Я бродил по песку, держа достроенный купол Лас Ночес в поле зрения.
В последнее время многое изменилось. Местные под руководством босса достроили Лас Ночес. Айзен закончил арранкаризацию всей армии Баррагана меньше, чем за месяц.
Новые арранкары получились… специфическими. Сильными, крепкими, минимально уступающими мне, но, насколько я понял, имели один фатальный недостаток. Как я понял, при арранкаризации возможны варианты. Большинство после завершенного процесса не имеют духовного меча, но, как я предположил, они могли его проявить со временем. И если им удастся, то некоторые из них смогут подвинуть меня с третьего места. Этого нельзя допустить! Поэтому мной было принято решение проредить их число, пока они не осознали своих возможностей. Трудность заключалось в том, что если я начну убивать и жрать всех на базе, то будут проблемы: во-первых, они могут сбиться в толпу и убить меня. Во-вторых, они могут попросить защиты у вышестоящих Эспад. И, в-третьих, Айзен запретил «бессмысленное уничтожение более слабых Эспад сильными».
Вообще, сам мятежный синигами так озадачил меня в последнем разговоре, что я до сих пор думаю… Почувствовав себя гибридом Цезаря, Наполеона и Суворова, я подкатил к Айзену с отличным предложением: напасть на синигами имеющимся силами. А что? Барраган может быть убьёт Ямомото, если не убьёт, то отвлечет. Адьюкасы в армии Баррагана слабее капитанов с банкаем, но когда двадцать на одного, это не проблема. Тем более Айзену надо всего лишь чуток поиграть иллюзией, чтобы одного из нападающих капитан не заметил. А на добивании есть я, арранкары и Гин с Тоусеном.
На мой взгляд отличный план. Айзен его забраковал.
Тогда я предложил другой план: нападаем сразу после арранкаризации всей армии Баррагана, пока новорожденные арранкары не поубивали друг друга. Опять мимо.
Тогда я предложил запретить драки среди своих и ждать пока все освоят высвобождение ресурексиона. Айзен опять был против.
Вместо этого он собрал бывшую армию Баррагана и велел им отыскать для Эспады Вастер Лорда. Сказал, что тот, кто притащит Вастер Лорда в Лас-Ночес, тот получит место в Эспаде. Я ужаснулся. Опять говорил с Айзеном, но тот ответил мне лишь снисходительной улыбкой.
Проблема в том, что если даже принять гипотезу об уникальности Баррагана и предположить, что другие Вастер Лорды на порядок слабее — то они им все равно не по зубам. По крайней мере пока. А мозгов для командной работы или чтобы уговорить Вастер Лорда присоединиться по мирному им не хватало. Точнее, может быть и хватило бы, но они слишком буквально понимают приказ Айзена. Нет, я допускал что кто-то из них, будучи сильным адьюкасом до своего возвышения, став арранкаром сможет победить или уничтожить слабого вастер лорда, но дотащить его живым — то есть взять с минимальными повреждениями, потом тащить на себе, а когда пленник придёт в себя, опять его уложить на лопатки с минимальными повреждениями… Нет, это не реально.
Отсюда следует жуткий вывод, который я гнал от себя, но другого обоснования я не находил: Айзену все эти пустые живыми не нужны. Да и победа над Готеем-13, по крайней мере посредством армии пустых, не его цель — иначе бы он не стал растрачивать армию впустую. Черт. И если Эспада Айзену похоже для чего-то нужна, хотя вряд ли сильно, то на остальных ему всё равно. Что же делать? Какой полководец добился победы в условиях когда его начальство специально и сознательно гробило армию, где он офицер?
Вывод прост: если уж эти пустые обречены на смерть, то пусть они умрут с пользой для меня.
Сейчас я медленно бродил по кругу, держа в поле зрения исполинский купол Лас-Ночес. Своими чувствами я пытался охватить максимальную площадь, покрепче сжав в себе «звездочку» пустого, который при жизни обладал хорошей чувствительностью. Я искал, и нашел. На пределе моей чувствительности ко мне двигалась цель.
Я находился довольно далеко, и цель не должна была ещё меня почувствовать. Прикинув её траекторию движения, я, используя сонидо, переместился так, чтобы оказаться на её траектории движения, и лег на землю.
Я сформировал мощное серо и стрельнул им вбок и вниз, проделав дыру в песке в Лес Меносов. Взяв свой меч, чувствуя себя дураком и мазохистом, я резанул свой живот Глоттенерией. Брызнула кровь. Меч являлся в некотором роде мной, и поэтому сам себя есть не стал.
