У Питера от нетерпения тряслись руки, а сам он, кажется, забыл, как дышать. Он и правда ехал в лифте, и тот двигался вниз. А это значило лишь одно: он приближается к выходу, к спасению. Мысли опутали его голову, позволяя уже прочувствовать момент триумфа, когда он доберется до Куинса, зайдет в родную маленькую квартирку, обнимет Мэй и скажет, что все в порядке и что он жив. Паркер был более чем рад и воодушевлен, он сжимал в руках ножницы и подрагивал от нетерпения, глядя на электронное табло, где цифры приближались к единице. Наконец, тихий звон оповестил о том, что лифт прибыл, и Питер, аккуратно оглядевшись, прошел вперед. На этаже никого не было, а сам он напоминал какой-то холл отеля, где еще обычно находилась рецепция. Подросток, практически затаив дыхание, двинулся в сторону стеклянного выхода. В помещении было тихо, и кроме звука его шагов ничего больше не раздавалось.
Он даже не думал о том, что будет, если его поймают вдруг, потому что абсолютно все, что сейчас волновало паренька, было его собственное спасение. Так что Питер буквально на цыпочках проскользнул к выходу и выбрался на улицу, тоже оглядываясь по сторонам. Впереди было поле, а само здание окружал лес. Хоть Паркер и не знал, в каком штате они находятся, и какие животные могли там водиться, пойти и спрятаться в лесу было единственным верным решением. Он мог бы запутать свои следы и спрятаться от преследования в случае чего, но действовать надо было быстро, пока его не спохватились. Подросток просканировал территорию взглядом еще раз и чертыхнулся, услышав визг тормозов подъезжающей машины. Питер тут же спрятался за колонной недалеко от входа и замер, стараясь даже не дышать. Пока неизвестный сходит к нему, чтобы проведать, у него будет время дать себе фору и попробовать сбежать.
Дверца машины захлопнулась, и послышались тяжелые приближающиеся шаги. Прижавшись к колонне спиной, Питер мысленно молился, чтобы мужчине (шаги были слишком не похожи на женские) не пришло в голову пройтись по территории. И казалось, что его мольба была услышана, потому что автоматические двери на входе открылись, и человек уже почти вошел внутрь, как напряженную тишину разрезала трель мобильного телефона, и шаги остановились.
— Да, Старк? — будничным тоном произнес незнакомец, в голосе которого Паркер узнал Стива, хоть и не был в этом уверен, ведь видел мужчину всего пару раз. — Я уже на месте. Пятница передала, что в здании был зафиксирован сбой системы, поэтому все электричество отрубилось, — мужчина замолчал, вероятно, выслушивая собеседника на другом конце провода. — Тони, я знаю, что пацан боится темноты, но я привез мороженое и парочку фильмов, все будет нормально, — даже сам по себе разговор казался Питеру каким-то странным. Разве они не должны обсуждать смерти и убийства? Просто сейчас внутри у Паркера непроизвольно потеплело от осознания того, что о нем заботятся, и к нему приехали, зная, что он боится темноты. И это сводило с ума, потому что он не должен был себя так ощущать. Это же не какой-то там стокгольмский синдром, он ведь обязан их всех ненавидеть, поэтому ему нужно сейчас думать о побеге. И больше ни о чем другом. — Тонс, ты совсем уже, как курица-наседка. Время позднее уже, Питер спит скорее всего и никакого сбоя не застал, а если я не прав, то он будет в порядке, обещаю. Я же здесь уже. И хорошо, я проверю сейчас щитки.
Разговор закончился довольно быстро, и подросток едва остановил себя от того, чтобы облегченно выдохнуть. Понадеявшись, что Стив сейчас уйдет, Питер вдруг стушевался, когда услышал щелчок, а свет фонарика мягко окутал пространство впереди него.
— И придумали же эти щитки за домом пихать, — тихо возмутился Роджерс и пошел вперед, намереваясь выполнить задание. Питер забыл, как дышать. Он вытянулся по струнке и с каждым шагом мужчины чувствовал, как его рассекречивают и жестоко наказывают, ведь он нарушил самое главное правило. В груди уже начинало расползаться мерзкое чувство, а глаза наполнились влагой, от какой-то несправедливо детской обиды на себя. Если бы он был хоть немного проворнее, если бы был хоть немного быстрее, то смог бы убраться, как только появилась возможность. А теперь он просто стоял, прижатый к колонне, мимо которой вот-вот должен был пройтись Стив.
