Agents of MARVEL

      Жизнь после премьеры — следующая глава, та самая, где события приобретают еще более драматичный ход.       Переезд в новый офис — счастливое будущее из грез. Как нельзя кстати и чертовски вовремя — тут можно укрыться от повышенного внимания акул СМИ, почуявших кровь. Мою. Возможно, от старого рабочего места я избавилась, но эмоциональный багаж-то всегда со мной.       Кровавой была и дорожка, по которой мы с Эвансом проследовали вместе несколько недель назад. Считать не хочется. Возможно, потому, что я знаю, что это было адски давно и потому, что лучше бы этого никогда не случалось.       Я должна быть довольна — мы не увидимся вновь. Я ждала этого, надеялась и верила. А теперь страдаю. Ну не клиническая ли идиотка и правда? Похоже, в диагнозе я не ошиблась. Хорошая девочка, смышленая. Хоть в чем-то.       Точно не в избегании любого контакта с бывшим.       Это сплошное разочарование. Болезненная рана, которую хирург разворотил и не торопится зашить, все погружается в нее пальцами, чтобы напомнить мне, как сильно я ошиблась, поддавшись на уговоры представителя «Марвел». Зачем? Недостатка в деньгах я не испытываю, это мотивация других агентов, хотя предложенная сумма была достаточно аппетитной, пока не претерпела изменения из-за знатока по части трения: его бесконтрольный язык официально лучшее, и худшее, что случалось со мной.       Естественно, я умудрилась разворошить спящее осиным гнездом прошлое. Будто скучно мне жилось без извечно терзающего меня после расставания с Крисом вопроса: почему все случилось именно так? Нам было суждено разойтись изначально? Или к этому кто-то приложил свою накачанную руку? Да приложил же, я и так знаю. Ведь это он меня бросил.       Почему? Почему? Почему?       Постоянно крутится в голове на повторе, без пауз, и спасения нет. Будто и премьеры не существовало вовсе. Будто он только что разбил мне сердце, и опустошение еще свежо, а глупейший поступок в моей жизни маячит впереди. Вернулась бы во времени назад, ответила бы отказом? Не знаю. Даже сейчас кажется, что нет.       Наверное, подсознательно жаждала его увидеть, хотела поговорить с ним вновь, мало ли чего еще хотела. Зато от предложения пойти на вечеринку героически отказалась. И что в итоге? Так бы хоть украденный спехом оргазм могла унести на память, если все сложилось бы так, как надо, а теперь и этого нет, лишь предстоит склеивать повторно осколки в груди, причем даже не Эванса виной. В этот раз я все сама. И мы, наверное, квиты.       Только расплачиваюсь я по сей день.       В помещении нового офиса пока тихо. Коллектив у меня маленький, все ушли на ленч. Я осталась разбирать коробки из моего кабинета, утонула в собственных мыслях, и теперь все валится из рук — у утопленниц, вероятно, хватка слабая. Удивительно, как страдания притупляют потребность во сне и еде, и в энергетических напитках тоже — я функционирую исключительно на боли. Как тебе такое, создатель «Теслы»? Пора показаться ученым, вдруг принесу миру какую-нибудь пользу. Но преимуществ мало, когда под ребрами ноет, сквозит, тянет и дергает, когда там неспокойно.       Паршиво. Все так паршиво. Как я дала уговорить себя на эту авантюру, на деле являющуюся выстрелом в упор? Ну кто вообще приглашает бывших, дабы использовать их в качестве тактики сдерживания и увеличения влияния и контроля, для безоговорочного послушания? Палачи? Маньяки? Садисты и психопаты? Нет. Полюбившиеся миллионам людей парни из «Марвел». Звучит отвратительно для их репутации, но я, черт их дери, пострадавшая, и в суд мне не обратиться — наверняка, запрет на это в условиях, перечисленных в контракте агента: в нем много табу и правил, и, конечно же, страниц. Ад давным-давно в бюрократии, где же еще ему быть, кроме нее и моей головы.       