Регенерация справилась с раной, благо я резал так, чтобы крови было много, а сама рана была скорее длинной и тонкой царапиной на ребре.
Максимально испачкавшись в песке и крови, я лег на землю в позе умирающего, при этом не выпуская рукояти мечей из рук. Теперь я активировал силу пустого, который умел при жизни отлично прятать реацу.
Цель то ли заметила вспышку света от серо, то ли учуяла мою реацу, поэтому ускорилась. Вскоре передо мной уже стоял человекоподобный арранкар, обогнувший бархан.
Пустой напоминал человека-рептилоида. Маска приоткрывала только левый глаз. Хвост, длинные когти на руках.
— Что с вами случилась, Трес Эспада? — спросили меня.
По-моему, этого пустого звали Тфорн. Он не входил в Эспаду, но в первой сотне по объему реацу был.
— Умираю! Реацу совсем нет! Я ранен! Помоги добраться до Лас-Ночес, а то я не могу за себя постоять! Бился с неизвестным, но тот просто испарился! — врал я.
Что будет, если человек попадет в беду? Большинство пройдет мимо. Может кто сердобольный вызовет скорую. У пустых не так. Века жизни вбили им в голову простую максиму — слабого добей. Нет, бывают исключения. Сплоченная команда, которая многое прошла. Свои фракционны, хотя не всегда. Но сейчас я был абсолютно уверен в результате.
Я провоцировал его на вполне конкретную реакцию, и Тфорн меня не разочаровал. Слегка размахнувшись руками, он напал на меня. Быстрее, чем я планировал. Да ешё я переиграл себя: в следующий раз буду встречать жертву опираясь на меч, а не лежа.
Когти на руках врага выросли до размеров стилета, и устремились к моему лицу. По двум его рукам я ударил своими мечами. Брызнула его кровь, я почувствовал как мои мечи поглощают его реацу. Правда, я не знал, кто именно ко мне явится, и поэтому не учел хвост, который устремился мне в лицо, а в прочности своего лица-аквариума я не был уверен. Усилием воли я трансформировал Глоттенерию в щупальце. Она обвилась вокруг обрубка руки врага, его тела и хвоста, пытаясь его грызть с переменным успехом. Второй рукой, поврежденной, но не отрубленной, ящерочеловек пытался дотянуться мне до лица, но было уже поздно: я активировал звездочку памяти Коги. С удивлением я смотрел, как моя левая рука выделывает пируэты, серией рубящих ударов перерубая ящеру сухожилия на конечностях и выбивая глаза. Необходимости в кидо не было.
Через несколько секунд ящер упал мертвым. Правая половина его тела несла в себе следы нескольких сотен ударов мечом, а левая словно была раздавлена и покусана исполинским удавом. Уже неподвижное тело, лежащее на песке, Глоттенерия-щупальце начала есть, выплевывая попавшийся песок.
Ну что ж, всё прошло неплохо. Свидетелей вроде нет, а если ко мне будет приставать Айзен, я могу сказать, что эта была самооборона.
Так начался сезон охоты на бывшую армию Баррагана.
Если жертвы ходили большой группой, или я не был уверен, что смогу справиться не привлекая внимания, то я их отпускал. Повезло ещё пятому Эспаде, человеку акуле: память съеденных подсказывала, что он в бытность адьюкасом получил от Тии и сейчас горел желанием её отыскать, поэтому я не стал на него нападать.
Так я и проводил время.
Моя сила росла, и если первые двое Эспад обладали огромным преимуществом, то мой разрыв от остальных стал стремительно расти.
Периодически я наведывался в Лас-Ночес. У большинства пустых наблюдался кризис среднего возраста: они потеряли цель жизни, а новую не обрели. Во-первых, им теперь не нужно бояться регресса, следовательно, нет нужды охотиться. Часть пустых мгновенно стала пацифистами. Ну или бездельниками. Во-вторых, новые тела и новые возможности. Для среднестатистического жителя Лас-Ночес умнее не искать слабосилков и есть их, а заняться осознанием своих новых возможностей. Как-то я видел в пустыне пару арранкаров, что поймали адьюкаса, а потом просто смотрели, как тот стрелял по ним серо, а оно их иеро не пробивало. Кроме того, к пустым вернулся вкус, и вкус пустых и арранкаров у многих отбил желание заниматься каннибализмом по старинке.
