Гриф Золотого Залива

Из злата в чернь, пока не изувечит Его предательство безликою рукой, Те нити, что сплетаются извечно В одно лихое жизни полотно. Текут сквозь времена нетленным шелком, Легендами срослись давно края. Не искусить уж свет дрогой черной И тень не сбить на призрачных путях…

      Быть честным — тяжело. Однако есть особая, категория людей, для которых честность становится не необходимым исключением, как для большинства, а правилом. Неприятной, но единственной догмой, нарушить которую такие принципиальные честолюбцы не могут, как бы ни хотели.       Именно таким человеком в своей сущности и был Маркус Гриффин. Еще, будучи ребёнком, он грезил лишь одним: находить и искоренять преступность во всех ее проявлениях, стоять на страже спокойной жизни родного города, а может и страны. Стандартная мечта парнишки лет десяти, склонного романтизировать абсолютно все.       Окончив учебу, и поступив на службу в отдел нарко-полиции своего небольшого городка, Марк с усердием и пылом принялся за эту миссию. В подобном стремлении он, как правило, был абсолютно слеп ко всем опасностям и глух к предупреждениям коллег. Погоня? Да не вопрос! Со скоростью, которой позавидовала бы самая образцовая гончая, Марк настигал любого, при этом, не особо парясь о том, что преступник может быть вооружен.Задержание? Проклятущий Гриффин и тут в первых рядах! Будь то перестрелка или рукопашка, один противник или несколько — всё едино.       Поначалу, все смотрели косо на такую нездоровую активность. Шеф — суровый, закаленный жизнью дядька — так вообще относился с презрением. Ну, не любил он тех, кто выслуживается. А затем, пригляделся к плану раскрываемости и махнул рукой. Выслуживается или пытается самоубиться, какая, черт возьми разница, если в течение нескольких лет службы Гриффина показатели участка взлетели до небес!       Естественно, это не осталось незаметным.       И вот Марк уже в специальном отделе. Правда он ещё стажёр, но ничего, ведь есть более опытный напарник. Более опытный — не значит старший. Они с этой ходячей, язвой почти ровесники. Единственное, что, пожалуй, злило Маркуса это привычка напарника сокращать его фамилию от благородного Гриффина до нелицеприятного Грифа. Дескать, так более ёмко. Марк грозился придумать ответную кличку, но агент Рид то ли не хотел идти на встречу, то ли просто забывал каждый раз, что при его рассеянности не стало бы неожиданностью. «Гриф» приклеился к Маркусу, до того прочно, что спустя месяц-другой он уже сам начал на него откликаться. В отместку Марк решил звать напарника лишь по фамилии, но того, кажется, это не особо волновало.       На протяжении многих лет агенты (а затем и специальные агенты) Гриффин и Рид работали вместе. Но и одной лишь службой их общение не ограничилось. Сотрудники бюро даже посмеивались на тему их тесной дружбы и периодически доставали шуточками из серии «парни, а когда свадьба?»       Вот так и повелось. Дурман предбоевой эйфории — один на двоих. Охотничий азарт — один на двоих. А после дрожь в сводимых адреналином пальцах тоже одна на двоих. Одни на двоих — радости и ссоры, и примирительные рукопожатия после. Взлёты, падения, награды и распекания начальства. Были две самые главные вещи, которые тоже делились Гриффином и Ридом поровну. Доверие и работа. На них строилось всё остальное. Под словом работа прятался куда менее безобидный её аспект — риск. Ну, а из него вытекало и доверие. Как можно идти на риск, не доверяя тому, кто тебя прикрывает? Никак.       Потому, когда Маркус увидел, первые изменения в своем напарнике, то не придал этому особого значения. Многие, работая в агентуре, со временем становятся замкнутыми в себе, разделяют «личное» и «рабочее» непроницаемой стеной, отсекают все привязанности, оставляя лишь полезные связи, становятся скрытными и хладнокровными. Так проще переваривать всё то, чего на подобной работе нет-нет, а насмотришься.       Было ощущение фальши.       