Догорают огни Погребальных костров, С ними мирные дни Выцветают, как сон. Льется реками кровь, И повсюду война. Тьмы тяжелый покров Заслонит небеса, И сгустится пожар Над родною землей. Бесконечный кошмар Между мной и тобой…
Ветра Залива разъярённые, распалённые как никогда, метались между неровных граней скалистых цепочек, петляли меж деревьев и крутых холмов, ныряли в каньоны, бились об их острые стены и взметались обратно высоко в небеса. Марк изо всех сил пытался совладать со стихией. А со стихией ли? Ответа на этот вопрос у него не было, но были некоторые догадки. Во всяком случае, было ясно: не одна природа создает эти резкие воздушные течения. Они и были основной причиной тому, что раньше Маркус не рисковал залетать вглубь скалистого полуострова. Один раз попробовал долететь до гор и еле обратно вернулся. Когда-то все приходится делать впервые. Сейчас его влекло именно туда сквозь круговорот воющего хаоса, к предгорным равнинам и заснеженным хребтам, что напоминали ряд острых зубов скалящихся на горизонте. Эрик был там. Один. Черт знает, зачем и почему, но лорд Залива точно был где-то там впереди, и это знание заставляло крылья работать без устали. Влечение, азарт, помешательство — вот так сам Маркус мог бы описать свое состояние. Он не знал, ведет его больше собственное желание или предназначение стража. По правде, и не хотел знать. В его голове еще не до конца уложился тот факт, что его обдурили как полного идиота. А ведь мама говорила: «Марк, не ленись читать условия контрактов, прежде чем их подписывать»! А он дурак не то, что не прочел, а даже в глаза этот контракт не видел! И как я с таким подходом вообще до тридцати пяти дожил-то? Пробыв некоторое время в мирке, где во всех смыслах верить можно разве что собственной тени, детектив Гриффин пришел к неутешительному выводу: до воскрешения в Эриндоре он был несколько наивен. Возможно, даже слишком. А еще ему слишком сильно хотелось жить. Не имей он сожалений, отвертеться от этой заведомо проигрышной сделки было бы легче лёгкого. Что может быть проще, чем сказать «нет»?! Впервые в жизни ему стало противно от самого себя. В воздухе резко пахнуло жаждой убийства. Маркус круто ушел влево. Он смог поймать изворотливый поток ветра как о его крыло ударилось нечто тяжелое. Оно обручилось на него сверху, точно притаившийся на скале охотник. Снизу донесся разочарованный клич, резкость которого дала по ушам болью. Марк вгляделся в туман. Существо расправило кожистые крылья и резко развернувшись, взмыло в обратном направлении, выставив вперед когтистые лапы. Маркус сцепился с тварью всего на секунду, прежде чем смог оттолкнуть ее, но страж в полной мере оценил и ужасающие очертания морды, и изгиб чудовищного клюва, и невероятно едкий запах, ударивший по носу. Кисловатая вонь ассоциировалась со смертью. С громким воплем крылатая дрянь полетела к нему. В этот раз Гриф не стал послушно ждать. Всего одним взмахом он резко взметнулся вверх, изогнулся дугой и нырнул обратно. Когти вонзились в открытую спину противника и в несколько штрихов разодрали тонкую мембрану. Тварь рухнула вниз и скрылась в тумане так быстро, что Марк не смог ее толком разглядеть. Только и увидел, как разорванное крыло болталось на ветру. Существо упало вниз, не издав ни звука. Марк мельком увидел очертания распластанного по камням тела. Рассматривать было некогда. В стороне раздался похожий клекот. Быстрые тени приближались к нему сквозь наступающую бурю. Еще двое. Маркус устремился прочь, но и оторваться от них оказалось непросто. Более мелкие твари были легкими и быстрыми. А еще им не нужно было напрягаться, чтобы сменить направление. Сам ветер подыгрывал им, направляя туда, куда нужно. Марка же тот самый ветер разве что не избивал. Его порывы не переставали врезаться в крылья и замедлять в самый неподходящий момент. Твари зажимали его с двух сторон. Одна из них поравнялась со стражем. Хищный изгиб клюва, туманные глаза, влажные, склизкие крылья и такая же скользкая, не шкура — кожа. Слишком уж тонкой она была. Интересно, просвечивается ли эта гадина на солнце? В небе не было и намека просветление. Оно, напротив, с каждой минутой становилось темнее и темнее. Близился шторм, и попасть в него Марк не имел никакого желания. Ветер на полуострове в ясную-то погоду ни раз клал его на лопатки, страшно было представить, что станет твориться в небесах во время грозы. Набравшись решимости, Маркус резко подался вправо и всем своим весом протаранил летящую рядом дрянь. Впечатал ее в отвесную скалу. Внутри гадины что-то хрупко треснуло, однако тварь, словно не заметив повреждения, изогнула шею и вцепилась