***
ЧонДэ мерил шагами зал совещаний. Само собрание давно закончилось, причём не на самой приятной ноте. После того заявления ЧанЁля все заговорили в один голос. Как такое могло быть? Точно ли он уверен? Тогда же было темно; он не ошибся? Разве БэкБом не находится на постоянном лечении в клинике? ЧанЁль довольно спокойно ответил на все вопросы. Он не знал, как, но это случилось. Да, он уверен: он прекрасно помнил лицо БэкБома. Да, тогда уже наступил поздний вечер, но нападавший попал в луч фонаря. Да, БэкБом находился в госпитале; как это соотносилось с нападением, ЧанЁль сказать не мог. Как ни странно, БэкХён слушал эти выкладки молча. Он смотрел на свои руки, словно сжатые кулаки содержали ответы на все самые тяжёлые жизненные вопросы. Они долго обсуждали эту версию, ни к чему не пришли, но этот мальчишка СеХун внёс дельное предложение: подвергнуть БэкБома независимой психиатрической экспертизе. Пусть несколько специалистов проанализируют его и вынесут окончательный диагноз. Не сможет же он обмануть их всех разом? ЧонДэ опёрся на трибуну, на поверхности которой лежала неаккуратная пачка распечатанных протоколов и отчётов, которые он изучил вдоль и поперёк. Сложив бумаги, он посмотрел налево, на один из боковых столов. БэкХён, сидевший там рядом с ЧанЁлем, так и не проронил ни слова до самого конца совещания. Как только все начали расходиться, он первым поднялся с места и пулей понёсся к выходу. Остановить его у ЧонДэ не было ни малейшего шанса. К счастью, ЧанЁль не последовал за другом, остался и объяснил, что они планировали делать. СеХун, которым двигало исключительно любопытство, вмешался и предложил помощь с ордерами. ЧонДэ принял её; а почему бы и нет? Для поимки бога все средства хороши. Но теперь все разошлись… ЧонДэ глубоко вздохнул. Где ЧунМён, когда он так нужен? Он бы придумал, что делать, разработал бы план, раздал бы указания всем, организовал бы работу экспертов… У него точно никто не стал бы своевольничать. ЧонДэ потёр висок и поморщился: голова была тяжёлой, как наковальня, — явный признак надвигавшейся мигрени. Это неудивительно: все они были на взводе из-за Бога. Кроме того, дикое заявление ЧанЁля выбило его из колеи. Хотя, если подумать… ЧонДэ подошёл к переднему столу и сел на него. Если предположить, что Лу Хань и в самом деле был виновен, то всё вроде бы вставало на свои места. Он психиатр, глава клиники, так что у него в распоряжении имелись нейролептические препараты — лекарства для душевнобольных. Они влияли на сознание настолько сильно, что с человеком можно было творить чуть ли не что угодно, и это давало в руки врачу огромную власть. И если он являлся Богом — злым гением, который был способен на невероятное, — легко допустить, что он мог использовать тех несчастных, что волею судеб оказались в его лапах. Резко встав со стола, ЧонДэ снова приблизился к трибуне и решительно собрал все документы. БэкБома увезут оттуда, у него возьмут все необходимые анализы, и если наличие не положенных по диагнозу нейролептиков в крови подтвердится, то доброму доктору придётся объясниться. Вот только он уже один раз изящно избежал карающей длани закона — у него нашлось алиби. ЧонДэ поморщился, вспомнив об этом. Несколько сотрудников клиники подтвердили, что пятого июня с утра Лу Хань проводил небольшой совещание в своём кабинете. Интересно, правда ли это? Ведь не осталось ни протоколов, ни заметок, ни, разумеется, данных с камер видеонаблюдения. Алиби подкрепляли лишь свидетельские показания. Но и этого оказалось достаточно, и Лу Ханя пришлось отпустить. Но теперь его просто необходимо припереть к стенке. Допросы должен вести виртуозный мастер бесед, который не раз умудрялся загнать в угол самых матёрых правонарушителей, не выходя при этом за рамки