Hellfire Адское пламя This fire in my skin Это пламя под моей кожей «The Hunchback of Notre-Dame — Hellfire»
Огни города плавно утопали в лужах дороги после дождя, а запах свежего асфальта витал в воздухе. Прохладный вечер отступал, медленно и не спеша, отдавая время для ночи. Многоэтажки, словно гигантские деревья взметнулись ввысь, норовив прорвать синеву небосвода. Санкт-Петербург не хотел отпускать этот день, отчего его жители вечно бродили по улицам, заходили в разные кафе, или просто наслаждались прогулками. Этот город не спал. Из неприметного на первый взгляд серого здания вышел парень, который был чем-то невероятно рассержен. Его светло-русые волосы взъерошились у основания челки, а взгляд болотно-зеленых глаз был немного мрачноват. Посмотрев исподлобья на небо, он недовольно хмыкнул и сунул руки в карманы. — Чертов пацан, не следящий за своим языком, — бубнил молодой человек, попутно шаря в карманах в поисках сигарет. — Антон, — окликнул его какой-то мужчина, на что тот обернулся. – Ты пообещал мне, помнишь? — Да, Андрей Васильевич, — сквозь зубы и натянуто улыбаясь, проговорил Шастун. — Быть примерным, помогать во всем и выполнять поручения, которые мне скажет поп. — Епископ, — устало выдохнул мужчина почти шепотом, понимая, как будет тяжко. — Да хоть Иисус Христос. — Фыркнул Антон, закусывая сигарету в зубах. — Скажите, вот неужели за обычную потасовку мне следует отбывать наказание таким образом? — Вообще-то это была драка. К тому же ты сломал витрину магазина, когда дрался с Егором. — Вы хотели сказать с уродом, — едко уточнил Шастун выдыхая густой дым. — В общем, ты на исправительном сроке, а за свои поступки надо отвечать. — Да-да, воля Божья, все такое, я уже понял. — Весь разговор и сама ситуация уже сильно надоела парню, и он спешно развернулся. — Могли бы хоть на завод отправить, да хоть на каторгу, но не-ет! В Церковь запихали! — Прекрати уже и пойми, что это серьезно. — Вновь тяжело вздохнув, Андрей Васильевич посмотрел на него, но Шастун стоял спиной. — Если за месяц ничего не натворишь - отпустят. Не прибавляй забот ни мне, ни себе. — Ладно, — сдался Антон и поспешил удалиться от этого места подальше. Обычная драка в магазине из-за странных обстоятельств. Антон был не в духе, а Егор пытался что-то украсть. По крайне мере так показалось парню, который тут же прижал блондина к стене и лихо вдарил по челюсти. Однако в свое оправдание Егор сказал, что Шастун сам на него набросился, а так как карманы были пустые, всю вину в произошедшем повесили на Антона. — Наплел всякой чуши про меня. А охранники куда смотрели? — Не унимался он, проходя по извилистым улицам в сторону Невского проспекта. — Теперь отрабатывай по полной программе, и где? В Церкви, мать твою! Ну, какой же бред, что мне там делать? Свечки задувать? — Не представляя себя в роли помощника священнослужителей, он пнул валяющуюся банку. — Сука, влип. Проходя мимо разных маленьких магазинов, Антон свернул к проспекту и сразу же открывшаяся перед ним картина, слегка затормозила его. Красивый, златоглавый Собор Петра и Павла величественно возвышался перед ним. Памятник архитектуры петровского барокко. Всматриваясь в видневшиеся большие колокола и шпиль собора с изображением ангела, в душу прокралось какое-то спокойствие, непонятное умиротворение. Нет, он не был верующим до мозга костей, но здания подобной архитектуры его немного пугали. Чем именно? Своей силой исходящей от самой Церкви. И как иронично, что отрабатывать свое наказание Антон будет именно там. — Да уж, годам неподвластно, — присвистнул Шастун наконец тронувшись с места и продолжая идти в сторону своего дома. — Так, че я несу? Думаю, надо привести мысли в порядок, да и вообще – будь что будет.***
