Лилит и Ева

С тех пор Иви, казалось, стала еще мягче, чем была: она осторожно разговаривала с Брукс на отвлеченные темы, вежливо и внимательно выслушивая ее короткие и сухие ответы, и всегда улыбалась соседке несколько иначе, чем остальным людям. Брукс решила про себя, что эта девчонка просто блаженная. Сумасшедшая. Иначе ее поведение никак нельзя было объяснить. Лили порой очень хотелось встряхнуть ее хорошенько, отхлестать по щекам, чтобы перестала корчить из себя святую, чтобы стала ниже, проще, понятнее, но Брукс не могла позволить себе даже прикоснуться к этой девчонке. И на то была своя причина. На следующий день после того случая Иви не пришла в школу, якобы простудившись. Брукс не хотела себе в этом признаваться, но тогда она почувствовала жалкое, трусливое облегчение от понимания того, что ей хоть сегодня не придется смотреть в эти голубые глаза. Она действительно подумала, что Иви просто пропустит несколько дней, зализывая сердечные раны, а когда она вернется, края происшедшего изгладятся и больше не будут настолько острыми. Как бы не так. На первой же перемене Уитт перехватил ее в коридоре и грубо потащил за собой в ближайший пустой кабинет; там он схватил ее за запястья и с силой прижал спиной к двери. Все возмущения застряли у Брукс в горле, когда она заглянула в его глаза: черные, предвещавшие бурю. Его губа дернулась, обнажив зубы, прежде чем он заговорил. — Ну что, блядь, допрыгалась? Брукс вздрогнула: раньше он никогда не позволял себе говорить с ней в таком тоне. Она испугалась — и в следующий же миг страшно разозлилась. — О чем ты? — шипела она ему в лицо. — Ты прекрасно знал, что я собиралась сделать. — Да, ты собиралась увести у нее парня... а не отыметь его у нее на глазах! — последние слова он уже прокричал ей в лицо. Хоть тон Адама заставил ее поежиться, но его последние слова отчего-то польстили ее самолюбию. Она заставила себя усмехнуться: — Не говори так, будто я анально его изнасиловала. Уитт встряхнул ее так, что она стукнулась головой о дверь. — По-твоему, это похоже на шутку?! Ты не представляешь, что с ней было, когда она увидела его у своего порога! — Так ты ее все-таки проводил. И что? Наш герой-любовник ползал у нее в ногах и молил о прощении? — Он сказал, что они расстаются, — выплюнул он ей в лицо. — Сказал, что не может теперь на нее смотреть. Это она просила у него прощения. — Надеюсь, ты врезал ему? — мрачно пробормотала Брукс, а про себя подумала, что хочет убить этого ублюдка даже больше, чем растоптать сердечко Иви. Хотя уж это сердце теперь точно разбито. — Разумеется, нет. Я же не ты! Брукс смотрела ему в глаза, не в силах поверить в то, что ей послышалось в его голосе. Но прежде, чем он заговорил снова, она поняла две вещи: на месте Уитта она действительно избила бы этого парня, и Адам на самом деле жалел, что он не был в тот момент ею. Он бросил на нее полный прищура взгляд. — Я клянусь тебе, если с ней еще хоть что-то случится... — Остынь, амигос. Я же не настолько стерва, чтобы потоптаться еще и на обломках, что остались от нашей бедной малышки Иви. Уитт схватил Брукс за плечи и встряхнул: — Ты не поняла, — он сжал ее с такой силой, что позже на ее белой коже проступили синяки. — Если с ней хоть что-нибудь случится — мне плевать, кто в этом будет виноват! — ты понесешь за это ответственность. Он отпустил Брукс и быстро пошел от нее прочь, ни разу не обернувшись, и она упала бы, если бы не вцепилась в стену; Брукс облокотилась на нее, переводя дыхание. Ее взяла злоба: на Иви, стеной вставшую между ней и ее единственным другом, на Адама, так беспокоящегося о какой-то едва знакомой девчонке, и на себя, неспособную просто взять и полюбить новенькую, как все остальные. Она бы плюнула на его слова. Она бы ни за что не стала присматривать за какой-то там девчонкой, которая выводила из