All the what ifs I never said

Широ без конца просит прощения по дороге к ресепшену, пока они пересекают вестибюль. — Я заглажу свою вину, честное слово. Я заплачу за номер, раз так вышло. — Я не могу тебе этого позволить. Я хочу, чтобы все было честно. — Но это моя вина, — с отчаянием заявляет Широ. — Технически это вина Мэтта. Тем более, ты был прав: я не так часто куда-то выбираюсь, так что это — прекрасная возможность сделать что-то иначе. — Но ты же в порядке? — В абсолютном. Правда. В конце концов, я с тобой. Лицо Широ заливается ярким румянцем, и Кит хватается за возможность подскочить к стойке и протянуть кредитную карту. — Мы бы хотели взять номер… — Люкс, — перебивает его Широ, наклоняясь через его плечо и протягивая свою карту вперед Кита. — Вот, возьмите мою. — Люкс? — жалобно произносит Кит, пихая Широ в бок локтем. — Уф, ладно. Ты и эти твои изысканные вкусы… — Я не хочу, чтобы ты платил за номер, — Широ вполсилы борется с Китом, чтобы протянуть свою карточку дальше, чем он. — Я только что сказал. Я плачу, — рычит Кит, когда Широ ловит его в захват. Он выдыхает и смеется, продолжая бороться. Ему кажется, что ему снова восемь. Он умудряется дотянуться и смахнуть карту Широ со стойки, да так, что она улетает в другой конец зала. — Кит! — возмущенно вздыхает Широ. — Прости! Прости, — смеется Кит. — Я не думал, что она так далеко улетит. Портье смотрит в пространство между двумя мужчинами, и между ее бровей залегает складка. Она идет за кредиткой Широ, подбирает ее с пола и возвращается за стойку, опуская карту на стойку рядом с картой Кита с долгим, полным страдания вздохом. — Когда разберетесь, как собираетесь оплачивать номер, дайте мне знать, пожалуйста, — сделав глубокий вздох, произносит она. Кит пытается сдержаться, но у него не получается, и он взрывается хохотом. — Извините, мне так жаль, — обращается Широ к портье. — Он немного выпил. Спасибо, что принесли карту, используйте для оплаты ее, пожалуйста. Спасибо. Широ забирает обе кредитки и тащит все еще смеющегося Кита вверх по лестнице и в лифт. Он нажимает кнопку верхнего этажа. — В этот раз ты победил, — говорит Кит. — Но в следующий раз я плачу за номер. И это будет самый роскошный номер, какой ты видел. — Даже так? Планируешь в ближайшее время снова быть запертым со мной в одном отеле? — Определенно да, — фыркает Кит. — Неплохо же? — Верно, — отвечает Широ, глядя на Кита, и его голос полон теплоты. — Кто знал? Ты веселеешь и немного глупеешь, когда выпьешь. Я такого почему-то не ожидал. — Я не пьян, — возражает Кит, выпрямляясь и засовывая руки в карманы. — Ну ладно. Хотя я видел, как Лэнс давал тебе один стакан за другим. Двери лифта открываются, и они пересекают пустынный коридор. Всюду уже тихо, и им кажется, что они наедине, хоть они еще даже не добрались до номера. Широ прикладывает карту к двери, и слышится щелчок замка. Дверь широко открывается, зазывая их в номер. Кит никогда не видел ничего подобного. Он думал, что дорогие номера были примерно такими же, как обычные, маленькие и тесные номера, только с более красивыми занавесками и телевизором побольше. — Что это за место? Это же целый дом, — выдыхает Кит. — Никак не номер. — Это номер люкс, — пожимает плечами Широ. — Тут потолок стеклянный, — восхищенно произносит Кит. Дождь взял перерыв, и тучи расходятся, оставляя открытыми заплатки чистого неба, усеянного звездами. Каким-то образом небо кажется таким большим отсюда, с верхнего этажа, словно они настолько близко к нему, что могут протянуть руки и погрузить их в эту темноту. Кит восхищенно смеется и сбегает вниз по ступенькам, как пятилетний ребенок. — Ты только посмотри на эти диваны! Фортепиано?! — он пробегает мимо кухни и вваливается в ванную. Важнейший критерий. Ванная оказывается больше, чем его спальня дома. — Здесь фонтан в ванне! — воодушевленно кричит он, наклоняясь и пытаясь дотянуться, чтобы включить его. — Широ! Идем, посмотри! Это самая роскошная ванная, в которой я когда-либо был! Кит оборачивается и видит Широ, прислонившегося к дверному косяку и в открытую смеющегося над Китом по мере наблюдения за ним. — Это не удивляет тебя? — глаза Кита широко раскрыты. — Это просто… обычная вещь для тебя? Широ качает головой, но он подозрительно спокоен. Кит все еще балуется со струей фонтана, как маленький ребенок, оставляя позади свои попытки казаться крутым в присутствии Широ. — Если ты ездишь на всяческие конференции в отелях, тебе предоставляют крупные скидки, так что я все это время вроде как жульничал, — объясняет Широ. — Избаловали. — Боже, я думал, что подобные вещи доступны только для королевских особ. Сколько стоит этот номер? Широ снова пожимает плечами. — Широ. — Ладно… чуть больше тысячи долларов, но это ничего. — Чего?! — у Кита сбивается дыхание. Он сползает с края ванной и едва не ударяется головой. — Считай это пакетом услуг «Я сожалею, что мой дурацкий друг бросил нас здесь на произвол судьбы», — с легкостью отвечает Широ, выходя из комнаты и теряясь из поля зрения Кита. — Эй! Подожди-ка секунду! — кричит Кит. Он стряхивает воду с рук и бежит через коридор. — Я обязан оплатить хотя бы половину. Несправедливо, что… — Кит, просто позволь мне… — Нет. Мне неудобно… — его перебивает телефон, начавший вибрировать в кармане. Он смотрит на экран и роняет краткое ругательство. — Это отец… Прости, я просто… Он отвечает на звонок и возвращается обратно в ванную, чтобы поговорить. Кит был бы более чем счастлив просто поспать в этой ванной, если быть откровенным. Номер все еще будоражит его сознание, и он кажется выдохшимся, когда начинает говорить. — Привет, пап. — Кит? Ты в порядке? Уже полночь, а от тебя ни слуху ни духу. Я думал, ты позвонишь, если задержишься допоздна. Я собирался лечь спать. — Не нужно ждать моего возвращения. У Широ небольшие проблемы с машиной, мы тут застряли на ночь до тех пор, пока его друг не сможет вернуться и починить ее с утра. Мы просто собирались остаться в отеле. Прости, что не позвонил раньше. Мы в люксе, и у меня от этого немного кружится голова. — Ты ночуешь в отеле? С Широ? — Кит слышит, что голос отца полон сомнения. Кит рассказывал ему о Широ. Он знает обо всем. — Да, но все в порядке, — говорит Кит. — У тебя голос такой, как будто ты выпил… Ты уверен, что все в порядке? — Я выпил только пару бокалов. Не нужно так за меня волноваться. Я оставлю тебе номер, если появится необходимость со мной связаться. — Это именно то, что я и собирался сказать, — легко усмехается его отец. — Набери меня, если нужно будет приехать и забрать тебя. — Мне уже не пять лет, пап. — Просто… позвони. Люблю тебя, Кит. Береги себя. — Я тоже тебя люблю. Спасибо. Широ сидит на диване, пролистывая что-то в своем телефоне, и поза его выдает полное расслабление. Обувь и пиджак он уже снял. Он также включил телевизор, и на заднем плане шла какая-то спортивная игра на минимальной громкости. Кит останавливается полюбоваться этой картиной. Широ поднимает взгляд и улыбается. — Переживает? — Да, он… Я не так часто выбираюсь куда-то. Вообще не выбираюсь. Люди на работе все время говорят, что я как зомби-коматозник. А я просто… не люблю подобные мероприятия, как правило. Социализироваться и все такое… так что обычно я просто остаюсь дома. Но знаешь, что забавно? Рядом с тобой все прошло лучше. Широ выглядит так, словно его громом поразило. Это происходит все чаще, и постоянно веселит Кита. — Я… Я рад, Кит. Мне нравится находиться рядом с тобой, — тяжело сглотнув, говорит Широ. Он прикусывает губу и играет с прядями челки. Затем подпрыгивает, когда его телефон начинает звонить. Он поднимает телефон и хмурится. — Работа. Очередная глупость… Прости, пожалуйста. Это займет какое-то время, так что можешь пока пойти принять ванну. — Да? — глаза Кита начинают светиться от воодушевления. — Ты не против? — Вперед, — усмехается Широ, опираясь рукой о поверхность дивана. — Не торопись, мойся, сколько хочешь. — А я ведь могу прислушаться к этому предложению. — Там в шкафу висят халаты, — говорит Широ, снова переводя взгляд на экран телефона. — Скажешь, если тебе будет что-то нужно. — Я могу сам справиться, — фыркает Кит, открывая дверь. Широ прячет улыбку, прикрывая рот рукой и позволяя Киту дернуть за ручку