К счастью, Роджерс витал в своих мыслях, либо был слишком сосредоточен на щитках, потому что по сторонам он не смотрел, а целенаправленно шел вперед. В темноте мужчина казался еще более высоким и сильным, отчего подростку сразу стало жутко. Если уж Сэм таскал его, как тряпичную куклу, то, что говорить о Стиве. Он понимал, что если сдвинется сейчас, то обязательно привлечет к себе внимание, но проблема заключалась в том, что щиток был расположен сбоку, а значит Роджерс увидит его в любом случае. Питер решил дождаться, пока тот отойдет на максимально возможное расстояние, а потом просто побежит в лес, петляя между деревьев. Единственное, в чем он выигрывал, так это в ловкости. Паркер был худым и низким в отличие от здоровенной фигуры мужчины, и это могло сыграть на руку, особенно в такой темноте.
Времени для разработки плана получше уже не осталось, потому что Роджерс практически подошел к щитку. «Сейчас или никогда», — подумал Питер и резко припустил в сторону, срываясь на бег.
— Питер?! — голос Стива казался максимально ошеломленным, но единственное, что слышал сейчас подросток — звук своего бешено колотящегося сердца. Подросток бежал так быстро, как только мог, упиваясь мыслью, что сейчас доберется до леса, где сможет спрятаться. В руке Питер сжимал ножницы, это было его единственной страховкой на случай, если его поймают. Он не знал, что будет с ними делать, но само их присутствие внушало некоторую уверенность и спокойствие.
В голове набатом било «бежать, бежать, бежать», поэтому именно это и делал Паркер, наплевав на все. Он понимал, что если остановится или замедлится хоть на секунду, то больше никогда не увидит свою тетю, друзей. Больше не сможет построить ничего из лего, прочитать с Мишель новый комикс, посмотреть с Недом новый эпизод Звездных Войн, обнять Мэй и поддержать ее. Он так никогда и не узнает, что произошло с его родителями на самом деле, не сможет закончить МИТ, найти хорошую работу и купить маленький загородный домик для тети. А ведь у него было столько планов. Питер не хотел умирать, не хотел сидеть взаперти в заложниках, он нуждался в свободе, как любой человек в воздухе. И об этом подросток никогда не забывал. Он жаждал не просто существовать, а жить и наслаждаться каждым моментом, каждой секундой и каждой улыбкой.
— Питер, ты потеряешься в лесу, не глупи, — голос Стива оказался очень близко, и Паркер вздрогнул от неожиданности, вновь ускоряясь. Легкие уже давно жгло, а воздуха катастрофически не хватало, но подросток не останавливался. Ему нужно было добежать до леса, а там он уже мог справиться и без скорости. Питер бы спрятался, петлял, ему только нужно добе…
Глухой удар по голове пришелся так неожиданно, что сразу сбил парня с ног. Конечно, он не чувствовал сильную боль, скорее было неприятно, что его застали врасплох, и теперь он лежал лицом вниз, отчаянно пряча под животом руку с ножницами. Переведя дух, Питер понял, что весь дрожит, а сам он плачет, хотя во время бега даже не догадывался, что его всего трясет в истерике. Опять. Тяжелая рука опустилась на его голову, ощупывая на наличие подтверждений, и рядом на корточки присел Роджерс, тяжело дыша. Мужчина мягко погладил его по голове, на которую только что обрушил удар, и потряс парня за плечо.