себя одним только взглядом, одной улыбкой, да вот беда — Адам был единственным человеком, чье доверие она не хотела терять. Поэтому сейчас Брукс сухо отвечала на какие-то нелепые вопросы Иви, поддерживая видимость вежливого разговора, и с жадностью ловила тяжелые, но вроде бы одобрительные взгляды своего единственного — она надеялась — друга. Брукс терпела. *** И терпела не только она. Гарри Джефф, привыкший к тому, что он был единственным постоянным парнем у лучшей в постельном плане девчонки этой школы, которой, к тому же, было просто наплевать, спит он с кем-либо еще или нет, рвал и метал — про себя, разумеется — из-за того, что Брукс в последнее время вела себя с ним, как бешеная сука. Она перестала приходить к нему так часто, как раньше, а всякий раз, когда она все же удостаивала его своим вниманием, заканчивался ссорой: она либо высмеивала его за то, что он так быстро кончал, либо вообще отказывалась трахаться. Иногда Брукс смотрела на него с невыносимым отвращением на лице, и Джеффа тогда брала такая ярость, что он хотел убить ее. Тогда он хватал ее за волосы и вжимал лицом в пол, круто поднимая ее бедра, он вбивался в нее, как отбойный молоток, стараясь выбить из этой кудрявой башки всю дурь, а Брукс лишь начинала хохотать, как безумная ведьма — и, Джефф не мог себе в этом не признаться, в такие моменты она пугала его до смерти. Гарри был отморозком, но простым, в сущности, парнем, и все выходящее за пределы его понятий о нормальном, выбивало его из колеи. А еще Джефф не был таким идиотом, каким совершенно искренне считала его Брукс, он прекрасно понимал, в ком заключается причина того, что Лили окончательно съехала с катушек. Поэтому он начал повнимательнее присматриваться к новенькой — этой «малышке Иви». Прозвище, прикрепившееся к ней, казалось бы очень пошлым, если бы имело отношение к кому-нибудь другому, кроме этой девчонки — к такому выводу пришел Джефф. Иви же была крошечной девочкой, искренней и чистой настолько, что это казалось неправдоподобным. Иви была добра ко всем без разбору, и Джефф искренне не понимал, чем она заслужила такую ненависть со стороны Брукс. И теперь, когда Гарри думал об этих чистых глазах, о пучке русых волос, о плоской, почти детской фигурке, он не мог подавить в себе тяжелое похотливое желание схватить новенькую и отодрать во все дыры на ее теле. Просто чтобы почувствовать, как под ним извивается не тело опытной женщины, а тело дрожащего ребенка, чтобы услышать, как кто-то кричит не от наслаждения, а от боли. Просто чтобы почувствовать чужой страх — это волшебное чувство, которого ему никогда не добиться от такой, как Брукс. Джефф не мог понять ненависти Брукс к этой девочке — не тогда, когда он сам почти влюбился в нее на свой извращенный, безумный лад. Но злые слова все еще звенели в его голове: «Оттрахай ее так, чтобы она неделю встать с постели не могла. Сломай ей что-нибудь, засунь в нее бутылку, биту с гвоздями или что-нибудь покруче...» И в какой-то момент он понял, что вовсе не против последовать этому совету. *** — Знаешь, когда я говорила, что ты похожа на Ребекку... Русые волосы кажутся золотыми. Солнечные лучи пробиваются сквозь жалюзи, пятнами ложась на белую рубашку, нежную кожу, и книжные страницы. Яркие пятна света отвлекают не хуже девчонки, поэтому Брукс уже оставила надежду дочитать Унесенных ветром. — ...