Утро подарило Антону головную боль и недосып. Всю ночь под окном визжала сигнализация какой-то машины, и дико лаяли собаки. Приняв душ, он начал лениво собираться. Противный звонок телефона раздался эхом в голове, отчего парень, массируя виски, недовольно взял трубку. — Доброе утро, Антон, — знакомый мужской голос заставил его окончательно проснуться. — Напоминаю, что сегодня начинается твоя отработка, а потому прошу, соблюдай правила и не сквернословь. — Ладно, понял я, могли бы и не звонить, — одновременно застегивая черную рубашку, ответил Шастун и скинул. Черные, слегка зауженные в голенище штаны, рубашка с высоким воротом и начищенные черные ботинки. Посмотрев на себя в зеркало, он закатил глаза. — Как на похороны, прости Господи. Накинув серую куртку, парень вышел из дома и направился уже к знакомому месту. На входе его встретил немного низкий старый священник, и как оказалось, это и был епископ Церкви. Антон поздоровался с Отцом Алексием, и они прошли внутрь. — Ты, как мужчина с мира, будешь служить в Храме по благословению настоятеля, — объяснял епископ, попутно показывая Храм изнутри. — У нас его Сергием кличут. Для тебя работа найдется, знаю я, что злодейство свое искупаешь. — Да, но получилось, что я не виноват. — Поспешил уточнить Антон, идя следом. «Отец Алексий вроде такой строгий на первый взгляд, но довольно спокойный и голос у него приятный ». — Ну, ежели случилось так, значит, тебе Бог испытание дал, — проходя в другой фасад здания кивнул Алексий. «Бог? Ну да, что я, собственно, хотел?» Экстерьер Храма строг и достаточно скромен. Стены оформлены лишь плоскими колоннами — пилястрами — и головами херувимов на наличниках окон. На восточном фасаде размещена фреска художника Титова «Предстояние апостолов Петра и Павла перед Христом». Западный фасад, который является основанием колокольни, украшен шестью пилястрами с двух сторон от главного входа — портика. Над приалтарной частью расположен небольшой барабан с куполом. Главенствующая часть собора — многоярусная колокольня на западном фасаде, декорированная пилястрами. Первые два яруса раздаются вширь и тем самым формируют плавный переход от основного здания собора к высокой башне. Третий ярус легко устремляется вверх, он увенчан золочёной восьмикратной крышей с четырьмя круглыми окнами в массивных белокаменных рамах. Над крышей располагается стройный и изящный восьмигранный барабан с узкими вертикальными проёмами. Над ним — высокая, тоже восьмигранная, золотая корона, а на ней вместо традиционного креста — тонкая золотая башенка, служащая основанием шпиля. На самом верху установлена фигура ангела с крестом в руках. — Внушающе-е, — отметил вслух Шастун, когда они обошли здание со всех сторон. — Спасибо, конечно, за экскурсию, но не думаю, что я многое запомню, — Не переживай, ты, скорее всего, будешь находиться на первом этаже с Главного входа. — Это прозвучало больше как утверждение, нежели предположение. — Вот, дошли. — Докуда? — Вскинул бровь Антон, как к ним подошел высокий мужчина с нашивками икон по всему подолу, и с большим крестом. — Этот юноша будет у нас какое-то время, пристройте его куда-нибудь на ваше усмотрение, Сергий. — Конечно, Святой Отец, — слегка поклонившись, ответил священник и посмотрел на Антона. — Как величать? — Антон, — слегка замялся парень, рассматривая лики вышитых святых. — Шастун Антон. — Что же ты в драки влезаешь? — С укором, но по-доброму спросил Сергий, проходя в большой зал. — Да там запутанная история вышла, — опустил голову парень. Было как-то странно разговаривать с кем-то о своих проблемах и инцидентах, а сама атмосфера тяжело давила на виски. «Здесь все так…Свято? Слишком это, для такого, как я». — Понятно говоришь, — посмотрев на него через плечо, ответил священник. — Ну, как ты мог заметить, Церковь это более широкое понятие, которое вносит в себя не только архитектурное здание, но и совокупность людей; Храм же означает определенное место для проведения богослужений. Это место могут называть и Собором, главное то, зачем приходят сюда люди. «Деньги последние оставить». — Зачем же? — Спросил Антон осматривая большой зал, в котором, наверное, часто проходят службы или все то, что связанно с чтением молитв и пением. — Для успокоения души своей. — И что, помогает? — Скептически спросил Антон, на что настоятель улыбнулся. — Все мы – Его дети, и каждого Бог любит одинакого. С сильной Верой придет и спасение. «Ну да, а ко мне похоже кара Божья» Антон закатил глаза от таких речей, хотя, он и не ожидал иного. Ну не для него это, сложно понять многое, а особенно, когда судьба тебя сильно мотает, кажется, что тот самый «Бог» отвернулся. — Так, думаю, тебя нужно тут и оставить. Будешь мне помогать готовиться к песнопениям и чтениям. — И как же? — Приводить алтарь в порядок, мыть, убирать воск с кандила, и все в такому духе. — А почему тут