Если максимально упростить, жителей Лас-Ночес можно разделить на ряд условных групп. Тупые силовики, которым лишь бы подраться, если конечно враг не сильнее. Обыватели, которые вроде бы не дураки, но для тонкой работы не приспособлены. И основной слой — инертная биомасса. Те словно ничего в жизни вообще не хотели и ничего не делали кроме минимально необходимого.
Причем в третьей группе могли быть как «разгильдяи по жизни», кому и правда плевать на всё вокруг и который по инерции влачит бесцельное существование, как делал это будучи обычным пустым, только страха регресса уже нет, но и иных мотивов тоже ещё не возникло.
Также встречались убеждённые эгоисты, которые вечно в плохом настроении и всё время мечтают прибить всех вокруг. Что-то вроде Нноиторы. Если пустой обладал силой — он становился проблемой для всех вокруг, и мне приходилось его утихомиривать (либо убивать, либо убеждать, либо посылать в Пустыню выполнять важное задание, например, по поиску Вастер Лорда). Если же у пустого сил не было, то такой блуждал по Лас-Ночес и строил планы по вхождению в Эспаду или захват Хогиоку. Иногда в слух. Я уже составлял список кандидатов на самоубийственные миссии.
Существовали «забитые жизнью», вернее, другими пустыми, аналог «опущенных» из тюрьмы. Их более сильные и морально прогнившие собратья назначали чем-то вроде «козлов отпущения», срывая на них злость или просто потешаясь путём систематических избиений и надкусываний. Эту практику я пресекал как мог, потому что из таких получались хорошие слуги: лишившись моей поддержки те бы вернулись в жуткие будни, а так жили нормально. Именно такие оказались довольно полезны в деле построения нового мира — зашуганные сверх всякой меры, давно смирившиеся с судьбой дохляков, которым ничего никогда не светит, уже и не пытающиеся огрызаться на нападки, несмотря на все инстинкты хищников, они зачастую на подсознательном уровне, тужились улучшить своё положение хотя бы тем, чтобы стать нужными. А кому они нужны, кроме меня? Гиллианов из леса меносов под зовом водить много сил не надо. Как и учить других пустых читать и писать — не мне одному бухгалтерию прихода вести?
На этом фоне Приварон Эспада дышала энергией. Дордони развил бурную деятельность, Черуччи и Москеда ему активно помогали. Периодически к ним домахивался кто-то из более сильных пустых, но они либо разбирали его втроем, либо звали меня. Система караванов работала как часы, и несмотря на неизбежные потери на всех уровнях и переодическую выбраковку население Лас-Ночес росло.
Я уже приглядел двух интересных пустых из армии Баррагана. Одним был негр-контроллер. Пока он мог контролировать только троих одновременно, но я решил дать ему развиться и съесть позже. Вторым был Нноитора, теперь Эспада номер восемь. Да, дурак — его никто не смог научить читать. Матерился через слово. Отказался учиться кидо. Поубивал прилично других арранкаров, но я нашел с ним общий язык.
Этот псих заметил, что становится сильнее от битвы — и искал боя со всеми, кроме превосходящих его противников. Сам факт роста силы я объяснил тем, что даже в простом рукомахании арранкар использует реацу синигами, и именно она и растёт. А увеличение доли реацу синигами позволяет проявить клинок, пусть не обязательно духовный меч синигами, а духовный меч пустого. По крайней мере другого объяснения, почему Нноитора одним из первых в новой партии обрел ресурексион, у меня не было.
Так вот, Нноитора оказался незаменим в спарринге — его можно было бить в полную силу, и тот при этом не загибался. Прочность его иеро действительно впечатляла. Нет, у меня было против него оружие: дробящие удары, несколько серо подряд пробивало в нем ещё одну дыру, можно всунуть меч в ухо, глаз, дыру пустого или открытый рот, да банально задавить массой и бить в одну и ту же точку, но в целом — я обрел спарринг партнера. Правда тот каждый раз пытался меня убить, да и спиной к тому поворачиваться не стоило даже в повседневной жизни, но в целом я был доволен.
И почему у него в аниме был конфликт с Неллиель? Вот кидается он на тебя, через несколько минут лежит с кучей переломов и без реацу, в собственной крови и при этом довольный и хохочет… Самое главное к моим подчиненным не приставал и хорошо.
К неприятным новостям следовало отнести бегство нескольких сотен пустых из моей фракции к Баррагану и Заэлю, но я это перенес спокойно. Дело в том, что у Баррагана во фракции выживали только сильные, а у Заэля от экспериментов дохли все подряд, по этому большинство рекрутов из слабосилков, не надеявшихся вступить в Эспаду, оседали у меня. А сильных, обычно экс-армию Баррагана, я планировал съесть. Но моя фракция разрасталась, это помимо того, что всех подряд караванщиков и надсмотрщиков я туда не включал.