клювом в его ухо. Собственный вопль Марк узнал не сразу. Ему даже показалось, что за грифоньим кличем можно было услышать его, человеческий голос. Оказывается уши — одно из самых чувствительных мест на его теле. Одновременно с этим острые когти глубоко полоснули его шкуру. Адреналин мешал трезво оценивать ситуацию, но жгло эти царапины ощутимо. Прежде чем их тела разъединились, Марк успел получить еще два больных укуса в шею. Бешеная сволота! В небе они меня точно загасят, — решил страж. — Хорошо хоть одна отстала. Он заметил скалистый выступ, прибавил скорости, устремился ниже, сквозь туманную пелену. Едва когти царапнули камень, Марк развернулся. Ближайший противник уже летел на него. Вцепившись друг в друга, они перекатились как обычные, дворовые коты. Маркус был мощнее и тяжелее, а его и без того плотную шкуру защищало два или три слоя перьев, в то время как его противник был практически «голым». Разве что слизь на коже мешала схватить его как следует, но острые когти стража с этим прекрасно справлялись, раз за разом полосуя противника. Бесноватая тварь извивалась под Марком, точно одержимая. Она то щелкала клювом о клюв, то пыталась выклевать глаза, без устали царапая его задними лапами. Разодрав в клочья перепончатые крылья, Маркус ухватил бешеное существо за холку и потащил к краю. Тварь не упиралась, зато все еще пыталась ударить, оцарапать или укусить. Даже сорвавшись вниз, она не упустила возможности в последний раз клацнуть клювом около лапы Марка. Переведя дух, страж вспомнил о последнем противнике. Третье чудище сидело на соседнем уступе поджав одну из передних лап, истекающую черной кровью. Оно наблюдало. Смотрело прямо на стража до жути осмысленным взглядом, совершенно не таким как те другие. Затем тварь прильнула к камню, напружинила тело. Страж напрягся, готовый в любой момент сорваться с места, но вместо того, чтобы броситься на него склизкая гадина взмыла высоко в грозовое небо и скрылась из виду напоследок одарив его уши щекочущим нервы воплем. В этом звуке слышалось торжество победителя.***
Эрик проснулся от чувства, что за ним наблюдают. Сев на кровати он огляделся и сразу же увидел человека, сидящего на подоконнике. Тот склонив голову вбок задумчиво подметил: — Крепко спишь, для темной твари. Чары ночного видения отчетливо мерцали в темноте двумя огоньками. Под их взглядом Эрик поёжился. — Вы влезли в окно? — спросил он, заметив, что защитный контур на двери активен. Сидящий на фоне темно-синего морозного неба Гелл вопрос проигнорировал. — Ты хотя бы лица их помнишь? — задал он свой. Эрик молчал. Почему-то ему казалось, что ответ князь уже знает просто хочет услышать его от немертвя. Лорд сжал челюсти, чувствуя, как внутри ворочается раздражение. — Что вам нужно? Гелл легко спрыгнул на пол и одним, бесшумным движением оказался у кровати, будто перетек из одного положения в другое. Заметив мерцающий огонек в руке чара, лорд подобрался ближе к стене и притянул худые ноги к груди. Гелл качнул головой. — Твоя мнимая беспомощность мила, но неужели тебе еще не надоело притворяться? — с мрачным интересом спросил он, и не дождавшись ответа, выбросил руку в направлении свечи, та вспыхнула синеватым огнем, но вскоре пламя сменило цвет на привычный алый и неровным светом осветило комнату. Аргел кивнул на дверь. — Одевайся. Две минуты. Мы с Карлом ждем внизу. Дело срочное. — Дело? — Узнаешь. С этими словами фигура князя снова оказалась у окна. Одним идеальным прыжком Гелл покинул спальню. Сжавшаяся внутри лорда пружина распрямилась. Рик шумно выдохнул и рухнул обратно на подушки. Подумать только этот вспыльчивый тип влез в его окно! Влез чтобы пощекотать ему нервы! Эрик выругался и нашарил в полумраке штаны. Спустившись вниз, он обнаружил поприветствовавшего его Карла. Мастер тайн с самым дружелюбным видом спросил, как Эрику спалось, но после того, что выкинул Аргел звучало это как хорошо завуалированная издевка. Эрик просто надеялся, князь действовал столь беспардонно не по сговору с мастером, а из личной неприязни к немертвю. Сам Гелл ждал их на улице. Князь Приграничья был облачен в легкую кожаную броню и темно-зеленый плащ. В ножнах на его поясе покоились два изогнутых клинка. Один был чуть больше другого, а второй чуть более загнут. Если первый по форме напоминал плоский клык, то второй больше походил на серп. «Неразлучники», — припомнилось Эрику название, парных клинков такой формы. — Если он и правда умеет с ними обращаться, это большое мастерство. Заметив, что Аргел не один, а в кампании ксантийских следопытов немертвый напрягся. От одного из них пахло свежей кровью. Высшей кровью. Эрик