вежливого и корректного общения. Вздохнув, ЧонДэ медленно пошёл к выходу, шаркая ногами. Такой специалист у них имелся. Его звали Ким ЧунМён, и он занимал высокую должность капитана полиции. Стоило бы установить его местонахождение и сообщить о новых фактах по делу. А также сказать ЧунМёну, что он, возможно, ошибся, когда подозревал кого-то из них. Дойдя до своего стола, ЧонДэ небрежно положил документы на угол стола и достал из внутреннего кармана пиджака сотовый. Набрав номер друга, он поднёс трубку к уху, ожидая ответа, и вздрогнул, когда на том конце линии раздался вовсе не приятный тембр ЧунМёна, а какой-то незнакомый голос: — Кто говорит? — Вам не кажется, что это вы должны представиться первым? — фыркнул ЧонДэ, садясь на стул и сгорбившись, чтобы его целиком закрыла перегородка. — Патрульный Чон ЁнХо, двадцать первый полицейский участок, — послушно отозвался голос. — Чей это телефон? ЧонДэ с трудом сглотнул. Предчувствие чего-то нехорошего сковало его грудь, словно метллические обручи. — Капитана полиции Ким ЧунМёна, — ответил он. — Я его коллега, лейтенант Ким ЧонДэ. Что произошло? — Надеюсь, что ничего, лейтенант, — бодро отбарабанил патрульный. — Случайно заметив, что этот аппарат лежал рядом с пустынным берегом реки, я подошёл выяснить, в чём дело. Сотовый вдруг зазвонил, и я принял вызов. ЧонДэ стиснул зубы, почувствовав, как кровь бросилась ему в лицо. — Где вы находитесь? — едва слышно прошелестел он. — Сообщите адрес; я немедленно выезжаю.Глава 16. Небесное копьё.
14 июля 2019 г. в 14:33
МинСок пользовался одеколоном «Последний романтик» — довольно резко пахнущим парфюмом. К тому же, он щедро выливал на себя полфлакона этого зелья, запасы которого ему исправно пополняла жена трижды в год: на Рождество, день рождения и годовщину их свадьбы.
Этот запах, к которому все остальные сотрудники полицейского участка номер двадцать пять уже давно привыкли, приводил СеХуна в отчаяние. Молодому прокурору хотелось заткнуть нос или надеть плотную хирургическую маску. А лучше противогаз.
Но воспитание не позволяло так себя вести.
Да и вообще, СеХун понимал, что сейчас, в ходе расследования серьёзного дела о серийном убийце, не стоило обращать внимания на такие мелочи, как одеколон старшего детектива. Но не получалось.
Когда ЧонИн, отыскавший СеХуна в одном из многочисленных отделов участка, сообщил о готовящемся совещании, прокурор, не дослушав, тут же ринулся к кабинету ЧунМёна: ему хотелось срочно переговорить с капитаном. Они не беседовали с девятого числа — ровно неделю. Как раз с того дня, как отпустили Лу Ханя.
И потому СеХун ворвался в помещение отдела по особо тяжким, где благоухавший «Последним романтиком» МинСок вежливо сообщил ему, что капитан покинул участок, и собрание будет вести лейтенант Ким ЧонДэ.
СеХун тут же устремился в переговорный зал — тот самый, где он с таким блеском выступил, представив участникам расследования свои измышления. Сейчас за ту речь было даже немного стыдно, но прокурор старался не думать об этом: расследование всё ещё шло, пусть злоумышленник и затих, забравшись, как змея, поглубже в свою тёмную нору.
Добежав до зала, СеХун остановился на расстоянии двадцати шагов до двери и прислонился к стене, восстанавливая дыхание: войти туда запыхавшимся было как-то несолидно.
Отдышавшись, он пригладил волосы и одёрнул пиджак. Решив, что теперь его внешний вид полностью удовлетворял строгим требованиям, предъявляемым самому себе, СеХун преодолел расстояние до входа, прошёл через двери и изумлённо остановился на пороге.
В зале присутствовали только двое: лейтенант Ким ЧонДэ и детектив Пак ЧанЁль. Они смотрели друг на друга так, будто оба увидели привидение.
— Я не вовремя? — тихо спросил СеХун, нервно сжав кожаную ручку портфеля.