я имела в виду вовсе не то, о чем ты сначала подумала. Голос, звонкий, как бубенцы, смешивался с сигаретным дымом, в котором терялось солнце и гнев: Брукс курила в классе и страшная сонливость, одолевшая ее, напрочь убывала всяческое раздражение, а мягкая манера Иви говорить только больше ее убаюкивала. — И о чем же я подумала? — О порочности. — Вот как. И что же ты на самом деле имела в виду? — Брукс растягивала слова с ленивой издевкой, но, разумеется, Иви этого не заметила. — В тебе есть это... То же самое, что есть и в Скарлетт, — Иви с улыбкой кивнула на книгу, лежащую перед Брукс. — Эта невыносимая жажда жизни. Ты любишь жизнь больше, чем кто бы то ни было, ты будто стараешься... проглотить ее целиком, вместе со всеми бедами и наслаждениями, какие она только может предоставить. Ты... — Кончай пороть всякую хуйню, — сейчас Брукс вовсе не чувствовала себя исполненной жизни, скорее она походила на высушенную на солнце рыбу. — Мне кажется, ты самый смелый человек из всех, кого я знаю. — Ты, черт возьми, вообще меня не знаешь. Брукс скинула бычок прямо на пол, даже не удосужившись его затушить. Она сунула книгу в сумку, а в ее голове воскрес голос кузена, самого дорогого в ее детстве человека: «Молодец, моя смелая девочка...» Срочно захотелось кого-нибудь убить. Или кого-нибудь трахнуть. Поэтому Брукс уже искала в телефоне номер Джеффа и лишь у порога она вдруг остановилась. Обернувшись, она скользнула глазами по лицу девчонки. — Если я похожа на Ребекку, то ты, должно быть, молодая миссис Де Уинтер. — Да ну, она какая-то скучная, — Иви смешно сморщила носик. — Но любил-то Макс именно ее. Обе смотрели друг другу в глаза и каждая видела во взгляде соседки нечто, ставшее обеим очень дорогим: отражение насмешливого, но заботливого взгляда Адама. Потом Брукс разорвала эту связь и позвонила Джеффу, закрыв за собой дверь класса. *** На следующий день Брукс пришла лишь к середине второго урока: она пошатывалась после дикой ночи, колени дрожали, волосы были не причесаны, а на лице — медицинская маска. Медленно, как будто каждый шаг давался ей с невероятным трудом, она подошла к своему месту и плюхнулась на стул, краем уха слушая неловкое бормотание Иви, мол, она же говорила, что Лили просто болеет — вон какая молодец, даже в таком состоянии в школу пришла. У Брукс не было сил реагировать этот голос, она беспомощно уронила голову на руки, игнорируя удивленное молчание: впервые в жизни она позволила себе прийти в школу в таком состоянии. Однако сейчас это было даже кстати — все действительно списали ее жалкое состояние на болезнь. — Индуктивный эффект влияет на реакции присоединения... Остаток урока прошел для Брукс, как в тумане. Она пыталась осознать все произошедшие на кануне события, связать их в единую последовательность: она говорила с Иви о Ребекке, потом они с Джеффом договорились встретиться... — Мезомерный эффект в сопряженной системе выражается... Брукс представила клубок живых, спутанных червей, на которых сейчас походили ее мысли, такие же скользкие, спутанные и бессмысленно-подвижные. Она пошла к Джеффу, и он... — ...ли? Лили? Она пошла к Джеффу! Брукс резко вскинула голову, напугав Иви, склонившуюся над ней. Та хлопнула пару раз глазами, как кукла, а потом рассеянно сказала: — Урок закончился, Лили, нам пора. — Перестань вести себя так, будто мы лучшие подружки, — машинально огрызнулась Брукс, но смотрела она мимо Иви, куда-то глубоко в себя. — Кстати, Гарри Джеффа сегодня нигде не видно, — девчонка хихикнула. — По школе уже прошел слушок, будто ты его... Тут Брукс, моментально сфокусировавшись на лице Иви, схватила ее за рубашку и притянула к себе. — Не смей. Подходить. К Джеффу. Я ясно выразилась? — сначала на лице девочки промелькнуло удивление, затем возмущение. — Послушай, мне твой... ну, парень даже не нравится, я не... — Мне плевать на твою мотивацию. Просто держись от него подальше. Брукс встала и направилась на следующий урок, игнорируя возмущенное сопение Иви и настороженный взгляд Адама. Весь день был для Лили сущим адом: она была напряжена настолько, что, когда ее кто-то нечаянно задевал в толпе, ей казалось, будто касались ее обнажившихся нервов. Ни Иви, ни Адам даже не пытались с ней заговорить, настолько непохожа была эта нынешняя, натянутая, как струна, Брукс на обычную, двигавшуюся