понял, едва втянул носом воздух. И сразу заметил, как весь отряд насторожился. — Что-то случилось? — спросил он Карла, стараясь не обращать внимания на будоражащий нюх аромат и устремленные на себя взоры. — Наши разведчики час назад прислали соглядатая из низин, — ответил мастер тайн и указал куда-то вниз на долину. — Они нашли раненого чародея. Высшего. Скорее всего он один из тех, кто ответственен за Морок и ваше похищение. Тот отряд недалеко от Когтей. Думаю, лучше всего нам будет встретиться с ними внизу. Не стоит злоупотреблять гостеприимством клана. — Ну, так чего вы ждете? Когда снова гроза начнется?! — хмыкнул Гелл, и подступившись к отвесному краю скалы глянул вниз. — Давайте, уже валите. Не хочу торчать там до рассвета, пока вы тащитесь. — А?.. Спросить Эрик не успел. Ксантийский князь, прежде отошедший к стене дома, вдруг разбежался и сиганул с обрыва. Вслед за ним прыгнули четверо других ксантийцев. Рик подлетел к краю. Темные силуэты, в которых смутно угадывались человеческие очертания слишком мягко и плавно для падения летели вниз, к темным кронам деревьев пока наконец не слились с ними полностью. Взор немертвя различил только маленькие огоньки чужих жизней, которые сначала постепенно отдалялись, а затем оказавшись у самой земли, мягко угасли один за другим. — Либо они хорошо замаскировались, либо разбились, — заметил Эрик, взглянув на мастера тайн. Карл хмыкнул. — Сыны и дочери Приграничья — лучшие следопыты в Эриндоре, — сказал он так будто это все объясняло, но оглядевшись вокруг добавил: — после остроглазых, разумеется. И те, и те — отблески былого мира. — Карл пожевал губами, смотря вниз. — Некогда великие, ныне отчаявшиеся и угасающие. Как и ваш народ, милорд. — Вы о Заливе?.. — не понял Рик, но так и не был услышан задумчивым мастером. На главных улицах Когтя было оживленно. Таиры — ночные существа и ритм их жизни в это время суток доходит до своего пика. Правда, сейчас оставалось всего пара часов до рассвета и потому народу было не так много. Кроме того, ксантийцы намеренно выбирали наиболее пустые улочки. Пока они спускались вниз по извилистым каменным тропам и крутым ступеням, Эрик заметил, как напряжено посматривают на него сопровождающие их люди. Эти ксантийцы в отличие от тех, что охраняли дом, были одеты примерно также как и Гелл. Зеленоватые плащи, легкая броня и короткие прямые клинки на бедрах. У троих помимо мечей имелись короткие луки. — Сколько всего людей прибыло с моим братом? — внезапно спросил Рик. — Вэл говорил с ним полсотни. — С ним — да, — ответил мастер Тайн уклончиво и по одному его тону стало понятно, что ничего больше Эрик из него на эту тему не вытянет. Лорд ненадолго замолк, но вскоре снова нарушил тишину: — Почему вы не склонили меня к сделке? Так было бы намного спокойней нам всем. — Спокойствие — не всегда благо. — Говорите загадками, — поморщился Рик. — К чему это? — Их приятно разгадывать, — изрек в ответ Карл с улыбкой. — Сделка ведь тоже своего рода оковы. Как и любое другое обещание, она ограничивает выбор, а это порой мешает Истине проявить себя. Подумав немного, Рик вздрогнул, поняв куда клонит мастер. — Это проверка, — прошептал он. — Вы хотите дать мне полную свободу, чтобы понять, что я из себя представляю и можно ли мне верить. И вам не страшно? В ответ на это мастер тайн искренне посмеялся. — Страх — инстинкт, хранящий от смерти. Но жизнь тайного мастера и есть медленная смерть. Мы не можем «бояться» в привычном вам понимании, — снисходительно объяснил Карл, будто маленькому ребенку. — Равновесие и долг пред Ро — единственная наша ценность. А ее утрата — единственный страх. — Удобно должно быть, — усмехнулся Рик сам себе. — Чтобы Дом Тайн ни делал, какие бы ужасы ни творил, вы всегда на «нужной» стороне. Поэтому Лора и покинула гильдию. Она всегда говорила, что там слишком много праведных. Эрик замолчал, поджав губы. Он прекрасно понимал, что без сделки находится в наиболее уязвимом положении. Если Карлу или кому-то другому покажется (хотя бы просто покажется!), что немертвь выходит из-под контроля или ведет себя как-то не так, его убьют, не моргнув и глазом. Почему-то это знание заставляло ощущать себя обнаженным и одиноким в пугающе открытом мире. Понаблюдав за лордом Карл посмеялся почти беззвучно каким-то своим мыслям, чем снова привлёк внимание. — Вы пытались дать другим свободу выбора, а сами ее боитесь. Более того, вы в шоке, в смятении, в ужасе, — заметил мастер тайн одновременно и объясняя, и укоряя. — Зато теперь вы можете хоть немного представить, как чувствуют себя те, кого вы так старались «освободить». — Это не одно и то же! — возмутился