К неудачам следует отнести то, что Айзен отказался продлять наши уроки, да и Заэль, скотина, отказался со мной заниматься. Мне думается, этот розоволосый смог бы меня многому научить. Этот розоволосый как-то научился делать искусственных пустых! Некоторые из них даже сумели пройти арранкаризацию! Значит придется съесть этого самоучку. Только я не понимал как это осуществить: Заэль всё-таки Вастер Лорд. И когда один из его фракционов сломал какую-то реторту или что-то вроде этого, Заэль в процессе убиения неудачника впал в бешенство и стал всё крушить, при этом его реацу увеличилась раза в три.
Гин похвалил мой прогресс в кидо. Хотя мои заслуги там минимальны — я съел много арранкаров, и их реацу синигами мне помогала проще строить магию синигами.
Пригодился даже изувеченный ещё в бытность боёв с Баррагановской командой арранкар-гонец. Я использовал его для отработке медицинских кидо. С ними всё было сложно, они даже используя память Коги получались у меня через раз, и судя по визгам больного, надо придумать анестезию. Зато оторванные конечности медленно отрастали, словно за раз приклеивали к нему плоти как подошву от ботинок.
Но главное не это. Я выпросил у Айзена оборудование, благо Эспад Айзен, в отличии от остальных арранкаров, не полностью игнорил. И теперь у меня есть оборудование для производства гигаев! А уж ума нажать на нужные кнопки и подать реацу синигами мне хватит! Так я стал обладателем полутора десятков гигаев.
Нет, сам я в мир живых не собирался. Нечего мне там делать, тем более насколько я понял, время в мире пустых сейчас летит намного быстрее, чем в мире живых.
Я тщательно отбирал кандидатов — они должны иметь мозги, уметь читать и писать, помнить прошлую жизнь и ориентироваться в реалиях мира живых. Десяток арранкаров были посланы в мир живых искать рекрутов — как тех, кто добровольно захочет к нам присоединиться, так и тех, кого мне будет полезно сожрать благодаря их знаниям. Естественно, всех я отправил как можно дальше от Японии.
А вот ещё на троих я имел особые планы: им я выдал улучшенные гигаи, деньги, средства связи, документы (Айзен дал) и даже лично сочинил легенду. У этих троих задача — внедриться в Каракуру под видом школьников и их отца-одиночки, и снабжать меня информацией. Особенно про Ичиго.
Я не сомневался, что Готей-13 или Урахара поймут, что это гигаи, но специально, милостью Айзена, был подготовлен ещё один слой легенды: эта троица шпионы кланов, которые увидели в Ичиго потенциальную пару для кого-то из своего начальства.
На мой взгляд так себе легенда, но должно прокатить, благо всем троим я объяснил как себя надо вести.
Ладно, всех проверил, Нноитору опять избил (хотя он первый на меня кинулся), пора опять в пустыню на охоту. Уже стали попадаться арранкары из армии Баррагана с духовными мечами пустых, но уже слишком поздно, меня этим не напугать. Жаль я всех съесть не успею, часть по любому разбежится…
POV Заэля Гранца
Гранц был на пороге великого открытия: он нашел способ, пусть пока лишь теоретически, как разместить часть своей сущности в другом арранкаре, а затем, в случае полного уничтожения, возродится в новом теле. Единственное, что его смущало — завышенные требования к потенциальному вместилищу. Но он нашел решение: если нет кандидатов-носителей для арранкара из вастер лорда, найдутся кандидаты для арранкара из адьюкаса. Всё что ему надо — не есть, добиваясь собственного регресса в адьюкаса, а потом уже принять предложения Айзена и пройти арранкаризацию, после чего можно будет доработать свой метод.
POV Баррагана
— Наконец-то настал мой черед? — спросил Барраган у Айзена. Он был самым последним, вся его армия, хотя теперь уже не его, прошла через этот процесс.
— Да, — кратко ответил Айзен. Но Барраган смотрел не на него, он смотрел на постамент, где лежало Хогиоку. Вещь, которая даровала силу пустым. Насколько могущественнее она сделает его?
— Присядь. Закрой глаза, — приказал Айзен.
Барраган сделал всё как сказали. Он почувствовал, как засыпает на солнцепеке… Сознание куда-то уплыло. А потом он проснулся.
— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовался Айзен.
— Нормально. Что-то пошло не так? — уточнил Барраган, открывая глаза.
— Арранкаризация прошла успешно, — ответили ему.