ступени у алтаря? Хор, вроде, скрытый, или нет? — Ежели просто молитва, то хор находится за алтарем, а в зале спиной к людям стоит псаломщик. И у нас тут стоит фортепиано, ведь некоторые хотят подивиться живому звучанию. — Понятно, — лишь кивнул Антон. «Класс, еще и молитвы слушать сидеть». — Совсем запамятовал, — вдруг обернулся Сергий и позвал кого-то за дверью маленькой комнатки. — Сейчас я познакомлю тебя с псаломщиком. Он у нас тоже в каком-то роду священник, но ниже меня по чину. Услышав шаги, приближающиеся к дверям зала, они оба обернулись. Дверь с неприятным скрипом отворилась, и в тот же миг дыхание у Антона сперло, а ноги были такими тяжелыми. Не пошевелиться. Взгляда не отвести. В зал прошел молодой человек, одетый в черный пастор, а его подол слегка касался пола. Он шел так плавно, но в тоже время так мужественно, что казалось, вот-вот и искры хлынут из-под его ног. Голубые, нет, синие глаза вглядывались в лица Настоятеля и заострили внимание на Антоне. Время, пока он шел и разглядывал Шастуна, тянуло в бесконечность. Его выбритые виски и слегка черная кудрявая челка дополняли образ. Образ какого-то демона, так спокойно шедшего по святому Храму. «Вот черт…» – Проносится в голове у парня, когда мужчина дошел до них и с какой-то странной улыбкой или ухмылкой продолжал нагло разглядывать Антона. — Вы посылали за мной, — переводя взгляд, но, не меняя эту легкую прищуренность, обратился он к Сергию. — Помощника тебе приставлю. Знакомься, это Антон, его к нам прислали во благо своих грехов дела творить. Подумал, может тебе он нужнее, Арсений? Взгляды встретились вновь, и Шастун изменился в лице. Эти хитрые синие глаза ему не понравились, и он понимал, как им будет тяжело работать вместе, но взгляда не отвел, а лишь напористее и пристальнее смотрел в ответ. — Да, мне бы помощник не помешал. — Выдержав паузу, ответил Арсений, на что Антон хмыкнул. — И чем же ты занимаешься тут? — Скрестив руки на груди, спросил парень, слегка наклонив голову набок. — Я руковожу хором, ну это лишь одно из моих увлечений. В основном здесь я провожу большее время за чтением, а также ко мне ходят на исповедь. — Не удивлен. — Тогда отдаю его тебе на поруки, Арсений. — Сказал Сергий и поспешил удалиться. — Итак, для начала нужно передвинуть пару стульев и отнести ковер, который мы собрали, в химчистку. — А что, святой водой не вариант? — съязвил Антон, на что Арсений слегка приподнял уголок губ, отчего на его лице проявились ямочки. — Вижу, ты многое не знаешь о наших правилах, но не волнуйся, в монахи тебя никто не зовет. Приготовь зал к вечернему хоровому ассамблею и можешь быть свободен. — И все? А где мой билет на концерт? — Не унимался Шастун, подойдя ближе к Псаломщику. Он был чуть выше Арсения, но не настолько, чтобы не заметить несколько родинок на лице. — Можешь приходить просто так. — Бросил брюнет, полностью сократив дистанцию. — И приду. — Уверенно заявил Антон. — Я знаю таких, как ты, поверь, уж лучше служить Богу, чем быть кем-то вроде отребья в глазах окружающих. — Не боитесь к Богу присоединиться? Могу устроить, — хрустнув пальцами грозно, протягивая слова, сказал Антон. Они смотрели друг на друга несколько минут молча, и в какой-то момент Арсений отвел взгляд. — Думаю, мы сработаемся. — Остановившись около двери, уголки его губ вновь дрогнули в странной усмешке. — Жду тебя вечером, Антон. — И массивная дверь скрыла широкую спину мужчины. Шастун был в бешенстве. Таких наглых людей он еще не встречал. — Наглый, да еще и священник! И глазенки такие хитрые, прямо так и хочется их вырвать. Переставив первый стул, он недолго думая пнул его, но тут же осмотрелся и поднял с пола. Везде иконы, лики святых, свечи горят… И горит огонь злости на Арсения, который возомнил себя видимо самим Иисусом. — Приду, послушаю, что они там поют, и как этот святоша руками будет махать, дирижер хренов. Подойдя к выходу, он проклинал всех, а особенно того, кто отправил отбывать наказание сюда. Но на какое-то мгновение Антон обернулся; ему показалось, что здесь еще кто-то есть, однако отогнав странные мысли, он не заметил, как черный подол мелькнул между арок, впереди которых шел Шастун. — Бог? — Невольно спросил сам себя Антон, поднимая взгляд в небо. И обернувшись в сторону зала, он на выдохе произнес: — Дьявол.