немертвь. Мастер тайн вдруг остановился. Эрику пришлось сделать то же самое. — Это не одно и то же, — повторил Рик, глядя в старческие глаза на молодом лице с полнейшим непониманием. — Клейма — зло. Они отнимают то, что нельзя отнимать. Уродуют души, искажают разум, убивают все, что делает личность личностью. Неужели вы станете с этим спорить?.. Мастер тайн помедлил прежде, чем ответить, но отнюдь не из-за неуверенности. — Что есть клеймо, милорд? — спросил он, чем снова поставил Эрика в тупик. — Клеймо?.. Это чародейская вязь… сделка. Договор, скрепленный насильно, магическая печать. — Остановимся на том, что это начертанное на плоти заклятие. Иными словами, инструмент, — согласился Карл и вынул из-за пояса своё оружие. — Как и мой нож, — он прокрутил лезвие меж пальцев. — Им я могу вспороть свою руку и провести Ритуал Очищения, а могу вспороть кому-нибудь брюхо. Но нож — это нож. Он — мой виар. Мое оружие. Моя Сила. Не он решает, что делать, чью жизнь забирать, а чью спасать. Решаю я. И без меня… — мастер наглядно отпустил оружие и то устремилось вниз и непременно звякнуло бы о землю, если бы не было ловко поймано своим же владельцем. — Без меня он просто кусок освященной стали. Любой виар бесполезен без руки, которая его держит. Ведь только виари наполняет его смыслом, придает ему значимость и определяет суть. Рик, задохнувшийся от заявлений мастера, схватил ртом воздух. — Виар и виари — священные роли! А раб и хозяин — совершенно иное! Вы приравниваете благородные понятия к!.. — даже не сразу смог подобрать он верное слово. — …к мерзости! — Изначально клейма были созданы не для рабства. В мерзость их люди обратили, — заметил мастер тайн, чем вызвал еще большее возмущение на лице лорда. — Если клеймо причиняет рабу муки, кто виновен: хозяин или заклятье, которое просто является отражением его воли? — Вы прекрасно знаете ответ, — процедил Рик. — Да. Потому что отношение хозяина определяет, чем клеймо станет, а не наоборот. Точно также, как Я определяю, чем станет мой кинжал: инструментом спасения или убийства. — Да, какое может быть спасение в!.. — сорвался Эрик. — По вашей логике рабство — это благо, а черное — это белое! — Вы меня не слышите, ваше величество. Эрик хотел было возразить снова, но махнул рукой, оборвав себя. Спорить с этим человеком бесполезно. Дом Тайн тысячелетиями занимался искажением фактов в угоду своим интересам, а также промывкой мозгов. Тягаться в споре с их матером все равно, что пытаться проковырять гнилой палкой кирпичную стену! — А вы искажаете Истину. Сказанное Карла одновременно позабавило и умилило. — У каждого она своя, в том-то и кроется ее суть, — сказал он. — Что для одного благо, другому — смерть. Что для одного черное, для другого белое. И никуда вы от этого не денетесь. Нет это просто невозможно! Эрик цыкнул, намереваясь продолжить путь, но Карл остановил его. Снова лишь взором. Остановил и сказал: — Бросить кнут на землю — не признак доброты, милосердия или чести, ваше величество. Это не так уж сложно. Сложно — иметь стойкость не занести его, держа в руке, — вкрадчиво пояснил мастер посмотрев Эрику в глаза. — Не отказаться от Силы, а остаться собой получив Её. Не применить Её во вред тем, кто слабее, не исказить в угоду низким целям, а знать Ей цену и меру — вот, что превыше всего для любого виари. А клейма — всего лишь клейма, и даже если вы избавитесь от них, Зло никуда не исчезнет. Оно просто сменит инструмент.***
Пещера, которую Марк выбрал для сна за ночь успела покрыться толстой коркой инея, как и еще вчера зеленая трава. Ночь была ужасной. Марк совсем не спал, вслушиваясь в оглушительные грозовые раскаты в темном небе и следя за чередой странных молний. Дождя не было. Погода стояла сухой и холодной. И лишь шквальный ветер той ночью словно обезумевшее от ярости существо метался из одной стороны в другую. Из своего укрытия Маркус слышал треск древесных стволов и, кажется, звуки близкого камнепада. В предрассветные часы гнев природы понемногу утих. Грифон вышел из-под прикрытия скал и огляделся. Небо чернело на горизонте густеющим мороком. Припорошённые снегом кедры на его фоне смотрелись белыми, колючими искривленными старцами. Что же я делаю? — мелькнула в голове стража мысль при взгляде на кромешную черноту, поглотившую Прибрежье. Часть его стремилась на север, к Эрику, но другая часть умоляла вернуться на юг, к осажденному тьмой городу. С пары минут грифон в нерешительности переминался с лапы на лапу, пытаясь осмыслить это ощущение, прежде чем прыжком взмыть в тяжелое небо. Маркус сделал вираж и в несколько сильных взмахов устремился к бледным горам, зубастой