушла немного вперёд; так что ему ничего не оставалось, кроме как торопливо последовать за ней. В коридоре второго этажа было также пыльно и темно, но слева виднелась одинокая полоска света. Скрипнули половицы, дверь отворилась, и в проёме возник Альберт. Он небрежно облокотился на дверной косяк, а из-за его спины лился тёплый успокаивающий свет. По выглядывающему из-за плеча мужчины массивному столу, заваленному бумагами, Гарри догадался, что это кабинет. — О, вот вы где! Милая, ты не против, я приглашу этого молодого человека к себе? Буквально на пару слов, — ласково сказал он. Камилла чуть сильнее сжала подсвечник, но в таком же ласковом тоне ответила: — Конечно, милый. Я только хочу убедиться, что ты проводишь Гарри в его новую спальню. Не всё ведь ему жить в летней комнате для гостей? Гарри же чувствовал себя так, будто истинный смысл диалога ускользает от него. Он беспокойно переминался с ноги на ногу, но мужественно молчал. — Не сомневайся во мне, моя дорогая. Отправляйся лучше спать, время уже позднее, — ответил Альберт, нахмурив брови; и Гарри заметил, как на руке, подпирающей дверной косяк, побелели костяшки. Камилла явно собиралась что-то ответить; но вместо этого она, вскинув голову, чуть поджала губы, одной рукой привычно одёрнула жакет и обратилась к Гарри: — Уже довольно поздно, сегодня был тяжёлый день… Альберт прав: думаю, он сам покажет тебе твою комнату. Ты не против? — голос звучал чересчур вежливо. — О, конечно, я всё понимаю, — как можно более спокойно ответил Гарри. Альберт одобрительно хмыкнул, шагнул вглубь комнаты и протянул руку в приглашающем жесте. Камилла легонько сжала плечо юноши и, с нежностью прошептав «спокойной ночи», гордо удалилась. Гарри какое-то время смотрел ей вслед, но, когда свеча скрылась за поворотом и шаги стихли, опомнился и вошёл в кабинет. — Присаживайтесь, молодой человек, — послышался тихий голос откуда-то слева. Гарри повернул голову и увидел Альберта, стоящего за тем самым заваленным бумагами столом и держащего бокал, наполненный янтарного цвета жидкостью. Подрагивающая рука его указывала на кресло, и Гарри отметил про себя, что точно такое же кресло стояло в гостиной. Впервые в жизни собственные ноги ощущались чужими и неудобными: то они слишком спешили и своим шагом выдавали нервозность, то казались слишком длинными и передвигались чересчур медленно. Наконец, Гарри добрался до кресла и, упершись напряжёнными руками в подлокотники, неестественно, как плохо смазанный механизм, опустился в него. Альберт стоял всё там же, в полповорота к креслу, и задумчиво глядел куда-то в стену. Свободной рукой он массировал висок. Только сейчас Гарри заметил поблёскивающий на безымянном пальце золотой перстень. — Скажите пожалуйста, Гарри, — с иронией произнёс Альберт, не поворачивая головы, — или как вас там на самом деле зовут. Что за игру вы затеяли? — он посмотрел прямо в глаза собеседнику. Его взгляд прожигал насквозь. Ладони Гарри вспотели. — Что вы имеете в виду? — прохрипел он и потёр липкими руками штаны. Альберт глухо засмеялся. Приятное впечатление растаяло как дым. — Вы ведёте себя слегка неестественно, Гарри, — немного пугающе улыбнулся мужчина, — не находите? Юноша молчал. Во рту пересохло — вязкой слюны было недостаточно, чтобы смочить горло. Он тяжело сглотнул. Это не помогло. — Вероятно, вы полагали, что корча из себя невыносимого скромника вы завоюете наше расположение? — не дождавшись ответа, продолжил Альберт и с размаху поставил стакан на стол. Звякнуло стекло. Мужчина тяжело