двери. — Это… другая спальня. — Другая спальня? — поперхнулся Кит, отпуская распахнутую настежь дверь. — Зачем, ради всего святого?.. Всем сердцем не понимаю. На кой?.. — Некоторые люди привозят с собой детей. Собаку. Кто знает, для чего еще она. — Пушистая. Комната для пушистика, — громко смеется Кит. — Ладно, ладно, иди уже мойся, мистер. Шуруй. — Есть, сэр, — смеется Кит, салютуя и неуклюже добираясь до шкафа. Он ощущает головокружение, закрывая за собой дверь ванной и включая воду. Ого. Он еще никогда не бывал в подобном месте. Ему кажется, что он король мира. И он с Широ. Наверное, это должно быть сном, но даже если так, ему не на что злиться. Он привык к кошмарам, к ощущению разочарования и обиды, но это чистое блаженство. Если это сон, он не хочет просыпаться. К его жизни, наверное, добавилось десять дополнительных лет. Он будет дорожить этим сном всю оставшуюся жизнь. Он снимает вещи и залезает в ванну. Она явно сконструирована для двоих. Или даже большего количества людей, бог его знает. Для Кита это значит, что он, наконец, может вытянуться в ванне так, как людям и положено вытягиваться. Это так охуенно. Он едва не мурлычет, погружаясь в горячую воду. Здесь есть гидромассажные струи. Струи! И этот фонтан. Он нажимает какую-то кнопку и основное освещение гаснет, в то время как загорается подставка у фонтана. — Срань господня, — усмехается Кит в воду. Он в каком-то смысле даже ждет, что с потолка начнет, переливаясь, сыпаться золото. Он откидывает голову назад и позволяет себе вобрать этот миг в себя. Он уже знает, что это — нечто, происходящее только раз. Пик его жизненного пути. И он за него благодарен. Он лишь хотел бы сохранить этот миг и опираться на него после того, как вернется домой, в свою комнату, совсем один, следуя тому же монотонному режиму, в котором он жил годами. Он хотел бы просто положить этот день в карман, чтобы доставать его время от времени и любоваться им, вспоминая его волшебство. И то тепло и счастье, что он ощущает. Ведь это — именно то, что ощущают нормальные люди? Нет. Нет, это даже лучше. Намного лучше. Он думает, что наверное, он впервые благодарен за то, что он — Кит. Ему нравится эта ванна, и он хотел бы остаться в ней навечно, но зная, что Широ где-то там, всего в нескольких метрах, что он зовет его… Он не может продолжать тратить драгоценное время. Он вылезает из ванной и обтирается полотенцем. А затем смотрит на свои грязные вещи. Они в плохом состоянии. В конференц-зале было жарко, или же он так жутко потел, находясь в социуме. Но он совсем не хочет надевать их после того, как его дух и тело очистились в этой чудесной ванной. Ему впервые хорошо, и он не хочет все испортить. Халат же… Халат, кажется, идеально подходит к ситуации. Но он не хочет быть таким человеком. Человеком типа «на мне нет нижнего белья». Это просто… У него нет моральных сил даже подумать о подобном, особенно в присутствии такого непорочного и хорошего человека, как Широ. Он поджимает губы, буравя халат взглядом. Ну нахуй все. Вряд ли халат каким-то загадочным образом упадет с него. Он останется в чертовом халате несмотря ни на что. Он надевает его и туго завязывает пояс. Делает глубокий вдох. Открывает дверь. И вот он, Широ, лежит прямо там, где Кит его оставил, быстро заснувший на диване. Кит ощущает облегчение, видя его таким. Он чувствует, как грудь распирают эмоции при виде этой картины, такой мирной, такой интимной. Ему хочется подойти к нему и поцеловать в щеку. Хочется вцепиться в него, как в плюшевого мишку. Хочется… Боже. Нет. Он буквально отряхивается и с силой хлопает себя по щекам. Раздавшийся звук наполняет комнату, и Широ резко втягивает носом воздух, кривя лицо и просыпаясь. — Прости, — негромко смеется Кит. Он подходит к Широ, пока тот пытается проморгаться после сна. — Ох, черт, — ворчит Широ, глядя на телефон, лежащий у него на коленях. — Я заснул. И не сделал того, что собирался сделать вовсе. Кит снова смеется в ответ. — У тебя на лице заиграли краски, — с теплотой произносит Широ, поворачиваясь к Киту и с улыбкой оглядывая его. — Я принял очень горячую ванну, — отзывается Кит, потирая кончик носа. — Было здорово. Широ потягивается, вытягивая ноги так, что пальцы ног уже не опираются на пуфик. Затем он безвольно повисает над диваном, отпустив все напряжение, скопившееся в его теле. Никаких больше поз, исполненных самоконтроля. Он абсолютно расслаблен. Сидя рядом с ним, Кит вновь осознает, насколько… огромен Широ. Он, наверное, мог бы без усилий раздавить Кита. Это почти даже забавно, поскольку Широ — последний человек, способный на такое. Он своего рода добрый великан. — Кажется, настала моя очередь принимать ванну, — продолжает ворчать Широ, устало поднимаясь. — Я не хочу. — Тогда не мойся. Широ закрывает лицо обеими ладонями, а затем раздвигает пальцы, глядя на Кита через просветы. — Боюсь, от меня пахнет. — Да не пахнет от тебя, — смеется Кит, играючи пихая его в плечо. — Тем более, я ничего против не имел бы, если бы ты пах. Это же ты. — Ты слишком добр, — бурчит Широ, все-таки поднимаясь на ноги. — Но я не могу поступить так с тобой, — он подхватывает халат и пятится в ванную, наблюдая за Китом со странным выражением лица. Он останавливается прямо перед дверным проемом, колеблется, словно собирается сказать что-то. — Ты… Ты же… Кит выжидает, но Широ не продолжает. — Я… что? — подсказывает он. — Ты не уйдешь, да? Ты будешь здесь? Ты не исчезнешь, как какое-нибудь видение? Кит моргает. Он не совсем понимает, что можно сказать в ответ на такое. Часть его считает, что это шутка, но Широ не улыбается, отнюдь. Широ — мальчик, которого он встретил в пятом классе, который вечно теребил пальцы, переминался с ноги на ногу, внимательно наблюдал за всеми глазами, полными одиночества. Вот только Широ сейчас не перебирает пальцы и не мнется. Неподвижными руками он сжимает халат. Именно это подсказывает Киту, что Широ серьезен. — Конечно, нет, — бормочет Кит, устраиваясь на месте, где только что сидел Широ. Там все еще тепло. — Я буду здесь. И не сдвинусь с места. Широ вновь колеблется, его лицо подергивается в гримасе. Он дотягивается до двери, тихо и нервно молвит «прости» и исчезает за ней. Киту становится немного легче от мысли, что он не так уж далек от Широ, как ему казалось. Они все еще те самые дети, какими и были. Может, конечно, эти дети и прячутся глубоко внутри них, но они все еще есть, все еще живут. Широ — врач, да, и он упорно работал для получения профессии. Он вполне заслуживает ее, но в то же время он ищет нечто, что никак не может найти и Кит — счастье. Их собственный вид счастья, то, о чем другие и понятия не имеют. Цветочный магазин, думает Кит. Обменять карьеру врача на нечто столь скромное… Кто-нибудь мог бы сказать, что это бесполезно потраченные силы, но Киту кажется, что это смело. Отказаться от чего-то, что обещает оказаться полезным, и сделать ставку на то, к чему тянется сердце. Кит все еще размышляет об этом, сбивая самого себя с толку все больше и больше, пытаясь осознать, что все это действительно значит, и не только для карьеры Широ — для других аспектов его жизни тоже, — когда открывается дверь ванной, и оттуда выходит Широ. Он кажется нерешительным, но когда видит Кита, на его лице расцветает широкая улыбка. — Ты все еще тут. — Сколько людей сбежало со свиданий с тобой, пока ты ходил в уборную? — Кит, — смеется Широ. — Мы не на свидании. — Ой. Тогда было бы еще хуже, если бы я сбежал, разве нет? — Кит, — беспомощно смеется Широ. — Похоже, я обязан всем рассказать, что теперь знаю, в какого комика ты превращаешься, когда выпьешь. — Я не настолько пьян. Не пойму, почему все говорят об этом. — Быстрый метаболизм, да? Может, ты просто устал? Кит качает головой, по-кошачьи улыбаясь. Широ упирается обеими руками в бедра и наклоняет голову. — Ладно. Тогда откуда эта новая сторона Кита, которую я никогда не видел раньше? — Я все еще я, — фыркает Кит. — Это все еще я. Просто… не знаю. Я впервые за долгое время счастлив, и из-за этого слегка взбудоражен, наверное. Как маленький ребенок, переевший сладкого. — Ты не выглядишь, как маленький ребенок. Широ тоже в халате, и Кита на миг охватывает любопытство: выбрал ли он то же, что и Кит? Кит