грядой ограждающих Южные Земли, и раскинувшимся под ними каменисто-хвойным просторам. Что-то внутри него упрямо скреблось, умоляя лететь в противоположную сторону. Внутри росло опустошение. Сбитый с толку этим чувством, Марк ушел в себя отдав полет на волю грифоньего разума, лишь иногда корректируя направление полета. Из прострации его вывел запах гари, который чуткий нюх грифона безошибочно различил за запахами морозного неба и леса. Марк вернулся к действительности и черный столб дыма, поднимающийся в небо, чуть к западу от намеченного им курса. Не так далеко… Сменив положение крыльев, Марк резкой дугой пошел вниз и одновременно устремился к тому самому месту. Спустя несколько минут полета он различил отголоски чужого ужаса, боли и всепоглощающего гнева. Страж взял немногим ниже. Огибая скалистые пики и белесые кроны инистых деревьев, грифон уже слышал за свистящим в ушах ветром вопли. Там впереди шел бой. Вернее бойня. Когда звуки приблизились настолько, что казалось их можно тронуть рукой, Марк юркнул под прикрытие хвойных зарослей. Пропетляв меж стволов, он в какой то момент столкнулся с бегущими людьми и едва не затоптал их. К счастью смогли увернуться, но не успел грифон этому обрадоваться как тела несчастных одно за другим повалились на землю, пронзенные длинными стрелами. Маркус успел заметить изящный силуэт, мелькнувший среди листвы и два ярких, сияющих злобой огня, прежде чем прыгнул в сторону уходя уже от пущенной в него стрелы. Длинная, похожая на зазубренную с нижней стороны иглу, она вонзилась в дерево поблизости. Когда Маркус опомнился, стрелка уже не было на месте. Грифон подскочил к лежащим на земле телам. Немолодая женщина и юноша, должно быть мать и сын, были одеты в простую одежду и перепачканы в крови, саже и земле. Оба мертвы. Черт… Марк рванул дальше сквозь редеющий лес навстречу звукам. Там он вскарабкался на небольшую скалу и по-кошачьи прижавшись брюхом к холодному камню подобрался ближе настолько, чтобы видеть происходящее. Внизу в прогалине между двумя частями леса горело маленькое поселение. Не городок, скорее деревенька у которой даже стен-то толком не было, лишь что-то похожее на них было сложено из тяжелых брусьев и ограждало поселение незамкнутыми баррикадами со стороны проходящей неподалеку дороги. Сейчас на этом сооружении висело несколько тел повешенных за шею или ноги, хотя узнать в этих шматках мяса людей было трудно. У многих из них отсутствовали руки или глаза, или просто кожа. Кто-то из местных еще сражался на улицах небольшими неорганизованными группками. В основном люди просто бежали кто куда, не разбирая дороги. Но стоило им выбежать за пределы поселения как их настигали быстрые стрелы пущенные из засады среди листвы. Стреляли без сомнения таиры. Они же с завидной быстротой и зачищали улицы поселения. В основном защитники деревни сгруппировались у ратуши, колокольня которой тоже пылала, но ее пытались потушить. Помимо недо-стены здесь были деревянные дома. Правда в условиях пожара толку от них было ноль. Также имелись ратуша и пара монументальных зданий из камня, вроде тех домов что были в Верхнем Районе Залива. Наверняка, когда все кончится и пламя, объявшее поселение утихнет лишь эти дома и уцелеют. Какие-то были уже полностью им объяты, какие то только занимались. Из самого большого доносились вопли нескольких десятков голосов. Звуков ужаснее Маркус в обоих своих жизнях не слышал. Тех кто пытался спастись вылезая из окон тоже нещадно отстреливали. Что за ужас… Зачем?.. — думал сидящий в засаде Маркус, наблюдая за всем этим, как раз в тот момент когда уловил нечто странное. Напряженная дрожь заискрила в воздухе. Он резко отшатнулся в сторону. Прыгнувшая на него с высоты чернокровка приземлилась на пологий, скалистый камень и перекатилась к краю уступа. Молодая девчонка лет семнадцати, не больше, зашипела диким зверем и ее не менее дикие глаза встретились с грифоньими. — Убирайся, мр-разь! — услышал Марк отголоски чужих, яростных мыслей. Таири глухо зарычала. А в следующий миг ее взор вспыхнул яростным серебром и больше ничего грифон услышать не смог, будто натыкаясь всякий раз на незримую стену. Перехватив длинный металлический шест, на конце которого имелась двузубая «вилка», сделала яростный выпад в сторону грифона. Маркус увернулся. Ловким движением девушка выкрутила странное оружие в руке и оно вновь устремилось уже вторым концом, которое венчало короткое «шило» в сторону зверя. Гневными, беспрерывными движениями она теснила его назад, одновременно обходя полукругом. Марк пытался ответить ей когтями, но каждый раз длина ее оружия не давала ему и шанса подобраться