Марк отделял это чувство от всех остальных. Оно обычно появлялось во время допроса подозреваемого. Один на один. Глаза в глаза. И вот оно — свернулось в районе горла. Мерзкое. Такое бывало нечасто, редко, но всегда означало одно — подозреваемый виновен. Безошибочно. Марк не мог вспомнить, когда именно это чувство начало появляться в присутствии напарника.       — Чертовщина, — цыкнул Марк с досадой в один из не самых удачных своих дней. — Снова упустили! Куча человек арестовано — и все проклятые мелкие сошки.       Они с Ридом сидели в привычно пустой для позднего времени курилке. Хотя никто из них не был зависим от никотина, агенты проводили здесь много времени — спасибо, уютным диванам.       — Мы нашли лабораторию, — пожал плечами долговязый Рид. — Дело закрыто. И наша Мегера-Босс довольна, так что…       — Рид, этих гадов не просто кто-то спонсирует. Этот кто-то ещё и подтирает за ними!       Напарник тихо рассмеялся.       — О-о-о, теории заговоров подъехали.       — Это не теории, дурак. Иначе как ты объяснишь то, что сегодня мы накрыли одну из самых крупных подпольных лабораторий и нашли...ни шиша! Записи с камер — стерты. Отчётная документация — подчищена. Заведующий лаборатории и его ближайшее окружение — погибли при взрыве баллона с кислородом. Очень удачно, кстати, ведь теперь нам некого допрашивать. Один из них помер прямо при мне, если ты не забыл.       - Не забыл, - заверил Рид. Марк победно щелкнул пальцами:       - И будь я не ладен но он пытался что-то... Только вот черт его знает что хрипел то ли "lockless" то ли "Loch Ness". Но при чем тут шотландское чудище?.. - Гриф вдруг застыл раз за разом прокручивая в голове предсмертные хрипы неудавшегося свидетеля. - А может... clock?.. Сlock-case? У него были часы? Нет, точно не было. О! Кабинет! Его кабинет! Там были старые настольные часы... такие "типо ретро"! Спорим в их корпусе что-то есть?       — Гриф... Гриф, хватит. Вот серьезно, Я тебя понимаю. Правда, - начал он рассудительно. - Но начальство сказало: «К ноге». А оспаривать приказы, в нашем положении, сам знаешь - не самая лучшая затея.       — И когда ты стал таким до тошноты послушным? Знаешь, я уверен в том, что если хорошенько там поискать!..       Напарник в ответ на это лишь тяжело вздохнул и настойчивым давлением на плечо усадил подорвавшегося Гриффина обратно.       — Харе! — вдруг осадил его Рид в полный, неожиданно громкий голос. — У тебя шишак на пол-лица и с пулевым рука на перевязи. Вот куда ты прёшся, а?!       - Слушай, если я прав мы можем раскрыть это...       - Да ебись оно к чертям! В воцарившейся тишине Рид замолк отстраненно глядя куда-то в стену.       — Марк, — позвал он минутой позже и Маркус даже завис немного от того, как непривычно это прозвучало. — Если всё что ты мне сказал не бред твоего переутомленного мозга, то, когда ты туда влезешь, то вляпаешься в дерьмо. Так что не дури — сиди смирно и лечи сраную руку, баран упертый.       Рид потрепал его по голове. Предательская гадина заворочалась у горла.       — Оке-ей, Язва. Будь по-твоему.       Слишком поздно он понял, что вляпался. Спустя неделю или около того. Помнится, была пятница. Октябрьская пятница, две тысячи тринадцатого года, примерно без десяти полночь — тот самый день, когда Маркус Гриффин умер. Его убили. То, что это последний день его жизни Марк понял каким-то шестым чувством в тот момент, когда гостиная его дома, где они с Ридом пили текиллу, начала расплываться перед глазами. Всё вокруг напоминало единое цветастое месиво. Кроме лица, второго человека находящегося в комнате. Этого, теперь уже врага, Марк видел в тот момент как никогда чётко.       — Я ведь, предупреждал тебя, как друга просил — брось ты это дело, — качнул головой бывший напарник. — Извини, но твоя дотошность не оставила мне никакого выбора.       — Козёл … — прорычал Марк с трудом.       Он попытался встать, чтобы врезать по этой обманчиво интеллигентной роже. Но, едва приподнявшись, снова рухнул на диван. Голова пошла кругом. И даже в таком состоянии Маркус умудрялся «резать» оппонента своим фирменным укоризненным взглядом. Эх, сколько раз этот трюк помогал ему на допросах…       Рид скривился так, будто съел пол-лимона, но тут же взял себя в руки.       — Где флешка из часов? Она тут? Конечно тут, — хмыкнул он себе под нос и направился по лестнице вверх, продолжая рассуждать: — такой, больной трудоголик, как ты, просто не может не таскать улики на дом.       Послышался шелест бумаги. Рид копался в его столе, и самое хреновое Маркус точно знал, что тот ищет. Из кухни потянуло газом. Напарничек уже успел поколдовать над плитой. Гадство, сущее гадство!       Нужно было уходить. Да хоть уползать отсюда. Марк снова попытался встать, но тело совершенно одеревенело. Он чувствовал, как его начинает колотить дрожь. Проклятье! Чем эта сволочь его накачала?..       Рид тем временем закончил разносить его кабинет и снова появился на лестнице.       — Ну, вот, почти всё, — он улыбнулся непривычно жестоко. — Херово выглядишь.       — Не хуже тебя — прохрипел Марк сквозь лихорадочное дыхание.       Рид нервно дернулся, в его глазах зажглась упрямая, мальчишеская ярость. Он приблизился и склонился над бывшим напарником.       — Я — продажная тварь, — прошипел он с такой злобой, что Марка пробрало до мурашек на лопатках. — Не смей. Жалеть. Меня.       Предатель резко отстранился.       - Значит… это все деньги?       Давай, скажи это! Скажи, глядя в глаза!       С пару секунд Рид смотрел на него. В горле пересохло. Было жарко. Невыносимо жарко.       — Да, деньги. Дохера ебанных денег. Доволен?       Молчание. Предатель сел, рядом и хлопнул Марка по колену, будто стараясь поддержать. Уже не человек, неясный силуэт, сгорбленный под невидимой тяжестью. Маркус моргнул, чтобы хоть как-то сфокусировать зрение. Получилось всего на миг.       — Зачем ты полез в это дело, а? — в голосе Рида плескалась такая горечь и обида, словно это его только что предали. — Надеюсь, таким дуракам, как ты на небесах дают второй шанс.       С этими словами он, вложил недокуренную сигарету между ослабевших пальцев Марка, сердце которого заходилось в каком-то совершенно нездоровом ритме. Гулкие удары рвали грудь. Вдруг в очередной раз, сжавшись, оно, замерло, остекленело болезненным комком под рёбрами.       Рид ушёл быстро. Не оборачиваясь. И так же быстро исчез в ночной темноте, которую спустя несколько минут разогнал свет пламени. Дом объял пожар. Лгать самому себе оказалось чертовски легко.       — Боже, какой я тупица, — выдохнул теперь уже бывший агент Гриффин хватаясь за голову.       Марк стоял… Летел?.. Парил, словно подвешенный в невесомости. Глаз у него — бесформенного, полупрозрачного пятна, не было, но каким-то чудом он умудрялся видеть, будто со стороны, и своё призрачное тело, и бесцветную пустоту вокруг.       Факт его смерти сомнений не вызывал. Марк помнил всё. Даже самые мельчайшие детали. В глазах ещё рябило. И да, их — глаз, то есть — отсутствие никак не спасало ситуацию. Как и отсутствие носа не спасало от того, что он уже довольно давно чесался, так, словно наружу рвался не фиговый такой чих. Но чихать было нечем.       — Судя по всему, я в своём персональном аду, — невесело заключил Маркус.       Смириться со смертью, оказалось неожиданно сложно. Хотя, какой смысл «не смиряться», действительность уже мало что изменит. Придется принять — человек, с которым Марк дружил и работал вот уже несколько лет оказался той еще мразью. А вот смириться с фактом того, что сам Маркус Гриффин, дипломированный спец-агент, на деле оказался форменным идиотом, было сложнее.       — Так бездарно сдохнуть — это ещё уметь, надо…       Марк «сел» в пустоте, скрестив несуществующие ноги в позе лотоса. По крайней мере, именно так это было по ощущениям. Мысли о собственной кончине, на самом деле его не слишком волновали. Ну, помер и помер. Как говорится, против танка с вилкой не попрёшь. Другое дело, ублюдок, что это сделал, а самое главное ещё больший ублюдок, который нанял первого ублюдка, останутся на свободе.       — Ой, не парься, тот мальчик надолго тебя не обскакал, — раздалось рядом.       Маркус повернулся, чтобы увидеть миленького вида старушку, поливающую клумбу с ярко-алыми маками. В отличие от Марка, бабуленция в своем старом вязаном джемпере и резиновых сапогах выглядела вполне реальным человеком. Она уверенно стояла в пустоте и обхаживала цветы.       — Та-ак, крыша уже едет, - "обнадежил" он себя.       Марк тряхнул головой и проморгался, проверяя, не исчезнет ли всё это великолепие, прежде чем с другой стороны не раздался ещё один голос.       — Моя сестра права. Тот мальчишка почти сразу отправился за тобой следом, — хихикнула женщина лет сорока, сидевшая за старым ткацким станком. — Впрочем, попал он в иное место.       — И не в самую приятную кампанию, — добавила старуха-садовница. — Но ты прав, Маркус, смерти в последнее время на редкость смешные. Неужели больше идей нет, а Истина?       Ткачиха, которую звали Истина, устремила взгляд горящих золотом глаз на только что вытканное полотно и хихикнула пожав острыми плечами.       — Исток, ты не хуже меня знаешь, что я тут ни при чём. Какие смертные — такие и смерти.       — И как же они меня затрахали! - внезапно раздалось со спины. - Блядские, вечно ноющие куски мяса, — посетовала третья незнакомка. Чтобы увидеть, эту маленькую, грозного вида девочку со светлыми кудряшками и огромными садовыми ножницами в тоненьких ручках пришлось обернуться. — Задолбало уже каждому второму покойнику объяснять, почему это он так тупо сдох.       — Я — художник и я так вижу! — заявила Истина, поднимая вверх тонкий указательный палец. — Не обращай внимания, Марк. Это — Исход. Она у нас малость истеричка — издержки работы. А ты младшая сестрица - радуйся, что каждый второй, а не каждый первый! А в этом случае, — она указала на Марка, — я вообще ни при делах. Гриф сам...       — Кстати о птичках! - воскликнула старуха. - Пора бы и о делах подумать. - Ее желтый, хитрый глаз поймал взгляд Марка. — Ну-ус, милок, какие планы, на Вечность?       Маркус, вдруг поняв, что обращаются именно к нему, вздрогнул.       — Я это… тут посижу?       — Нет, ну это наглость, — раздраженно рыкнула девочка.       Ткачиха исчезла со своего места и похлопала по Маркуса плечу, отчего тот подпрыгнул на месте. — Ты мне вот что скажи, радость моя, совесть у тебя есть? Достаточно простой вопрос поставил Марка в тупик. Помолчав немного, он неуверенно кивнул. Отточенным жестом Истина хлопнула его по заднице.       — Знаю что есть, — подтвердила она и подвела Марка к станку. — Я сама видела как Исток вплела ее в твою натуру, еще задолго до твоего рождения, - шепнула она на ухо. - Смотри!       Полотно вдруг сменилось на другое. Теперь место невесомой, алой, шелковой ткани заняла черная, плотная саржа расшитая золотыми нитями.       - Честность и непримиримость. - невесомо тронула яркую вышивку Истина и Марк судорожно вздохнул, ощутив ее касание к самой своей сути. - Золото в мире тьмы.       Ее пальцы затронули угольную ткань на которую витиевато ложился узор. Вышивка спускалась затейливой паутиной все ниже и ниже… И обрывалась полупрозрачными, безжизненными нитями, окончательно утратившими цвет на самых концах. Внизу полотно было безбожно порвано, словно поперек ткани проехались ножом. Или когтями. При виде подобного акта вандализма Марк невольно поджал губы. Он промолчал, хоть и догадывался смутно, в чем именно дело.       — Это - твоя жизнь, — безжалостно припечатала Истина, по-своему расценив его заминку. — У меня была чудесная задумка, — она провела рукой по началу полотна, — столько чести, беспринципности, отваги, преданности. Вот, тут стремление помогать людям. Затем дружба — крепкая, как сталь привязанность. — Ее пальцы любовно погладили свитый узор. — Дальше по закону жанра предательство. Ну, как иначе! По тому же закону должно было быть и чудесное спасение, победный финал, бла-бла-бла вот только… — Ткачиха остановилась на том месте, где полотно обрывалось. — Только, вот в реальности всё сложнее, верно?       — Я не понимаю, — растерянно признался Марк, невольно касаясь полотна своей жизни. — Почему?..       Этот вопрос вмещал в себе всё. Почему так случилось? Почему самый близкий человек оказался такой сволочью? Почему Марк верил ему? Были же определенные тревожные звоночки. Недомолвки, странные взгляды. Почти ничего не значащие, сказанные, будто бы вскользь фразы. А тот разговор в курилке это даже не звоночек был, а бой грёбанного колокола! Предупреждение свыше… Стоп!       — Вы — Судьба? — Он обращался ко всем троим. - Зачем? Зачем вы сделали это?..       Он беспомощно посмотрел на меркнущее, тлеющее с каждым мигом полотно своей жизни.        В ответ молчание. И дружный заливистый смех трех дам был ему ответом.       — Милый мой. — Отсмеявшись первой, Истина снова заговорила. — Ни я, ни мои сёстры не диктуем никому судьбу. Каждый человек выбирает свой путь сам, а мы лишь задаем исходные данные, показываем возможные направления, иногда посылаем знаки, а затем…       Вместо ответа женщина указала взглядом на девочку — Исход — и та, демонстративно щелкнув ножницами, хладнокровно заявила:       — А затем ты помираешь.       Марк сглотнул. Сёстры строго посмотрели на мелкую бестию, которая видимо, осталась довольна этой шалостью. А Маркус понял. Наконец дошло. Он ведь мертв. Всё это конец. Последняя остановка! Тю-тю, жизнь кончена, парень! От такого простого осознания вдруг стало нестерпимо горько. Неужели все кончилось? Это и, правда, конец?.. Да ещё такой глупый.       — Эй-эй-эй! Ты ещё заплачь мне тут! — заорала Исход, наблюдавшая за его реакцией. — Можно мне хоть один денёк без этого дерьма, а?! Истина подняла руку обрывая сестру и приобняв Маркуса за плечи отвела на пару шагов в сторону.       - Смертные умирают. Так уж принято, - пояснила она. - И не нам решать когда и как это будет. Я лишь тку полотно, но узор - то чем являешься ты, твои решения, твои поступки - мне не подвластен. И если полотно рвется...       Марк горько, но понимающе усмехнулся.       — Я совершил ошибку, да?       Истина вздохнула: - Все мы их совершаем, - признала она. - Красивые, романтичные идеи, достаточно часто, воплощаются абы как. И это приводит к полному краху. Прядя твою нить мы... переборщили. Не учли, что за своей преданностью ты не увидишь очевидного. Даже подсказки не помогли. — Она посмотрела с сожалением, но затем вдруг распрямилась и бодро хлопнула в ладоши. — Но! В качестве компенсации, твой случай мы можем поправить.        Марк, аж поперхнулся от удивления.       — П-поправить? Дамочки, я мертв. — Дамочки в ответ на это странно переглянулись, что навело Маркуса на внезапную догадку: — или нет?       — Ну, формально… — начала Исток, — …физически, в каком-то роде…       — Всё относительно, — пожала плечами Истина.       — Нет! — возмущенно отрезала Исход, убив интригу. — Иначе, какого черта, я, мать твою, тут все еще стою?!       Для верности она щелкнула своими ножницами, и Марк почувствовал некую вибрацию на самой грани своего существа. Дрожь натянутой до предела нити. Ну, конечно! Всё вдруг сложилось в единую картину. Полотно, ножницы, нить, три женщины. Пряха, Ткачиха и…       — Ну, ассоциации верные, — хмыкнула Истина. — Правда, искаженные. Смертные вообще любят искажать всё, так как им удобно.       — Ага, сделали из меня какую-то каргу с косой, — презрительно фыркнула Исход.       — Из нас троих ты самая известная, — примирительно заметила Исток и тут же добавила с улыбкой аля «я лучший тролль»: — Костлявая…       — Ах, ты…       Две сестры начали ругаться, в то время как третья устало потирала переносицу пальцами. Марк же вообще находился в полной прострации. Несколько минут, он честно пытался переварить информацию. Получалось плохо. Гриффин никогда не интересовался загробным миром, да и не верил в него особо, поэтому сейчас ощущал себя как…как когда-то в школе на уроках алгебры.       — Да этот бесполезный мешок с костями явно не выход! — Марк вернулся в реальность, когда спор сестер неожиданно затронул его самого. — Он себя-то спасти не смог! Я не говорю про другого…       — Хватит! — гаркнула Истина разом обрывая ее бурчание. — У нас всё равно нет большого выбора. Это самый компромиссный вариант. «Равновесие превыше всего», помнишь?       Исход потупилась и буркнула, признавая поражение:       — Пафоса-то сколько. Делай, как знаешь. — Девочка исчезла вместе со своими ножницами, напоследок бросив: — зовите, если что.       — О чём она говорила? — снова подал голос Маркус. — И, я так понял, вам троим, нужна помощь?       — Марк, я полагаю, что мы все недовольны текущим положением вещей, - примирительно предположила Ткачиха. - Ты — своей смертью. Мы с сёстрами — более глобальными проблемами. И так уж вышло, что мы можем помочь друг другу.       — Ты вернешь меня к жизни?       — Не в твой мир, не в твоё тело, но да, ты будешь вполне... осязаем, — небрежно заметила Ткачиха и добавила с намёком: — но только если мы договоримся.       — Твоя сестра прядет нити жизни. Вторая вообще — Смерть! А ты можешь воскрешать людей. Зачем вам я?       К концу фразы он рассмеялся немного истерично. Тем не менее, ощущал Маркус отнюдь не веселье. Скорее злость. Было такое чувство, будто над ним жестоко посмеялись. Подло и несправедливо. Посмеялась вся эта ситуация. Вся его грёбанная жизнь — провались она пропадом! Даже смерть и та посмеялась прямо в лицо оскалом бывшего друга. А теперь ещё эти мойры. Что им может понадобиться? Нет, не так! Что он, жалкий смертный, вообще может Им предложить кроме себя и своей последней жертвы? Ничего.       — Эх, недооцениваете вы себя, молодой человек, — вдруг заговорила Исток. — Или нас переоцениваете.       — Наши силы действительно почти безграничны Марк, — признала Истина. — Но они доступны нам лишь здесь — в Мире Ином - и это хорошо иначе в мирах смертных царил бы хаос. Однако иногда и там, всё же требуется наше вмешательство. Вот тут-то и возникают проблемы, ведь мы не можем лично спускаться в реальные миры. Приходится посылать осколки своей силы. В виде знаков, знамений, осязаемых вещей. А иногда и живых существ.       — И что же нужно на этот раз?       Сестры улыбнулись.       — Мне нужен Страж, — сказала Истина. - Вернее не мне, а одному... человеку.       - Я должен спасти кого-то?       - Скорее, уж уберечь, - признала Ткачиха с некой иронией. - Но честно сказать, придется попотеть. Загвоздка в том, что мы понятия не имеем кто это. Пока что.       - То есть, я буду искать "того не знаю кого"?!       - Ты узнаешь его, Марк, - заверила Истина. - Должен узнать: почувствовать. А еще Я дам подсказку: посмотрю в будущее и подскажу как тебе быстрее встретить нужного человека. Что скажешь?       — А вам нужно моё согласие?       — Ну, конечно! Мы же твою жизнь будем сейчас разматывать, и сматывать обратно еще и к другому полотну приделывать! — всплеснула руками Исток.       Маркус кивнул понимающе и вместе с тем озадаченно.       - Я не уверен, - признал он.       Истина, сев за свой станок мигнула Маркусу желтым глазом.       — Соглаша-айся, дело-то не сложное и очень благородное. А мы со своей стороны, добавим еще один маленький, приятный бонус.       Маркус задумался, на словах действительно выходило неплохо. Однако что-то не давало ему покоя. Уж как-то слишком хитро глядели на него эти… дамочки. Как ушлый продавец, втюхивающий клиенту китайскую подделку по цене знаменитого бренда. Несколько минут они втроём пялились друг на друга, в молчаливом ожидании. Казалось, ещё чуть-чуть и в воздухе что-то лопнет. Это что-то уже подрагивало от напряжения, когда Марк тихо выдохнул: «Согласен». Ему слишком хотелось жить.       Едва сказав заветное слово, он задохнулся от вспышки боли. Из его груди вырвался конец золотой нити и, рванувшись вперед, оказался в руке Истины. Полотно на ткацком станке ожило и тьма из него полилась по воздуху прямо к Марку окрасив его призрачное тело смоляной чернотой. Глаза нестерпимо обожгло. Марк упал на колени. Перед его внутренним взором стремительно проносилась та, прошлая жизнь.