прикусывает губу и отводит взгляд в сторону. Широ промакивает волосы полотенцем еще раз перед тем, как повесить его на крючок. Он плюхается на диван рядом с Китом и умиротворенно вздыхает. Уже час ночи, и на улице вновь зарядил дождь. Когда ветер сдувает тучи, между ними мелькают звезды, которые то и дело видят Широ и Кит, но это зрелище слишком мимолетное — больше напоминает охоту за сокровищами, нежели любование видами. В комнате красиво. Кит никогда не думал, что вообще увидит подобное место в своей жизни. Он никогда не сможет позволить себе такую роскошь. Однако… — Ты меня отвлек до этого, — говорит он. — Да? — Ага. В самый разгар дискуссии. — У нас была дискуссия? — Ага, — с милой улыбкой отзывается Кит. — Я хочу оплатить часть номера. — Опять? — вздыхает Широ, издавая горестный стон и роняя голову на спинку дивана. — Мне очень важно заплатить свою часть. Ты столько всего сделал для меня за все эти годы, и я не хочу быть в долгу перед тобой еще раз. — Ох, Кит… Все совсем не так. Я никогда не делал того, чего сам не хотел. Я заплатил за номер, потому что захотел это сделать. Это делает меня счастливым. — Я знаю, что у тебя добрые намерения, и я благодарен, но я не хочу, чтобы тебе показалось, что тебе нужно подкупать меня. Широ роняет голову на диван, внимательно рассматривая Кита. Его любопытство превращается в теплую улыбку по мере того, как он понимает, что имеет в виду Кит. — Ладно. Как насчет этого? Ты можешь заплатить столько, сколько собирался заплатить за номер сам. Я оплачу остальное. И половину того, сколько собирался заплатить ты. Мы же так договорились, верно? — Не было никакого договора, — Кит скрещивает руки на груди и терпеливо выгибает бровь, глядя на Широ. — Ладно, ладно, я не буду оплачивать ту половину, только остаток. — Но обычный номер стоит только… — начинает Кит, подумав об этом. — Кит, да брось. Ты собирался взять такой номер, когда я влез и решил повыпендриваться. Вроде неплохой компромисс. Кит поджимает губы перед тем, как вздохнуть. Он не хочет превращать этот вечер в полноценную ссору, особенно когда Широ изо всех сил старается угодить обоим. Тем более, Киту необходимо упражняться в искусстве отпускать все лишнее. — Неплохой компромисс… И ты не выпендриваешься, Широ. — При виде этого номера можно подумать иначе, — негромко отзывается Широ. — Придется мне попрощаться с люксами, если я собираюсь отказаться от карьеры врача. — Это да, — смеется Кит. — Хотелось бы увидеть выражение твоего лица, когда ты войдешь в обычный номер отеля, если ты привык к таким люксовым номерам. Боже, даже представить не могу, какой у тебя дом. В воздухе повисает тишина, лишь болтовня из динамиков телевизора нарушает ее. Через застекленное окно открывается вид на весь город, и где-то далеко внизу виднеются его мерцающие огни, словно ночное небо оказалось у их ног. — Ведь ты… — Широ колеблется, прежде чем тихо и неуверенно задать вопрос. — Ведь ты по-прежнему согласился бы остаться со мной в номере, если бы я не мог позволить себе люкс? — Чего? — Кит резко выпрямляется, надеясь, что ослышался. Широ мгновенно ощущает напряжение в воздухе и поднимается, нервно посмеиваясь и сжимая одной ладонью другую. — Ой. Это было бестактно. Я просто имею в виду… Даже не знаю, что. — Ты что… — Мы можем просто забыть об этом?.. — Ты думаешь, что не нравился бы мне, если бы у тебя не было денег? — не в силах поверить, спрашивает Кит. — Ну… Мне просто было интересно… — вздыхает Широ. Кит хмурится. Его сердце будто покрылось чем-то липким и неприятным от осознания, что Широ мог так подумать. — Широ. Ты мне нравишься за то, какой ты есть. Не за то, сколько у тебя денег. Тебе не нужно покупать мое внимание. Если было бы нужно, я остался бы с тобой на ночь в картонной коробке. — Мы бы в ней замерзли, — с придыханием смеется Широ. — Боже, — Кит хватает подушку и бросает ее в лицо Широ. Та шлепается о него с впечатляющим хлопком. — Откуда вообще это взялось? Ты думаешь, я настолько недалекий? Серьезно, Широ? — Нет, — быстро отзывается Широ. — Не думаю, — он подхватывает подушку и кладет ее себе на колени, скрещивая ноги и поворачиваясь к Киту. — Я просто… не знаю. Когда ты только растешь, ты постоянно слышишь, что быть богатым, когда ты уже взрослый — замечательно. С моей бывшей были проблемы, и одной из них были деньги. Она думала, что, если я завершу карьеру врача, то денег будет меньше, и это… эгоистично. И я не ненавижу профессию врача; замечательно же, когда ты можешь поддержать самого себя финансово, не особо переживая о тратах. Я знаю, что мне очень повезло, и у других даже шанса такого может не быть. Но… Я не могу понять, мог ли я стать счастливее, если бы занялся чем-то еще, чем-то, что я люблю. — Господи, Широ, — с теплотой бормочет Кит. Он пододвигается поближе, касаясь его руки своей. — Не думай о том, чего хочу я, чего хотела твоя бывшая или кто-либо еще из твоего окружения. Зачем тебе? У тебя всегда будет ученая степень в этой области, если вдруг ты когда-нибудь захочешь вернуться к практике, но тебе стоит попробовать достичь того счастья, к которому ты стремишься. Широ вскидывает на него взгляд, чуткий, внимательно слушает. Кит сжимает его ладонь, ощущая волны встречного доверия, золотящиеся и сияющие теплом. — Мне кажется, тебе стоит попробовать, Широ. Если ты хочешь открыть цветочный салон, то открывай чертов цветочный салон. Ты отлично справляешься со всем, за что берешься, я в это верю. — Веришь? — шепчет Широ, дыша так, словно только дорвался до воздуха. Кит краснеет, осознавая, что сказал. Он отнимает ладонь и нервно смеется. — Но если честно, я работаю за минимальную оплату в кофейне. Мне нравится это и все такое, но, наверное, тебе стоит спросить об этом всем кого-то еще. Взгляд Широ смягчается, и он фыркает. — Ты — Кит. Я доверяю твоему мнению и твоим суждениям больше, чем чьим-либо еще. — Вот тут ты поступаешь неправильно, — Кит краснеет, как помидор, и воздух становится тяжелее. Широ, кажется, впервые замечает изменения в атмосфере и поднимает подушку с колен. Целится ею в голову Кита. — Что ж, я уже верю, так что тебе придется смириться, — он бросает подушку, но промахивается, и та пролетает через всю комнату, приземляясь на пол и скользя по нему. Кит фыркает и ищет взглядом другую подушку. — Да уж. У тебя, наверное, не очень много друзей, которым ты можешь доверять. — Таким другом всегда был только ты, — отвечает Широ. — Ага, ага, — кивает Кит, плюхаясь обратно на диван, так и не обнаружив подушку. Он сползает с его спинки, и его голова опускается на плечо Широ. Широ напрягается, и его дыхание учащается. — Единственный друг, как же, — устало бормочет Кит. — А как же Мэтт? Аллура? Они мне нравятся. И они действительно волнуются за тебя. Если бы ты оказался на необитаемом острове или где-то еще, они бы все ради тебя бросили и спасли бы тебя. Здорово, наверное, когда ты можешь довериться таким людям. — Ага… — отзывается Широ, постепенно привыкая к прикосновению Кита. Он только слегка оперся о него, но это приятно. — Мне они тоже нравятся. И ты им тоже. Они всегда интересовались тобой в старших классах. — О, я очень сомневаюсь. Они пугали меня, — Кит смеется, вспоминая об этом. Его взгляд направлен на экран телевизора, но мыслями он где-то в прошлом. — Мэтт однажды загнал меня в угол и сказал, чтобы я отвалил от тебя и вообще шел куда подальше. Не совсем такими словами, но я испугался на несколько месяцев вперед. Боялся даже заговорить с тобой. — Что? — в отчаянии шепчет Широ. — Да, он никогда не говорил тебе? Это случилось тогда, когда он передал мне того красного льва, которого ты сделал для меня. Я тебя хоть раз поблагодарил? Он до сих пор на подоконнике. Видел его только сегодня утром. Так что… спасибо. — Он все еще у тебя?.. — едва слышно шепчет Широ. Кит уже даже не видит, что Широ дышит. Он глубоко вздыхает за них обоих. Тревожность Широ пронизывает воздух. Она заразительна. Кит становится внимательным, и это опасно. Чем более явно Кит осознает уверенность, которая позволяла ему говорить все это время, тем быстрее она исчезает. Уютная легкость ускользает от него, заменяясь на острую энергию, с которой Кит не хочет разговаривать с Широ. Но он знает, что должен продолжать. Дверь