волчица

Сердце стучало так сильно, что, казалось, вырвется из груди, когда Триша не понятно откуда взявшейся силой поволокла подругу подальше от клуба. Они практически неслись по тёмным улицам, всё больше отдаляясь от оборотней. Всю дорогу маленькая, пробивная кореянка тащила Мию, впиваясь ловкими пальцами в тонкую кожу девушки. Она была в ярости. Такой Мия не видела подругу никогда. И даже когда волчица дразнила собак, тогда, в детстве, подвергая опасности свой зад, Триша не была так зла на неё, как сейчас. Фолл был неистовых размеров, желваки яростно проявлялись на лице, а вены на руках вздулись до предела. Ещё секунда, и волк бы перекинулся, не оставляя мелкой дьяволице шансов на спасение. «Эта дура только что задирала волка. Альфу стаи, которому в глаза не каждый решается заглянуть, а она смотрела в упор, да ещё и выделывалась. Я, конечно, подозревала, что она тронутая на всю голову, но не настолько, чёрт возьми! Даже попытка дерзнуть альфе — самоубийство, а эта ещё жива?!» — Триша была вне себя от ярости. В голове каждой сейчас вертелся разрушительный смерч, и если Триша думала только о том, какая безбашенная у неё подруга, то Мия не до конца могла разобраться со своими чувствами. Мысленно она всё ещё стоит напротив громадного разгоряченного тела, готового с минуты на минуту наброситься на неё, и проучить человека за подобные проделки, но. Не набросился. Напротив, он источал такой силы вожделение, что даже ей было сложно устоять. Мия понимала, что он желает, что ему интересно, что он копается в её голове, вдыхая попутно запах, тот сладостный запах, который источает волчица. Почему же её так тянет к нему. — Дура, дура, дура, какая же ты дура, Мия, — нарушила тишину разгорячённая кореянка — ты хоть понимаешь с кем связалась, больная?!!! Ты бы уточнила у меня, и я бы сообщила Вашему Величеству, что к тебе Альфа летит! Ты чем думала-то, когда столько ему наговорила??? Ну не можешь ты без приключений, молчи тогда в тряпочку, чтобы потом за тебя проблемы решать не пришлось! — Проблем не будет, Триша. А если и будут, то они мои. Я разберусь. Девушки, в конец истоптав лёгкие балетки, на которых приходилось почти бежать непонятно от кого, по крайней мере волчице, почти дошли до общаги, где сто процентов уже все ногти на руках и ногах сгрыз Сэм. — Это НАШИ проблемы, Мия, и так было всегда! Ты знаешь, что даже при сильном желании, мы не бросим тебя в том говне, что ты сама и намешала! А в лапы разъярённых волков!... — выкрикнув последнее слово что было мочи, Триша резко замолчала, понимая, что возле общаги это не самые лучшие разговоры — слишком много ушей с неустоявшейся психикой, чтобы такое слышать. — Ни слова Сэму, иначе он нас порвёт! А если ты вдруг решишь вернуться в ту волчью берлогу, я привяжу тебя к батарее, чтобы голова почаще включалась! — Как скажешь, маам, — ехидно протянула волчица. Она и сама прекрасно понимала, что знатно вляпалась, но надеяться, что рано или поздно волк не выцепит её за подворотней и хорошенько не накажет за такие проделки, было бы самообманом. «Волк — собственник. И если он нацелен, это уже дело принципа, Мия» — слова мудрой волчицы словно врезались в голову. В детстве маленькая Мия не понимала многих уроков бабушки, или не воспринимала их всерьез, но чем старше становилась волчица, тем чаще она вспоминала её наставления, и только теперь она понимает, насколько мудрая женщина её воспитывала. В голове одна за одной вертелись мысли, и каждая была об Альфе. Волчица была горда тем, что дала отпор, а главное кому, но другая её сторона взвывала от желания увидеть его снова, прикоснуться к его пылающему телу и почувствовать животную силу. Мия даже и представить не могла, насколько сильным может быть желание волка — если это его, то ни о чём больше он думать не сможет. Кровь в организме закипает с немыслимой скоростью, не давая сосредоточиться ни на чём, кроме объекта влечения. Волк — собственник. Если он нацелен — это дело принципа. Разрезало тишину строгое «выкладывайте» Сэмюэля. В таком расположении духа он был только когда знал, что волчица снова что-то натворила, а когда они ходят куда-либо без него — это случается каждый раз. Обе подлетели к толстяку, укутались в его огромную толстовку «boys don't cry», и как бы невзначай похватали кусочки вчерашней пиццы, лишь бы не