Его проблемы

Это была действительно плохая идея. Очень плохая. Данте отнюдь не впервые приходит в голову подобная мысль. Но она просто не может думать иначе, лежа голой спиной на холодном камне. Особенно с учетом того, что от святой воды, смешанной с какой-то дрянью, ее тело просто не слушается, а Мятежник лежит слишком далеко от ее безвольных рук. А еще при виде ран, которые остались у этих типов от попыток взять в руки ее меч, в душе поет мстительное торжество. Сейчас кажется, что брат был самую малость прав… нельзя было идти в одиночку. *** После той памятной перепалки прошел не один месяц и на носу был их тринадцатый день рождения. Нельзя было сказать, что они помирились или нашли общий язык, но они по-прежнему путешествовали вместе. Данте по-прежнему не могла оставить брата, а он… просто не понимал, что слово «личность» и имя Данте — это одно и то же. Точнее, понимал… но счастливо не обращал на это внимание. Они прибыли в этот город на поезде два дня назад, прячась в грузовом составе и, несмотря на свою демоничность, чувствовали себя по-прежнему паршиво. Не в плане здоровья. Несмотря даже на то, что не сходя с поезда, им пришлось сражаться с доброй кучей низших демонов, паршиво было в ином плане. Их сражение не просто увидели такие же бездомные скитальцы, как и они сами. Завершение потасовки лицезрели все, кто был в точке прибытия этого состава. Прохожие, дежурные по вагону — куча народа, на самом деле. И этот момент, когда они спрыгивают вниз в крови с головы до пят, а за их спинами рассеиваются тела демонов… Даже Данте понимала, что их лица запомнили. Судя по тому, как закричали маленькие дети и истеричные дамочки — их запомнили очень хорошо. И Данте была абсолютно согласна с братом, когда он, сверля ее своим фирменным взглядом, принялся разъяснять, что трущобы им пока покидать не стоит… — Данте, людям нельзя верить, — в который раз уверенно заявлял брат, когда они пытались пожарить на костре какие-то свои припасы. — Да с чего ты вообще это взял?! — на этот раз Данте уже попросту не выдержала. Она слишком устала от этих странных заморочек. Устала от излишней агрессии к людям и попросту мечтала брата стукнуть. — Реально, что такого люди тебе сделали? Что они сделали нам?! — она зло всплеснула руками, оглядывая обшарпанные стены очередного жилища. — Они на нас охотятся! — резкая отповедь брата кажется невообразимой. А еще это подозрительно похоже на эмоциональную вспышку. — А ничего умнее ты придумать не мог? Да, нас преследуют, но только потому, что хотят отправить в детдом! — возмутилась Данте. Она была твердо уверена в том, что брат слишком зациклился и просто не способен мыслить в обход своим желаниям. Самое ужасное: ей слишком долго казалось, что ей нравится эта забота. — Ты просто никогда меня не слушаешь! — Верджил… я слушаю тебя слишком много, — проговорила Данте и принялась обустраивать место для ночёвки в заброшенном доме. Здесь первым делом стоило выгрести мусор, расчистить холл, в котором можно будет разводить костер и… во всем этом на брата не было надежды. Потому что даже сейчас он предпочитал лишь высокомерно командовать, от души задирая нос. А пока Данте, кипя от раздражения и бурча под нос ругательства, разгребала свалку очередных руин, Верджил опять принялся тыняться по городу. То есть как Данте не старалась, ни в день приезда, ни накануне ей так и не удалось вывести брата на разговор. Так, словно после того памятного случая им стало просто не о чем говорить. Данте уже сто раз за прошедшее с приезда время была готова подписать мировую! Вот только брат только и мог, что увиливать и командовать, он стал куда более невыносим, чем когда бы то ни было! Во всяком случае, дни шли, а Верджил продолжал окатывать ее ледяным взглядом и заявлять, что он лучше знает, как им нужно жить. И все равно дальше этого разговоры не заходили. Данте начинало казаться… что брат попросту не считает больше нужным