открыта, и это его шанс. Возможно, последний. Он отодвигается от Широ и выпрямляется, слегка наклоняясь вперед над скрещенными ногами. Он с трудом сглатывает и заправляет волосы за ухо. — Там еще… были и другие вещи. Тот цветок. С моим именем на нем. Это ведь был ты? Я так и не увидел, кто его подбросил… Широ ничего не говорит, поэтому Кит прочищает горло и продолжает. Его голос постепенно выходит из-под контроля, и Киту приходится стискивать зубы. — Я был так глуп тогда; представить себе не мог, от кого это могло быть, но, когда я повзрослел, я начал думать об этом… И о тех сладостях… Там не было никакой записки, указывающей, от кого это, так что я не мог быть ни в чем уверен. Но ведь это был ты, верно? Никакой реакции. Кит поворачивается к Широ, сбитый с толку, с комом в горле. Широ по-прежнему тут, дышит часто, втягивая воздух маленькими порциями, и вглядываясь в стол перед ними с широко раскрытыми глазами. Он не отвечает. Киту становится плохо. Ему кажется, что внутри все съеживается, и он снова исчезает в самом себе. — Или не был?.. — из последних сил спрашивает Кит, чувствуя, как внутренности ухнули куда-то вниз. — Это был я, — выдыхает Широ. Он с трудом сглатывает. Смотрит в сторону. Кит делает еще один глубокий вдох, чтобы снова сконцентрироваться. Не та реакция, какую он хотел бы увидеть. Он чувствует, как паника внутри него нарастает, совсем как в ту ночь, десять лет назад, когда Широ поцеловал его. Кит мысленно отбрасывает ее в сторону. Она не победит в этот раз. Она не разрушит его жизнь снова. Он крепко зажмуривает глаза, пытаясь отгородиться от всего. Он отчаянно хочет плыть против течения потоков собственной тревожности, продраться на вершину его тонущего, как корабль, тела. Но не знает, с чего начать. Он не знает, в чем Широ солгал, чего он хочет, или… что. Он ничего не знает. Что, если он снова испортит все к хренам? Ему нельзя возвращаться в полном одиночестве домой, в это забытье после такого. Он должен попытаться сохранить хотя бы их дружбу. Но как, черт возьми, простой дружбы может быть достаточно после всего этого? — Кит? — выдыхает Широ, барахтаясь в собственном море дискомфорта. Он тянется вперед и осторожно опускает ладонь на плечо Кита. — Ты в порядке? Тебя трясет. — Прости, — отзывается Кит, закрывая глаза вновь. — Прости. Хотелось бы мне, чтобы этого было достаточно. — Что? — взволнованно спрашивает Широ, наклоняясь ближе. Он осторожно дергает Кита за плечо, когда тот не отвечает. — Что тебе нужно? Тебе нужно домой? Я что-нибудь придумаю, если да, не волнуйся. Я могу… — Широ. Нет… Все совсем не так. Дело в тебе. Ты… ты слишком хороший. Ты всегда так стараешься, а я… я того не стою. — Кит… — Нет, пожалуйста, выслушай. Ты всегда делал все эти приятные подарки для меня, когда был маленьким, и я никогда не говорил об этом, так что позволь мне сделать это сейчас, — мягко произносит Кит. Он прочищает горло и пожимает собственные ладони, чтобы перестать дрожать. — Широ, я не могу выразить, насколько я сожалею. Тот валентинов день, тот цветок, вся эта ситуация с Лэнсом, поцелуй… Я столько раз лажал. Я хотел бы свалить всю вину на невежество, но не думаю, что все дело в нем. Я был юн, я был глуп, но думаю, что всегда в каком-то смысле знал, что все это был ты. И я… мне жаль. Ты — самый приятный человек, которого я знаю. Я всегда так считал. Ты не заслужил всего этого. Не заслужил кого-то, как я, кто постоянно будет причинять тебе боль вот так. Мне стоило сделать все иначе. Если бы я мог вернуться в прошлое, я бы так и сделал. Широ качает головой, хмурясь так, словно все, что он слышит сейчас — бред сумасшедшего. — Это не твоя вина, Кит. Вовсе не твоя. Виноват я. Мне стоило говорить обо всем более ясно и прямо, я же всегда все делал лишь наполовину. Легкий, недоверчивый смешок вырывается из груди Кита. — Наполовину? Ты? Ты всегда был добр и ничего не жалел ради других. Это я вечно проебывался. Не думаю, что поблагодарил тебя хотя бы за половину того, что ты сделал для меня. Я был… Я был так напуган. Я не хотел подбираться слишком близко, чтобы не напороться на боль или не причинить ее тебе. Но сейчас я осознаю, что дурачил сам себя. На какое-то время в комнате повисает тишина. Приглушенный свет, до этого казавшийся теплым и уютным, теперь кажется унылым и мрачным. Звук из телевизора все еще негромкий, но он будто врывается в их беседу. Широ дотягивается до пульта и выключает его. И в итоге остаются лишь они двое. Обнаженные духовно, открывшиеся друг другу. Широ открывает рот и снова закрывает его. Прикусывает губу. — Вот почему ты отстранился? — по-прежнему шепотом спрашивает Широ так, словно не в состоянии вынести даже мысли об этом. — Каждый раз, когда я пытался стать ближе, ты ускользал сквозь мои пальцы. — Я не хотел испортить нашу дружбу. — Я не понимаю… Потому что тогда, с Лэнсом… Я думал, что все испортил. Тень ложится на лицо Широ — так искажает его боль. Ему больно от этого даже теперь, спустя все эти годы, и Киту становится еще хуже, чем раньше, от осознания, сколько же он боли причинил. — С Лэнсом… все было по-другому. Если я все испорчу, значит, испорчу, понимаешь? Я ненавижу его так же сильно, как и переживаю за него. Между нами всегда было так. Но ты всегда был так мил. Причинить боль тебе было сродни тому, чтобы проткнуть ножом раненую птицу. И я уважал тебя. Если бы я потерял тебя, я просто… — Кит прижимает пальцы к векам и слабо стонет. — Не думаю, что говорю все верно. Все было так… когда я был ребенком, я больше всего на свете любил свою мать, затем она умерла и… просто исчезла. Исчезла. Я больше никогда ее не увижу. Я даже не смог попрощаться. И тогда, когда ты был рядом, мне казалось, что все в моих руках. И ты стоял со мной на краю моста и смотрел в эту черную дыру, протягивал мне веревку и спрашивал, можешь ли довериться мне на тот случай, если ты прыгнешь. Я слишком боялся даже попробовать. Я словно ощущал, как веревка обжигает мне руки, ускользая прямо из хватки. Мне хватило бы лишь того, что я продолжал стоять рядом с тобой, если бы это значило, что ты останешься со мной, и неважно, что будет между нами. Так что в ночь выпуска… — Когда я поцеловал тебя, — едва слышно сказал Широ. — Я убежал. Тот поцелуй был совершенно не таким, как все остальные, и я знал, что так было именно из-за тебя. Я всегда знал. Это было словно… Кит не знает, может ли облечь свои чувства в слова, но Широ продолжает за него, понимающе и тепло улыбаясь: — Словно планеты выстроились в ряд. — Да, — Кит закрывает глаза, вспоминая. Его пальцы касаются нижней губы, нажимая на их мягкую поверхность. — И самым страшным было то, что ты был медалистом. Ты собирался поступать в медицинский колледж, а я оставался дома. Мне хотелось, чтобы ты обрел счастье, а не то, что я мог дать тебе. Я действительно, считал, что даю тебе шанс… Прости, Широ, — говорит он. — Прости за все. Если бы я мог вернуться назад, к тому моменту, когда я впервые встретил тебя, я бы сделал это и поступил совсем иначе. Я бы делал для тебя цветы и относил к твоим дверям. Я бы достал все мятные тросточки, какие мог бы найти и набивал ими твою парту. И пару упаковок макаронов с сыром подбросил бы. Широ смеется, с теплотой глядя на Кита. — Ты крадешь мои идеи. — Да, я бы тоже не написал своего имени после слова «от» на записке, — смеется Кит на выдохе. — Я бы все сделал загадочным. И теперь тебе пришлось бы угадывать все самому. — Ты никогда не позволишь мне оставить это позади, да? — смеется Широ, застонав от смущения. — Я так нервничал. Ты был таким ярким средоточием энергии, а я был этим неуклюжим клубком слишком длинных конечностей, брекетов и прыщей. Боже. Люди бросали в меня камни и преклонялись перед тобой. Ты был… — Широ глубоко вздыхает и сильно выдыхает, а на его губах играет теплая от погружения в воспоминания улыбка. — Ты был таким классным и все равно уделял внимание такому, как я. Я был так счастлив из-за этого. Никогда не забуду. — Боже, нет, — Кит фыркает. — У меня максимум было СДВГ*. Я просто был клубком энергии, скачущим от стены к стене, пока не нашел опору. — Клубок энергии. Как звезда. — Так и думал, что ты найдешь и в этом что-то хорошее. — Я думал, что ты ненавидел меня втайне, и я просто докучал