выдать стычку с оборотнями. — Я, кажется, отчётливо говорю, леди, я внимательно вас слушаю. — ничего не сделаешь, Сэм наработал невероятного уровня проницательность на косяки Мии, и в этот раз он как-то по-особому сильно волновался. Его бездействие заставляло стучать сердце с невероятной скоростью, убеждая толстяка в том, что отпустить их одних к волкам Северного Холма было наиглупейшим решением. Этот вечер был равносилен невыносимым пыткам заботливого друга, который не хотел, вот не хотел же отпускать! — Всё хорошо, Сэмми, волноваться не о чем — уминая за обе щеки пепперони, бормотала волчица. Самым лучшим решением сейчас было отвлечь взволнованного братишку от дурацких мыслей, а ещё лучше — не коситься каждую секунду на Тришу, которую всё ещё знобило от злости. — Я люблю вас, дуры. И не переживу, если с вами что-то случится! Волчица, пообещай впредь без оборотней. — Сэм прекрасно понимал, что это невозможно. Её зад даже при большом желании не сможет не нарваться на приключения. — Сэм, я.. — Я понял, волчица. Не порть момент — парень обиженно хлюпнул носом, и уткнулся им в макушку подруги — тебя уговаривать — в клетке держать. — Спасибо, Сэмюэль. Я люблю вас, бротики. — Эй, Фолл, всё в порядке? Куда делись те человеческие самки? Или ты их уже обработал??? — Макс стоял на том же месте, пытаясь понять, что только что произошло, когда к нему подлетел бета, Брайан, и убедился в том, что волк не натворил глупостей. Макс был очень импульсивен. Гены волка, горячая кровь Альфы сыграли с ним злую шутку, так что ничего не стоит напороться в неподходящий момент на волчьи клыки. Безусловно, Фолл был мудр, силён, рассудителен и справедлив, но когда задевается свобода волка, на пути у зверя лучше не стоять. Альфа невероятно опасен в моменты, когда не может контролировать чувства. Он был слишком молод для принятия такой ответственности, но никто спрашивать не стал — Макс Фолл, наследник крови Альфы Северных Холмов — обязан принять традиции и стать Альфой стаи. Так гласит обычай, и так воспитываются волчата. По законам стаи. — Всё в норме, Брайан, просто ошиблись дверью. — Поэтому твой волк сейчас бьётся и стонет во всю? Да что с тобой, Альфа?! Это же человек! Тебе наскучили горячие волчицы? — расспросы беты были сейчас некстати. Через секунду ему пришлось замолчать — Альфа перевёл взгляд на волка, и тот уже корчился от боли, скованный, лишённый возможности убежать. Да и невозможно это было — бегать от Альфы; сила крови в волке была неистовой. Фолл словно проникал вглубь разума и подчинял волю — не обо всём можно беседовать с волком, а обсуждать с ним же его личную жизнь — значило подвергнуть себя опасности. Альфа не терпел подобного неуважения, и самым серьёзным наказанием для волка было подавление его воли. Бета даже подумать не смел, что на эту человеческую может быть такая реакция. Он почувствовал, что волк запечатлелся, и теперь не было сомнений в том, что его насмешки могли обернуться серьёзнее, чем просто подавление воли. Эта странная человеческая девчонка так глубоко сидит сейчас в голове Альфы, самца, меняющего волчиц как перчатки — по настроению. Даже подумать смешно — чем обычный человек, непримечательная замухрышка, не имеющая каких-либо форм, которые могли бы послужить эквивалентом сладостного запаха волчицы, привлекающего волков, может зацепить Альфу волков стаи Северных Холмов? Что же ты скрываешь, маленькая девчонка? Влияние на разум Брайана ощутимо ослабело. Альфа был заносчив, но быстро брал под контроль свои действия. Фолл отвёл взгляд от беты, вновь погружаясь в мысли о девчонке. Макс не был намерен обсуждать это с кем-либо — одного властного взгляда хватало для того, чтобы дать понять это и волку. Впредь вопросов по поводу неё возникать не должно, их было достаточно. Альфа спокойно вернулся в вип-зону, пытаясь расслабиться и отвлечься от навязчивых мыслей. Мия Грейс Айрин Уокер. Маленькая дьяволица, распалившая в волке неистовый пожар. Девчонка то и дело стреляла яркими искрами из карих, опасных глаз, возбуждая в Альфе желание завладеть этими глазами, укротить пылкую волчицу. Перебирая одно за одним слова Уокер, всё чаще в голове всплывает серьёзное «волчица». Наконец до волка начало доходить, что кореянка знала о чём говорит. Гордая, свободная, пылкая — в человеческой девчонке больше волчьего, чем