Agents of MARVEL

      День премьеры — мой персональный ад. И это без преувеличений. Жаркий тесный костюм, в котором я потею безумно буквально с первых минут, как оказалась в нем, — это котел, и черти только нагревают его под калифорнийским солнцем еще сильнее — даже кондиционер в авто не спасает. А мой бывший — властитель преисподней, и он довольно мастерски справляется с этой ролью.       Скользнув по его синему костюму равнодушным взглядом, я фыркаю и демонстративно отворачиваюсь к окну — глаза бы мои его не видели! Не после того, что он натворил!       Вдобавок я хочу увеличить расстояние между нами, когда он опускается на сиденье рядом, и двигаюсь к двери. Костюм при этом предательски скрипит. Эванс, не сдержавшись, прыскает, и заливается смехом. Раньше я считала его заразительным, а сейчас же мне хочется уточнить у водителя, не завалялась ли у него где-нибудь шариковая ручка, дабы я могла проткнуть себе барабанные перепонки, ибо не желаю слышать этот хохот. Никогда.       — Я же говорил, что трение — это зло.       И это еще одна причина, по которой я хочу его убить.       — Заткнись уже, знаток трения, — сухо огрызаюсь я. Еще чуть-чуть, и он познает всю силу моего гнева.       К счастью, при этом не будет свидетелей — вся многочисленная семья Криса в отдельном автомобиле, а я же застряла в этом с ним вдвоем. Я пыталась как-либо повлиять на это, даже хотела упросить организаторов, ответственных за прибытие агентов, дождаться его там, но, увы. Судьба неумолима ко мне, и я сама согласилась на все ее превратности, теперь понимаю, что зря.       А еще я знаю, чего конкретно в «Марвел» хотели от меня: чтобы я стала персональной нянькой бывшему. Достаточно жестоко, не правда ли? Учитывая, что этот самый бывший как с цепи сорвался в Шанхае: надрался до чертиков, и на всех публичных мероприятиях и встречах с фанатами вел себя максимально развязно, беспардонно и по-ребячески. Спасибо, хоть не клеился ко мне. И у него хватило ума в моем присутствии не подцепить себе кого-нибудь, ведь желающих было много. Но это все равно никоим образом его не оправдывает.       А несколько дней назад по сети вообще змеями стали расползаться статейки, гласящие, что Эванс во время своего первого появления в пресс-туре умудрился выдать спойлер, и все шишки за это, естественно, посыпались на мою голову, якобы я слишком долго раздумывала над полученным предложением.       Господи, да они должны быть мне благодарны, что в Шанхае я не лишила их одного из лиц студии! Хотя очень хотелось! И хочется до сих пор!       — Злишься… — со знанием дела констатирует Крис — ему достаточно только взглянуть на меня, дабы определить это. Не утратил еще хватку, значит. Не уверена, радует ли это или огорчает еще больше.       — Просто захлопни свой чертов рот! Из него все равно ничего хорошего не вылетает, Эванс!       Гневно глянув на него, я натыкаюсь взглядом на его губы: на них ни намека на улыбку. Я всегда считала их такими полными и манящими, что никогда не могла устоять перед соблазном. Помню, мы с упоением целовались часами, когда были вместе. До нехватки воздуха и головокружения.       Сейчас же я настолько зла на него, что единственное мое желание — съездить ему кулаком по лицу, а потом смотреть, как по густой бороде из разбитого уголка рта струится кровь. Но я не стану. Я, в отличие от него, умею держать себя в руках.       — Ничего плохого не случилось же.       Откинувшись на спинку сиденья, он расстегивает пуговицу на пиджаке, чтобы было свободнее, и устало вздыхает.       — Да ну?! — фыркаю я. — То, что ты так считаешь, еще один повод тебя ненавидеть.       — А ты меня ненавидишь? — в его голосе сквозит искреннее изумление. Серьезно? Он и не догадывался об этом что ли?       — Последние несколько лет, представь себе. Сейчас у моей ненависти весеннее обострение, на фоне твоего принципиального идиотизма.       Может, в «Марвел» и умеют создавать фильмы, покоряющие аудиторию, но в одном представители студии точно ошиблись: нельзя контролировать Эванса. Они должны были понять это на протяжении всего его сотрудничества с ними. Как только он чувствует малейший намек на контроль или, упаси Господи, давление, то слетает с катушек. И я сполна вкусила это в Шанхае.       — Эш, не хотелось бы тебя обидеть, но не так давно ты приписывала этот диагноз себе, — вкрадчиво вещает он.       Поджав губы, я яростно сверлю его взглядом, надеясь, что синяя ткань вспыхнет, а вместе с ней спичечной головкой загорится и Эванс. Иначе мне собственноручно придется его убить, а он ведь так и просит этого, и нарывается. Как безрассудно. Впрочем, чему я удивляюсь?       — У меня клинический, — металлическим тоном чеканю я.       — Так это заразно или нет?       А Крис еще и забавляется. Инстинкт самосохранения у него отсутствует напрочь. Одно дело — рваться выполнять большую часть трюков на площадке самостоятельно, а другое — дразнить быка красной тряпкой. И мне плевать на такое сравнение, оно идеально подходит под нашу непростую, даже критическую, ситуацию.       — Это опасно. Тем, что на премьеру ты можешь явиться с каблуком в заднице.       Приложив некоторые усилия, я задираю левую ногу к нему на колени, дабы он мог наглядно оценить внушительную высоту шпилек, на которые мне пришлось встать, ибо они являются дополнением кожаного пекла, удерживающего мое тело в своем знойном плену.       Эванс выгодно использует этот выпад — моя щиколотка оказывается в заложницах у его пальцев; их подушечками он ласково скользит по косточками, но в то же время его хватка ощутимо сильная — вырваться я не могу.       — Прекрати, — сдавленно шиплю я.       — Я намерен тебя обезоружить, раз ты несешь угрозу моему здоровью.       — А ты нанес непоправимый вред моим нервам! И что? Разве я бегу подавать на тебя в суд?       Усмехнувшись, он качает головой.       — Да, возможно, я повел себя, как полный придурок.       — Возможно? Ты сказал, возможно?!       Я вновь ерзаю на сиденье, и опять появляется этот противный звук, веселящий Криса.       — Да что смешного? Ты даже не представляешь, в каких местах у меня сейчас пот! — в сердцах выкрикиваю я.       — Я? Не представляю? Ты хоть знаешь, сколько часов я находился в костюме, Эшли? — иронично интересуется он.       Сердито прищурившись, я шумно втягиваю носом воздух — меня порядком напрягают его прикосновения, как, собственно, и его присутствие, но первое хотя бы можно изменить.       — В компании бесящей тебя бывшей?       — Как знать, — с хитрой улыбкой пожимает плечами Эванс. — Помню я, как ты закатила мне сцену, когда я не отвечал на твои звонки, а все потому, что с меня как раз снимали костюм. Самостоятельно я сделать этого не мог.       Черт! Да, я тоже облачилась в него не без помощи. Впрочем, это не значит, что нужно обязательно копаться в нашем совместном прошлом.       — Именно поэтому ты напился в Шанхае? Из-за мести?       Он опускает взгляд на мою ногу, затем скользит по ней выше, еще выше по мне, пока не достигает глаз, переполняемых осуждением.       — Возможно, это станет для тебя открытием, но я, вроде как, волнуюсь. Это сродни экзамену…       Подняв свободную руку, чтобы взъерошить волосы, Крис вспоминает, видимо, что они тщательно уложены в эстетичном художественном беспорядке, и отводит ее от головы.       Обычно, этот его жест проявляется, когда он и правда нервничает. Я прекрасно помню его. Я видела его перед тем, как услышала монолог, приведший к расставанию.       Осадок прошлого предательски поднимается из глубин души и рвется наружу, отчего у меня першит в горле. Хрипло закашлявшись, я качаю головой, но проведенные параллели из мыслей уже не вытравить, они навечно поселились там.       — Даже не так, это как выпускной, за которым неизвестность, — добавляет он.       В его словах нет фальши, но все же оправданием они служить не могут.       — Поэтому ты вел себя, как подросток с поддельным удостоверением личности, дорвавшийся до бесплатного бара, — хмуро подытоживаю я.       — Да прости ты мне уже это. В качестве примирения… — он делает паузу, словно мысленно взвешивает какое-то решение, — я хочу пригласить тебя на вечеринку. После премьеры. У меня дома соберутся родственники и друзья, приходи и ты.       Мой ответ он получает без промедлений.       — Нет. Я уже ошиблась, дав согласие «Марвел». Да и мы не друзья, Крис, хоть и врагами не расстались. А теперь отпусти, пожалуйста, мою ногу — я уже не чувствую пальцев. Не хочу идти по дорожке вразвалочку, — тихо прошу я.       — Да-да, конечно, — покорно соглашается Эванс и тут же, будто по мановению волшебной палочки, разжимает пальцы.       Я могу наконец-то вздохнуть спокойно, и складки черной кожи перестают врезаться в мое тело. Кажется, все хорошо, даже ярость слегка поутихла, но теперь помрачнел Крис.       А это проблема, по мнению угрызений моей совести, взбунтовавшейся в груди. Для него это важный день, и пусть в Шанхае он знатно потрепал мне нервы, я же рискую испортить ему событие всей его жизни, ведь никто, абсолютно никто не знает, как сложится его карьера дальше.       Закусив губу, я шутливо, но весьма ощутимо ударяю его кулаком в плечо и поясняю:       — Чтобы твое баловство не осталось безнаказанным.       Эванс замирает на мгновение, колеблется, а потом медленно растягивает губы в улыбке.       — Могла бы следить за мной лучше, надзирательница.       — Что ты сказал? — ошеломленно ахаю я.       — Я повторю.       Он склоняется ко мне и пытается пощекотать меня, и вот тут-то у костюма находится преимущество, похоже, единственное: я совсем не ощущаю этого. Неплохо, очень даже неплохо.       — Бесполезно.       — Чертовы «Марвел», — обиженно насупившись, изрекает Крис. — Зато ты чертовски горячая в нем.       — Буквально. Как стейк на гриле, — жалуюсь я. — И возьми свои слова обратно!       — И не подумаю.       Очередной раунд перепалки затягивается до самого конца поездки, а до долгожданного финала нашего пребывания вместе несколько часов. Осталось вытерпеть их, и пережить еще одно расставание, в этот раз навечно.