***
Всю прошлую неделю шли дожди и грозы. Природа словно разозлилась на человечество за что-то и проливала слёзы гнева бурным потоком. В столице ливневая канализация справлялась с водой, а вот в пригороде дела обстояли хуже. Кое-где жизнь просто-напросто замерла. Расследование дела Бога тоже не продвинулось ни на сантиметр. Эксперты забрали и корзинку, и голову, которые Бог ставил на столе в квартире БэкХёна, но пока не нашли ни единой стоящей зацепки. Словно какие-то высшие силы действительно противодействовали им. ЧанЁль потёр лоб ладонью и вздохнул. Голова периодически кружилась, но в целом он чувствовал себя отменно. Его выписали вчера — пятнадцатого июня, — и врач не испытывал особого восторга, выпуская из больницы столь упрямого пациента. Но ЧанЁль был настолько исполнен решимости наконец-то включиться в расследование, что никто не мог встать у него на пути, даже сам дьявол. В участке, как ни странно, царила вполне будничная атмосфера: все занимались своими привычными делами. Казалось, никому не было дела до бедняги БэкХёна, который последние девять дней ночевал в съёмных комнатах, постоянно меняя места дислокации. Вздохнув, ЧанЁль провёл ладонью по поверхности своего стола и стряхнул пыль на пол. Приближалось время очередного совещания — эксперты Исина не так давно закончили с изображением гадальной карты, которую Бог оставил в заметке. Хорошо, конечно, что коллеги и БэкХён, приходившие навестить, рассказывали ему о том, как продвигалось расследование, но этой — опосредованной — информации всё же было крайне мало. Необходимо прочувствовать каждую деталь, переговорить с непосредственными участниками процесса, вникнуть во всё, понять… И спасти БэкХёна. ЧанЁль прикрыл зевок рукой и вяло кивнул на приветствие ЧонИна. К счастью, оперативник разгадал состояние коллеги и ограничился лишь тем, что поздоровался, не став расспрашивать о его состоянии и самочувствии: за последние несколько часов ему хватило этих светских бесед. ЧонИн подошёл к МинСоку, и они стали вполголоса обсуждать какой-то документ, лежавший у старшего детектива на столе. И тут дверь кабинета ЧунМёна резко распахнулась, и сам капитан спешно вышел оттуда. ЧанЁль удивлённо распахнул глаза. ЧунМён был не похож сам на себя: обычно такой бодрый и свежий, сейчас он выглядел так, будто не спал трое суток. На подбородке и над верхней губой чернела щетина, а рубашка залоснилась на рукавах и была измята. В глазах капитана застыло весьма странное выражение: какое-то отчаяние, смешанное с решимостью. Он подошёл к ЧонДэ — лейтенант говорил по телефону, но при виде старого друга тут же прервал разговор и встал со стула. ЧанЁль неосознанно подался вперёд — он сидел довольно близко к перегородке, за которой располагалось рабочее место ЧонДэ, и мог свободно слышать каждое слово из их разговора. — Думаю, пора начинать совещание, — ЧунМён поморщился и потёр висок, словно у него болела голова. — Пожалуйста, проведи его ты. — Без проблем, — ЧонДэ согласно кивнул, обеспокоенно глядя на друга. — А что такое? — Всё в порядке, — ЧунМён вымученно улыбнулся и провёл рукой по волосам, которые не мешало бы вымыть. — Просто… Всё становится так очевидно, когда отвлечёшься от личных связей, да? Он усмехнулся и запрокинул голову. — Кажется, я знаю, кто убийца, — ЧунМён вздохнул и круто развернулся в сторону выхода. — Довольно логично, хотя и не линейно. Он торопливо пересёк весь отдел и исчез из вида, прежде чем ЧонДэ успел словом или жестом задержать его. ЧанЁль привстал с места и изумлённо посмотрел ЧунМёну вслед. Что это означало? Шутка?.. Хотя, нет: капитан был не из тех, кто мог позволить себе смеяться над таким важным