От ненависти до любви миллион шагов

В классе как всегда шумно. Голова как всегда болит. Снова читала до 4 утра, когда это уже закончится… Со школьного двора через распахнутое настежь окно доносятся крики детей из младших классов, от лёгкого ветерка колышется белая старая шторка, на которую класс уже который раз собирал средства. Почему-то не удивительно, что она до сих пор не превратилась в новую штору, а так и осталась обычной узорной сеточкой. На стул рядом с грохотом падает кто-то, заставляя голову в который раз расколоться на маленькие кусочки. Она поднимает голову с парты, поворачиваясь всем телом к источнику грохота, и кривит симпатичное лицо всё в веснушках. На неё смотрит улыбающаяся физиономия Матвея… Искра, буря, безумие!!! — Матвей. Тебя убить что ли? — Нина искренне не понимает, зачем этот противный человек вообще существует в её жизни, потому каждый раз она хмурится на него, пытаясь показать, что он ужасный и мешает ей нормально разлагаться после *бурной* ночи. — А ты уверена, что у тебя получится? — парень всё ещё улыбается, нагло играя бровями. Нина смотрит на него ещё мгновение, но, не выдержав давления на больную голову, снова опускает её на прохладную парту, отворачиваясь от друга к распахнутому окну, из которого всё ещё дует приятный ветер. Она бы заснула сейчас, только не получится, сейчас уже начнётся первый урок, а она не готова к нему. Угадайте почему?.. Девушка хочет превратиться в скелет в углу, ей как раз подойдёт эта роль: стой себе на подставочке, прислонившись спиной к палке сзади, и ничего не делай. Шикарно. Звонок звенит разрушающей сиреной, а в классе всё ещё шумно. Это не на долго, думается Нине, скоро войдёт демон и всем будет пиздец — он не любит, когда шумно, гад ползучий. Девушке приходиться наконец выпрямиться и достать из сумки хотя бы учебник, пенал и листочек. Зачем она вообще таскает эту увесистую книгу по этому ужасному предмету? Матвей рядом сидел спиной к ней, разговаривал о какой-то супер-новой игре с одноклассником. Его тетрадь лежала раскрытой под его локтем, что, в прочем, не мешало Нине рассмотреть его готовность к уроку. Каждая минута приближала её к маленькой смерти от рук учителя, ведь она забыла тетрадь по истории дома. Во всём виновата эта ужасно интересная манга, из-за которой Нина спала всего 3 часа. А этого не хватает для нормального функционирования мозгов утром. Любым размышлениям на различные темы приходит конец, да и вообще всему на свете приходит конец, вот и времени на счастливую и радостную жизнь пришёл тот самый энд. Крашеная в белый дверь тихо скрипнула, пропуская в кабинет мужчину в белой рубашке и классических чёрных джинсах. Он кинул на свой стол папку и журнал и встал у зелёной доски во всю стену, засунув руки в карманы. Обводить взглядом класс — его обычное повседневное занятие перед уроком. Нина подняла на мужчину глаза, он остановил взгляд на ней и… Искра, буря, безумие, ненависть. Ей казалось, он умеет читать мысли и всегда знает, что она или кто-то ещё не готов к его уроку. Потому что едва слышный выдох через нос, от напора которого раздуваются ноздри, и сощуренные слегка глаза, ни о чём хорошем не говорили. Нине никогда не удавалось выдержать его тяжёлый взгляд на себе более пятнадцати секунд, она всегда отворачивалась или опускала голову, утыкаясь в пустой листок в клетку, надеясь, что сегодня он не станет собирать домашнюю работу, забудет или ему просто станет лень проверять 24 тетради. Но как всегда всему приходит конец, на каждом его уроке её надежда умирала просто потому что: — Класс, тетради после урока мне на стол. — Чётко и медленно сказал он, отводя глаза от худшей его ученицы во всей чёртовой школе. Когда она уже возьмётся за ум и будет выполнять его задания, этот вопрос крутился него в голове все 45 минут, пока он давал новую тему. И вот он снова в ней разочаровывается. Она проходит мимо его стола, хмуро смотря в глаза учителю, замедляется в дверях, не решаясь уйти, потому что знает, что лучше выслушать выговор сейчас, а не у директора вместе с родителями. Все дети вышли, осталась она и её друг. Неплохой, кстати, парень, всегда выполняет всё, что задано, почему она не может брать с него пример. — Нина, — Артём Даниилович смотрел на неё, снова смотрел ей в глаза. — Когда у нас с тобой будет нормальное взаимодействие? Тебе не надоело выслушивать от меня выговоры? — Она молчала, смотрела куда угодно только не на него, складывалось неприятное ощущение, что его сейчас игнорируют, не воспринимают вообще. И это ощущение преследовало его каждый раз, когда они оставались одни, её друзья не в