Обессилено опустившись в кресло, жмурюсь, издав тихий стон. Делаю глубокий вдох. Не отпускает. Дыхательная гимнастика не работает, ее тоже можно пустить в утиль — я по-прежнему помню все: давнее и недавнее прошлое с Крисом перепуталось и перемешалось, исказилось, и бьет по нервам с двойной силой. В Бостоне, на съемочной площадке того сериала, до поры я была хозяйкой положения, чувствовала ликование, даже власть, но слишком быстро переквалифицировалась в заложницы, после премьеры и вовсе обратилась жертвой. Регресс и деградация налицо. Умной и предусмотрительной меня не назвать уж точно. Знали бы другие агенты, нарекли бы мазохисткой, а так, вероятно, считают особенной, считают любимицей «Марвел», фавориткой, не иначе. Мои привилегии с подвохом, таким, которого никто не пожелает, а я вцепилась в него добровольно.       Я могла бы спросить напрямую, задать Крису тот самый вопрос. Он был готов отвечать, я видела, но я, ко всему прочему, еще и трусиха.       Откинувшись на широкую спинку, я задираю ноги на стол; кремовая кожа поскрипывает от моих движений, возвращая меня мысленно в тот момент в авто. Да уж, тогда пыткой мне казался тесный и жаркий костюм. Очередная роковая ошибка. Уже сбилась со счету, какая.       Дышать становится трудно, как и тогда. Не хватает прикосновений Эванса к моей щиколотке для полноты картины. О, я еще долго, невыносимо долго помнила то пылающее, фантомное ощущение его пальцев, повторяла признание о неизвестности и упоминание выпускного. На короткое мгновение, пусть и казавшееся вечностью, мы словно сошлись опять, словно стали единым целым, вернули доверие и оголенную откровенность. И за это стоит благодарить «Марвел», и проклинать тоже.       Из-за Криса и его близости вся премьера прошла, как в тумане, редко-редко рассеивающегося от струй желанного холодного воздуха из кондиционеров.       Надо бы поискать снимки, оценить, смотримся ли мы по-прежнему отлично вместе, но я слишком уязвима сейчас, могу и стать искать встречи после, а этого никому из нас не нужно.       — А босс, как я погляжу, не утруждает себя работой… Знаешь, мне пришлось порядком потрудиться, чтобы тебя отыскать.       Я вздрагиваю. Боюсь открыть глаза. Либо подтвердится мое безумие, ведь мне уже наяву чудится голос Эванса, а значит, я дошла до крайней точки; либо он вправду здесь, и это может меня убить. В «Марвел» ошибались — я слабачка без какой-либо выдержки и закалки.       Увы, сидеть при нем, зажмурившись, глупо. Приходится все-таки собраться с силами, с их крупицами, и взглянуть на него.       Не галлюцинация. К сожалению. Крис во плоти, такой, каким я привыкла его видеть — в белой тенниске и серых джинсах, расслабленный и уверенный в себе, чуточку наглый. Раньше идеальный, сейчас — удар под дых.       — Вот дерьмо…       Теперь я понимаю, каково ему было на съемках, когда я застала его врасплох.       — Я тоже рад тебя видеть, детка.       Эванс ухмыляется. Отомстил слово в слово. Так и хотел.       Прячет ладони в карманы и лениво перекатывает во рту леденец, явно с любимым вкусом — мятой и корицей.       Выглядит бесподобно. Мне даже завидно. Я ненавижу его за это, ведь я похожа на ничтожество: уставшая, раздосадованная, пыльная и немного потная. Мы не на равных условиях. В моем офисе, а преимущество сразу за ним.       — Пришел на собеседование, раз теперь безработный? — я мигом делаю выпад. Защиты ради. Только бы он не понял этого. Скрестить что ли пальцы под столешницей? А получился незаметно?       — Ну, у меня не все так плохо, как ты думаешь. Но любопытства ради, на какую должность ты проводишь собеседование?       У него во взгляде плещется лукавство. В «Марвел» серьезно полагали, что на этого человека что-либо может повлиять?       — Подыскиваю ассистента, — так буднично и банально. И чистейшая правда, кстати.       — Работа за столом, значит, — кивает Крис. — Немного не мое.       Язык так и чешется вымолвить что-нибудь острое. Стоит ли? Отсутствие острот вызовет у Эванса еще больше подозрений.       — И под столом тоже.       Да, это не верх моей гениальности.       Впрочем, Криса устраивает: он поднимает уголок губ в игривой усмешке. Далее последует достойный ответ.       — А вот в этом я мастер.       — Я помню.       Такое не выбросить из памяти, не стереть, не заменить чужими прикосновениями: они лишь пародия, множатся, накладываются друг на друга, путаются и теряют очертания, один лишь он остается.       — Приятно знать.       — Я не говорила, что ты возглавляешь мой личный рейтинг, — пусть и состоящий из него единственного.       — Главное — что я в нем есть, Эш, — самодовольно распевает он.       Этот раунд за ним.       Без прикрытия «Марвел» и миссии агентов это сложнее, чем я думала. Легко было спрятаться за обязательствами, а теперь я уязвимее, чем когда-либо.       — С чем пожаловал? Что тебе надо, Эванс? Я старательно скрываюсь от целого мира, а тут ты заявляешься ко мне. Небось, журналисты притащились за тобой?       Опустив ноги, я выпрямляю спину и сурово взираю на него. Он хотел босса, он его получил. Наивно рассчитывать на жаркий прием, если ты являешься причиной бегства, Эванс.       Крис фыркает, старательно сдерживая смех.       — Я дважды менял такси, и проверял, нет ли погони. Я чист, агент Эшли.       — А еще ты идиот, — ворчу я, сама едва не рассмеявшись.       Он поднимает руки и склоняет голову.       — Виноват. Не бей меня шокером, ладно?       И как Эванс все помнит? Даже я позабыла о шокере, но только не о его пальцах на моей ноге…       — Его конфисковали после завершения миссии, сам понимаешь — инвентаризация и учет. Но могу швырнуть в тебя ежедневником или клавиатурой. Хочешь?       — Напоминаю, ты угрожаешь похитителю сценария.       — Ты намекаешь, что и я следом рискую лишиться инвентаря? Что за клептомания, Эванс? Откуда она? Раньше за тобой подобное не наблюдалось.       Крис медленно ведет взглядом по пустым и еще полным коробкам, по вещам, что уже стоят на своих местах, и пожимает плечами.       — Сентиментальным стал. Это плохо?       Думаю, да, если именно сентиментальность — основная причина его визита.       — У меня мало времени. И принимать гостей в бардаке не очень-то приятно и прилично.       Надо бы подняться с места и изобразить повышенную занятость, но я пошевелиться не могу, все смотрю на него, как на какое-то чудо. Или знамение конца света.       — Небольшой лайфхак: если я буду под столом, разгрома вокруг не замечу.       У Эванса еще имеются силы шутить. Но присутствует ли в этой шутке доля правды? Что-то привело его ко мне, может, желание вернуть все? Нет. Нет! Ни в коем случае. Эти мысли меня погубят. Нельзя думать так. Лучше сразу выстрелить в висок, чем допустить, чтобы нечто подобное крепло в моем мозгу.       Щеки пылают. От возмущения или соблазна продолжить эту игру и посмотреть, к чему она приведет, — я без понятия. Но дальше затягивать нельзя, у меня и так уже дрожат пальцы, как у наркоманки при упоминании новой дозы, а тут она вообще передо мной, нужно только попросить, только дать знак, только потянуться к нему, и все случится. И это испепелит меня дотла.       