— Что?.. — ЧонДэ рассеянно повернулся к нему. — Н-нет, всё нормально, проходите.
Бросив эту фразу, он снова повернулся к ЧанЁлю, по-видимому, намереваясь продолжить прерванный разговор.
СеХун тоже воззрился на детектива, даже не думая о том, что это не совсем согласовывалось с правилами приличия. Но ЧанЁль и не собирался отвечать: расширившимися глазами он смотрел куда-то за плечо СеХуна.
Прокурор резко обернулся. У входа стоял оперативник Ким ЧонИн — тот самый любезный полицейский, который передал ему сведения о собрании. СеХун с сомнением поднял брови, абсолютно не понимая, что за сцена здесь разворачивалась.
Спрятав руки в карманы форменных брюк, ЧонИн смотрел на всех присутствовавших спокойно и безмятежно, словно у него не имелось ни единой проблемы во всём белом свете.
СеХун перевёл взгляд на ЧанЁля. Детектив ссутулился и опустил голову, всем своим видом напоминая человека, прошедшего суровое испытание.
— Потом поговорим, — бросил он, садясь за ближайший стол. — Это всё равно не к спеху.
ЧонДэ нахмурился, но ничего не сказал и молча отошёл к трибуне. СеХун направился было вперёд, но потом, вспомнив предыдущее совещание, почему-то смутился и выбрал себе место посередине. Положив на стол портфель, он обернулся.
ЧонИн сел за один из последних столов и спокойно посмотрел на часы.
Интересно, что за сцена сейчас развернулась?..
СеХуну очень сильно хотелось выспросить участников расследования о том, как оно продвигалось, но он не решался: ЧанЁль его недолюбливал, а ЧонДэ немного пугал своим сардоническим чувством юмора.
Что же касалось ЧонИна, то он оставался для молодого прокурора загадкой. Безупречные манеры и высокий профессионализм — вот и всё, что характеризовало этого оперативника.
Но в его душе наверняка было больше. Как, интересно, он умудрялся всё это так мастерски скрывать, демонстрируя лишь этот идеальный фасад?
Почувствовав на себе взгляд, ЧонИн поднял голову и улыбнулся СеХуну. Вздрогнув, прокурор коротко кивнул и повернулся вперёд.
В том полицейском было что-то опасное. Как сильно сжатая пружина. Или отдыхающий хищник.
Каждое движение ЧонИна изобличало затаенную страсть, безумный водоворот эмоций, на поверхности же была лишь зеркальная гладь, как в непроточном пруду.
Фыркнув, СеХун потряс головой. Не стоило давать волю глупым фантазиями. Ну, да, этот полицейский загадочен; ну и что с того? Не он один, в конце концов. Да, о нём почти ничего не известно, но, может быть, он просто хотел утаить пару деталей, которые не особо льстили ему? Отсюда и столь низкая должность при огромном профессионализме.
СеХун открыл портфель, щёлкнув его замком, и вытащил стопку документов.
От этого жуткого дела у него разыгралась фантазия. Загадочных людей множество; не только один ЧонИн. Можно взять, к примеру, ЧунМёна: по долгу службы капитану часто приходилось контактировать с родителями СеХуна, и между ними образовались довольно приятельские отношения. И только недавно отец СеХуна узнал, что жена ЧунМёна была прикована к инвалидному креслу шестнадцать из двадцати лет их брака.
СеХун отложил документы и едва слышно вздохнул. Отец с матерью тогда гуляли в парке одним погожим мартовским воскресным вечерком и совершенно случайно столкнулись с ЧунМёном, который, улыбаясь, осторожно вёз свою жену по широкой пешеходной дорожке. Стоило только ему заметить знакомых, как он тут же посерьёзнел и, поставив кресло в сени роскошной ивы, отошёл с родителями СеХуна в сторону. Он рассказал им всё, правда, в своей сдержанной манере. Мать потом передавала его слова и не преминула заметить, что от всего облика обычно невозмутимого капитана веяло трагизмом.
Оказалось, что жена ЧунМёна перенесла менингит и с тех пор была парализована. Днём за ней ухаживала сиделка, а вечерами возвращался капитан.