с небрежной грацией готового к прыжку зверя. Брукс томилась неопределенностью, нависшей над ее привычной жизнью черным вороном, падальщиком, готовым наброситься, когда у тебя уже не останется никаких сил. Мерзкая маска на лице мешала дышать, западала в рот и сильно натирала переносицу, но Брукс скорее сдохла бы, чем сняла ее тут, в школе, на глазах у всех. Ее пальцы автоматически начали дергать заусенцы — привычка, от которой, как думала Лили, она избавилась уже много лет назад. «Молодец, моя смелая девочка, моя ты девочка...» Брукс горько усмехнулась. Если бы ее кузен, ее детский идеал жизнелюбия и храброго духа, увидел ее такой, что бы он сказал? Лили оторвала заусенец до крови, она сжала кулаки так, что ее наманикюренные ноготки чуть не сломались. Брукс томилась. Брукс ждала. *** А Иви волновалась. Даже несмотря на то, что считала себя обиженной, она все равно присматривала за Лили, думала о ней, переживала. Даже когда школьный день закончился, даже когда она, оставив Адама в шахматном клубе, пошла домой одна, даже когда она наткнулась на Джеффа и его ребят посреди пустой улицы — она все равно думала о Брукс. — Ну, привет, малышка Иви. Девочка вздрогнула и оступилась. В памяти моментально воскресло предупреждение Брукс, только сейчас оно несло в себе иной смысл. Джефф выглядел крайне изнуренным: его волосы хаотично топорщились, одежда была сильно мятая и откровенно несвежая, под глазами залегли глубокие тени. Когда Джефф подошел к девочке и оперся на ее плечо, стало очевидно, что парень был дремуче пьян. Она обернулась в поисках подмоги: парочка прихвостней Гарри Джеффа сально улыбались, глядя на нее, но остальные прятали взгляд, смотрели куда угодно, только не ей в глаза. Иви казалась недалекой, но дурочкой она не была и прекрасно понимала, что эти парни не хотят быть сейчас здесь. Также, как она понимала то, что никто из них ей сейчас не поможет — слишком боятся Джеффа. Значит, случится что-то ужасное. А Адам далеко. — Что это ты отводишь глазки?.. — Гарри пробормотал ей это в самое лицо, обдав душным запахом перегара и пота; Иви затошнило, она попыталась отстраниться, но чужая рука вцепилась в ее плечо мертвой хваткой. — Пусти, — хотела сказать она, но не смогла выдавать ни звука. — А, знаешь... Твоя любимая Лили дала мне добро, чтоб я тебя трахнул. Вот прямо так и сказала: «Выеби ее, чтобы встать не смогла». Этим я и займу-усь, — Джефф гаденько захихикал. — А парни помогут! Правда же, парни? Тут он начал заваливаться и еще сильнее ухватился за плечо девочки в поисках опоры. Иви с каким-то отстранением поняла, что ей было не страшно, только очень мерзко: хотелось, чтобы этот вонючий, пьяный урод исчез из ее жизни и чтобы она никогда не встречала кого-то подобного. Она попыталась сопротивляться, но успокоилась после первого же удара в живот. Его руки прижали ее к себе, он горячо дышал ей куда-то в ухо, а она только и думала о том, чтобы этот кошмарный запах пропал. Джефф неловко пошарил под ее одеждой, но вскоре плюнул на это дело и развернул ее лицом к другим. — Лапай, — буркнул он куда-то в воздух, но все застыли в нерешительности; Гарри начал злиться. — Зассали, ублюдки?! Разберитесь с этой сукой поскорее! Один из тех, кто, как вначале показалось Иви, был не против этой затеи, подошел к ней, рванул на ней рубашку и сунул руку ей под лифчик. На нее накатила новая волна отвращения. «Убери от меня свои...» — Убери от нее свои грабли. Иви с трудом могла видеть говорившего за толпой окруживших ее парней, но этот голос она узнала моментально. И разочарованно вздохнула. Ели бы это был хотя бы Адам, у них был бы шанс, Иви в это верила. Но это была Лили Брукс. Джефф начал ухмыляться ей на ухо: — О! Подруга. Прости, не могу с тобой потрахаться. Занят. — Убрал от нее свои чертовы грабли, мразь. Голос Брукс был холоден и