счёт. — Хорошо, может, тогда ты скажешь, почему сегодня у тебя листок, вместо тетради по моему предмету, в которой должна быть выполненная домашняя работа? Мне также интересно, выполнена ли она тобой вообще? Нине сейчас было невероятно стыдно, стыдно и обидно, что каждую чёртову историю с ней или с её тетрадью что-то случается. Ей было обидно, что случается это каждый раз и именно с ней. Ей было обидно, что их классу достался именно Артём Даниилович, потому что это ужасный преподаватель, с которым у неё с первой секунды их контакта взглядом всё пошло по пизде. Сейчас ей было стыдно перед Матвеем. Он вообще не должен был оставаться тут, она миллион раз с ним говорила об этом, но этот гадкий мальчишка никак не мог запомнить, что ждать её нужно в коридоре, а не здесь. Благо Матвей не обращал на неё и Артёма Данииловича внимание, играл себе в игру на телефоне и молчал. — Нина! Чёрт, кажется, она прослушала, что говорил историк. Он смотрел на неё с таким яростным огнём в глазах, что без детального изучения его поведения сейчас можно было понять, что он просто в бешенстве. Ей ничего не оставалось, как молча смотреть в эти страшные глаза, и как всегда не более пятнадцати секунд. Каждый такой раз она мысленно готовилась к самым ужасным последствиям, и эти последствия каждый раз гремели над её уставшей и раскалывающейся головой оглушающим громом. Мама всегда после похода в школу молчала весь вечер, отец ворчал что-то про понимание, про то, что наконец нужно повзрослеть и начать учиться, а в квартире серой дымкой витала обида и усталость от одного и того же. — Нина, — девушка перед ним вздрагивает, странно, ведь сейчас он произнёс её имя более спокойно, отвёл наконец от неё взгляд, дыру в её голове всё равно просверлить не получится и не получится понять, о чём она каждый раз думает, получая от него выговор. — Нина, я поговорю с твоим классным руководителем, чтобы он позволил брать тебя на отдельные занятия, нужно подтягивать твою успеваемость. Сама ты не хочешь этого и не стремишься, поэтому этим займусь я. Нужно что-то менять в нашем общении с тобой, потому что жёсткие меры тебе не подходят, к тому же, мне жаль твою мать и твоего отца. — Мужчина оттолкнулся от стола и пересел на персональный стул, сцепив руки в замок. — Будем брать твоё халатное отношение к истории измором, может, что-то из этого и получится. Всё, можете быть свободными. Девушка развернулась к нему спиной, слабо махнула другу рукой, чтобы он обратила на неё внимание и, буркнув «до свидания», вывалилась в коридор. Артём ещё некоторое время смотрел в проём двери, где только что исчезла пятка Матвея, на медленно закрывающуюся дверь, всё так же сцепив руки, потом набрал воздуха в лёгкие и с резким выдохом поднялся, собирая свой портфель. Никогда ему ещё не попадались настолько сложные ученики в плане общения и установления каких-нибудь нормальных отношений. С Ниной Краузе предстоит поработать тет-а-тет, чтобы, во-первых, понять, почему она так упорно не выполняет его требований, во-вторых, чтобы помочь ей с этим справиться, ведь ставить оценки на пустом месте он не хочет, а заваливать и портить аттестаты своих учеников он не намерен. За дверью, в полном детей коридоре можно было прокричаться. Нет, можно было проораться, никто и не заметит, что звук повысился на несколько децибелов, тут и так шумно. Но из-за адекватного благоразумия Нина не стала даже как-то менять своё поведение, просто направилась на второй этаж, дальше разлагаться от больной головы и звуков школы. Матвей шёл рядом, всё также уткнувшись в телефон, и было искренне непонятно, как он уклоняется от школьников, бегущих ему навстречу со скоростью звука. Поистине непостижимо! Впрочем, Нине было всё равно на друга. Сейчас ей хотелось просто сдохнуть от унижения, ей так осточертели эти разговоры в кабинете историка, которые со смелостью можно назвать монологами. Какого чёрта он докопался до неё, как будто во всей школе только она одна постоянно косячит с этой домашкой по истории. Ей было понятно, что Артём Даниилович - зверь, и с ним лучше не иметь никакого дела. Да она и рада бы, да только урок истории у них три раза в неделю. В его классе была обида, сейчас она тоже была, потому что придётся оставаться после уроков каждый понедельник, каждую среду и каждую пятницу наедине с этим монстром, «подтягивать» её знания. Ну ничего, стоит просто пережить этот момент, осталось всего три месяца до каникул. А с Матвеем Нина поговорит сразу после школьных занятий, зачем он каждый раз присутствует при её унижении, но после них ничего не говорит и не делает, это глупо. Поэтому разговор предстоит.