тебе и раздражал, — говорит Широ, глядя в лицо Киту. — Если бы я только знал, что ты чувствуешь, я бы нашел в себе смелость открыться тебе. Сказать все лицом к лицу вместо того, чтобы вот так делать что-то за твоей спиной. Я всегда жалел об этом. — Широ, нет, ты был идеален. Я был идиотом. Прости. Широ тыкает Кита пальцем в щеку, стараясь слегка поднять ему настроение и убрать это мрачное выражение с его лица. Он едва улыбается, убирая руки обратно на бедра. — Так, Кит, послушай. Тебе не нужно извиняться. Я прощаю тебя за все и освобождаю от любой вины, которую ты чувствовал из-за меня. Я никогда не злился на тебя, ни разу. Мы были детьми, а дети должны научиться этому, чтобы стать взрослыми. Ты был моей звездой, — Широ закрывает глаза, слабо улыбаясь. — Я бы пошел за тобой куда угодно, Кит. Кит улыбается, наблюдая за Широ. Он ощущает, как бьется его сердце. Как-то по-другому. Оно сильно сжимается, и он ощущает легкость, как у перышка, не знает, что поделать с самим собой. Цепи, удерживавшие его так долго, спадают, освобождая его от своих оков. Он был прощен. Он не чувствовал себя настолько живым, настолько человечным слишком давно. Он смеется, выдыхая, и скрещивает руки на животе, прислоняясь к плечу Широ вновь. В этот раз Широ опирается на Кита в ответ. Он такой теплый. — Хотелось бы мне вернуться назад, — бормочет Кит, глядя на звезды через окно. — Мы можем. — Можем? У тебя есть машина времени? Ого. — Да, — отвечает Широ, и что-то необычное проскальзывает в его голосе. — Закрой глаза. — Широ, — тихо говорит Кит. — Ради меня, — усмехается он, пропуская пальцы через волосы Кита. — Ну… Ладно. Как? — Когда-нибудь слышал об игре «Что, если»? — Нет? — По сути игра вполне соответствует названию. Мы переписываем историю. Что, если бы мы сделали это? Что, если бы мы сделали то? Ну, что думаешь? Голос Широ кажется таким полным энтузиазма, словно они действительно смогут изменить прошлое. — Ладно, — ласково улыбается Кит. — Тогда я начну: что, если бы… мы снова оказались в шестом классе? Я только что пробрался в кабинет, где ты учишься, во время перерыва, и заметил, что не подписал подарок. Сразу осознавая, что это будет катастрофа, я набираюсь смелости, беру ручку из твоей сумки и подписываюсь. — А возвращаюсь в класс, потому что забыл сумку, вижу, что ты стащил у меня ручку, и вызываю полицию. — Кит, — смеется Широ, в шутку пихая его локтем. — Играть нужно не так! И вообще, тебе было лет десять. — Ну да, я уже был достаточно взрослым, чтобы знать, как звонить в 911. — Кит, — фыркает Широ. Кит смеется в ответ, но берет себя в руки и кивает. — Ладно, ладно. Я бы так с тобой не поступил. Дай подумать… Я нашел подарок после того, как вернулся с обеденного перерыва, так что в следующий раз я увидел тебя… после занятий. Ты зашел. Просто стоял, переминаясь с ноги на ногу. — В этот раз я бы сказал: «Привет, Кит. Видел шоколад, который я оставил для тебя?» — А я бы ответил: «Спасибо, Широ! Давай пойдем на свидание!» — Так, подожди, тебе было десять. — Ты подарил мне сладости! Что еще я мог сказать в ответ? Десятилетние дети знают, в чем суть свиданий. Широ вновь смеется, поднимая руки так, словно сдается. — Ладно. Я бы сказал: «Конечно, пошли. Куда бы ты хотел пойти?» — А в итоге мы, скорее всего, оказались бы в той местной пиццерии с табличкой «никаких попрошаек!» — Тогда там была аркада, помнишь? У них тогда еще были стикеры со Spice Girls. — И ты, конечно, запомнил именно это. — Они были очень популярны тогда, — непреклонно ответил Широ. — Ладно, идем дальше. Что, если бы… — Кит задумывается на мгновение. — А, вот, тогда, когда я целовался с твоим братом… — Чего? Кит моргает и медленно переводит на него взгляд. — Боже, он что, так и не сказал тебе? Я думал, ты знаешь. — Что? Рё? — Ага, — фыркает Кит. — Не нужно ревновать. Единственная причина, по которой я решился на это — потому, что он напомнил мне тебя. — Правда? — недовольство сметено удивлением. — Ага. Он давал мне все эти советы по рисованию, рассказывал о любимых фильмах, а в итоге оказалось, что он говорил о твоих любимых фильмах и давал те советы, которые слышал от тебя. — Ну я этому Рё… — Он был в ужасе, когда понял, кто я такой. Я думал, все дело в том, что я ужасно целуюсь или что-то в этом духе, но потом он сказал, что ты — его брат. И что я тебе нравлюсь. — Он...он так сказал? — поперхнулся Широ. — Не верю, что ты не знал все это время. Я почти был уверен… Каждый раз так пугался, когда заговаривал с тобой после этого… — О мой бог, — выдыхает Широ, проводя ладонью по лицу. — У нас с ним будет серьезный разговор. — Спустя десять лет после случившегося, — смеется Кит. — Не верю, что он мне так ничего и не сказал… Кит все еще смеется, прикрыв рот рукой. — Ладно, но… что, если бы я вернулся тогда домой, зашел на Фэйсбук и написал тебе: «Твой младший брат сказал, что я тебе нравлюсь. Давай встречаться.» Широ улыбается, и в глазах его блеснули чертики. — А разве мы уже не встречаемся? Или то свидание в пиццерии прошло совсем ужасно? — Уже встречаемся. Но ты уже водишь, разве нет? — А, верно. Тогда мы можем поехать куда-то кроме пиццерии. — Ну и куда ты меня везешь? — Ну… что насчет… кино? — говорит Широ, с улыбкой подумав над вопросом. — Боже, что вообще тогда показывали? — «Интерстеллар». Я не успел сходить на него в кино. Всегда хотел увидеть этот фильм на большом экране. — Это даже не тот временной отрезок! Ты отстойно играешь в эту игру. — Неважно. Что, если бы он шел тогда, — Широ поигрывает бровями. Кит хохочет, хватаясь за живот. — Боже… Ладно-ладно. Дальше. Так… — Что, если бы ты не встречался с Лэнсом, — перебивает его Широ, и его голос звучит неестественно легко, поскольку он пытается контролировать его изо всех сил. Кит делает глубокий вздох, сразу ощущая, как трезвеет. — Хм… Это началось, когда я стал очень угрюмым. — Я помню. Ты ввязался в драку с каким-то мальчиком из школы. Ему пришлось лечь в больницу из-за этого, помнишь? Тебя тогда отстранили, и мне казалось, что это длилось целую вечность. — У него было сотрясение мозга… Он практически ничего и не сделал. Это я… проебался. И в этом не было даже вины Лэнса. Мне хотелось во всем винить переходный возраст. Я тогда, казалось, изменился, физически и морально. Все начало беспокоить меня, даже те вещи, которые никогда особо не трогали меня и уж точно не наваливались тонной кирпичей. А я просто… потонул под ними. — Я думаю, дело было во множестве подавляемых эмоций, с которыми ты ранее не сталкивался, и все просто свалилось на тебя разом. Ты столкнулся с нелегким периодом жизни, рядом не было матери, а отец не уделял тебе времени. Он всегда был занят. Я помню, как ты говорил об этом в переписке. — Ага, — бормочет Кит. Он невольно начинает перебирать пальцы. — И ты в какой-то мере притих после этого. Я чувствовал себя таким виноватым. Я знал, что нравлюсь тебе, и все еще был слишком явным трусом, чтобы прийти к тебе. Я знал, что причиню тебе боль. — Я так сожалею об этом, Кит. Мне не стоило оставлять тебя вот так. Я был опустошен. Каждый раз, как я видел тебя с Лэнсом, я… я даже думать об этом больше не мог, поэтому решил, что, если мы перестанем общаться, я перестану думать о тебе. Но это не оправдывает меня. Мне стоило быть рядом. — И это сработало? Ты перестал думать обо мне? — Нет. Совсем. Ты мне снился почти каждую ночь. — Боже, Широ… прости. — Нет, я бы не хотел, чтобы мне снился кто-то еще. — А как же твоя жена… — улыбается Кит, но на сердце у него печаль. — Бывшая жена. — А, да. Но ты ведь любил ее? Широ делает глубокий вздох, глядя на темное небо через окно. — Это… другое. Наверное, нечто, что ты чувствовал по отношению к Лэнсу. Я имею в виду, ты же его любишь? — Наверное. В каком-то смысле, — сощурившись, пожимает плечами Кит. — Все было… неплохо в самом начале, но, скорее всего, меня просто привлекала сама идея. Не было ничего удивительного, наверное, так просто было удобно. Я по-прежнему пытался оставить тебя позади. Я думал, что брак поможет избавиться от мыслей о тебе. Я думал, ты отказал мне довольно решительно, и на этом нужно покончить со всем этим. Но не вышло. Даже тогда, когда я был с ней, я… — он притих на мгновение, и его слова повисли в воздухе. Он мягко прочистил