предельно ясен, больше медицинская маска не приглушала его. Казалось, что ее мало волновало происходящее: ей не было страшно ни за себя, ни за Иви, она просто говорила — нет, требовала то, чего хотела в данную секунду. Джефф тоже это понял. И начал заводиться. — Чертова блядь, это не твоего ума дело, что... Договорить он не успел: оглушительный удар обрушился на того, кто схватил Иви за грудь. Джеффова свита с криком отпрянула, девочка зажмурилась, на лицо ей попали теплые брызги. Она опустила голову и открыла глаза. Она увидела тело, валяющееся на асфальте в нелепой позе. Тело, которое казалось мертвым. — Что тебе, ебаный сукин сын, не ясно? Отпусти. Девку. Немедленно, —женский ботиночек наступил на ладонь этого тела. Иви подняла взгляд. Перед ней стояла Брукс с разорванной губой, огромным синяком на лице и с битой, небрежно закинутой на плечо. На бите остывали свежие красные следы. Джефф с ревом отшвырнул Иви в сторону, та больно ударилась коленями об асфальт, порвав колготки и содрав кожу до крови. Она посмотрела на Гарри — он протрезвел моментально, его лицо пылало яростью. И только сейчас Иви стало по-настоящему страшно. Она встала и попыталась отойти за Брукс, но Джефф моментально вскинулся: — Не дайте блондинке смыться! Исполнять приказ подорвался парень, стоявший к Лили ближе всех — и это было ошибкой. Брукс отреагировала мгновенно, с невероятной силой ударив его битой в живот. Он упал на дорогу и тихо заскулил, свернувшись пополам. Брукс нашла Иви глазами, взгляд Лили, сверкавший из-под сдвинутых бровей, был невероятно живым и острым. Она только раскрыла рот, но Иви уже поняла, что она сейчас услышит, и не стала утруждать соседку: зачем тратить бесценное время на слова, когда и так все ясно? Тихое «беги» прозвучало уже в спину девочке — она припустила так, точно за ней гнались все демоны ада. Краем уха она услышала, как разъяренный, точно бык, Джефф сбил Лили с ног, услышала глухие звуки ударов, но она не останавливалась. Чем быстрее она доберется до Адама, тем больше у Брукс шансов уцелеть. *** Лили была на взводе на протяжении всего этого дня; она ждала — непонятно чего, непонятно от кого, и эта неясность заставляла ее дрожать и тупеть, точно деревенскую скотину. И вот теперь, когда из окна она увидела банду Джеффа и Иви, одиноко идущую на них, она поняла, чего ждала. Брукс распрямила плечи, достала биту, хранившуюся в ее шкафчике с незапамятных времен и стремительным, уверенным шагом отправилась к Джеффу. По пути она сорвала с лица маску: она пряталась от косых взглядов толпы, но от этих ублюдков, бросивших вызов ей, она скрываться не будет, и пусть это стоит ей лица. Хотя был бы рядом Адам, Лили, пожалуй, почувствовала бы себя увереннее. Малышка Иви не думала кричать или вырываться, чем вызвала в Брукс новую волну презрения: девчонка держала себя, как агнец на заклании. Либо она не понимала, что ей грозит изнасилование, либо на самом деле надеялась, что ее сила духа впечатлит отморозков и они отступят. Либо она была не против потрахаться с целой оравой крепких членов. Брукс даже усмехнулась тому, насколько она привыкла мерить всех по себе. Вот только эту конкретную девчонку придется спасать. Вместо Адама. И ради него. Лили хотела найти глазами Иви, но ее обступили со всех сторон. Один из них уже залез ей под одежду, и Брукс хотелось завопить: «Не смей трогать то, что принадлежит моему другу!» Она совсем не помнила, что говорила Джеффу и его уродам, но в первый удар она вложила всю душу, если от нее еще хоть что-то осталось. Из-под биты брызнула кровь, попав и на девчонку, и Брукс изо всех сил старалась на думать, как же приятно видеть кровь на этом белом личике. Джефф, импульсивный ублюдок, швырнул Иви на асфальт и та моментально попыталась отползти за спасительницу, и Брукс пришлось еще поработать битой, чтобы помочь