***
Крис считал, что ему крупно повезло. Экспертный центр, в котором он трудился, занимал два этажа здания полицейского участка: первый и подвальный. Сотрудникам не приходилось тесниться, отгораживая себе подобия кабинетов в помещении мертвецких (где холодно и некомфортно) или холлах (где постоянно сквозняки). У каждого работника имелось и место, и занятие. Единственной проблемой оставалась слишком крутая лестница, ведущая из подвала на первый этаж, но и это можно было перетерпеть. Крис не считал свою работу ни жуткой, ни чересчур сложной. Он полагал, что вполне логично заниматься тем, чему учился долгие годы. Когда ему задавали вопрос, как же он оказался служащим органов внутренних дел, да ещё и на чужбине, он обычно улыбался и пожимал плечами. Этот жест вовсе не являлся данью кокетству или попыткам что-то скрыть: он и вправду не знал. Просто Крис получил грант на обучение, потом куратор убедил его поучаствовать в программе обмена студентами, потом он, в числе прочих старшекурсников, проходил практику и там познакомился с главой экспертного центра, который предложил ему работу. Крис согласился; а почему бы и нет? Он считал, что плыть по течению — это нормально. Особенно когда на волнах комфортно. Не так давно ему в мертвецкую доставили очередного клиента, и теперь патологоанатом увлечённо готовился заняться телом (или над тем, что от него осталось). Все, кто не работал непосредственно в морге, старались приходить сюда как можно реже — им казалось, что более жуткого места не найти. Они ошибались: тут достаточно удобно и тихо, а ещё, что немаловажно, стерильно. Да и вообще, человеку, достаточно увлечённому своей работой, зачастую всё равно, что именно его окружало. А Крис был как раз из таких. Его ассистент и соотечественник Тао, успевший сбегать за чистыми бланками протоколов и отчётов и наслушаться сплетен от прочих сотрудников, с гордостью доложил, что это преступление совершено по образу и подобию тех, которые творил маньяк, называвший себя Богом. Крис помнил его — он тогда только начал работать в этом участке. В то время ему не дали ни поработать с телами убитых, ни даже взглянуть на них — он ещё не заработал того авторитета, которым обладал сейчас. Но теперь бренные останки жертвы в его распоряжении, и именно от его выводов во многом зависело, куда свернёт расследование. Усмехнувшись, Крис низко склонился над селекционным столиком. Тело, лежавшее перед ним, было разделано на аккуратные куски точно по суставным сумкам — явно не кустарная работа. Срезы были чистыми, чёткими, без рваных краёв. Этим преступник не ограничился, заботливо упаковав каждую часть в мешок для мусора. Не хватало лишь самой малости — головы жертвы. Крис покачал головой и хрустнул пальцами, покосившись на расторопного Тао. Последний, напевая себе под нос какую-то модную песенку, быстро выкладывал необходимые инструменты на столик на колёсиках. — Головы нет, — констатировал судмедэксперт, распрямляясь. — Может затруднить опознание. — Не беда, — оптимистично выдал Тао, надевая плотные резиновые перчатки. — Кисти рук-то на месте. Возьмём у него отпечатки и образцы ДНК; что-то обязательно выплывет. Крис медленно кивнул и, подтянув повязку на лице повыше, придвинул к себе столик.***
— Три тысячи слов, — главный редактор отложил потрёпанные листки с таким брезгливым видом, как будто прикоснулся к чему-то вонючему. — Три тысячи слов, мой дорогой. — Вот именно, — спокойно кивнул БэкХён. — Интервью в три тысячи слов, как вы и просили. Он сидел на довольно неудобном стуле напротив своего начальника и пытался угадать, что именно произошло; почему его снова вызвали в этот тесный кабинет. Главный редактор был человеком старой закалки. Он не особо жаловал электронные документы и требовал, чтобы все материалы приносились ему в бумажном виде. Также он никогда ничего не выбрасывал, из-за чего его кабинет со временем стал похож на склад. Бумага была везде: стопки высились на столе, на стульях, на полу, на шкафах. Из-за гор документов самого главного редактора можно было разглядеть только если сесть ровно напротив него на единственный стул, оставленный свободным, — как БэкХён сейчас. — Как я и просил, — грустно кивнул главный редактор. Он хлопнул ладонью по небольшой стопке бумаг, лежавшей перед ним. БэкХён молча ждал, всё ещё искренне не понимая, зачем его вызвали. — Эти интернеты прочно завоевали