За этими сухими фактами скрывалась настоящая личная драма, поломанная судьба, любовь, смешанная со страданием. Слушая рассказ родителей, СеХун почувствовал, как ещё больше проникнулся уважением к ЧунМёну.
Отец СеХуна ещё обронил, что капитана явно не зря называли Господь Бог — это было его старое прозвище, которое он терпеть не мог…
Стоп.
СеХун резко распрямил спину и провёл рукой по лицу.
Какое страшное и неприятное совпадение! Неудивительно, что ЧунМёну не нравилось это прозвище: мало кому хотелось бы, чтобы его ассоциировали с жутким маньяком.
Услышав о прозвище совершенно случайно — из беседы двоих оперативников, — СеХун как-то планировал подшутить над капитаном и назвать его этой кличкой — когда будет уместно, конечно. Но сейчас он окончательно отказался от этой абсурдной идеи: ЧунМён вряд ли воспринял бы это положительно. Ему и так выпало в жизни столько негатива, что и свихнуться можно, так что…
СеХун опустил голову.
Нет, нет. Эти мысли глупы и нелепы; не стоило их вообще допускать.
ЧунМён — это эталон любого полицейского офицера, прекрасный тактичный человек, мужественный капитан, покорно несущий на своих плечах ответственность за весь двадцать пятый участок. Даже намёк на его связь со страшнейшим серийным убийцей века был смешон.
И всё же…
Это прозвище само по себе ничего не означало, но в сочетании с некоторыми жизненными перипетиями ЧунМёна оно становилось роковым. Капитан старался откреститься от этого ироничного «Господь Бог», но некоторые полицейские до сих пор его так называли.
ЧунМён женился довольно рано — на последнем курсе юридического. Трагедия с женой — её болезнь — произошла шестнадцать лет назад — примерно за год до жуткого убийства родителей БэкХёна.
Семья Бён была счастливой — это могло послужить своеобразным спусковым механизмом для не совсем здорового рассудка человека, которому так не повезло.
ЧунМён был блестящим профессионалом своего дела: СеХун несколько раз встречал его в университете, когда капитан проходил курсы повышения квалификации. Широкий кругозор наверняка позволил бы ему совершить преступления и выйти сухим из воды.
Особенно учитывая тот факт, что расследование возглавлял он сам.
СеХун сжал виски. Нет, только не это! Что он творил: пытался обвинить в убийствах единственного человека, отнёсшегося серьёзно к его гипотезе!
Нет, конечно же, Бог — это ни в коем случае не ЧунМён. Это кто-то совершенно другой.
У ЧунМёна попросту не было времени совершать все эти злодеяния: он с раннего утра работал в полиции, а потом дома ухаживал за женой. Ни старое прозвище, ни жизненная трагедия ещё ничего не значили.
Проведя ладонью по лицу, словно пытаясь отогнать от себя навязчивые мысли, СеХун тряхнул головой и осмотрелся. Пока он предавался своим жутким фантазиям, зал совещаний потихоньку заполнялся людьми. Уже успели прийти и Крис с Тао, державшиеся вместе, как сиамские близнецы, и Исин, который тут же подсел к ним и начал вполголоса что-то обсуждать, и невозмутимый МинСок, и мрачный КёнСу с портативным ноутбуком под мышкой. Последним в зал прибежал запыхавшийся БэкХён. Опершись рукой о стену и переведя дыхание, он отыскал взглядом ЧанЁля, усиленно махавшего ему рукой, и проследовал к нему. Только стоило БэкХёну усесться, они с ЧанЁлем начали шептаться. СеХун напряг слух, но не смог услышать ни слова, хотя догадывался: разговор шёл о Боге.
Он осмотрелся. Никто не наблюдал за ним, так что, может быть, стоило использовать этот шанс?.. Если подобраться к ним поближе и сесть прямо за спиной ЧанЁля, то тактика могла и сработать.
СеХун поднялся со стула, подхватив портфель и документы, но вдруг ЧонДэ с силой стукнул кулаком по трибуне и громко объявил:
— Совещание начинается!