горло, и его голос зазвучал совсем низко. — Ты не представляешь, сколько раз я едва не сорвал свадьбу из-за одной лишь мысли о тебе. Видел твое лицо. Ты словно был повсюду. Это было страшно, но я… не мог остановиться. Кит с трудом сглатывает. Крепко сжимает ладонь Широ своей. Он даже не понимает, что говорит, когда начинает шептать. — Что, если бы… в ту ночь, в нашу последнюю ночь в школе, под теми звездами… Что, если бы ты поцеловал меня, а я… поцеловал тебя в ответ? Ты спросил, хочу ли я потанцевать, и я бы ответил «Да». Кит поднимается и оборачивается, чтобы взглянуть на Широ. — Я говорю «Да». Глаза Широ широко раскрыты и сверкают в свете луны, который падает на них. — Я был бы счастлив, — шепчет Широ, и в его голосе различим целый спектр едва сдерживаемых чувств. Кит снова с трудом сглатывает и опускает ладонь на грудь Широ. Она теплая. Кит ощущает, как бьется его сердце, сбивчиво, быстро, как у зайца. И все это оттого, что он смотрит на лицо Кита, которое всего в нескольких сантиметрах от его лица. Вот он, тот самый миг, до которого он всегда в глубине души надеялся дожить. Дверь широко раскрыта, и он смотрит на проход, такой ослепляюще белый и опустошающий разум. Его ждут там. Он хочет сделать все правильно. Ему нужно сказать это. Он обязан сказать это. Он смотрит Широ прямо в глаза. Луна все еще светит над ними, пробиваясь сквозь тучи и мерно купая их в своем свете. Глаза Широ теперь существуют лишь для него, практически сияют, прикованные к лицу Кита. — Ты мне нравишься, Широ, — Кит судорожно втягивает воздух в легкие. — Я так давно хотел сказать тебе об этом. Ты мне всегда нравился. И это всегда был лишь ты. Лэнс по-прежнему пытается свести меня с другими людьми, но я просто… не могу думать ни о ком, кроме тебя. Когда я увидел, что ты женился, я решил, что для меня все кончено. Что я буду жить и состарюсь совсем один. Я никогда не хотел быть с кем-то, кроме тебя. Они все ничего не значат для меня. Они никогда не имели для меня значения. Кит дышит тяжело, как после бега. Он все еще дрожит и знает, что скорее всего выглядит ужасно. — Я просто… хотел, чтобы ты знал об этом. Сердце колотится в его груди, пытаясь вырваться, но каким-то чудом ему становится лучше. Неважно, отвергнет его Широ или примет, во всяком случае, теперь он знает. По крайней мере в этот раз Кит пошел ему навстречу, чего он раньше будто и не мог сделать. Широ по-прежнему пялится прямо на него, приоткрыв рот. Его грудь поднимается и опускается, но выглядит это так, будто все происходит машинально, словно его тело взяло контроль над собой и оперирует само. — Широ, — шепчет он. Осторожно треплет за плечи. — Скажи что-нибудь. Это молчание убивает меня. Широ делает судорожный вздох, на его лице написано напряжение. Он открывает рот, колеблется. Прикусывает губу. Опускает голову. Кит закрывает глаза. Отвергает. Ему стоило догадаться, он не может злиться за это. Не на Широ. — Широ… Все в порядке. Не щади мои чувства. Если хочешь остаться просто друзьями — я буду только рад. Дружба с тобой очень многое значит для меня. Нам стоит оставаться на связи. Все эти годы молчания в каком-то смысле добивали меня… Мы ведь все еще можем быть друзьями? — Нет, — внезапно говорит Широ. Он несколько раз моргает, словно пытаясь убрать с сетчатки звездную пыль. Качает головой, прижимает ладонь к лицу. — Нет. Я… — Прости, — бормочет Кит, ощущая, как сожаление камнем придавливает его сердце. Его дыхание сбивчивое, и он отстраняется. — Я понимаю, что уже слишком поздно. Слишком многое произошло. Но я… я решил, что тебе стоит узнать. Ты очень много значишь для меня, всегда значил и всегда будешь значить. Я считаю, что ты невероятен. — Нет, — снова произносит Широ, пытаясь сказать что-то еще, кроме этого слова, как будто оставшемся одним в его словарном запасе. — Кит, я… я… — Ты?.. — Я… — в серых глазах Широ отражены паника и страх, он кажется крошечным щенком, не знающим, что должен делать. Он смотрит на Кита, и отчаяние поднимается внутри него, отражаясь на лице. Широ пытается стряхнуть все эти эмоции с себя. Тянется вперед, крепко сжимает ладони Кита. — Ты мне тоже нравишься, — едва ли не выкрикивает он. — Боже, ты мне так нравишься. С того момента, как я впервые увидел тебя, я знал. Я хотел сказать тебе об этом долгие-долгие годы, но я так боялся. Я все продумывал, репетировал целыми днями, пытаясь настроить себя и сказать тебе, но затем я пытался подойти к тебе, видел тебя, и все слова просто улетучивались из моей головы. Как и сейчас. Я просто не могу думать. Мои мысли разлетелись кто куда. Ты… ты же Кит. А я просто… — он снова вздрагивает, смахивая с глаз слезы и крепко сжимая его руки. — Я так давно хотел тебе признаться. Сказать в лицо. Правда сказать, — он с трудом сглатывает и дергается вперед, потом подается назад и смотрит на Кита. Его губы плотно поджаты, а лицо открытое и чистое. — Ты мне нравишься, — с теплотой и уверенностью произносит он снова. Он не принуждает себя. Не кричит. Все идеально, просто слегка припозднилось. На пятнадцать лет, примерно, но все же. — Ты мне нравишься. Всегда нравился. Едва заметная улыбка начинает расцветать на губах Кита. Она раскрывается и превращается в теплый, добрый смех. — Правда? Широ кивает и воодушевленно смеется. Кит сияет. Он наклоняется вперед, беря лицо Широ в ладони. — Хорошо. Хорошо… Я хочу продолжить игру. — Ладно, — шепотом отзывается Широ. Кит наклоняется ближе, глубоко дыша. — Что, если бы… я попросил разрешения поцеловать тебя? Чуть слышный смешок вырывается из губ Широ, кажется почти иррациональным. -…ты знаешь, что я ответил бы, — выдыхает он, и голос его пронизан слабостью. — Да… но что, если я хочу услышать его? — Да, — смеется Широ снова на выдохе. — Мой ответ — да. Кит делает глубокий вдох. Он будет собираться еще вечность, если задумается о происходящем. Поэтому он просто закрывает глаза и делает прыжок. Медленно, осторожно он прижимается губами к губам Широ. Он почти напуган, что их первый поцелуй был всего лишь случайностью — что виной его бушевавшие гормоны, которые вечно заставляли его чувствовать себя в огне и создавали это ощущение любви и фейерверков, галактик, простирающихся так же далеко, как мысль. Теперь, будучи взрослым, живущим в тумане депрессии, которому становится мерзко даже от упоминания порно, он боится, что не ощутит той же страсти, того же света. Но вот эти чувства прямо здесь, ловят его как на крюк за грудь и тянут за собой немилосердно. Луна ловит на крючок влюбленных глупцов, а Кит так долго был влюблен, так долго был всего лишь одинокой рыбкой в ночном небе, плывущей сквозь созвездия и ждущей своего места среди них. В этом поцелуе — всё. Чувство того, что Широ рядом, его тепло, его свет, его застенчивая полуулыбка, то, что он всегда готов принять Кита еще с тех пор, когда они были маленькими и глупыми, и до сегодняшнего дня. Он все еще здесь, несмотря на все ошибки Кита. Все еще теплый и все еще Широ. Разум Кита плавится. Поцелуй — воплощение всего, чем является Широ. Мягкий, ласковый, понимающий. Киту кажется, как будто все хитросплетения его брони расступаются от прикосновений Широ. Его ладони касаются челюсти Кита, удерживая его, и Кит подается вперед, ближе. На вкус Широ как мятные трости и клубника, и Кит настолько очарован этим, что не может удержать короткий смешок, который кажется почти всхлипом. Кит принадлежит Широ. Абсолютно, полностью. Уже давно. И потребовалось так много, много времени, но Широ теперь здесь. И Кит рядом. И это лучший момент в жизни Кита. Широ осторожно отстраняется. Поцелуй оказался нежным, как розовый лепесток, но они оба дышат так тяжело, словно только что закончили забег на 200 метров. — Кит, — выдыхает его имя, словно священную молитву, хранимую у самого сердца, Широ. Его ладонь касается волос Кита, и Кит чувствует, как он заставляет каждый палец расслабиться. Он опускает руку на затылок Кита, тяжело дыша. — Широ, — шепчет Кит в ответ, касаясь лба Широ своим. Широ делает еще один вздох, чтобы успокоиться, закрывает глаза, вбирает в себя этот миг. На его губах появляется слабая улыбка по мере того, как он приходит в себя. — Что же такого смешного? Кит снова едва слышно смеется, слегка отклоняясь назад, чтобы заглянуть