что-либо с ней обсуждать. В их день рождения брат как всегда ушел куда-то с самого утра, приказав ей сидеть на месте. Тогда он сказал, что скоро вернется. На его лице девчонка впервые за долгое время заметила улыбку. — У меня есть для тебя небольшой сюрприз, Данте, — он просто сказал это и двинулся прочь из их временного жилья Данте даже показалось, словно лед наконец-то тронулся. Этим днем она даже подумала и в самом деле честно дождаться брата, а не броситься рыскать по городу. Вот только, похоже, никому не было дела до ее мнения. Она уже за проведенные в этом городе пять дней пару раз убивала демонов. Им словно было медом намазано в бедных кварталах, где ютились наследники Спарды, пытаясь затеряться в огромном количестве других беспризорников. И Данте даже не удивилась, когда к их дому побежали двое совсем мелких уличных мальчишек и в слезах принялись умолять ее помочь им, и что на них напало жуткое чудовище. Она даже не задумалась на подходе к указанному дому о том, что там демонов нет, ведь она давно научилась их ощущать! Отнюдь, она вошла в подозрительный ангар с мечом наготове сама, оставив детей снаружи. Ведь правда, семилетним карапузам от такого держаться нужно подальше… И сейчас Данте пришла в себя с цепями на руках и ногах, лежа на холодном камне. С нее для удобства срезали одежду и рисовали на обнаженной коже какие-то руны, и она могла бы даже сказать, что в сравнении с ранами от демонов это ничто. Вот только нет. Рядом с ней были люди. Обычные, казалось бы, взрослые люди. Двое мужчин. Один ей казался почти стариком, а второй был не намного крупнее и старше Верджила внешне. От слабости она могла только открыв глаза смотреть по сторонам, видя лишь размытую картинку и тщетно пробовать цепи на прочность. С такими у нее ведь и раньше могли бы быть проблемы. А сейчас и подавно. Она лежала на холодном камне, едва соображая, что происходит. На ее теле рисовали лезвием руны и прижигали их кислотой, смешанной со святой водой, не позволяя ее регенерации убрать плоды их художеств. Не понимая, почему она не может перебороть яд, полукровка наконец заметила, что прямо из ее шеи точит игра, от которой идет трубка капельницы. — Ты глянь, она очухалась, — усмехнулся младший, с усмешкой глядя ей в лицо. — Вот же монстр! — фыркнул старший, резковато резанув плечо девушки ритуальным кинжалом. — Да ладно, через пару годиков куколка получится! — Не доживет. — Ей тринадцать. — И правда монстр! Но симпатичный. Монстрик! — А я о чем? Человек бы от этого уже сдох. Да и простой демон тоже… а она уже может нас видеть. Глянь, как зыркает. — Жалко. Миленькая… и ребенок еще… Данте видела этих людей, но сил не хватало даже на то, чтобы просто пошевелить языком. А вместо слов из ее уст вырвался лишь жалобный стон, от которого младший из ее мучителей дрогнул и расплескал по ее груди кислоту. Которую сам же принялся промакивать собственной футболкой… а потом его тело разлетелось на множество равномерных кусочков, заливая Данте кровью. Вокруг закричали люди, а после того, как и старший оказался разрублен надвое, Данте начала захлебываться чужой кровью. Раздавался шум и вокруг кричали люди. Эти двое были не единственные. Обнаженную кожу защипал мороз. Казалось, словно просыпался снег… *** Верджил с усмешкой осматривал небольшое поле ледового катка. Все время в этом городе он узнавал о его достопримечательностях И стоило услышать о месте, где люди катаются по льду, он решил, что его нужно увидеть. Чтобы решить. Первой мыслью было на день рождения просто пойти с сестренкой в кинотеатр, там как раз начался суточный марафон мультиков… но ледяное полотно, по которому сейчас носилась детвора со своими родителями… безусловно — без людей было бы лучше! Вот только от них в этом мире без Ямато пока было никуда не деться. Но Данте наверняка оценит! Она любит людей, любит, когда шумно… Верджил больше всего на свете хотел еще раз вживую увидеть ее