ей. Благо, девчонка сама сообразила сбежать, не то Лили сама бы ее оглушила, чтобы не путалась под ногами. Брукс понимала, что ей грозит. Их было много и все другой весовой категории, а Джефф был в ярости и он авторитет: эти парни так сильно его боятся, что не захотят — все равно бить пойдут. Она вспомнила вчерашнюю ночь с Джеффом, как он пьяный вцепился в ее лицо, приковал к батарее и трахал, трахал, трахал, желая увидеть страх на ее лице. Брукс открывалась ему, подавалась на встречу, не зажимаясь, потому что понимала — иначе будет хуже. И она кончила за ту ночь столько раз, сколько обычно бывало на неделе. Этому ее научил кузен. Обожаемый братец. Брукс ухмыльнулась и с размаху опустила биту на голову орущего Джеффа. Может, он ее и убьет после этого, но по крайней мере звук, раздавшийся от удара, был слаще любой музыки, слышимой ею прежде. В следующий миг ее сбили с ног и отобрали биту. Гарри, пошатываясь, подошел к ней и наступил ей на грудь. Боль смешалась с досадой: этот бугай был пьян, зол и бит, но все равно мог устоять на ногах. Всем бы такое отменное здоровье. — Ну что с тобой, мразь, что ты все время рыпаешься? — прошипел Джефф, он с силой придавил ее к асфальту. — Ты ж сама хотела проучить малышку. Что ты лезешь? Он схватил ее за лицо и со всей силы ударил затылком об асфальт. Потом он сел на нее и удивленно протянул: — Парни, да она же за-ви-ду-ет! Тому, что мы для мышки приготовили. Давайте лучше ее выдерем, она все равно сопротивляться не будет... — парни неуверенно переглянулись, но Джефф уже наплевал на них. Он расстегнул молнию на брюках и начал надрачивать свой член. Голова Брукс нещадно гудела, перед глазами был туман, а мысли разбегались, кроме одной: «Будешь сопротивляться, я сделаю тебе больно, а мы ведь этого не хотим?» Джефф грубо вошел в нее и сразу же взял резкий темп, от которого Брукс только сильнее билась головой об асфальт. Он пыхтел ей в лицо, от него нестерпимо воняло, но у Лили даже не осталось сил отвернуться. «Ты даже не представляешь, какое сильное наслаждение получишь, если расслабишься. Я покажу тебе». Гарри перевернул Брукс, вжал ее лицом в асфальт — она лишь рассеянно отметила, что запах стал слабее. И еще она успела заметить, как двое или трое, наплевав на приличия, дрочат прямо на улице, глядя на них. Вскоре, Джефф отвалил, а на его место встали еще двое, один пристроился на место Гарри, второй начал вдалбливаться ей в задницу, и Брукс не смогла сдержать грязного, порочного стона. «Молодец, моя смелая девочка, моя ты девочка...» Из последних сил Брукс приподняла голову и увидела, как Джефф тащил к ней ее же собственную... Интересно, что все-таки с ней станет, если в нее и в самом деле засунуть бейсбольную биту? Брукс про себя ухмыльнулась и потеряла сознание. *** Очнулась Брукс уже в палате. Вокруг все было белым бело, только за окном ночь. В ушах стоял звон, а в дверях палаты — Адам и еле сдерживающая слезы Иви. Как только девочка увидела, что Брукс очнулась, она бросилась ей на шею и разрыдалась. Лили скривилась от боли. Она хотела оторвать от себя это шумное, тяжелое создание и вышвырнуть его в окно, но руки совсем ее не слушались. Адам понимал это и с лукавой, грустной улыбкой смотрел на подругу. Слава богу, мимо проходила медсестра и увела истерившую девицу вон из палаты. Адаму, как самому адекватному, позволили остаться, и он устроился в ногах Брукс. Не дожидаясь расспросов, он начал рассказывать. — Иви требовала, чтобы я пошел и спас тебя. Она на меня орала, сама порывалась уйти к тебе на выручку, еле удержал ее. Ее бы убили. Меня тоже. — И ты... — говорить оказалось очень трудно. — Ты принес меня в жертву. — Ты же понимаешь... Брукс понимала. Она прекрасно понимала Адама, потому что сама бы на его месте поступила так же. И не злилась на него, потому что у нее совсем не было сил на