СеХун рухнул обратно на стул, раздосадовано бросив стопку бумаг на стол. Жаль, что не удастся услышать разговор БэкХёна и ЧанЁля — они явно знали что-то важное.
Но ничего страшного — они ведь планировали делиться информацией на собрании.
ЧонДэ организовал совещание довольно толково, вызывая сначала экспертов. Каждый из них выступил и доложился о результатах по своему профилю (практически нулевых), а затем — удаляясь из зала в свою лабораторию. Специалистам задавали вопросы, их немногочисленные находки обсуждали, но СеХун заметил, что ни ЧанЁль, ни БэкХён в этом не участвовали — довольно нетипичное поведение для них обоих.
Потом последовал краткий доклад КёнСу — технический аналитик с мрачнейшим выражением лица нехотя сообщил, что обработал телефон БэкХёна и не обнаружил ничего, но мог точно сказать, что заметку сделали не на расстоянии, а работая непосредственно с гаджетом.
ЧонИн поднял руку.
— Значит, эта идея пришла преступнику в голову спонтанно? — спросил он. — Никто ведь не мог предугадать, что ему представится возможность завладеть телефоном БэкХёна.
— Может быть, — передёрнул плечами ЧонДэ, подойдя к трибуне и по-отечески положив руку на плечо КёнСу. — Даже скорее всего. Злоумышленник увидел благоприятный расклад и решил им воспользоваться этим.
— А это приводит нас к логичному выводу, — подхватил Исин, — что Бог находился в этой комнате.
— Я так не думаю, — степенно возразил МинСок, не поднимая глаз от распечаток, которые изучал. — она могла быть составлена… А, нет, это есть в отчёте КёнСу, прошу прощения. Время создания заметки совпадает со временем предыдущего совещания… Понял. Вопрос снят.
ЧонДэ хлопнул в ладоши, заставив задумавшегося Исина вздрогнуть.
— Значит, это установлено совершенно точно, — лейтенант склонил голову.
Он махнул рукой КёнСу, и тот послушно отправился на своё место. Как только эксперт сел, ЧонДэ обвёл весь зал своими блестящими проницательными глазами.
— Боюсь, господа, это означает кое-что не очень хорошее для нас, — произнёс он. — Присутствующие здесь, — это единственные люди, которые могли бы провернуть подобное.
В зале воцарилась мёртвая тишина. На фоне этого тяжёлого молчания было слышно, как шумела система общего кондиционирования — словно огромное чудище в своём логове над потолком.
БэкХён прочистил горло.
— Думаю, пока рано приходить к таким выводам, — тихо промолвил он. — Бог уже доказал, что умеет управляться с электронными приборами, как настоящий виртуоз — даже КёнСу не удалось найти его следы и обойти его ловушки. Так что мне кажется, что заметку действительно могли создать на расстоянии.
— Я уже сказал, что это не так, — резко бросил КёнСу. — К тому же, дактилоскописты установили, что отпечатки пальце на дисплее были размазаны.
— Они могли размазаться от чего угодно, — упрямо возразил БэкХён. — КёнСу, я вовсе не подвергаю сомнению твою квалификацию. Кому, как не мне, знать, насколько ты талантлив! Просто в случае с Богом… Я один понимаю, на что он способен. Его злости и возможностям нет границ.
ЧонДэ раздражённо прочистил горло.
— Зачем ты сейчас заговорил об этом? — сварливо спросил он. — У тебя есть какая-то другая гипотеза?
БэкХён закусил губу и поднял подбородок.
— Да, — ответил он. — Дело в том, что ЧанЁль… Впрочем, лучше расскажи всё сам, старик.
СеХун, с приоткрытым ртом внимательно следя за происходящим, чуть отклонился назад. ЧанЁль медленно встал с места, но не пошёл к трибуне, а прямо там тихо прошептал:
— Я вспомнил лицо того, кто напал на меня у библиотеки университета Сольнам.
— Наконец-то ты решил поделиться этими сведениями, — ЧонДэ нахмурился. — И что, ты можешь назвать его имя?
ЧанЁль дотронулся до плеча БэкХёна, будто бы желая поддержать, а потом чётко произнёс:
— Да. Это был Бён БэкБом.