ЛИС.PRO
Глава 48
Прекрасный розовый рассвет застал Рени на стуле рядом с кушеткой, в руках теплела раскрытая книга, ноги весьма фривольным образом находились на кровати, спрятанные под казенным одеялом. Пальцы касались прохладной женской лодыжки. — Отче, опять вы всю ночь не спали? — закудахтала вошедшая монашка и поставила поднос с завтраком на тумбочку. — Совсем исхудали, осунулись, круги под глазами… Молодой человек в одежде священнослужителя поправил белый воротничок и спрятал ноги в черные кожаные башмаки. Тонкие пальцы взяли мягкую воздушную булочку и стакан компота, сладкого и пахнущего спелыми осенними ягодами. Его откровенно жалели, эта жалость струилась приторно сладким запахом и забивалась в ноздри, заставляя чихать. — Будьте здоровы, отче Ренил. — Монашка стала поправлять постель больной и готовить ее к процедурам. Монастырь, с недавнего времени, стал именоваться чудотворным, и сюда со всей провинции уже стекались паломники, привозя на телегах, в каретах, и, даже притаскивая на носилках, своих больных родных. Сестра Магделияводила экскурсии, рассказывая про мало известного святого Фенхия, захороненного на горе, под фундаментом монастыря, и дарующего всем блаженным ясный рассудок и здоровье. За последнюю неделю более пяти неизлечимо больных с обширными травмами головы и с прогрессирующим слабоумием, ушли в полном здравии и на своих ногах. Рени еще раз перед уходом поглядел в бессознательные полуприкрытые зеленые глаза Авроры. Что-то медленно и очень неуловимо менялось. И он один знал, что она слушает. Слушает эти прекрасные исторические романы, которые он ей читает молча. Слушает, и понимает. Сегодня ночью молодой человек увидел, как еле заметная медленная капля покатилась с ресниц на безвольно сложенные на груди бледные руки. Она слушает. Ночью ее глаза блестят в свете догорающей свечи и яркой, чуть синеватой луны, висящей, казалось бы, прямо над квадратным окном больничных покоев. Так и блестят: один глаз теплом очага и жизнью, а второй голубым потусторонним мертвенным светом. И он, Рени, просто обязан вытащить ее целиком. — Пойду готовиться к утренней мессе, — отчитался парень вслух, глядя на свою подопечную, а не на монашку, пожелавшую ему удачного дня и вдохновенной проповеди. «Они так и не поняли…», — улыбнулся своим мыслям молодой отец-настоятель. Людей сегодня было около полусотни, Рени мысленно отделил лишнюю родню и удостоверился, что малого крестильного зала, как обычно, хватит. — Всех здоровых прошу выйти… Да, и вас тоже. Он может самостоятельно сидеть? Отлично… Нет, и вы тоже выйдите. Мы справимся с припадком, он будет сидеть спокойно и не покалечится. На выход! Остаются только ждущие чуда. Всех родственников выйти. Одного бессознательного медбратья оставили прямо на полу. Рени заглянул под повязку — крови уже не было, но та часть головы, которая осталась, вызывала большие сомнения на счет своего здорового продолжения жизни. Массивные двери были заперты снаружи. Глухой стук цепей и пудовых запоров вызывал желание сосредоточиться. Заунывно начал распеваться хор. Молодой священник закатал рукава черного одеяния до локтя. Все люди, до этого хаотично двигавшиеся по залу, кто дергавшийся, кто качавшийся, кто прыгавший или тыкавший соседей… вся эта жуткая сумасшедшая масса затихла и вдруг слаженно села в круг. Разговоры прекратились, прекратились трясучка и неадекватные вскрики… Люди одним многолапым существом образовали круг и взялись за руки. Рени расположился рядом с бессознательным больным и положил его голову рядом со своим коленом. Руки ему были нужны. За левую взялась кудрявая отечная женщина среднего возраста, чуть кольнув неровными ногтями, а за правую — жилистый изможденный мужчина со спутанными светлыми волосами и глазами такого голубого цвета, что затмили бы яркостью само небо. Рени вздохнул, еще раз