в глаза Широ. — Ты съел всю клубнику на встрече. И я чувствую ее вкус. — Да, — тоже смеется Широ. — Аллура казалась расстроенной. У меня смелости не хватило ей признаться. Кит смеется, снова наклоняясь к нему, чтобы поцеловать. И снова. И снова. Наклоняется ближе, покусывая губу Широ, спрашивая разрешения. И Широ позволяет, наклоняя голову так, чтобы Киту было удобнее. С Широ все иначе. Все так по-другому, что Кит не в состоянии описать это. Он словно превращается в нечто иное, способное чувствовать и понимать. Что-то вырывается на свободу изнутри него, словно его покрывало множество слоев защиты, о которых он даже не знал. И Широ избавился от них всех, они даже не успели этого понять. Кит не знает, когда это случилось и как, но он чувствует то, что он даже не знал, что может чувствовать. Он дышит новым воздухом. Он может быть кем угодно, чем угодно, когда угодно. Он отыскивает руки Широ и крепко сжимает их. Поцелуи с Лэнсом были холодными и неприятными, сейчас же все по-другому. В его душу будто вкачивают саму жизнь. Огонь распространяется по его губам, рту и охватывает все тело. Он тонет в Широ, но не задыхается, напротив, он наконец-то дышит, чего не мог делать так давно. Он никогда еще не хотел ничего больше, чем этого. Он осознает это внезапно, правду, которую он всегда знал, но никогда не позволял себе признать. Он касается лица Широ обеими ладонями, забираясь на его колени. Кит не знает, отчего он так внезапно осмелел, но сейчас это уже не имеет значения. Ничего не имеет значения, кроме Широ. Каждая секунда, которую он провел, думая о Широ, превращалась в минуты, часы, дни, годы, которые ранили Кита, как острый клинок. Вот оно, облегчение. Широ целует его, лечит, и этот клинок уносит прочь вместе с кровью. Кит пропал. Пропал. Он целует Широ все яростнее, пока не становится почти больно. Кит просто позволяет себе двигаться, пальцами касаясь тела Широ и все еще дрожа. Его уже ничего не волнует. Ладонями, чрезмерно чувствительными, он скользит под халат Широ, касаясь кожи на этой богоподобной груди, которая, кажется, загорается от его прикосновений. — Кит, — у Широ перехватывает дыхание. Халат Кита сползает, и он позволяет этому случиться. Он падает с его плеч, вниз, вниз по его спине, и останавливается лишь на поясе, повязанном на его талии. Быстро, словно от этого зависит его жизнь, Кит вызволяет руки из рукавов и вновь касается Широ, снова целует его, стонет прямо в его губы. Он ощущает, что Широ возбудился, когда его ладони накрывают спину Кита, нажимают на позвонки, проводят по его лопаткам, и Киту кажется, будто он весь в огне. Он хотел этого так сильно. Отчаяние заполоняет его существо полностью, так сильно, будто собирается задушить его. — Кит, — Широ проводит пальцами по его волосам, тяжело выдыхает в его губы. Делает еще одну, настойчивую попытку. — Кит. — Что? — выдыхает юноша, его пальцы спускаются ниже под халат Широ, касаются выступа его бедренной кости, мягкой кожи, под которой скрываются крепкие мышцы. Киту кажется, что он сейчас взорвется. Он хочет большего. Он нуждается в большем. — Кит, подожди, — с усилием произносит Широ, его подрагивающая ладонь ложится на плечо Кита, удерживая его на одном месте. Он осторожен, но он дрожит, и дрожь эта становится лишь сильнее, будто и не думая проходить. Кит отстраняется, сбитый с толку. Широ сполз со своего места на диване и теперь лежит под Китом, его халат распахнут, обнажая живот и грудь. Его волосы взъерошены, спутаны, растрепаны. Его щеки припудрены золотистым румянцем, а губы краснее, чем клубника. Он выглядит зацелованным. Зацелованным и теплым, и… в его глазах нечто резкое, ранимое. Смешанное. Слишком сконфуженное. Будто он ранен и истекает кровью. Такая сложная смесь эмоций, которая странно влияет на Кита. — Что не так? — выдыхает Кит. Широ практически шипит и качает головой. — Это неправильно, — шепчет Широ, с силой прижимая ладонь к глазам. На его лбу выступили крупинки пота, и он стонет, словно от боли. Его грудь тяжело вздымается, и он с с трудом выговаривает, — Я не верю, что говорю это, но мы не можем сделать это сейчас. Ты пьян. — Что? — отупело моргает Кит. — Я не… — Я видел, как ты пил. Видел и все равно позволил нам зайти так далеко… Кит, прости. Я так давно хотел этого, что ты и представить себе не можешь. Не можешь… Я не хочу останавливаться теперь, когда ты, наконец, в моих руках. Но я… Я не могу поступить так. Не сейчас. Я хочу, чтобы у нас все было правильно. Я никогда не хотел воспользоваться твоим состоянием, ни в какой форме, и я… Его дыхание становится прерывистым. Частым. Он в состоянии паники. — Эй, — ласково говорит Кит, снова подбираясь ближе, но не залезая на колени Широ. Он протягивает руку и отнимает ладони Широ от его лица. — Эй. Все в порядке. Если хочешь остановиться, мы остановимся. Широ кратко усмехается, и в этом звуке столько горечи, что Кит даже представить не мог, что человек способен содержать ее в себе в таком количестве. — Боже. Я не хочу останавливаться, — он поднимается, касаясь собственной груди, словно заставляя себя дышать. — Но мне кажется, мы должны. Кит кивает. Его тело все еще разгорячено, и он чувствует… он не знает, что чувствует. Такого обычно не бывает. Его тело не работает так, как должно. Его антидепрессанты подавляют реакции подобно этой, и даже тогда, когда он их не принимал, депрессия выполнила свою работу по разрушению его гормонов. Но сейчас таблетки не выполняют свою работу. Он все еще хочет склониться и до опустошения целовать Широ. Он хочет снять с него халат и ощутить каждый сантиметр его тела. Боже. Он с трудом сглатывает и пытается подавить эти ощущения. Пытается думать о других вещах, чтобы отвлечься. Мертвая рыба. Грязное мусорное ведро. Детские подгузники. Ничего не работает. Он хочет забраться на Широ. Было так хорошо. И теперь он возбужден, и… Он должен уважать Широ. Должен. Других вариантов нет. Его телу придется подождать. Он снова сглатывает, делает глубокий вздох и пытается осторожно отсесть от Широ хотя бы на несколько сантиметров, заставляя себя смотреть на что-то, кроме него. Он снова надевает халат, преисполненный неловкости, и плотно завязывает его, закрывая обнажившуюся грудь. Господи, как глупо он себя чувствует. — Я… не особо пьян, Широ, — тихо говорит он. — Понимаешь? Я знаю, что делаю. — Ох, — Широ в замешательстве. Его голос все еще звучит так, будто ему не хватает воздуха, но это не та торжествующая одышка, как оно бывает; он звучит так, как Кит, когда ему приходилось бегать в ванную блевать. Словно что-то поглощает его изнутри. Кит осторожно смотрит на него, и его руки все еще послушно лежат на коленях. — Ты в порядке? Широ давится нервным смешком и быстро кивает. Он часто моргает, его глаза бегают, улыбка быстро исчезает с лица. Когда он замечает, что Кит все еще смотрит, он пытается пошутить, но у него выходит слишком наигранно, слишком неестественно. — Мне кажется, что мне опять двенадцать лет. Переживаю нервный срыв после поцелуя. — Я могу уйти ненадолго, если так будет легче… — Подожди! — говорит Широ, протягивая к нему руку. Он удерживает Кита на месте прежде, чем тот начинает подниматься, но в то же время закрывает глаза ладонью, словно прячась. — Не уходи. Пожалуйста. Дай мне минуту. — Прости, — шепчет Кит, глядя на макушку Широ, который опустил голову. Его плечи все еще тяжело поднимаются и опускаются. — Я зашел слишком далеко. Мне стоило хотя бы спросить. — Ох, нет, все не так, просто… просто… — у него вырывается слабый смешок. — Я так долго хотел этого, и теперь, когда это происходит, а я отказался от этого… Я в ужасе, — он делает несколько глубоких вздохов. — Что, если больше такой возможности не представится? Что, если утром ты проснешься и не вспомнишь ничего из этого? Я не думал, что… Я не знаю, почему так паникую. Просто дай мне минуту. Мне станет легче через минуту. Кит усаживается рядом с Широ, все еще касаясь его рук. — Насколько, как ты думаешь, я пьян? — устало смеется Кит. Широ лишь пожимает плечами. — Я не знаю, но это неправильно. Я знаю, что ты пил… И для нашего первого раза… я просто не могу. Я не могу поступить так с тобой. Это неправильно, — он шмыгает носом, и на лице его написано несчастье. Он все еще