мир, — вымолвил главный редактор, роясь в распечатках и тщетно пытаясь отыскать нужную. — Газеты отошли на второй план, и вернуть свои позиции можно только при условии, если писать о чём-либо интересном и поставлять новости оперативно. — Совершенно верно, — БэкХён склонил голову. — Можно ещё создать электронную версию нашего издания, чтобы и молодые люди смогли к нему приобщиться. Главный редактор поморщился. Выудив из бумажного хаоса на столе карандаш с обгрызенным кончиком, он сердито постучал им по столу. — Если бы вы, мой дорогой, не были опытным сотрудником, работающим у нас уже давно, я бы при всех растолковал вам, что значит слово «оперативно», — раздражённо проговорил он. — А также напомнил бы, как важно всегда оставаться на связи со своими информаторами. БэкХён закусил губу. Он понял, на что намекал его начальник: оставив телефон в редакции и умчавшись на интервью, он совершил ошибку. Эту рассеянность было легко объяснить: на сегодня приходилась очередная годовщина самого страшного для него дня. Но всё равно: профессионализм в их журналистской среде превыше всего, а он попал впросак. Но не могло же именно за эти злосчастные пару часов случиться что-то экстраординарное?.. — «Сочное» дело, — главный редактор отложил карандаш, вновь перейдя на свой меланхоличный тон. — Проявился какой-то серийный убийца. А человек, отвечающий за криминальную рубрику в моей газете, — саму читаемую и популярную рубрику, кстати, — уехал интервьюировать какого-то замшелого отставного копа и оставил телефон в редакции. — Чёрт! — БэкХён резко вскочил со стула. — Простите, я… Чёрт возьми! Я всё исправлю, обещаю! — Постарайтесь, мой дорогой, — главный редактор глубоко вздохнул. — Вы должны были там оказаться полчаса назад. Молча поклонившись начальнику, БэкХён опрометью выбежал из кабинета и, со спринтерской скоростью преодолев небольшой холл, помчался к лестнице. Делать ошибки, конечно, неприятно. Особенно учитывая практически безупречную работу до сих пор. Всем плевать, что сердце у него в груди разрывалось от боли, ни капли не ослабевшей за пятнадцать лет. Главное — это выполнять свои обязанности так, как должно, не поддаваясь эмоциям. Интересно, что это за серийный убийца? В их благополучной стране такое встречалось крайне редко. Может, главному редактору неправильно передали? Или он неверно услышал? Впрочем, неважно: нужно побыстрее связаться со стариной ЧанЁлем и выяснить все нужные детали, а потом съездить на место преступления. Если повезёт, он создаст сенсацию. Если нет… Что ж, придётся довольствоваться тем, что есть. Главное — сделать всё как можно быстрее. Ведь сегодня ему ещё ехать к БэкБому. Замерев посреди лестничного пролёта, БэкХён закрыл глаза; его живое лицо с резкими, но симпатичными чертами скривилось, как от боли. Он вспомнил безжизненный взгляд единственного брата, резавший ему душу без ножа. Как бы ему хотелось… БэкХён тряхнул головой и, спрятав руки в карманы пиджака, сбежал по ступенькам вниз. Неважно. Теперь уже ничего не исправишь. Трагедия произошла давно. Жуткий случай, чётко разбивший его жизнь на «до» и «после», ударил с такой силой, что оправиться полностью оказалось невозможно. Именно в тот день он перестал верить в бога. Потому что Бог как раз и сделал это с его семьёй. Забежав в свой отдел и рассеянно кивнув на приветствие коллеги, БэкХён взял со стола телефон и глубоко вздохнул: ЧанЁль звонил тринадцать раз. Славный старина ЧанЁль. Надо бы как-нибудь пригласить его на обед и отблагодарить за содействие. Если бы не этот долговязый нескладный полицейский с широкой улыбкой и позитивным отношением к жизни, кто знает, что могло бы произойти… БэкХён набрал знакомый номер и, зажав телефон между щекой и плечом, начал быстро собирать сумку. ЧанЁль ответил сразу же, сердечно выдав старому другу приветствие своим густым, сочным баритоном. Он старался говорить как можно более оживлённо, и это сразу же насторожило БэкХёна: как и все искренние люди, ЧанЁль совершенно не умел притворяться и обманывать. Напряжение в голосе звучало явно; оно таилось в каждом звуке, пусть честный полицейский и пытался его замаскировать. — В чём дело, друг? — напрямую спросил БэкХён, укладывая в сумку фотоаппарат. — Что-то случилось? Главный редактор говорил о каком-то серийном убийце; это так? На несколько секунд на том конце линии воцарилось молчание. — Вообще-то, да, — промямлил