убеждаясь в своем полном контроле над паствой, и опустил веки. Сигнал, похожий на фиолетовую вспышку света начал пробегать по симпатической цепи, отражаясь обратно. Ренине выбирал тех, кто сидит рядом, считая это волей случая, но именно через них шла эта вспышка. Она пробивала кирпичик за кирпичиком гнилой черной кладки, пробираясь дальше и дальше, снова отражаясь о препятствие обратно к нему, и возвращаясь, импульсной волной стихии сметая преграду за преградой. Сегодня сеанс шел трудно. Женщина, сидевшая слева, все время зажимала канал, видимо, пытаясь выйти из транса, а мужчина с внешностью святого, вероятнее всего, и был каким-то сектантом во время своей здоровой прошлой жизни. Он оставался к вспышкам практически инертен и не давал волне проходить сквозь себя. Чертыхнувшись шепотом, святой отец представил, что придется смотреть в глаза всей этой сумасшедшей родне и объяснять, что сегодня «чуда не произошло», и разозлился. Он не очень понимал, как это делает, но знал, что Господь бог и великий святой Фенхий, если таковой и был на свете, тут совершенно не причем… Уже думая о том, не пересадить ли неудачную парочку от себя подальше, нарушая традицию, Ренистал менять силу и частоту вспышек. Резкие короткие и сильные, они стали потихоньку пробивать глухую стену забытия и болезни. Священник сконцентрировался, представляя этакий маятник, разгоняющийся и все сильнее бьющий в стену. Внезапно, концентрация нарушилась, или раздвоилась, это сложно было осознавать. Будто мысли пошли в две противоположные стороны сразу, одна половина держала зал и процесс исцеления, а другая вернулась к безнадежной больной. Бессонная ночь, блеск глаз, строчки старинной книги… Рени вдруг со всей безграничной нежностью осознал, что больше всего мечтает приподнять этот острый подбородок, увидеть свое отражение в распахнутых удивленных глазах и коснуться тонких бледных губ… Эта вторая воображаемая действительность внезапно стала перевешивать, стала отбирать силу у вспыхивающего маятника, все стало смешиваться и катиться кубарем с горы… Рени со всех сил старался, чтобы его самого не смяло этой страшной силой падения, захватившей все вокруг… Где-то за спиной послышался истошный мужской крик… Это привело Рени в чувство. Он резким движением взял себя в руки и открыл глаза. Фиолетовая вспышка, поглотившая испуг, метнулась волной цунами… Открыв глаза, молодой человек вздрогнул. Рука медленно оторвалась и поднялась ко лбу, чтобы утереть пот со лба… Его рука и полсотни других рук… Напротив, потеряв свою кровавую грязную повязку, сидел человек с половиной головы и пустыми глазами смотрел на него. Рука опустилась. Опустились все руки, до единой… Рени, с испугом, смотрел на людей, люди пустым взглядом смотрели на него. Вспышка, сделав полный круг, и, не встречая на своем пути препятствий, полной силой ударила в голову своего хозяина. Рени упал, больно стукнувшись затылком об каменный пол, из носа потекла кровь… Люди, повскакивавшие со своих мест, и, с удивлением, рассматривавшие друг друга и помещение, где они оказались заперты, стали громко кричать, метаться от одного окна к другому, чуть не затоптав молодого священника… Когда двери открылись, полностью осознающие себя, паломники хлынули наружу. Мужчина с пронзительно голубым взглядом оглянулся вокруг, не спеша уходить, заметил священника, лежавшего на полу, и брезгливо сплюнул в его сторону. Затем открыл портал и исчез. Рядом с Рени оказался только удивительный мальчишка с обширной травмой головы. Он поглядел на менталистаошарашенными серыми глазами, в обрамлении пушистых русых ресниц, и протянул руку. — Я тебя знаю. —Позабыв про официальный статус и нормы приличия, совсем по-мальчишески, проговорил библиотекарь Рид. — Хм… Я себя тоже. — Пробормотал РениСоулдир. С окна поднялся воробей и, бодро чирикнув, полетел в сторону юга.