Падший принц

      Оставив рыцарей Королевской гвардии снаружи, Артас неспешно бродил по богороще, которую из дворцовой челяди до приезда северян мало кто посещал, но даже после того, как в столице окопались Старки, мало кто решался совать свой нос в эту часть Красного замка, но не потому, что среди северян никто не верил в Старых богов, а потому что никто из них не желал становиться обедом или ужином двух лютоволчиц, смотревших на всех незваных гостей, как на добычу. Некогда грозных северных хищников было трое, но Бран Старк забрал своего лютоволка, когда вместе с Лорасом Тиреллом покинул столицу, и нельзя было предсказать, вернется ли он когда-нибудь к своим сестрам. В любом случае, Артас нисколько не боялся четвероногих хищников, хотя волчица, прозванная Арьей Старк Нимерией, провожала его недобрым взглядом и периодически издавала глухое рычание, что могло испугать любого дворцового слугу, но Артас не обращал на зверя никакого внимания. Он лишь бросил на хищницу и ее более спокойную сестру взгляд и вернулся к собственным мыслям, коих было немало. И раз уж в поле его зрения попала Леди, молодой король не мог не подумать о ее хозяйке.       С Сансой Старк творилось что-то странное, что не могли не отметить ни Артас с матерью, ни сам лорд Старк со своим окружением, но причину необычного поведения девушки никто не мог понять. Если раньше дочь лорда-десницы не упускала ни единого шанса того, чтобы провести время с королем, чего лично ему временами очень хотелось избежать, то после именин леди Санса стала постоянно придумывать всевозможные отговорки и оправдания, чаще всего ссылаясь на самочувствие, только бы никуда не идти с Артасом, и лишь когда того требовали обстоятельства, она выходила к придворным в сопровождении короля. Что послужило тому причиной, не знал никто, но по замку стали расползаться слухи, один безумнее другого, а к ним, в свою очередь, стали примешиваться те нелицеприятные разговоры, что ходили о Сансе Старк после того, как столицу покинули Ренли Баратеон и Тиреллы, и которые, как раньше казалось, удалось пресечь в корне. И вот они вновь стали доноситься до слуха как королевской семьи, так и до всех тех, кто обладал в Королевской Гавани хотя бы толикой власти и мог слушать.       Говорили, что она не является дочерью лорда Старка, а стала плодом измены леди Кейтилин, причем список кандидатов на истинное отцовство был столь длинным, что наличие в нем Эдмура Талли или Петира Бейлиша никого уже не удивляло. Рассказывали, что уже в Винтерфелле леди Санса не пропускала ни одного слугу или солдата, и что в постели девушки успел побывать даже ее сводный брат-бастард, которого от греха подальше спровадили в Ночной Дозор, только бы он не мозолил глаза. Поговаривали, что по прибытию в Красный замок леди Санса уже успела побывать не на одном «мече», и что король Джоффри будет сильно удивлен, когда окажется со своей невестой в спальне в брачную ночь. Данный набор слухов был самым безобидным из числа тех, что ходили по столице, и пусть сам Артас не верил ни в один из них, они распространялись с такой скоростью, что уже даже королева Серсея начинала коситься на девушку, своим поведением подогревающую каждый из новых слухов.       — Мне это не нравится, — произнесла королева, когда один из ее шпионов донес об очередной мерзкой истории, услышанной им на одном из городских рынков. — По столице ходит такое количество разговоров, что мы никогда не сможем заткнуть рот каждому говорившему, даже если начнем отрезать языки всем болтунам подряд. И поведение вашей дочери никак не улучшает эту ситуацию, лорд Старк.       — Я не знаю, что с ней происходит, — ответил лорд-десница, глядя на королеву-мать и ее сына своими холодными глазами. — Я попытался с ней поговорить, но, судя по всему, одна только мысль о свадьбе пугает Сансу до ужаса, и насколько я могу судить, — взгляд Старка сосредоточился на Артасе, — причиной тому являетесь вы, Ваша Милость.       — Я?! — в удивлении воскликнул король. — Это еще почему? Я был максимально вежлив и галантен по отношению к вашей дочери, лорд Старк!       — Я знаю, — кивнул северянин, — но стоит Сансе услышать ваше имя, как она либо бледнеет и находится на грани обморока, либо краснеет, будто задыхается от страха. После этого приходится ее успокаивать и даже давать ей разбавленное вино, чтобы хоть немного привести ее в чувство.       — Так вот откуда пошли разговоры, что она злоупотребляет вином, — пробормотал Артас.       — Я не понимаю… — на лице Серсеи отразилось растерянность. — Джоффри ведь ничего плохого ей не сделал. Не могла же она так расстроиться из-за того, как мой сын обошелся с тем пьяным рыцарем, что чуть не испортил его именины?!       — Я тоже не понимаю ее поведения, — признался Старк, переведя взгляд на королеву. — Ваша Милость, скажу как есть, Санса станет женой короля Джоффри, потому что я ей так велю, но не в моих силах предсказать, чем этот брак закончится. Боюсь, при таком настрое она может совершить что-нибудь с собой, что-то очень нехорошее.       Вспоминая этот разговор, Артас задержал свой взгляд на чардреве, но того же ощущения, которое он некогда ощутил в Винтерфелле, не было. Тогда ему показалось, будто кто-то наблюдает за ним через вырезанные на коре и истекающие кроваво-красным соком глаза, но то ощущение было столь мимолетным, что у Артаса не было никакой уверенности в достоверности происходящего. Он долго разглядывал чардрево в богороще Винтерфелла, нависшее над черным прудом, в то время как рядом с ним мялась Арья Старк, большей частью внимания которой овладел кинжал, который она вытребовала у тогда еще принца. Вот и сейчас Артас глядел на массивное дерево, под кронами которого отдыхали волчицы, смотревшие на незваного гостя голодным взглядом.       Но странности поведения Сансы Старк были наименьшей из проблем правящей семьи, куда больше неприятностей молодому королю сулили его дяди, взявшиеся разглагольствовать как о происхождении Артаса, так и о своих правах на Железный Трон. И если последний пункт был Менетилу вполне себе понятен и особого осуждения с его стороны не вызывал, то вот способ, которым Ренли и Станнис решили оправдать собственные действия, вызывал у короля только ярость и жажду крови. Его нарекли отвратительным порождением инцеста, плодом кровосмесительной связи его матери с родным братом! Его будто уподобили Таргариенам, прекрасно зная о том, что после безумного правления короля Эйриса, народ, начиная с бедных крестьян и заканчивая могущественными лордам, смотрят на инцест с двойным недовольством и неприятием. Разумом Артас понимал, что в борьбе за власть все средства хороши, противники всегда приписывали своим врагам все смертные грехи, но в душе короля полыхало пламя, яростное и неукротимое, в котором очень легко можно было сгореть самому.       Вдвойне обидней и злее было от того, что первоначальным заявлениям Станниса решил подыграть и Ренли, которого Артас если и не любил, то как минимум доверял, ведь тот всегда хорошо относился к своему племяннику, дарил богатые подарки и всецело давал понять, что когда Артас взойдет на трон, то всегда сможет положиться на лорда Штормовых земель. Тем горче было для него разочарование, когда стали ясны как двуличие Ренли, так и его жажда власти. Увы, но он ничем не отличался от всех остальных, и лишь лорд Старк продолжал сохранять верность Железному Трону, хотя его поведение, при желании, так же можно было объяснить банальной корыстью. Но все же хотелось верить в честность Старка, а не в то, что он просто хочет выдать свою дочь замуж за короля, чего, увы, никак нельзя было исключать.       