делом. Тогда… Правда? ЧунМён знал, кто преступник? Тогда почему он не сказал им?.. ЧанЁль перевёл потрясённый взгляд на ЧонДэ. Лейтенант стоял, опершись ладонями на перегородку, и настороженно хмурился. — Что это было? — ЧанЁль подошёл ближе и кивнул в сторону выхода. — Он что, серьёзно? — Во время совещания седьмого июня он практически всё время держал выход из зала в поле зрения, — пожал плечами ЧонДэ. — Так что это вполне могло быть. — Могло быть? — эхом отозвался ЧанЁль, подаваясь вперёд и чуть ли не наталкиваясь на перегородку. — То есть ты имеешь в виду, что он видел, как кто-то взял телефон БэкХёна? ЧонДэ молча кивнул и, ударив по мягкой поверхности кулаком, резко вышел на середину помещения. — Все, кто занимается расследованием дела Бога! — провозгласил он. — Совещание состоится через десять минут. МинСок, сообщи экспертам, только лучше звони, а не пиши: Крис и Тао редко проверяют почту. ЧонИн, вызови сюда СеХуна — он должен сидеть в соседнем отделе. ЧанЁль, позвони БэкХёну и пригласи сюда: надеюсь, он успеет. Раздав указания, ЧонДэ вышел из отдела. МинСок, кивнув, тут же потянулся к телефону. ЧонИн, одёрнув форму, грациозно повернулся и не спеша направился к двери. ЧанЁль же, взяв со стола свой сотовый, набрал новый номер БэкХёна и отвернулся к перегородке, слушая долгие гудки на том конце линии. БэкХён ответил не сразу. Когда он принял вызов, в трубке слышались гудки машин, шум колёс и голоса каик-то людей. — Где ты, приятель? — вымолвил ЧанЁль, опираясь локтями на перегородку. — У меня рабочий выезд, — невесело усмехнулся БэкХён. — Мне захотелось есть, и я посчитал, что неплохо бы вспомнить о том, что у меня есть профессия и даже место, которое можно легко потерять. — Ясно, — ЧанЁль сжал между зубами ноготь большого пальца. — У нас будет совещание через десять минут; ты сможешь подъехать? — Десять минут?! — удивлённо воскликнул БэкХён. — Почему ЧунМён так спешит? Открылись новые обстоятельства? — Вряд ли, — ответил ЧанЁль, грызя ноготь. — Совещание будет вести ЧонДэ. ЧунМён только что выбежал из отдела, предварительно сказав, что знает, кто убийца. Ненадолго на том конце линии воцарилась тишина, и ЧанЁль уже успел пожалеть, что рассказал другу об этом. Через добрую минуту БэкХён сдавленно рассмеялся. — Мы все понемногу сходим с ума от этого чертова дела, да? — бросил он. — Даже самые лучшие из нас. ЧанЁль, захваченный врасплох этой странной фразой, промычал что-то нечленораздельное. — Ладно, старик, не беспокойся, — в голосе БэкХёна зазвучала улыбка. — говоришь, через десять минут? Постараюсь успеть, но ничего не обещаю. И он дал отбой. ЧанЁль отвёл от уха сотовый, грустно посмотрел на него и убрал в карман джинсов. Он покосился на МинСока, который говорил по телефону с Исином, негромко обсуждая последние отчёты экспертов, разосланные всем участникам расследования по электронной почте. Наверное, пора. Совещание, конечно, начнётся чуть позже, чем через десять минут, потому что Исин любил поговорить, как и Тао, которому МинСок ещё не позвонил. Но всё же лучше поспешить. И ЧанЁль направился к выходу из помещения отдела.***
Пустовавший зал совещаний выглядел как-то сиротливо и жалко, как сирота, просивший подаяния. Такие комнаты были предназначены для большого скопления людей. Требовалось не меньше пяти человек, чтобы это унылое помещение обрело душу. ЧонДэ прошёл к трибуне и, опершись на неё, оглядел зал. С этого места действительно прекрасно просматривался и выход, и вешалка для верхней одежды рядом с ним. Любой, кто ненароком задерживался у двери, привлекал к себе внимание, но только того человека, который смотрел в этом направлении. На протяжении всего