улыбку. Мечтал услышать ее смех и благодарность. Все же… его безумно тяготило то, как все испортилось в последнее время. Наследник Спарды мечтательно улыбнулся, оплачивая два билета на каток к более позднему времени и ринулся к лагерю, чтоб обрадовать в последнее время слишком печальную сестренку… Правда, о том, что ее нет на месте, он понял уже на подходе. Еще полу часом раньше он чувствовал боль в висках. Сейчас же, когда он с разбега ворвался в их временное жилье и не нашел ничего, ему показалось, словно в его сердце вогнали широкое лезвие Мятежника и провернули. Земля ушла из-под ног. Он еще мог надеяться, что его глупенькая сестренка просто тыняется по городу, как всегда витая в облаках. Мог мечтать о том, что все хорошо и эта заноза просто прохлаждается в городе. Вот только он уже четко осознавал, что ничего у него болеть просто так не может. А еще то, что когда он, не сдержавшись, сказал сестре о том, что люди за ними охотятся — это было и оставалось чистой правдой, от которой он слишком долго защищал свою сестренку. Ведь она так любит людей, считает, что они в большинстве все такие, как их мама. Верджил бросился вперед со всех ног, казалось, словно стоит закрыть глаза и он увидит мерцающую во тьме путеводную звезду… В разуме билась мысль о том, что Данте в опасности, что он ей нужен, что… она — все, что у него есть и может быть в этом ненавистном мире. Ангар, находящийся в тех же трущобах, он нашел сразу и ворвался внутрь прямо в окно. Чтоб увидеть худенькое, распятое на алтаре цепями, тельце со слишком ранеными, слишком сильно изуродованными руками и ногами. У нее не должна была так долго течь кровь! И какие-то твари находились рядом, издеваясь над его сестрой, рисуя на ней руны, готовясь призвать демона… и малый разлом был уже готов! По помещению носились людишки, они все это устроили… а в уголке стояло двое мальчишек лет семи… они пересчитывали деньги. Верджил все понял. Единомоментно. Ямато сам покинул ножны. Но… На груди у Данте пузырилась от кислоты кожа, но она лишь беспомощно дергалась. По вискам заструились слезы, теряясь в растрепанных вокруг ее головы волосах. И мир перестал иметь значение. Потерял свою надобность и исчез. На месте худого подростка в застиранных обносках возник синеватый демон с острыми крыльями. Он выгнулся, запрокидывая голову, издавая леденящий душу вопль, и его ярость выплеснулась на все вокруг. Все, что попадалось ему под руку, прекращало свое существование. Его ледяная ненависть затапливала все вокруг. И если поначалу это лишь казалось, сейчас стены начинала покрывать корка льда. Тоненько заскулили дети. Но демону не было до них дела. Хвостом опрокинув капельницу, он буквально на куски изрезал тех, кто посмел коснуться ее тела. И лишь разрубив оковы, он неспешно двинулся убивать всех причастных. Едва обратившись, он перекрыл выход частоколом призванных мечей. И сейчас… он не собирался никого щадить. Верджил и раньше особым милосердием не мог похвастаться. В самом деле, откуда оно могло бы появиться сейчас, когда он мог повернуть голову и увидеть заплаканную и измученную пытками сестренку?! Сегодня он хотел повести ее на каток, показать, что столь любимый им лед может быть не столь ужасен. Что ж, сейчас он покрывал все вокруг брызгами крови и искромсанной в фарш плоти, давал понять, что ужасен тут именно он. Люди кричали и пытались бежать. Ему было плевать. Он был твердо уверен — никто не должен уцелеть! — Люди. Вы не достойны её доброты. Даже ее жалости. — Тихо прошелестел наследник Спарды, пугающе неспешно убивая всех причастных людишек. Покатившаяся по полу голова какой-то женщины, которая копалась в рюкзаке Данте, а перед смертью вышла и молила о милосердии… показалась полудемону на удивление смешной. И его ледяной, лишившийся любого намека на эмоции, взгляд упал на двоих человеческих детенышей. Они больше не пересчитывали деньги, а напуганно дрожали, забившись в самый дальний