Решив, что ему нечего делать в богороще, Артас направился в свои покои, чувствуя направленные ему в спину плотоядные взгляды волчиц, и было довольно легко понять, чей взор был наиболее пристальным и агрессивным. Стоило ему покинуть богорощу, как позади него возникли будто из-под земли Белые плащи. Их лица были скрыты под глухими шлемами, но весь облик рыцарей дышал гордостью, надменностью и одновременно с этим еще и злостью. До столицы дошли вести, что Ренли Баратеон создал собственную гвардию, Радужную, чем вызвал немало кривотолков и слухов. Белые плащи же, в свою очередь, явились в септу Бейлора и, вскинув мечи, поклялись вырезать наглецов под корень за подобную дерзость, если только Радужные плащи сами не отрекутся от данных ими клятв, которые Королевская гвардия сочла ложными. Грозный вид облаченных в белое рыцарей, замерших подле статуи Воина, вселил трепет в сердца тех, кто оказался в септе в тот день и невольно стал свидетелем данной клятвы.       Артас брел по коридорам замка, не обращая ни малейшего внимания на слуг, мелких лордов и малоизвестных рыцарей, что съезжались в столицу, откликнувшись на зов правящей семьи, но молодой король невольно задавался вопросом: сколь многие бы приехали в Королевскую Гавань, если бы не лорд Старк? Его честность и верность сгинувшему в пучине Роберту Баратеону были хорошо известны во всех королевствах, а потому нашлось немало тех, для кого слово «честь» не была пустым звуком, и кто решил: раз Старк выступает на стороне короля Джоффри, значит все слухи о нем являются наглой клеветой, а им самим надлежит как можно быстрее отправиться в столицу, которой грозила тяжелая осада. Таких смельчаков оказалось гораздо больше, чем расчитывала Серсея, но меньше, чем надеялись Артас и сам Эддард Старк. Многие решили поддержать откровенный мятеж братьев Баратеонов, правда, большая часть все-таки решила оказать помощь лорду Ренли, отринув притязания Станниса.       — В этом наш шанс, — говорил лорд Старк на последнем собрании Малого совета. — Если оба брата перегрызутся до того, как успеют добраться до столицы, то нам будет проще держать оборону.       — Это при условии, что они не объединятся и не выступят против нас единым фронтом, — заметил лорд Бейлиш, который в последнее время несколько утратил свое обычное спокойствие, но что именно выбило его из коллеи, история с мертвецом или приближающиеся вражеские армии, никто не знал.       — Маловероятно, я знаю характер Станниса, — парировал лорд-десница, но тут же поправился. — Точнее, до его мятежа, думал, что знаю. Но претензии Станниса отказались поддержать Тиреллы, выступив на стороне Ренли, и один только этот факт не позволит им объединиться, если только Тиреллы и Ренли безоговорочно не признают Станниса законным королем, что вряд-ли случится в обозримом будущем.       — Если они столкнутся в бою, то Станнис проиграет, — произнес Артас, сидя во главе стола. Фактически, страной сейчас правил регентский совет, но никто не запрещал несовершеннолетнему королю присутствовать на собрании. — У Ренли численное превосходство, у него под командованием находится лорд Рендилл Тарли, единственный человек, который смог нанести поражение моему отцу. Он чрезвычайно опасен, и по хорошему нам бы следовало иметь его на нашей стороне. Если у Станниса не припасен какой-то особый козырь в рукаве, то его попросту сметут.       — Станнис не затеял бы свой бунт, полагаясь лишь на небольшое войско, — мягким голосом заметил лорд Варис. — Хотелось бы знать, на что же он всё-таки расчитывает?       — Разве ваша задача не состоит как раз в том, чтобы знать все о действиях и планах наших врагов? — резким тоном спросила королева Серсея.       — Я могу узнать, о чем люди говорят и пишут друг другу, но я не колдун и не могу проникать в мысли окружающих по своему желанию, Ваша Милость, — все тем же мягким голосом ответил Паук. — Лорд Станнис умело хранит свои секреты, а потому его планы пока что остаются сокрытыми от меня. Интересно другое: хоть действия лорда Станниса кажутся странными и не очень логичными всем без исключения, но его сторонники, в особенности родичи леди Селесы, по непонятной причине абсолютно уверенны в своей победе, которую дарует лорду Станнису их Красный бог.       — Разве они еще не угомонились со своей новой верой?! — внезапно вскинулся Пицель, выглядевший так, будто он только что проснулся. Великого мейстера давно уже следовало удалить из Малого совета, но в свете последних событий Артасу, Серсее и лорду Старку было не до этого.       — Боюсь, что нет, — покачал головой Варис. Лицо евнуха сохраняло безмятежный вид, но в глубине его промелькнула тень. — Мелисандра, жрица Рглора, прибывшая на Драконий Камень из Асшая, имеет довольно большую власть над всем двором лорда Станниса, в немалой степени из-за его жены. Под давлением жрицы сжигаются септы Семерых и богорощи. Мои шпионы сообщают, что ее хотели отравить, но яд по какой-то причине не подействовал, вместо этого умер сам отравитель, мейстер Крессен. Сама жрица, естественно, утверждает, что ее защитил Красный бог.       — Представляю, что начнётся в Вестеросе, если власть в свои руки получат религиозные фанатики, — заметил лорд Бейлиш. Судя по глазам мастера над монетой, его самого такая перспектива ничуть не прельщала, ведь фанатиков сложно было в чем-то убедить, логические доводы зачастую совершенно на них не действовали. Все свои действия, зачастую бессмысленные, они объясняли волей своих богов. Все остальное их не интересовало.       — Когда лорд Тайвин выступит к нам на помощь? — в голосе Пицеля слышалось неподдельное беспокойство, которое, впрочем, королева полностью проигнорировала, глядя на старика со смесью презрения и неприязни.       — Мой отец не спешит делиться своими планами с окружающими, — ответила Серсея, — он выступит тогда, когда сам сочтет нужным.       Королева говорила уверенным тоном, но Артас знал, что ее грызут сомнения и беспокойство, ведь лорд Тайвин проигнорировал все письма, что были отправлены в Утес Кастерли, и никто не мог с уверенностью сказать, чем именно сейчас занимается правитель Западных земель. Последнее, что им смог сообщить лорд Варис было то, что к Утесу Кастерли стекаются войска со всего королевства. Тогда лорд Старк предположил, что лорд Ланнистер обрушится на Простор, подобно урагану, вынудив тем самым Тиреллов отложить свои планы по захвату столицы и сосредоточиться на защите собственных владений. Такой вариант был вполне возможен, но с того момента о Тайвине Ланнистере ничего не было слышно, что не могло не вселять тревогу в сердца людей, как знатных, так и простолюдинов.       — Мы не можем надеяться на то, что лорд Ланнистер успеет вовремя придти к нам на помощь, — высказался лорд Старк, которого куда сильнее беспокоило происходящее в Речных землях. — Нам придется уповать лишь на самих себя и, покрепче сжав меч, взять нашу судьбу в собственные руки. В противном случае нам остаётся только лечь и умереть. Я не знаю, как с нами в случае победы поступит Ренли, но Станнис гарантировано убьет всех, кто откажется склониться перед ним.       — Нас он и вовсе не пощадит, — королева указала на своего сына, при этом не спуская свои зелёные глаза с лорда-десницы.       — Я прекрасно это понимаю, — заверил ее Старк, — и я сделаю все от себя зависящее, чтобы этого не случилось, даю слово.       Серсея несколько судорожно кивнула, а слово, тем временем, взял Артас:       — Что уже сделано для обороны столицы, лорд Старк?       — Мы увеличили численность городской стражи почти что втрое, — последовал незамедлительный ответ, — и сейчас новобранцы проходят муштру под надзором сержантов. Помимо того в городе собралось большое количество рыцарей и лордов Королевских земель, прибывших в столицу со своими воинами. На стенах и за укреплениями идет сборка метательных машин. Помимо того я приказал уничтожить все внешние постройки, прилегающие к крепостным стенам, чтобы противник не смог ими воспользоваться. Возле продовольственных складов выставлена охрана, отныне войти внутрь можно будет только по пропускам.       — Зачем? — удивился Паук.       — Чтобы их не разграбили в первый же день, лорд Варис, — ответил ему Артас, не понаслышке знавший, что такое осада. — Когда город окружен со всех сторон и подвоз провианта становится невозможным, цены на продукты взлетают до небес.       — Именно так, — кивнул лорд Старк. — Бандитам прекрасно об этом известно, и если продовольствие окажется в их руках, то мы будем платить мешок золота за фунт моркови. Этого допустить нельзя ни в коем случае.       — Вы полагаете, что осада затянется надолго? — спросил лорд Бейлиш.       — Я полагаю, — глянул на него северянин, — что нужно учитывать все возможные варианты развития событий.       Спорить со Старком никто не решился, так как из всех присутствующих лишь у него одного имелся реальный военный опыт, и он гораздо лучше остальных знал, что делать. Разумеется, опыт имелся и у Артаса Менетила, но его не могло быть у Джоффри Баратеона, хоть король и принимал активное участие в подготовке обороны, и лорд Старк не мог не отметить таланты государя.       — Такое ощущение, что он прошел уже несколько военных кампаний, Ваша Милость, — говорил он королеве, о чем Артасу докладывали преданные ему люди. — У него врождённое понимание войны, мне не приходится пояснять ему те или иные действия, ваш сын и сам все прекрасно понимает.       — Покойный Роберт нашел для него лучших учителей, — напомнила Старку королева. — Так что в его познаниях нет ничего удивительного.       — Этого недостаточно, — покачал головой лорд-десница, — Ваша Милость, король Джоффри демонстрирует именно врожденные таланты, чего нельзя добиться никакой учебой. Можно всю жизнь просидеть над книгами, посвященными воинскому ремеслу, знать все о тактике и стратегии, о подготовке к походу или обороне, и проиграть в первом же сражении человеку, который видит и понимает, что нужно сделать и как поступить.       — Вы уверены? — спрашивала Серсея, при этом слуги, что присутствовали во время этого разговора, видели, что королева, внимательно выслушав лорда Старка, разве что не сияет гордостью за сына.       — Абсолютно, — кивал лорд-десница, — сейчас ему не хватает опыта, но когда он его наберется, то сможет составить конкуренцию не только лорду Тарли, но и вашему отцу.       Обо всем этом Артас продолжал размышлять по пути в свои покои, добравшись до которых он велел Белым плащам остаться снаружи, а сам прошел внутрь. По комнатам гулял легкий ветерок, даря ощущение прохлады после полуденного солнца, а потому Артас подошел к окну, вдыхая свежий воздух, в котором все равно ощущалось зловоние огромного города, впрочем, к данному неудобству король уже давно привык. Привык, но не смирился, и если бы не навалившиеся на него проблемы, он бы постарался как-нибудь исправить данную ситуацию.       За дверью раздался звук, похожий на тихий звон металла, от чего Артас тут же положил ладонь на золотую рукоять кинжала, но звук более не повторялся, никто не ломился в королевские покои, и Артас успокоился, но нет-нет, да бросал подозрительный взгляд на дверь. Внезапный стук заставил его напрячься, но затем раздался голос сира Транта:       — Ваша Милость, пришла ваша служанка.       — Уйди с дороги, дурень! — голос Вель сложно было не узнать.       — Я защищаю короля, — голос рыцаря разве что не звенел он надменности.       — Ну так защищай, я тут причем?!       — Пропустите ее, — устало велел Артас. Дня не проходило без того, чтобы Вель не поругалась с Меррином Трантом, невзлюбив его с первого же взгляда, и эта ненависть была взаимной. Причины Артас не знал, хотя иногда ему казалось, что сир Трант попросту влюбился в одичалую, а та его отшила, и если всё обстояло именно так, то Менетил бы этому никак не удивился: Вель была очень красивой женщиной и постоянно приковывала к себе мужские взгляды.       — Дурак безмозглый, — процедила Вель сквозь зубы, протискиваясь между дверью и замершим на пороге рыцарем, тот в ответ пробурчал что-то явно нелицеприятное, так как одичалая, пройдя внутрь, с довольной ухмылкой захлопнула дверь перед носом Транта.       — Ты что-то хотела? — поинтересовался Артас, зная, что если не вмешаться, то Вель будет поносить гвардейца до самого вечера.       Не сказав ни слова, Вель подошла к Менетилу вплотную и прельнула к нему всем телом, буквально напрашиваясь на ласку, и Артас немедленно обхватил ее гибкий стан, чувствуя, как рука одичалой, скользнувшая к паху, быстро засунула ему за пояс туго скрученный клочок бумаги. Менетил наклонил голову и начал неспешно целовать ее обнаженные шею и плечи, еле-еле шевеля губами.       — Удалось?       — Да, — запрокинув голову, простонала Вель. Если бы кто-нибудь смог посмотреть или подслушать их в этот момент, то решил бы, что одичалая стонет от удовольствия, но никак не отвечает на вопросы короля.       — Что в письме?       В ответ Вель выдохнула что-то невразумительное, что можно было трактовать как угодно, хотя Артас все равно не ожидал четкого объяснения. Вель и так не очень понимала, что происходит, и Менетил понятия не имел, как можно объяснить ей то, что произошло накануне вечером. Как бы там ни было, Артас надеялся, что сможет подобрать правильные слова и не сойти при этом за безумца.       Вновь раздался тихий звон металла, дверь внезапно скрипнула и в образовавшейся проем быстро скользнули две тени, в их руках сверкнули кривые ножи, и в тот же миг Артас отшвырнул Вель в сторону, а сам отступил назад, выхватывая кинжал из ножен:       — Стража! — крикнул он во всю мощь своих легких, но на его призыв никто не откликнулся. Убийцы подходили к нему с двух сторон, действуя абсолютно синхронно, что говорило об их большом опыте в подобных делах, а также либо об их смелости, либо о крайней безрассудности, ведь чтобы напасть на короля в его покоях посреди дня, нужно было быть либо отчаянным смельчаком, либо законченным безумцем.       Они атаковали одновременно, и Артасу пришлось сильно постараться, чтобы его не нарезали на тонкие ломтики. Лезвие ножа чуть было не рассекло ему лицо, но король парировал удар, но не успел он нанести ответный, как тут же понял, что это был отвлекающий финт, призванный скрыть прицельный удар в горло второго убийцы, и если бы Артас попытался атаковать первого, то уже валялся бы на полу, захлебываясь собственной кровью. Вместо этого он сделал шаг влево, пропуская удар мимо себя, после чего тут же ударил локтем в открывшийся бок нападавшего, но тот тоже был не пальцем деланный, ловко отскочил в сторону и открыл пространство для маневра своего напарнику. Клинок несколько раз рассек воздух на уровне груди короля, вынуждая его шаг за шагом оступать к стене, и стало ясно, что если его сумеют прижать, участь Артаса станет очевидной.       Что-то просвистело, и один из нападавших рухнул на пол, сраженный метко брошенным табуретом, после чего Вель стрелой метнулась к дверям, распахнув их настежь:       — Стража! — ее звонкий голос разнёсся по коридорам. — На нас напали!       Впрочем, донесшийся до слуха Артаса топот ног и грохот металла возестил ему о том, что нападение не осталось незамеченным, и помощь была уже на подходе. Понял это и наемник, в его взгляде мелькнуло затравленное выражение, после чего он сделал то, чего Артас никак от него не ожидал: отбросив кинжал в сторону, он без колебаний бросился к окну и выпрыгнул из него быстрее, чем Менетил успел хоть как-то отреагировать. Не было ни криков, ни предсмертных проклятий, лишь донесшийся до короля глухой звук упавшего тела. Выглянув в окно, Артас увидел разбившегося в лепешку убийцу, вокруг которого уже собирались люди. Кто-то из них, обнажив клинки, бросился внутрь замка, очевидно полагая, что там есть еще враги. Менетил обернулся к Вель, на лице которой застыло изумленное выражение, но не успела она и слово сказать, как валявшийся на полу наемник внезапно вскочил и с размаху вогнал нож в грудь одичалой по самую рукоять.       