держится за грудь так, будто распадается на части. — Кит, прости за всю эту панику. Я просто… веду себя странно без особой на то причины. Я сам себя не понимаю. — Все в порядке, — ласково говорит Кит, мягко опуская ладонь на руку Широ. — Я просто вроде как раскрыл всю силу спавших лет этак пятнадцать гормонов за минуту с тобой. И слегка потерялся в этом. — Да, — кивнул Широ, невольно смеясь. — И правда потерялся. Кит в отчаянии стонет, заливаясь краской. — Боже, прости меня. — Нет, нет, все в порядке. Я вроде как сам хотел этого так долго. Я даже не шучу. В старшей школе я бы, наверное, убил, чтобы дойти с тобой до этой стадии. Но в этом нет никакой проблемы. Абсолютно. Просто голова идет кругом. Просто… — он издает полувздох-полустон, и на лице его явно проступает разочарование. — Я не знаю, что со мной не так. Я пытаюсь остановиться. — Все нормально, — вновь говорит Кит, прислоняя голову к плечу Широ. Тот крепко обнимает его за плечи одной рукой, и ему, кажется, это помогает успокоиться. — Конечно, в какой-то мере это выглядит, как небольшая паническая атака, — осторожно произносит он. Широ качает головой, судорожно выдыхая. — Я бы и не подумал. У меня никогда не было панической атаки. — Хмм. Мы ничего не обязаны делать, Широ, правда. Никакого давления. Давай просто посидим и поговорим сейчас. Звучит неплохо? Широ все еще на взводе, его рот кривится так, будто за смущением он пытается скрыть настоящий дискомфорт. — Мне жаль. — А мне нет. Сегодня я был действительно счастлив. Намного более счастлив чем, наверное… когда-либо. Мне нравится разговаривать с тобой. — Да? — Широ с трудом сглатывает. Он садится обратно на свое место, чтобы выглядеть немного более расслабленным. Кит выводит пальцем непонятные узоры на его руке. — Так нормально? — Даже приятно, — кивает Широ. Проходит какое-то время прежде, чем его сердцебиение замедляется, но им некуда торопиться. Они в самой шикарной комнате, из тех, где бывал Кит, рядом с ним сидит самый приятный человек из тех, кого Кит знал, и ему хорошо. Широ в конце концов успокаивается, откидывается на спинку дивана и выдыхает так, словно выпускает из себя остатки пережитого стресса. — Чувствуешь себя получше? — Ох, — он мягко смеется. — Да. Все нормально. Я немного смущен. — Все в порядке. Я слишком хорошо понимаю тебя. Как-то, пару лет назад, я подумал, что увидел на улице твою машину, и мне пришлось бежать в ванную, чтобы стошнить, а затем я плакал минут десять подряд, — смеется Кит. — Не знаю, почему я плакал так долго. Это ведь даже была не твоя машина, и я знал это. Моя начальница отправила меня домой после этого. — Кит… — Я просто говорю… что панические атаки случаются, и они отстойные, и даже когда они заканчиваются, ты по-прежнему ощущаешь себя отвратительно. Мерзкий цикл панических атак. Но в этом нет твоей вины. Какая-то внешняя злая сила или что-то в этом роде. Широ кивает, соглашаясь. Тишина накрывает их, словно одеяло, но в ней больше не ощущается напряжения. Они какое-то время отдыхают, наслаждаясь этой безмятежностью и любуясь на звезды. Широ все еще обнимает Кита, и Кит чувствует его сердцебиение. Оно снова замедлилось. Стало ровным. Лицо Широ снова становится сонным, но он каждый раз стряхивает с себя эту сонливость. Затем выдыхает. — Мы та еще парочка. — Та еще, — неслышно смеется Кит. — Что ж, — говорит Широ. — Этот поцелуй был классным, так что я думаю, что реакция была вполне оправдана… Оба начинают хихикать, сначала тихо, но затем смех начинает нарастать. Они взрослые. Вот без сомнений. В конце концов они разражаются полноценным смехом и уже не могут остановиться. Они уже даже не знают, над чем смеются, но продолжают, крепко держась за руки. У них начинает сводить желудки. — Уже так поздно, — говорит Широ, утирая слезы в уголках глаз и все еще посмеиваясь. — Очень поздно, — соглашается Кит. — Хочешь лечь спать? — Ну… — Кит задумывается, разглядывая то одну, то другую звезду над ними. Качает головой. — Я устал, но… не хочу, чтобы этот день заканчивался. Широ согласно мычит и поворачивается, чтобы поцеловать Кита в висок. Это движение кажется таким простым, будто они делали так всю свою жизнь. И в каком-то смысле так и было: все это происходило, когда они спали. Но теперь, когда это происходит в действительности, все чувствуется куда ярче, куда приятнее. — Я тоже. И снова Кит ощущает, как его грудная клетка будто раскрывается нараспашку, и он сейчас улетит, как шарик. Кит дышит через нос, стараясь унять слишком сильное сердцебиение. Он чувствует отголоски этого стука в глотке, и он настолько открытый и уязвимый, что не знает, что делать с самим собой. — У тебя когда-нибудь такое было? — Нет, — тихо отвечает Широ. — Ничего подобного. Я… нет. Кит с трудом сглатывает, ощущает, как звуки складываются в слова на его губах прежде, чем он выдает их осознанно. — А с твоей женой? Широ проводит ладонями по его позвоночнику и останавливается на пояснице. Его ладони теплые и крепкие, и сердце Кита просто пылает. Он никогда еще не чувствовал себя таким любимым. Он почти чувствует, как его душа исцеляется, чернота в ней испепеляется, начиная с краев, сжимается, освобождает место для света. — Нет. Никогда. Я… хотел тебя так долго. Ты и понятия не имеешь, сколько раз я мечтал об этом. Буквально. Я и поверить не могу. Не знаю, что буду делать, когда проснусь, — он вдыхает запах шеи Кита и вздыхает, довольно мыча. — Это сон, а не реальность, но я счастлив. Такой чудесный сон… — Это не сон, Широ, — усмехается Кит, проводя пальцами по волосам Широ. Он отбрасывает челку Широ с его глаз, чтобы как следует рассмотреть отражение звезд в них, когда он смотрит в ответ и улыбается. — Но я думаю, ты убедишься в этом утром. — Возможно, — говорит Широ. Он смотрит на Кита, словно спрашивает разрешения, и наклоняется, роняя голову на его колени и по-прежнему не сводя с него взгляд. Они улыбаются друг другу, и Кит удовлетворенно вздыхает, проводя рукой по голове Широ. — Насколько ты пьян? — Боже мой, — фыркает Кит. — Чего ты так зациклился на этом? Клянусь, я больше никогда не буду пить в твоем присутствии. Разве я выгляжу настолько плохо? — Ну я не знаю. Мы просто смеялись над какой-то ерундой десять минут подряд буквально только что. И ты до этого выбил мою карту у портье. И посмеялся над этим. Я думал, что она убьет тебя, и мне придется тащить к твоему отцу твой труп. — Было уже поздно, и мои запасы энергии для борьбы с социальной тревожностью полностью истощились. В тот момент я едва ли был человеком. — И ты был немного пьян. — И я был немного пьян, — фыркает Кит, играючи ероша волосы Широ. — Но это был мой выбор, не алкоголя, если ты это подразумеваешь. Ты всегда жил в моей голове, Широ. — Я хочу сделать тебя счастливым, — шепчет Широ, протягивая ладони и заключая в них лицо Кита. — С того самого момента, как я впервые встретил тебя, когда ты едва ли был выше метра ростом. Я всегда хотел, чтобы ты выбрал меня и дал мне шанс. — И я тоже, — кивает Кит, плотно поджимая губы. — Но я боюсь. Не хочу поступить с тобой неправильно. Ты видел, что случилось со мной и Лэнсом. — Мои отношения тоже ничем хорошим не закончились, — напоминает Широ, терпеливо улыбаясь. — Давай просто попробуем, — говорит он. — Ты и я. Если не сработает, значит, не сработает. Останемся друзьями. Но давай больше не сбегать друг от друга, несмотря ни на что. Ладно? — Ладно, — медленно кивает Кит. — Так что, Кит? Пойдешь со мной на свидание? Только мы вдвоем. — Да, — Кит снова кивает, и на его губах расцветает улыбка. — Ты и я. Так, как мы должны были сделать давным-давно. — Что ж, зато мы вместе теперь, — говорит Широ и тянется, чтобы поцеловать Кита. Он начинает с осторожного поцелуя в щеку, затем спускается ниже, к самому уголку губ Кита. Он вдыхает его запах, прежде чем выдохнуть, и отстраняется. — Хочешь сыграть в еще одну игру? Кит сидит с закрытыми глазами, запоминая эти ощущения. Ему тепло. Ему так тепло. — Мм… в какую? Широ поднимает руку и указывает на стеклянный потолок, над которым нависли звезды. — Как думаешь, сколько из них можешь назвать? — Созвездий?.. Ну готовься быть абсолютно поверженным. Широ смеется, глядя на Кита, и все звезды галактики отражаются в его глазах. — Ладно. Хорошо.