от него угол, и кто-то, кажется, обмочился. Ямато легко скользнул вверх, разрезая воздух и пространство. Чтобы уничтожить мелких предателей, наследник Спарды не считал нужным делать шаг вперед. А в следующий миг на пути энергетического разреза возникла Данте. Атака обрушилась на выставленный перед ней словно щит клеймор, и схлопнулась, в то время как девчонка изо всех сил схватилась за рукоять упертого в пол меча, стараясь не упасть на колени. Изображение перед ее глазами качалось, двоилось, переворачивалось и рябило. Уже то, что она успела отбить эту небрежную атаку, было для нее подвигом. И все же она смотрела прямо на брата, каждый его шаг к ней, изучала его демонический облик, медленно приходя в себя. Дети за ее спиной жалобно подвывали. — Хватит, Верджил, — голос Данте настолько тих, что ее брат лишь испытывает еще больше злобы на людей, которые довели ее до подобного. — Данте. Они тебя продали. За деньги. Потому что им так захотелось, — уверенно проговорил старший, возвышаясь перед сестрой в своем демоническом облике на целую голову. Он смотрел на нее нечитаемым застывшим взглядом, больше всего ему сейчас хотелось укутать ее в плащ и прижать груди, обнять, увериться в том, что он успел, что она жива и ей не успели серьезно навредить. Но… — Они дети, им нужна помощь! — Помощь нужна тебе! Они продали тебя на убой! На пытки! — не выдержал он, сокращая расстояние между ними всего до пары шагов. — Они люди, брат. Не демоны. И дети. Они еще могут исправиться. — Ты понимаешь, что несешь?! — Братик… просто хватит. Я не позволю тебе их убить. И буду сражаться, если понадобится, — тихо проговорила Данте, и на мгновение пространство между ними замерло. Лишь нарастающая боль от уже готового разломам в ад пробивалась сквозь незримую сферу. Верджил оказался перед ней, мягко обнял за плечи, прижав к себе вместе с обнаженным Мятежником. Ямато вонзился в плоть легко, медленно и далеко уходя в грудь по самую рукоять. Данте тихо всхлипнула, цепляясь за плечи брата и пытаясь поймать его взгляд. — Ты думаешь, люди такие, как она. Думаешь, они заслуживают жить. Так любишь этих тварей, считаешь себя человеком? — горячо зашептал он ей в ухо, слегка поворачивая лезвие в ране. Девочка лишь всхлипнула, захлебываясь кровью. — Данте… если тебе так нравится играть с людишками и ты так от меня устала… я тебя отпускаю. Наслаждайся своей свободой и своими людишками. Я дам тебе пять лет, — а затем Ямато резко покинул рану, а Данте хватило легкого толчка, чтобы упасть на пол, заливая его своей драгоценный кровью. Верджил резко отвернулся. Прыгая в ад, он изо всех сил не смотрел назад, на бледную, потерявшую сознание, сестренку. Потому что как бы зол и обижен он ни был… часть его хотела вернуться и разрывалась от боли… но он лишь рыкнул, скрываясь в родном мире отца, закрывая за собой портал. И его душа осталась по ту сторону в человеческом мире. *** Тем вечером в городскую больницу на скорой доставили тощую девушку лет шестнадцати на вид. Она была покрыта кровью, обнажена, но осмотр показал, что она совершенно здорова. Никаких данных о ней не было. И когда она пришла в сознание, возникло лишь еще больше вопросов. Потому что на простой вопрос о том, кто она и откуда, сереброволосая девушка ошарашенно замерла, уставившись на врачей такими же серебристо-голубыми глазами. — Я… кто? Кто я? — уже увереннее спросила она и схватилась за голову так, словно голову пронзила резкая боль. А где-то там, в аду юный полудемон слишком поздно осознал, что отец не просто так говорил им с сестрой никогда здесь не появляться. Раздался громкий издевательской смех. Но он сам был в этом виноват. Слишком поздно было жалеть. И все, о чем он мог теперь думать, так это о сестренке, оставшейся в мире людей и о том, что он обязательно к ней вернется. Он знал, отчаянно верил, что будет куда вернуться… Вот только разумом он отлично понимал, что надежды эти глупы и безнадежны.