Время застыло. Артас смотрел на упавшую Вель, не веря своим глазам, после чего в его сознании словно взорвалась гоблинская бомба, и разум затопил чистый гнев. Взревев от ярости, он кинулся на развернувшегося к нему убийцу и, схватив его за шею, поднял наемника над собой и принялся бить кинжалом, нанося удары один за другим. Артас чувствовал брызги крови, заливающие ему лицо, но ему было наплевать, его душил гнев, застилающий глаза ничуть не хуже алых потоков. Когда в покои короля наконец-то ворвались стражники, пред ними предстал обезумевший демон, залитый кровью с головы до ног и терзающий уже бездыханное тело, мало походившее на некогда живого человека. Зрелище было настолько жутким, что даже много чего повидавший Эддард Старк, замерший в дверном проеме с мечом в руках, содрогнулся. Молодой король исчез, а его место занял безжалостный монстр, готовый рвать на части каждого, кто посмеет навлечь на себя его гнев.       Отбросив искромсаннное тело в сторону, Артас огляделся по сторонам, непонимающим взглядом уставившись на окруживших его людей. Практически ничего не соображая, он увидел валяющиеся в коридоре тела в белых плащах, а рядом с ними какие-то вещи, напоминающие одеяния слуг, но в тот момент Артас попросту на обратил на данный факт никакого внимания. Но вот его взгляд сфокусировался на Вель, и в тот же миг он сорвался с места и, растолкав людей, кинулся к одичалой, упав рядом с ней на колени. Аккуратно приподняв ее голову, Артас вглядывался в ее бледное лицо, начисто игнорируя все, что происходило вокруг него. Кто-то срочно звал мейстера, раздавались тревожные крики и громкие приказы, но Менетилу было не до того. Кто-то прикоснулся к его плечу, но Артас рывком скинул с себя чужую руку, пытаясь уловить дыхание Вель. В его душе полыхнули гнев и боль, он жаждал мести и жалел о том, что рядом с ним не было даже самого слабого некроманта, что мог поднять убийцу из мертвых и терзать его душу до скончания времен.       Но ведь это было не так…       — Ты! — голос Артас больше напоминал звериный рык, когда он ткнул пальцем в первого попавшегося северянина. — Немедленно отправляйся в город! В трактире «Сытая свинья» найди человека по имени Кеммер и немедленно приведи его в замок! Живо!       Не смея ослушаться, солдат убежал, в то время как остальные пытались понять, что затеял король и кем является этот Кеммер, о котором до сегодняшнего дня никто из присутствующих никогда не слышал. Артас вновь принялся вглядываться в лицо Вель, и вдруг ему показалось, что с ее уст сорвался тихий стон.       — Жива! — воскликнул кто-то. — Да где этот проклятый мейстер?!       Услышав, что Вель еще жива, Артас ощутил, как в его душе разгорается надежда, и этот огонек принялся разрастаться, превращаясь в бушующий пожар, заполнивший все существо Менетила, проникая даже в самые темные уголки его души, озаряя их светом. Кожу короля стало пощипывать, словно бушевавший в нем свет рвался наружу, ладони стали гореть от нестерпимого жара. За спиной раздался чей-то изумленный вскрик, оставшийся без внимания, ведь теперь Артас знал, что ему нужно делать.       Положив полыхающую ладонь на грудь одичалой, Артас сосредоточился на ее ране, представляя себе, как она закрывается под мощным потоком Света, вновь наполнявшего душу бывшего паладина. И Свет хлынул из него в тело Вель, исцеляя его от ран, вновь наполняя жизнью, что чуть не была оборвана ударом вражеского клинка. Одичалая забилась в руках Артаса, с ее губ сорвался хриплый вздох, а веки распахнулись. Она принялась смотреть по сторонам, ее взгляд метался, пока не сфокусировался на нависшем над ней королем. Менетил не знал, что именно увидела Вель, так как мир для него самого внезапно померк, и он уже не чувствовал рук, что поймали его в последний момент.