ближе. Вдруг поблизости раздался тяжелый стон. Грифон заметил шевеление поросли плюща неподалеку. Только сейчас Маркус различил небольшое углубление в каменистой земле, прикрытое густым плющом и еловыми ветками, столь умело, что не зашевелись оно, страж бы и не увидел. Внезапно девушка осеклась, словно испугавшись. И Марк воспользовался шансом. От одного удара таири отлетела на пару ярдов. Девчонка на земле зарычала, попыталась подняться, одновременно ища взглядом свое оружие, но то еще пару секунд назад звякнуло вниз с уступа. Из-под шевелящегося плюща послышался тихий стон и Маркус заметил сероватую, перепачканную в земле, руку высунувшуюся оттуда. Страж уловил краткий отблеск магии и прижался к земле готовый напасть, но вместо жуткой жути из укрытия донесся еще один болезненный звук. — Беги… — Не лезь под руку! — рыкнула она со злобой в сторону укрытия и все же поднявшись на ноги вытащила из-за пояса нож перехватив его обратным хватом. — Сволочи, что ж вы никак нас не оставите!.. — проорала она уже Маркусу, потеряв самообладание. — Что мы вам сделали?! Мы просто мирные люди! За что вы так с нами?! За чт?.. В воздухе кратко свистнуло. Белая стрела вошла в ее спину и острым концом вышла из груди. Тело тяжело рухнуло на землю. Марк не успел опомниться, как со стороны поселения что-то оглушительно хлопнуло. Вдруг до уха грифона донесся топот десятка лошадиных копыт. Затрубил тревогой рог. В следующие секунды по дороге промчался конный отряд. Люди. Человек тридцать не меньше. Часть из них устремилась сразу к ратуше сбивая на своем пути всех чернокровок, которых только видели. Часть спешилась и заняв оборонительный пункт, за одним из каменных домов начала отстреливать из арбалетов тех лучников, которые успели выдать свои позиции. — Заливские! — заорал кто-то издалека, из-под прикрытия леса. — С ними высший! Отходим, назад в леса! Отходим! В то же время из чащи вылетело сразу несколько десятков стрел. Марк прыгнул за ближайший валун. Уже оттуда он увидел, как трое стрелков-людей упали на землю. Остальные отстреливались из-за баррикады, тесня таиров обратно к лесу. Впрочем, те бежали и сами, не забывая по пути резать любого подвернувшегося под руку человека или добивая собственных раненых, которые не могли бежать. Безумие, — подумал он, глядя на весь этот кошмар. Из прикрытой зелеными лозами ямы снова донесся стон. Вспомнив, о том, что рядом маг, Марк встрепенулся. Со всей осторожностью он подошел к укрытию и разворошил ветки. Яма оказалась неглубокой. Стоять или сидеть в ней было невозможно, только лежать. Парень которого Маркус там обнаружил был в полубредовом состоянии. Как страж и думал это оказался таир. Как и девчонке, Марк бы не дал ему и двадцати. Все тело парня было очень худым и неестественно бледным. Несуразно тощие руки с длинными пальцами и такие же ломкие ноги. Одна из ступней очень странно вывернута, вовнутрь. Да он же калека! — вглядевшись в лицо парня, страж посмотрел на бездыханное тело девушки. — Они родственники. Были родственниками. Это подтвердилось когда парень, словно почуяв приближение зверя, очнулся и увидел лежащее неподалеку тело. Его дрожащие губы раскрылись и издали почти беззвучный, полный боли стон. Топот нескольких пар ног Марк уловил не слухом а пульсацией в земле. Готовый к появлению новой опасности грифон зашипел за миг до того как со всех сторон из зарослей вышли держащие его на прицеле арбалетчики. Люди. Один из них что-то сказал Марку, но грифон ни слова не понял, а тон вынудил зверя зашипеть еще яростней. Один из арбалетчиков вышел вперед и перевернул лежащее на земле тело и выругался сквозь зубы, прежде чем сообщить что-то остальным. Люди напряглись. готовые в любой момент стрелять они обступили грифона. Осматривавший тело арбалетчик, осмелев, подошел ближе к грифону. Заметив висящую на боку зверя сумку (о которой сам Марк уже успел забыть) он сказал что-то остальным. На этот раз послышались реплики полные сомнений. Парень в яме, будто очнувшись подал голос. Сбиваясь от дрожи и льющихся слез, он заговорил на том самом, непонятном для Маркуса, но ясном для людей языке, окончательно все запутав в голове стража. Марк мог лишь тупо наблюдать за этими переговорами, пока не увидел огромного человека что направлялся к их скале со стороны поселения. Узнав его широкую походку и грубое лицо со свисающими на него ржавыми патлами, Маркус облегченно выдохнул. Айбер, как же я рад тебя видеть, — подумал он, наблюдая за тем, как рыцарь поднимается к ним.***