во всех волчицах его стаи, вместе взятых. Это и зацепило Фолла. Зацепила и не отпускает, чёрт бы её побрал. Мелкая дерзила огромному Альфе и даже не подумала дрогнуть голосом. Каждое слово девчонки вытачивалось с невероятной уверенностью, что не могло не удивлять. Она была меньше волка минимум вдвое, и уж точно не знала что с ней может сделать разгорячённый зверь. Да если бы и знала, вряд ли бы остановилась. Фолл был уверен в этом. А ещё он был уверен в том, что она его пара. Думать волк больше не мог ни о ком — в голове сидит Мия, да так глубоко, что от одного желания снова вдохнуть её запах мышцы сводит. — Эй, Брайан, — Фолл не отличался особой сдержанностью, и если ему нужно здесь и сейчас, он это получит. — Мне нужно будет отъехать ненадолго, займись гостями, бета, и не натвори делов. — Я понял, Макс, нет проблем. — Брайан прекрасно понимал, что расспросы сейчас ни к чему. Если волк запечатлелся, перед глазами только пара, а в голове лишь мысль о том, как её защитить. Бета ещё не знал, каково это, но по рассказам отца, старого волка, воспитывавшего волчат — Фолла и Брайана, это чувство, ради которого стоит жить. Волчат воспитывали по законам стаи, растили и готовили к тому, что рано или поздно они станут её вожаками. Подростки лишь резвились, не принимая во внимание уроки старейшин, неделями бегали по лесу, вдыхая запах свободы, соприкасаясь с природой. Волчата мечтали о том, как встретят свою пару, и будут грызть за них глотки, как настоящие волки. И вот Фолл, волк-собственник, признал парой человеческую девчонку, и теперь, можно быть уверенным, никого и близко не подпустит. Понимая, что медлить нельзя, и что он не сможет долго удерживать волка в ожидании, Фолл сорвался с места, подхватив куртку, которая, казалось бы, со средней температурой тела волка и вовсе не нужна, и направился ко входу, дабы найти волчицу и… А что он вообще собирается делать теперь? Он найдёт девчонку за считанные минуты, в этом можно даже не сомневаться, а что потом? Тогда Максу это казалось не важным, просто найти и овладеть тем, что теперь принадлежит ему. — Кто это тут у нас, Фолл, привет горячий волчонок! — неприятно высокий голос словно преградил дорогу волку, и теперь перед ним стояла длинноногая брюнетка с пышными формами, и донельзя знакомым ему запахом. — Неужели ты так рано от нас уходишь — насупившись протянула волчица — и даже не останешься порезвиться? — Волчица заигрывающе вильнула бёдрами, но никакой реакции не последовало. Фолл, скрестя руки на груди, стоял в ожидании, пока фигуристая волчица освободит дорогу. — Появилось срочное дело, мне нужно отъехать, Элис, а тебе — найти волчонка по-сговорчивей. — Волк, в руки которого самки тянутся сами, раньше бы бросил всё, и нагнул уже где-то в туалете одну из них, но сейчас Элис не вызывала у него ничего, кроме отвращения и презрения к суке, которая прыгала по койкам многих из стаи, не ценя ни саму себя, ни статуса волчицы — хранительницы тепла, любви и преданности волку. — Уу, какой ты скучный, — волчица продолжала работать на нервы Фолла, — а я вот вспомнила, как нам было хорошо на днях, хотела повторить. — Декольте подруги явно углублялось, независимо от того, сколько народу было в баре. Волчица хотела Альфу, и не хотела делить его с кем-либо другим. Фолл не был намерен и дальше слушать этот бред, и, пока Элис не разделась до конца, прошёл вперёд, игнорируя нелепые попытки волчицы. Ещё вчера он затащил бы её в постель и хорошенько отодрал, а сейчас воротит от одного запаха самки. Что же ты натворила, Мия. Волк ехал на достаточной для того, чтобы потерять управление, скорости, пытаясь уловить хоть малейшие нотки желанного запаха, и вскоре, как и ожидалось, он стал усиливаться, заполняя широкую волчью грудь, щекоча нервные окончания, располагавшиеся и без того слишком близко к коже, делая волка более проницательным. Терпение было на исходе, и контролировать бушующие мысли было всё сложнее. Тем не менее, волк пытался быть хоть немного рассудительным: «Куда я еду? Не проблема. Зачем я еду — не важно. Может быть просто снова заглянуть в её глаза, в её особый мир, о существовании которого я и представить не мог…» Оправдываться перед строгим, рассудительным Фоллом было задачей не из лёгких, да и не нужно это было. «Если волк нацелен, это уже дело принципа.» .