ЧанЁль. — Ещё пока ничего не подтверждено, улики передали в экспертный центр, но они только начали работать… Пока ничего не точно, понимаешь? Так что пусть это тебя не беспокоит. БэкХён замер и медленно выдохнул. — ЧанЁль, — спокойно промолвил он. — Почему меня должно что-то беспокоить? Полицейский громко прочистил горло и вздохнул, явно не горя желанием выдавать информацию, которая могла сильно ранить собеседника. — Есть подозрения, что это Бог, — нехотя вымолвил он. БэкХён ахнул и сжал зубы, которые внезапно начали выстукивать стаккато. Это роковое прозвище одним махом вернуло его на пятнадцать лет назад — в тот жуткий вечер. — Я дома! — радостно прокричал БэкХён, раскрывая дверь. — Мило, что вы оставили квартиру открытой для меня, но на будущее: больше так не делайте! У почтового ящика я встретил соседку, а вы же знаете, как она любит заявляться в гости без приглашения! Ему никто не ответил, но юноша продолжал улыбаться: до его ушей доносился звук работавшего телевизора, значит, мать, отец и брат снова смотрели свой любимый детективный сериал. Эта теленовелла называлась «Верховенство Фемиды» и шла по одному из центральных каналов уже без малого три года. Вся семья Бён обожала наблюдать за тем, как киношные полицейские лихо раскрывали запутанные дела, при этом оставаясь красивыми и элегантными, а злодеи — на их роль специально подбирали актёров с весьма характерной внешностью — всегда терпели сокрушительное поражение. Всем им очень хотелось верить, что так бывало и в жизни. Сбросив обувь, БэкХён прошёл в ванную и начал мыть руки, напевая себе под нос саундтрек сериала. Ему было всего девятнадцать, он недавно начал учиться на журналиста и уже мечтал сам работать в отделе криминальной хроники и вести свои расследования — в «Верховенстве Фемиды» был такой персонаж — смелый репортёр, который помогал бравым полицейским. БэкХёну хотелось стать таким же. Выключив воду и тряхнув изящными кистями рук, он взялся за полотенце и распрямился. И тут яркая улыбка сошла с его лица. В зеркале, помимо него, отразилось ещё кое-что. Кое-что, чего быть в ванной точно не должно. БэкХён медленно обернулся. На ослепительно белых плитках выделялась надпись, сделанная чем-то красным. «Моё имя Бог, и я забрал их. Готовься». Губы БэкХён задрожали. Что это? Шутка? Розыгрыш? Пытаясь подавить в груди нараставшее едкое дурное предчувствие, он вылетел из ванной и побежал на кухню — именно там, в просторной светлой комнате, и любила коротать время его семья. На пороге комнаты сидел БэкБом, вяло поднявший голову при приближении брата. Увидев его, БэкХён облегчённо вздохнул: слава богу, всё в порядке. Но потом… БэкБом медленно встал и протянул к брату руки. БэкХён, опустив глаза, увидел пальцы, измаранные чем-то красным, отдающим железом и сладковатым духом смерти. — Т-ты поранился? — севшим голосом спросил БэкХён. — Г-где папа и мама? Нижняя губа БэкБома задрожала. Он погрузил испачканные пальцы в волосы и тихонько завыл. Без сил опустившись на порог, он начал раскачиваться из стороны в сторону. С силой сжав зубы, БэкХён перепрыгнул через брата и вошёл на кухню. И тут же отшатнулся назад, зажав рот рукой. Он не мог поверить в то, что увидел. Нет. Этого не было. Ему хотелось уйти, оказаться отсюда как можно дальше, и в то же время он не мог отвести взгляда от жуткой картины, калёным железом отпечатывающейся на его глазных яблоках. Две верёвки, свисавшие с потолочных балок. А на них… БэкХён покачнулся, подался назад и, споткнувшись о БэкБома, упал. Неловко встав на четвереньки, он потряс головой, и его стошнило. Эта правда. Самое невообразимое, самое страшное, что могло произойти, случилось. БэкХён вытер губы рукавом рубашки и резко метнулся назад на кухню. Как можно было забыть: он же ещё мог помочь! Надо просто вытащить родителей из петель и сделать этот… Как его… Непрямой массаж сердца. Он спасёт их. Всё под контролем. БэкХён взобрался на стол и обнял ноги матери. Сквозь длинную юбку он почувствовал, что кожа холодна, как лёд. Тошнота вновь подкатила к его горлу. — Нет, нет, нет… — он как безумный продолжал обнимать тело. — Это не так… Это не так… БэкБом, сидевший на пороге, молча наблюдал за братом. Он уже не выл, но всё ещё раскачивался из стороны в сторону, как маятник часов. В его глазах застыло тупое выражение грусти и покорности судьбе. И тогда БэкХён ещё не знал, что это — навсегда.