эмоции. — Я позвонил лейтенанту Джеффу, тот приехал быстро, как раз в тот момент, когда его сынок пытался... Ну, пристроить к тебе биту, — Адама передернуло. — Он один приехал, всю банду разогнал пушкой (их все равно найти будет несложно), но... Ты бы видела, что он сделал с сыном. Я думал, так только в кино про мафию избивают. Гарри, он... Судя по всему, его с самого детства так бьют. — Срать. — Тебя привезли сюда, как и его тоже. Парень сейчас в реанимации. Лейтенант Джефф строит из себя убитого горем отца, у которого сына избила банда гопников. Он реально страшный. Страшнее сына. Надеюсь, после этого инцидента они оба свалят из этого города. — Что с моей го... — Головой? Просто сотрясение. Можешь оставаться тут, можешь домой уехать. Сотрясение довольно сильное, но не смертельное. Джеффу, поверь, куда хуже. Да и на тех парней повесят с десяток нераскрытых изнасилований. Брукс было плевать на Джеффа, его ублюдков и его отца; она неподвижно смотрела в окно. Адам заткнулся и хмыкнул. Он подсел поближе к Брукс и начал гладить ее по забинтованной голове, пропуская длинные черные кудри сквозь пальцы. Через несколько минут он вновь заговорил: — Сейчас к тебе ворвется Иви. Будь с ней помягче, пожалуйста. — С чего бы это? — Она испугалась. Отчего-то она очень тобою дорожит. Сам-то я этого не понимаю. Лили хмыкнула, когда Адам поцеловал ее в лоб, шепнув тихое, горькое «спасибо», и вышел из палаты, прикрыв дверь. Брукс попыталась подготовиться к шуму, причитаниям и истеричным слезам, но дверь скрипнула, отворяясь, и на пороге встал высокий, красивый мужчина лет двадцати трех, смуглый и черноглазый. Его черные, как ночь волосы кудрями ложились ему на плечи. Лили Брукс скривилась. Это был ее кузен. *** — Давно не виделись, милая. Он вальяжно уселся на стул, стоявший рядом с койкой сестры. Он знал, какое впечатление производил: белоснежные зубы выделялись на общем темном фоне, глаза горели недобрым блеском — все, лишь бы раздражить стервозную кузину. Она не обманула его ожиданий, презрительно выплюнув: — Пошел к черту. — Ну-ну, как же так, — притворно-удивленно вскинул он руки. — Мы же уже... Год не виделись? — И еще бы полжизни тебя не видела. — Ты все такая же грубиянка. — А ты все такой же извращенец хренов? Он ухмыльнулся и заправил выбившийся локон за ухо Брукс, прекрасно зная, что у нее сейчас нет сил даже отбросить его руку. Ему было приятно наблюдать за ее бессильным гневом. Чувствовалась родная кровь. — Все еще не можешь простить мне нашу маленькую шалость? — Если ты так называешь изнасилование сестры, то... — Тебе так приятно врать, родная? Он резко схватил ее под горлом, совсем не больно, но достаточно крепко, чтобы вызвать панику в глазах Лили; мысль, что он был единственным на свете человеком, способным напугать его маленькую сестренку, приносила странное, зверское счастье. Он тут же отпустил ее, нежно проведя ладонью по щеке. — Ты же прекрасно помнишь, что насилия не было. Тебе даже понравилось. Неужели тебе так приятно думать, что тебя тогда принудили? Хочешь оправдать себя? — Мне незачем себя оправдывать. Ты был больше, сильнее, я не могла тебе сопротивляться. Если бы я сопротивлялась... — Я сделал бы тебе больно. Помню, сам же предупреждал. Но тебе понравилось, не так ли? — Ты, видимо, очень старался, — лицо Брукс выражало крайнюю степень отвращения. — Разумеется, — ее кузен улыбнулся. — Я же тебя люблю. — Я, блядь, твоя сестра! Мы выросли вместе! Эта вспышка, казалось, вытянула из Лили последние силы: она вздохнула, черты ее лица разгладились, глаза невидяще смотрели из-под полуприкрытых век. Ее кузен задумчиво почесал подбородок. — Так во-от что тебя тревожит. Наличие инцеста. Тебе так важно, что наши отцы были братьями? Большое дело! Как писал Билл Брайсон: «You couldn't be here without a little incest», — Брукс на это