— Ну зачем ты так, Питер? — спокойно и очень огорченно спросил Стив, от чего сердце у подростка болезненно сжалось, а изо рта вырвались болезненные и виноватые всхлипы. — Ты же мог потеряться, парень. Уже ночь. А что, если бы я не приехал вовремя? Что, если бы ты навернулся там в темноте и сломал бы себе что-то, м? И никто бы даже не знал, что ты там. Один бы я в жизни не смог отыскать тебя в лесу, — от упрека, смешанного с заботой, сердце кололо со страшной силой, и Питер уже, не сдерживаясь, плакал навзрыд, ощущая контрастно мягкое поглаживание по голове. Он не понимал, почему вообще сейчас чувствовал себя таким виноватым, когда должен был послать Роджерса далеко и надолго. Но в груди сдавливало ужасающее чувство, ведь все так хорошо к нему относились, а он подвел их доверие и решил сбежать. — Давай домой, Пит? Я обещаю, что это останется между нами, и ты не будешь наказан. Никто не узнает, — Стив похлопал парня по плечу, не зная, как еще его успокоить, и начал приподнимать за плечи, намекая на то, что пора идти. Слово «наказание» больно врезалось в голову Паркера, мигом отрезвляя. Стив не был его другом, Стив только что ударил его по голове, именно Стив в школе отвел его к Старку, благодаря чему его взяли в заложники. Ему ни в коем случае нельзя было доверять. Это был не Баки, который спокойно разговаривал с ним, доверяя некоторую информацию, это был не Старк, который с доброй насмешкой наблюдал за ним, но никогда не кричал и не причинял вреда, не считая пакета на голове. Зато это был Роджерс, из-за которого он и оказался, по сути, в этой «тюрьме».
Как только Питер оказался на своих двоих не без помощи Стива, подросток ненавистно вскинул руку с ножницами, попадая прямо в бок мужчине, который зарычал от неожиданности и тут же схватился за рану. Паркер вообще мало что понимал в тот момент, в его голове стояли картинки, как во время прошлого наказания к нему приходила та ужасная тень, сковывала все движения липким страхом, таким же липким, как и кровь на его руках сейчас. Роджерс уже замахнулся, чтобы вырубить подростка, но Питер снова вздернул рукой, царапая мужчину ножницами. Зашипев, Стив отпрянул, все еще держась одной рукой за рану на боку, а Питер, сжав в руках ножницы, побежал в темноту, скрываясь за густыми ветками леса. Он слышал, как ему кричит что-то Стив позади, но не мог разобрать, будучи полностью поглощённым навязанной панической атакой, которая заставляла его бежать вперед и не останавливаться.
Подросток петлял среди деревьев, пытался по несколько раз топтаться и пробегать возле некоторых деревьев, как видел когда-то в фильме, а после вновь устремлялся в полную темноту, где за густыми кронами не видно было даже собственной руки. Парень уже не раз врезался в стволы деревьев, царапая то руки, то лицо, но ни боль, ни отметины его сейчас вообще не волновали. Самым важным было отбежать как можно дальше, чтобы Стив никогда не смог его найти. В его идеальном плане он должен был наткнуться на проезжую часть, добраться до ближайшего города и заявить в участок о том, что его похитили. Но ни шума машин, ни света, ни тем более дороги и в помине не было на его пути. Зато была полнейшая темнота и кочки под ногами, о которые он ободрал уже все ноги. Стоит ли напоминать, что он был босым и лишь в одной футболке с нижним бельем. Ни о каких штанах и речи не было, поэтому ноги начинали кровить и ныть.
Ему казалось, что он бежал уже много часов, но почему-то топтался на одном и том же месте, а разъяренный Стив в любой момент выскользнет из очередного куста. Выступ оказался таким неуместным и неожиданным, что Питер даже не сразу осознал, что летит. Он падал лицом вперед, заранее понимая, каким неприятным будет приземление. Наконец, его макушка соприкоснулась с землей, а тело по инерции закрутилось, продолжая утягивать за собой. Питер скатывался по склону, сшибая собой все острые камни и выступающие коряги, но тем не менее мужественно сжимал зубы, пытаясь сдержать все болезненные хрипы в себе. По ощущениям он летел уже вечность, и было чувство, что не остановится никогда. Подросток, пытаясь сгруппироваться, чтобы получить наименьшее количество травм на исходе, забыл о наличии ножниц в руках, которые от очередного поворота с силой вонзились прямо в лодыжку парня, заставляя того рвано вскрикнуть и отпустить от болевого шока их. Питер еще раз перекрутился и вновь пролетел некоторое время над землей, падая прямо на ножницы и ногу, благодаря чему они сильнее вошли в кожу, смещаясь и заставляя подростка заорать от боли, заглушая свой крик лишь землей под лицом и пожухлыми листьями.