Я заглядываю ему в глаза. Пусть с мольбой и болью, но мне нужно освободиться от всего того эмоционального безумия, что раздирает мою душу с весны.       — Крис, я серьезно.       Он сдается. Вздыхает и достает из кармана бумажник.       — Слышал, тебе вкатали штраф из-за меня. Это неправильно. Извини, что только сейчас вырвался в Лос-Анджелес, должен был раньше. Я хочу все исправить.       Между его пальцами зажат чек. Я улавливаю взглядом трепет бумажных уголков — неужели Эванс тоже нервничает? По нему и не скажешь.       — Ты, наверное, шутишь?       — Я серьезно. Я накосячил в Шанхае, Эш, и правильно будет реабилитироваться перед тобой. Для кармы.       — Только за Шанхай?! — взвиваюсь я, вскочив с места. Крис даже бровью не ведет, видимо, был готов к накалу.       — Не только, — тихо, смиренно и подавлено тянет он, — но вряд ли существует что-то, способное исправить ошибки прошлого. Мои ошибки.       Мне требуется меньше минуты, чтобы признать, что это действительно так.       — Ты прав. А еще ты, наверное, единственный в мире человек, который по-прежнему пользуется чеками, не электронными переводами.       Я прекрасно понимаю, что это лишь повод.       — Бостонский динозавр, — с горчинкой в голосе усмехается Крис. — И на этом, думаю, мне лучше уйти.       Выразив кивком согласие, я сглатываю — сердце глухо и тяжело колотится где-то в гортани.       Махнув рукой, Эванс разворачивается и направляется к двери, но на пороге застывает на миг и произносит, глянув на меня из-за плеча:       — У нас все было слишком хорошо. И я боялся, что мне ради тебя придется попрощаться со своей свободой, потому что я любил тебя достаточно сильно, Эш, дабы отказаться от всего. «Марвел» — те еще мерзавцы, знали, как ты влияешь на меня, потому и обратились к тебе. Прости. За все.       Он делает еще шаг, и дверной проем пустеет. Я моментально слабею, склоняюсь над столом, упершись в стеклянную крышку ладонями, и стараюсь дышать — ком в горле перекрывает доступ воздуха к легким, он давит и распирает, и на глазах появляются слезы.       Вот и ответ. Долгожданный. Но абсолютно не приносящий удовлетворения.       На негнущихся ногах я потихоньку следую за Крисом. В здании его уже нет. Ушел. Навсегда. Как я и хотела на премьере — мы больше не увидимся вновь. Но это абсолютно по-свински вот так поступить — вывалить мне на голову признание и сбежать. Чертов трус!       Вернувшись в кабинет, я хватаю со стола чек. Сумма на нем весьма щедрая, значительно превышающая гонорар «Марвел» без штрафных санкций. Вот она — цена разбитого чужим страхом двигаться дальше сердца, в череде ровных нулей.       Без подписи.       А на обратной стороне его новый номер телефона. Если я все-таки вздумаю получить деньги, мне придется связаться с ним. Пока я жажду обналичить лишь угрозы и проклятия, лишь полные гнева и боли слова.       — Кристофер Роберт Эванс, трусливая ты обезьянья задница… — с рыком начинаю я, когда он отвечает на мой звонок — трясущимися от ярости пальцами сложно набрать номер с первой попытки, — но он не дает мне договорить:       — Тут ты ошибаешься, Эш. Я больше не боюсь. Можешь удостовериться в этом, если выйдешь на улицу.       Эванс сбрасывает. Я недоуменно пялюсь на мобильный, потом перевожу взгляд на дверь. Что это значит? И стоит ли мне выйти? Если сделаю это, признаюсь, что произошедшее далеко не в прошлом. Безопаснее остаться внутри.       Но мне просто жизненно необходимо врезать ему. Или поцеловать его. Определюсь по обстоятельствам, когда вновь увижу его. А случится это меньше, чем через миг, ведь я, ускоряя шаг, бегу к нему навстречу… Наверное, в «Марвел» в чем-то, неведомом нам, таки разбираются.