совещания это был только ЧунМён. Именно он постоянно держал выход в поле зрения: сначала стоя за трибуной, потом чуть отойдя, чтобы дать СеХуну слово, а затем — в другом конце зала уже после собрания. Но почему тогда он не заявил об этом сразу? Или хотя бы день или два спустя? ЧонДэ провёл рукой по коротким волосам. Злосчастное собрание прошло седьмого июня. Сегодня — шестнадцатое. Прошло девять дней; по какой причине ЧунМён не поделился своими наблюдениями ранее? Судя по его поведению и запущенному внешнему виду, это явно не давало ему покоя. ЧонДэ некстати вспомнилось сообщение от Бога, пришедшее БэкХёну на личный сотовый. Там была фраза: «Возможно, ты даже любишь меня». Может, то же самое относилось и ко всем ним? Их небольшая узкая группка людей была объединена чувствами — искренней дружбой, формировавшейся годами. Можно было сказать, что они любили друг друга. Может, поэтому ЧунМён никак не мог решиться поделиться этой информацией? Или он просто не поверил своим глазам. Потому что любил человека, которого увидел рядом с курткой БэкХёна. Он мог выговорить Тао за то, что тот скрыл свои отношения с Бён ХоЁн, потому что пребывал в уверенности: помощник патологоанатома никак не мог иметь никакого отношения к Богу. Кроме того, Крис, так удачно подсунувший ему фальшивое алиби, выступил весьма кстати. Но если… ЧонДэ хрустнул пальцами и, заложив руки за спину, медленно прошёл к двери. Увидеть своими глазами, что кто-то задержался возле вешалки чуть дольше, чем нужно, залез в карман чужой куртки или держал в руках чужой телефон… Это уже походило на неопровержимые доказательства вины. Тут придуманные отговорки не помогли бы. Но кто это мог быть?.. Закусив губу, ЧонДэ окинул взглядом небольшое помещение. Каждый из них при входе останавливался около вешалки: кто-то — чтобы поздороваться, кто-то — чтобы придержать дверь. Они все друзья. Практически вторая семья. Допустить, что кто-то из них… ЧонДэ провёл ладонью по лицу. Бедняга ЧунМён… Он так убеждённо говорил о том, что знает, кто убийца, значит, действительно был уверен. Но куда он направился из отдела, из полицейского участка, перепоручив ЧонДэ вести совещание? Может, ему нужно было что-то подтвердить? Уточнить? Опровергнуть? ЧонДэ похлопал себя по карманам пиджака и вытащил свой сотовый. Набрав номер старого друга, он выругался сквозь зубы: бесстрастный механический голос проинформировал его, что аппарат абонента выключен. Что происходило? Что затеял ЧунМён? Сбросив вызов, ЧонДэ спрятал телефон в карман и тяжело вздохнул. Нужно собраться и провести собрание: давно полагалось обсудить все выводы экспертов и постараться извлечь хоть что-нибудь из практически нулевой информации, которая имелась в их распоряжении. Жаль, что этого Лу Ханя пришлось отпустить: след был довольно многообещающий и, собственно говоря, единственный в их распоряжении. Но у доктора тоже обнаружилось железобетонное алиби, и поводов держать его под стражей не осталось. Но выпускать его из вида ЧонДэ и не думал: Лу Ханю запретили выезжать из страны на время следствия. Китаец утверждал: он не знал, что БэкХён и БэкБом были детьми той самой Бён ХоЁн, когда они к нему обратились. Когда же он понял, в чём дело, совесть не позволила ему бросить их на произвол судьбы. И он взял БэкБома в свою клинику, где ему обеспечивали наилучший уход. ЧонДэ перекривился. Что-то тут не то… Он хотел поразмышлять над этим ещё немного, но в зал совещаний вошёл ЧанЁль. Его лицо отражало сонм эмоций: и страх, и смятение, и непонимание. — Что случилось? — спросил ЧонДэ, сдвинув брови у переносицы. ЧанЁль с трудом сглотнул слюну и резко выдохнул: — Я вспомнил, кто на меня напал!