Единственное, что заставило подростка улыбнуться было то, что он, наконец, остановился. Он лежал в абсолютно неестественном положении на животе, его ободранные руки покоились рядом с головой, а вот правая нога была вывернута под неправильным углом, в довершении всего были ножницы, вошедшие в его лодыжку практически на половину. Питер хрипло всхлипнул, ощущая, что изо рта тоже текла струйка крови, окрашивая траву в багряный цвет. Боль в ноге была настолько уничтожающей, что хотелось вообще не существовать. Повсюду была тьма, а холод пробирал насквозь, но самое страшное было отсутствие каких-либо других звуков, кроме шелеста ветра и его свистящего дыхания. Веки словно наливались свинцом, а тело стало вмиг невесомым, как и сознание, которое все дальше улетало от Питера.
***
Боль, которая заставила Паркера открыть глаза, нельзя было описать словами. Он практически не чувствовал свою правую ногу, а все остальное тело горело буквально везде от всех ушибов, ран и стертых царапин. Питер чувствовал себя так, словно побывал под колесами огромного джипа, причем несколько раз. Он не знал, сколько пролежал на земле, но перед собой по-прежнему не было ничего видно, единственное подтверждение тому, что он лежал довольно долго, была лужа крови под ногой и холод, окутавший парня с ног до головы. Возможно, его, конечно, знобило так от раны, но сути дела не меняло. Подросток уже хотел было вытащить из ноги ножницы, но вовремя вспомнил курсы безопасности жизнедеятельности, на которых им раз десять сказали, что вытаскивать из раны нож или палку, или что бы там ни было, нельзя, иначе истечь кровью можно в два раза быстрее. Питер постарался приподняться на руках, но все же ненароком двинул ногой, вновь срываясь на беспомощный всхлип. Он на руках подполз на ощупь к подъему, с которого скатился и аккуратно перевернулся, откидываясь на него спиной.
Осознание происходящего пришло не сразу. Он был в глуши, с ранением в сломанной ноге, без телефона и какой-либо связи и в полной темноте. А единственный человек, который мог ему помочь, сейчас скорее всего зашивал свою собственную рану. Сама мысль о том, что он причинил человеку вред и, по сути, пырнул его ножницами, заставила Питера вновь покрыться мурашками и задрожать. Он с силой прикусил и так уже порванную губу и начал лихорадочно думать, как же выбраться из этой ситуации. Не похоже, чтобы кто-то его действительно искал поблизости, и если уж быть совсем откровенным, то сейчас он больше жаждал оказаться там, откуда сбежал, нежели объяснять полиции, что на нем делает еще и чужая кровь. Питер совсем не был уверен, что его оправдают, даже если это самозащита, не превышает ли она допустимого, а что, если, да?
Паркер попытался поменять положение и снова застонал, измученно откидывая голову на земляной склон. Каким образом он должен был отсюда выбраться, если даже кричать не мог? Ему нужно было постараться перекрыть приток крови к ноге, иначе он слишком быстро лишится большого количества, поэтому подросток начал судорожно ощупывать свою футболку, надеясь, что она все же порвалась во время такого падения. Надрыв действительно вскоре нашелся, и Питер, напрягшись, резко дернул ткань, отрывая кусок. Сейчас было абсолютно наплевать на то, что она, вероятнее всего, грязная и вся в земле, наложить хотя бы подобие жгута было куда важнее. Он аккуратно прикоснулся к ноге, нащупывая место, куда должен был поместить повязку, что и сделал, крепко затягивая ткань. Болеть от этого меньше не стало, но подросток хотя бы успокоил себя ненадолго. Кричать парень не решился, мало ли чье внимание он мог привлечь, хотя спасение ему бы сейчас явно не помешало. Питер вновь откинул голову назад, уже даже не обращая внимание на трясущиеся от слез плечи. Он чертовски устал и очень хотел домой, но шанс даже на простое спасение отдалялся от него с заметной скоростью. Подросток с силой ударил по земле, прошипев. Он вполне мог сейчас смотреть со Стивом фильм в теплом здании, а не истекать кровью на холодной траве, отчаянно надеясь на божественное спасение. Глаза вновь медленно закрывались, потому что сил оставалось не так уж много, и Питер бороться с этим просто не мог.
***
— Питер?! Ребенок, давай же, мы не сделаем ничего плохого! — мальчик вздрогнул, буквально заставляя себя разлепить глаза, чтобы убедиться, что это все не галлюцинации от потери крови. — Питер, пожалуйста! — голос Тони раздался совсем близко откуда-то сверху, и подросток невольно дернул головой в сторону звука. Глаза слезились от боли, усталости и пыли с землей, но он все равно смог заметить луч света от фонарика.