опустился в стоящее за столом кресло и оказался со своим собеседником лицом к лицу. Брови его были нахмурены, но взгляд заинтересованно скользил от лица Гарри вниз и обратно. — Ну что же вы молчите? Язык проглотили? — съязвил он. — Но я правда не понимаю. В чём вы меня обвиняете?! — не выдержал юноша. Его лицо покраснело. Альберт удивлённо вскинул брови. — Так-так, — он закинул ногу на ногу, — это уже интересно. Давайте начнём с малого: будьте добры, объясните своё поведение. Ноздри Гарри раздулись. Он схватился за подлокотники и возмущённо воскликнул: — Что я сделал не так?! Альберт усмехнулся и вновь подхватил со стола стакан. Чуть поболтал содержимым, качая ногой и улыбнулся чему-то своему. — Спокойнее, молодой человек. Неприлично повышать голос на старших. «Воспитывает», — поморщился Гарри. — А разве прилично обвинять кого-либо без причины? — парировал он. Внезапно Альберт замер. Отставил стакан. Тяжело поднялся, опираясь на столешницу. — Без причины? — отрешённо ответил он, оттолкнулся от стола и резким движением выдвинул ящик. — Без причины? — вновь повторил громче, вышвырнув из ящика порцию бумаг. Его глаза лихорадочно блестели. — Без причины? — сказал он, издеваясь. Дрожащая рука вытянула со дна какую-то папку. Замерший в недоумении Гарри уставился на неё. — Без? Причины?! — лицо кричащего исказил гнев. Он с силой шлёпнул папку об стол. Рухнули стопки бумаг. Листки разлетелись в стороны. — Что это? — удивился Гарри. — Что это? — едко переспросил Альберт. — Это — твоё долбанное личное дело! А знаешь, что в нём написано? — пугающе улыбнувшись, спросил мужчина. Юноша испуганно покачал головой. — Прочитать? — притворно услужливо предложил он. Чуть отклонился назад, демонстративно раскрыл папку, облизнул палец и принялся листать страницы. — Ага, вот! Заключение! Психиатров, педагогов и ещё бог знает кого, — торжественно произнёс Альберт. Гарри застыл как перед вынесением приговора. — Нарциссическое расстройство личности! — воскликнул мужчина. — Где тут ещё было… ага! Ложь, манипуляции с целью получения выгоды. Отсутствие сострадания… Мне продолжать? От этих слов у юноши внутри всё похолодело. — Так вот теперь я ещё раз спрашиваю. Чего ты хотел добиться своим поведением? — отчеканил Альберт. От напряжения Гарри всего затрясло. Он схватился за голову, зажмурил глаза и закричал: — Я не знаю!!! Воздух завибрировал. Пространство сжалось. Магический всплеск взорвался ослепительной вспышкой. Послышался звон стекла. Что-то загрохотало. Так же внезапно всё стихло. Гарри открыл глаза: кругом царил хаос, Альберт с взъерошенными волосами беспомощно озирался по сторонам, папка в его руках осыпалась пеплом, но он не обратил на это никакого внимания. — Ты маг? — ошарашенно спросил он. Гарри только слабо кивнул. — Но нам сказали, что ты сквиб, — рассеянно пробормотал Альберт. — Это же… возможно, это как-то повлияло… — пробубнил он себе под нос и пробормотал ещё что-то неразборчивое. — Кхм… Гарри. Мне нужно время подумать. Альберт молчал, глядя куда-то в сторону и глубоко погрузившись в размышления. Наконец, он тихо, но твёрдо добавил: — Я буду наблюдать за тобой, Гарри. Внимательно. Мне в моём доме сюрпризы не нужны. — Сэр… — Иди, Гарри. Иди. Доброй ночи, — устало ответил Альберт. — Ах, да… прямо по коридору и налево. Третья дверь с конца. В оглушительной тишине раздавался лишь хруст стекла под ботинками. Уже стоя в дверном проёме, Гарри услышал за спиной тяжёлый вздох. — Доброй ночи, сэр, — еле слышно пробормотал он, прикрыв за собой дверь.