В светлой, храмовой келье было пугающе тихо. Ни единого звука. Рэст сидел в углу маленькой, совершенно пустой комнаты на ледяном полу. Здесь не было окон или двери. Раньше Рэст только слышал о таких местах. Похожие были в агратских казематах, для заключенных чародеев. Маленькая комната, два на два ярда. Опечатанная со всех сторон коробка, давящая со всех сторон белым каменным гробом. Рэст кусал губы. Серебряные браслеты, которые жгли его лодыжки и щиколотки были намертво прикручены к полу недлинными цепями. Он мог бы встать и пройтись по камере, но ногам было слишком больно. Первые несколько часов прошли просто невыносимо, но оказалось даже к этому можно привыкнуть со временем. К холоду можно привыкнуть. Можно привыкнуть к страху. Даже к боли. С ними можно смириться, принять как старых друзей и игнорировать. Но нарастающий голод игнорировать не получалось. Рэст только успел отвыкнуть от ощущения пустоты, тянущей под кожей. И вот оно снова вернулось. Вернулось таким озлобленной и лютой, что впору было кричать. Рест ощущал присутствие магической защиты — начертанный внутри стен контур, зов которого сводил его с ума. Все равно, что положить перед голодающим кусок сочного, жирного мяса… Он не знал, сколько времени ничего не ел. Он даже не знал, сколько времени провалялся без сознания. Последнее, что Рэст успел запомнить — вырвавшееся из саркофага пламя, пылающее святилище, треск древесной коры, гул магии. Горящего заживо магистра и померкшие звезды чужого взора… И почему именно я постоянно вижу подобное? Снова непрошеные ассоциации. Мальчик застонал и сжал голову, прогоняя нахлынувшие некстати воспоминания. Он помнил и то, как безрассудно пытался помочь. Пытался направить ту мощь в другое место. Тщетно. Нельзя направить неуправляемое. Он уже тогда знал: та энергия была чем угодно только не обычной магией. Обычная магия сожгла бы и его тоже. Впрочем, сожжение ему сейчас угрожало как никогда прежде. В лучшем случае сожжение. Кто бы Рэста ни нашел, вряд ли он скрыл от других то, что мальчик оказался немертвем. А если этот кто-то был союзником, то зачем ему запирать Рэста? Зачем морить голодом и мучить серебром? С другой стороны, почему этот некто не убил немертвого прямо там? Значит, целью убийство не стояло. А если не убийство, то что? Взглянув на свои браслеты, мальчик попытался подавить дрожь в теле и рвущиеся наружу всхлипы, но не смог. Хорошо хоть без слез обошлось. Наверное, ему было уже просто нечем плакать. Короткая истерика сошла на нет так же легко как началась. На смену страху внезапно пришла… злость. Шипя от боли Рэст поднялся на ноги и заходил по своей маленькой тюрьме от одного угла к другому. Два шага в одну сторону, до паутины в углу, и два в другую до изогнутой трещины. Сидеть на месте не было сил. Он не знал, сколько минут потратил на эти топтания, прежде чем остановился посреди комнаты, вслушиваясь. Магия вокруг заколыхалась в такт чьим-то шагам. Сквозь стену Рэст уловил чужое предвкушающее волнение и отшатнулся от него в самый дальний угол, когда та самая стена истончилась, стала полупрозрачной, как обыкновенный чародейский барьер. Нарций, стоящий по ту сторону в окружении двух воинов-храмовников сложил руки на груди и смерил Рэста взглядом полным мнимого превосходства. — Так вот какие вы — немертвые. — пробормотал жрец, оглядывая мальчика с головы до ног, и от Рэста не укрылось разочарование в голосе. — В детстве я слышал легенды о вас. Жуткие, леденящие кровь и душу. Но вот вижу тебя сейчас и… Так и не закончив Нарций усмехнулся и плавно качнул легкой рукой в воздухе. Цепи в камере резко натянулись Рэста швырнуло на пол и прижало к камню и распластало на полу. Спину и руки придавило незримым грузом. Пытаясь сбросить, его мальчик перевернулся на спину, но ни на что больше, чем оторвать лопатки от пола его не хватило. Барьер камеры исчез. Нарций прошел внутрь и неспешно проплыл вдоль стены. Пола его многослойного одеяния неприятно мазнула по щеке. — Чувствовал я, с тобой что-то не так. Такое чудовище, как Змей ни за что не станет возиться с обычным детенышем. Он всегда питал слабость ко всякого рода… тварям. Нарций улыбнулся свысока. Рэст скрипнул зубами. Ступня в расшитой золотом туфле высунулась из-под полы белого одеяния и с силой вдавила бледную руку в пол. Камеру огласил крик. — С какой целью вы прибыли сюда на самом деле? — спросил спокойно верховный, наблюдая за тем, как немертвь корчится от боли. — Как вы узнали о саркофаге? — Мы не знали!.. Нарций вскинул бровь. — Да неужели! Хочешь сказать, Змей не знал, по какой причине наша с ним сестрица заявилась сюда недавно? Не знал о саркофаге и его содержимом? — Я ничего не… Глядя на испуганное лицо немертвого, жрец хмыкнул. Его легкая ладонь вскинулась в воздухе. Рэст было