только посмотрела в окно. — Ты мне отвратителен. — Какая ложь. — Мне отвратительно то, что ты из меня сделал. — И это тоже ложь. Ты просто любишь секс, а я всего лишь показал тебе это. Между прочим, именно этот факт помог тебе пережить этот вечер. Станешь отрицать? Брукс промолчала. Он взял ее бледную тонкую руку в свои, поглаживая, согревая. — Когда же ты поймешь, дурочка, что у тебя кроме меня никого не было и не будет. Мне в общем-то все равно, с кем ты там спишь, мне достаточно знать того, что рано или поздно ты сама придешь ко мне. — Неправда, — возразила Брукс, как ребенок — и сама на себя за это разозлилась. — У меня есть друзья. — А, тот мальчик из твоей средней школы! Помнится, он единственный, кто не отвернулся от тебя, когда в той школе стало известно о нашем маленьком сексе. Он удовлетворенно наблюдал, как гнев снова искажает прекрасное лицо его кузины, как ее пальцы сжимают одеяло. Он знал, что больше всего на свете она хочет убить его. Он не сомневался, что будь у нее сейчас силы, она бы попыталась это сделать. Он знал, что она сейчас хочет ему сказать, и что скажет вместо этого: — Я любила тебя. — Я знаю. Он встал и пошел к выходу, до неприличия довольный сегодняшней встречей: пусть сестренка злится, пусть ненавидит его, пусть мечтает унизить, растоптать, одолеть — пусть найдет себе стимул жить. А когда вырастет, когда добьется в жизни всего, о чем только можно мечтать и трахнет всех, кого только захочет поиметь, она поймет, что огромная бездна в ее сердце всю ее жизнь была занята только им. Братом. *** Брукс сейчас мечтала об одном, чтобы вселенная оставила ее в покое. Разумеется, вселенная была глуха к мольбам таких, как она, и на пороге, как только ее сукин кузен исчез с горизонта, появилась малышка Иви: бледная, зареванная, с красными глазами и растрепанными волосами. Брукс даже уже не было противно, она лишь могла удивляться: и что это Адам в ней нашел? Иви уже не пыталась бросаться ей на шею — и на том спасибо. Вместо этого она робко присела на краешек ее кровати. Она робко и тихо, как мышонок, сказала: — Спасибо... — Даже не вздумай, — грубо оборвала ее Брукс. — Я делала это не для тебя. Если бы не Адам, я бы пальцем не пошевелила. Так что его благодари. — Прости меня, — ее глаза наполнились слезами, и Лили уже возвела было очи горе в ожидании бесконечных водопадов. — Из-за меня с тобой сделали такое... — А что, я похожа на несчастную жертву? Брукс прекрасно знала, что на жертву сейчас она точно не похожа: битая, бледная, но с дерзкой ухмылкой на губах и горящими презрением глазами. Но Иви по прежнему смотрела на нее печально и очень-очень серьезно. До Брукс дошло и улыбка сползала с ее лица. Боже, как же долго до нее доходило! — Все слышала? — Иви кивнула. — Теперь убирайся. И если я хоть заподозрю, что ты вздумала меня жалеть, убью к херам. Девочка встала, отерла слезы и посмотрела Лили прямо в глаза. — Я не жалею тебя. И я прекрасно понимаю, что ты спасла меня только из-за Адама. И я все равно благодарна тебе, хотя бы за твою любовь к нему. — Любовь? — Брукс сощурилась. — Да что ты знаешь обо мне? Что ты вообще можешь знать о том, что я испытываю к этому человеку?! — Думаю, это похоже на то, что я испытываю к тебе, — какую-то секунду Иви смотрела уверенно и спокойно, и на какую-то секунду, ничтожно малую секунду, Брукс начала уважать ее за силу в этом взгляде; но тут же вернулась маленькая робкая девочка, а вслед за ней и ее циничная, полная презрения соседка. — М-могу я завтра прийти? — Да мне посрать. — Тогда я зайду завтра! — Иви слегка улыбнулась и поспешно развернулась к двери, чтобы Брукс не заметила ее заново навернувшихся слез. Как будто это сложно не заметить. — Не ебет, — сладко зевнула Лили и поплотнее закуталась в тонкое больничное одеяло. Наконец-то мир оставил ее в покое. Теперь надо поспать.