— Я з… — горло отозвалось неприятной и острой болью, не позволяя выдавить из себя громкий звук, зато он закашлялся, тут же складываясь в три погибели. По щекам вновь заструились слезы от осознания, что он настолько слаб и жалок, что не может даже на помощь позвать нормально.
— Питер, ну же! — голос Баки раздался примерно из того же места, где был Старк, и Питер мысленно застонал от несправедливости, проклиная свой голос. Он должен был закричать, дать понять, где находится, а вместо этого даже звук произнести не смог. В голову не пришло ничего гениальнее того, чтобы сделать себе больно, поэтому Питер тут же потянулся к ноге, где должны были торчать ножницы. Он резко выдохнул и резким движением сместил их, тут же надрывно вскрикивая и сжимая пальцами свободной руки землю от неожиданности и болевого шока, распахивая глаза. А вот это уже действительно были не шутки, ногу просто разрывало, и подросток зарыдал еще сильнее, глотая слезы и воздух, смешанный с грязью и пылью, летящей в рот. — Питер? — голос звучал уже ближе, и Паркер болезненно застонал, потому что на еще один крик его явно не хватило бы. — Малыш, ты где? — шорох ног был уже совсем где-то близко, и Паркер поднял слезящиеся глаза, облегченно видя свет фонариков. Спасение было близко.
— Блять, Питер, — шокированный вздох раздался совсем уже близко, а свет фонарика оказался направлен прямо на него. Подросток не понимал, как сильно он счастлив, что его нашли, пока не осознал, что трясется и рыдает не от боли даже, а от облегчения и счастья, что его сейчас спасут.
— Т-тони? — еле слышно прохрипел мальчик, вновь срываясь на кашель и захлебываясь собственными слезами.
Оба мужчины тут же подлетели к нему и, не брезгуя, присели на грязную и испачканную в крови землю, осматривая подростка под светом фонаря.
— Да, маленький, это я, все хорошо, — прошептал Старк, бросая обеспокоенный взгляд на Барнса. Тот напряженно смотрел на состояние ноги Питера, хмуря брови все сильнее. А вот сам подросток потерянно схватился за руки мужчин, содрогаясь в новом приступе рыданий. Он что-то неразборчиво шептал, и Тони пришлось наклониться поближе, чтобы распознать.
— Мне так жаль, я не хотел навредить Стиву, простите меня, пожалуйста. И сбегать не должен был, я так виноват, умоляю, — Тони быстро прервал этот бесконечный шепот, мягко погладив парня по волосам.
— Все хорошо, ребенок. Главное, что мы тебя нашли, так ведь, да? — мужчина успокаивающе провел пальцами по лицу подростка, с неудовольствием отмечая каждую царапину и каждый синяк на лице парня. — Домой? — это был риторический вопрос, но Питер тут же интенсивно закивал, вновь начиная бормотать что-то. — Хорошо, малыш, — Тони немного приподнялся и обхватил мальчика под коленями, одну руку оставляя на спине того, тут же мягко поднимая Паркера вверх. Подросток вцепился пальцами в пиджак миллиардера, и только тогда позволил себе отключиться, чтобы не чувствовать всю эту боль.
— Пиздец, — выдавил из себя Барнс, на ходу набирая сообщение Брюсу, чтобы тот готовил операционную. Тони же просто молча с ним согласился, стараясь причинить как можно меньше боли, двигаясь в сторону базы. — Это не твоя вина, Тони, — заметив нервное и напряженное состояние мужчины, Джеймс сжал в качестве поддержки его плечо.
— Он находился под моей ответственностью, Барнс, — резко выплюнул Старк, не в силах взглянуть на мальчишку из-за невероятного чувства вины.
— Старк, он был и под нашей ответственностью тоже. Мы все виноваты, — голос Баки сух и не сочился сожалением, как у Тони, но по глазам видно, как сильно он был расстроен. Они искали парня уже часа три, и, конечно, сильно испугались, когда Стив рассказал, что произошло. Конечно, никто из них не винил Паркера, все понимали, что на фоне стресса можно и не такое ощутить, к тому же Роджерс был не так уж и ранен. — Самое главное, что мы его нашли, Тони.
Старк грустно улыбнулся, понимая, что все могло закончиться куда хуже, и прижал бедное тельце к себе, молясь, чтобы они успели его вовремя доставить до Брюса.