подумал сейчас магия раздавит его, но Нарций просто подозвал себе одного из храмовников. Тот подал верховному сосуд с прозрачной водой. Рэст заметил на дне стеклянной бутыли серебряную звезду и из его глаз потекли слезы, прежде чем он понял, что будет дальше. — Нет! Прошу вас! — закричал он. — Я ничего не знаю! На него обрушалась освященная вода. Белая кожа задымилась густым паром. От его крика оба храмовника дернулись было к мечам. С диким воплем Рэст забился на полу извиваясь всем телом. Это продолжалось долгие минуты, хотя Нарций всего-то облил его. Когда ощущение сдираемой кожи немного отступило крик немертвя сменился жалкими, тихими звуками. — Где тот парень? — задал Нарций следующий вопрос. — Кто?.. — Юнец, что был в саркофаге! Где он?! Куда вы его дели?! Рэст окончательно растерялся. — Я не понимаю… Мы ничего не… Жрец продолжал сыпать вопросами: — Как вы вскрыли клетку?! Что было платой?! Отвечай! Верховный угрожающе наклонил сосуд. — Там были надписи!.. — проскулил Рэст, сжимаясь на полу. — Прошу вас, не нужно! — Какие, к схашу, надписи! — потерял жрец терпение и надавив на руку сильнее прошипел: — Как вы открыли саркофаг?! Это ты сломал печать?! Разве он не видел письмена? Мальчик потрясенно замолчал. Он сам точно помнил начертанные на камне загадки. Текст каждой из них отпечатался в его памяти. Не заметить светящиеся буквы в такой кромешной тьме невозможно… Увидев, как изменилось лицо немертвого Нарций уточнил: — Надписи… Чародейская вязь? — Мальчик кивнул. — Вэллар что-нибудь говорил об этом? — Только то, что их начертал… его отец. Лорд Альфред… — Значит, это были печати верховного лорда и предназначались лишь для… — пробормотал жрец и вдруг совершенно иным тоном спросил: — кто из вас ее вскрыл? Рэст молчал. Что-то подсказывало ему: отвечать нельзя. Ни за что нельзя. Несколько секунд он лежал, беззвучно всхлипывая, но так и не нарушил тишину. В ответ на эту дерзость на него полилась новая порция воды. Когда Нарций закончил Рэст почти не чувствовал тела, хотя знал все с ним в порядке. Если не считать мучительной боли освященная вода не оставляет следов. — Кто это был и чем он заплатил?! — прокричал верховный привлекая к себе внимание пленника. — Что было платой?! Отвечай, или я заставлю тебя ее пить! Снова воцарилось недолгое молчание, прерываемое лишь редкими прерывистыми вздохами. В те минуты, даже если Рэст и хотел бы что-то сказать, то не смог бы. И жрец ждал. Вглядевшись в выражение его лица немертвый понял: Нарций не зол. Нарций в панике. — Ты боишься его… того кто был в саркофаге, — прошептал мальчик потрясенно. — И Змея… Он жив? — Оценив реакцию Нарция, Рэст добавил совсем уверенно: — Вэл жив… Та сила не убила его. И ты напуган… Люди боятся того, чего не могут понять… Ему вдруг стало смешно. Улыбка появилась на лице сама собой. Вместо ответа Нарций безжалостно наклонил сосуд. На этот раз пытка продолжалась куда дольше, чем в первые два раза. На фоне ужасной боли он уловил отголосок садистского наслаждения исходящего от верховного. Все кончилось вместе с водой в сосуде. Вынув из него ксантийскую звезду, жрец с секунду глядел на нее, пока Рэст пытался отдышаться. — Интересная вещица: сплетение магии и антимагии. Идеальный баланс. Союз двух противоположностей. Такое под силу только ксантийским мастерам, — заметил Нарций с долей неясной гордости и всунул опустевший сосуд в руки храмовнику, после чего взглянул в лицо глотающего воздух немертвя. — Вэл действительно жив. К его несчастью, — заверил верховный. — Не сомневайся, он сейчас получает не меньшее «удовольствие». Но Змей-то привыкший. Его допрашивать, да и просто мучить… скучновато. Да и бесполезно: сломанное не сломаешь. Другое дело — ты. Храмовники снова вернулись в камеру. На этот раз в руке каждого из них было по сосуду с водой. Взяв один в руки Нарций опустил туда серебряную брошь, после чего извлек из внутреннего кармана своего одеяния кинжал. Серебрённое перо с гравированной, ониксовой рукоятью Рэст тоже узнал сразу. — Лорд Фост знает, что мы здесь, — сцепив зубы, процедил он. — Скоро за нами… Уловив изменившееся настроение жреца, мальчик задохулся от подступившего ужаса. Его губы задрожали, хоть Нарций еще ничего не сказал. Внутри разлилась жгучая обида… Отчаянье. Рэст уже знал: никто не придет за ними. Присев рядом с немертвым на корточки, Нарций почти ласково провел серебряным острием по его щеке и вниз по белой шее. — Естественно знает, но вам это вряд ли поможет. Фост давно у меня на коротком поводке. Чего только люди не сделают ради любви, — вздохнул жрец и уловив через оружие чужую дрожь, улыбнулся: — добро пожаловать в кошмар.