***
Бой на дне ущелья закончился. Единственный оставшийся стоять на своих лапах серый волк облизнул с клыков кровь дикарки, что лежала неподалёку от своего хозяина и стекленеющими глазами смотрела как грозный хищник, опустившийся до презренного падальщика, вгрызается в ногу её хозяина, пытаясь утолить собственный вечный голод.Почему Белль?
11 июля 2019 г. в 20:24
― Знаешь, то что ты только что описал, больше похоже на нечто нездоровое, чем на любовь, ― осторожно начал Голос, сняв с пояса бурдюк воды и протянув его Гастону.
― Сам знаю, ― огрызнулся мужчина, с подозрением приняв от своего попутчика питьё. ― Уж если моя смерть что и сделала лучше, так это приглушила все эти безумные чувства, притупила эмоции, ― добавил он, сделав осторожный глоток ледяной воды и слегка поморщился, почувствовав лёгкий скрежет на зубах, ― Со вкусом накипи, моё любимое.
― Это самообман. Эмоции, я имею в виду, ― начал Голос нравоучительным тоном, взяв бурдюк из всё ещё трясущихся от дикого холода и сырости рук Гастона. ― Чувства приобретают здесь другую форму, но не исчезают и уж тем более не притупляются. Уверяю тебя. Впрочем, заметить это можно не сразу, да и вечная апатия, преследующая всех местных жителей, мешает. ― Голос задумчиво всматривался в пелену дождя, почти полностью заглушившую волчий вой и смывшей запах крови с влажного воздуха. ― Скажи, что ты в ней нашёл? Чем приглянулась тебе эта замкнутая девица?
И действительно, чем? Сколько бы сам Гастон не размышлял над этим, никак не мог найти точного ответа. Дочка деревенского полусумасшедшего «изобретателя», творения которого приносили больше разрушений чем реальной пользы. Законченный книжный червь, которому воображаемые люди были дороже реальных. Нелюдимая, замкнутая, неразговорчивая и мнительная даже больше чем когда-либо Гастон казался самому себе. В ней отталкивающего казалось больше, чем в ком бы то ни было в их городке, но...
Всегда это чёртово «но»!
Стоило завидеть её в толпе, такую мягкую, невесомую, вечно ускользающую от него, словно солнечный зайчик и хотелось не то увязаться за ней следом, как блохастой собачонке, не то демонстративно отвернуться и сохранить собственное достоинство хотя бы ещё на пару минут. Её деликатную фигурку всегда было легко заметить, но не поймать. Юркой бабочкой красавица снова и снова ускользала из под его пальцев.
Она казалась ему самой понимающей девушкой во всей Франции. Казалась человеком, способным увидеть больше остальных, которой не нужно что-либо объяснять или рассказывать. Казалось, что своими большими карими глазами она смотрит в самую душу, читает тебя так же легко, как и одну их своих книг.
Жаль, конечно, что всё это только казалось.
― Хотелось бы мне это самому знать, ― вздохнул Гастон. На зубах всё ещё паршиво поскрипывала накипь, а вкус воды осел на кончике языка чем-то кислым и смутно знакомым. ― Это была вода с лимоном или разведённое вино?
― Просто вода, ― невозмутимо ответил Голос, подкинув в костёр пару веток. ― Так что, и правда нет никаких идей по поводу собственной одержимости другим человеком?
― Ничего конкретного. Возможно я просто видел в ней то, чего у неё никогда не было. Запутался в собственных иллюзиях и получал от этого искреннее удовольствие, ― песок всё скрипел и скрипел на зубах, заставляя мужчину жалеть об этом несчастном крошечном глотке воды. ― Все наставления родителей псу под хвост пошли. В иллюзиях находят утешение только слабые.
Сложно сказать, что признавать сейчас Гастону было сложнее: избыток ветра в своей голове или же собственную мягкотелость.