Барраган встал. Он смотрел на свои руки. Человеческие руки.
Бывший король Хоэко Мунго стал ощупывать себя, потом подошел к стоящему зеркалу. Скелета не было. Он выглядел примерно так, как когда стал королем при жизни. Он долго разглядывал своё лицо. Настоящее человеческое лицо, а не маску или череп. Из зеркала на него смотрел пожилой человек с седыми волосами и усами. Старик, но ещё крепкий. На его лице два шрама, один на левой стороне подбородка, другой пересекает правый глаз. Он помнил, как и когда получил эти шрамы. Несмотря на свой старческий внешний вид, он довольно коренастый и мускулистый, и, даже с его сутулостью, довольно высокий. Он не был голым — он был в своей любимой одежде — белой кожаной куртке с подкладками из черного меха и короткими рукавами, золотыми браслетами на обоих запястьях и пояс, состоящий из трёх толстых цепей, присоединенных к большому металлическому диску с эмблемой солнца. Да, именно так и должен выглядеть вождь. Но были и отличия: дыра пустого находится в центре груди, он определил это на ощупь, потому что грудь закрывала одежда. Золотой короны не было. Сами остатки маски пустого имели форму пятиконечной короны, которая находится чуть выше лба.
Барраган попробовал ощутить реацу Айзена. Не получилось. Тогда он попробовал осознать свою реацу. Он ощутил свою привычную силу немного по-другому. К его силе пустого приросло нечто новое, но не слишком большое по объему. Он стал сильнее, но максимум на десятину! Нечестно!
— Остальные становились сильнее намного больше, — недовольно пробурчал он.
— Ничего не могу поделать, — ответил Айзен, стоя к нему спиной. — Я могу только указать путь, но пройти его должен ты сам.
Баррагана обуяла злость. Этот пришелец побоялся дать ему истинную силу! Ну ничего, он сам возьмет Хогиоку с трупа и сделает всё как надо. Сам.
Он не заметил, как в его руках оказалась его любимая двуручная секира. Большой двунаправленный боевой топор, по типу двусторонней секиры, с парой округлых лезвий и с округлым медальоном посредине, в щели которого находится изображение глаза, сам этот медальон находится посередине топора, соединяя оба его лезвия… Да, именно такое оружие он велел сделать себе в день своего воцарения! Несмотря на то, что его оружие обладало внушительным размером, и не каждый молодой мог с таким сражаться даже держа топор двумя руками, Барраган сейчас легко держал исполинскую секиру одной рукой и ощущал странную легкость. Он не стал задаваться вопросом, откуда у него взялось оружие. Он замахнулся, ударил Айзена в шею, и тот рассыпался.
А потом пришла боль, а именно забытое ощущение переломов обоих рук и правого плеча. После чего невероятное давление реацу едва не поставило его на колени в буквальном смысле слова.
— Глупо нападать на мою иллюзию. Ещё глупее забывать, кто здесь главный. Мы друг друга поняли? — спросил его Айзен.
— Да… Босс… — ответил Барраган.
Он что-нибудь придумает. Он всё равно будет королем!
Давление реацу исчезло, как и сам Айзен.
Барраган отправился в свои покои, которые ему полагались как Премьера Эспада.
Некоторые видели его травму, но им хватало ума разбегаться или отворачиваться. Одному не хватило. Пинок Баррагана развеял его.
Стиснув зубы от боли, Барраган рухнул на импровизированный трон.
Он посмотрел на своих прихлебателей.
— Делайте что хотите, но достаньте мне Хогиоку, — приказал он.
POV Айзена
Айзен смотрел как из помещения удаляется одна из его крупных неудач. Успешная арранкаризация зависела прежде всего от двух факторов: силы подопытного и его надлежащего психического состояния.С реацу у Баррагана проблем не было. Барраган мог бы после арранкаризации сильно вырасти, но… бывшего короля Хоэко Мунго подвела гордыня.
Тот хотел править. Хотел быть самым сильным. Он хотел, чтобы им восхищались и ему завидовали. Но при дальнейшем увеличении объему реацу Баррагана могло бы произойти две вещи. Первая, наиболее вероятная — все более слабые вокруг Баррагана начали бы умирать просто от невообразимого давления реацу. И второй вариант — Барраган бы обрел невероятный контроль реацу, и тогда его силу более слабые бы перестали чувствовать. В первом случае — невозможность наличия подданных, во втором — бесполезность подданных, ибо они не могут восхититься твоим величием и ощутить собственную ничтожность. Иными словами, чтобы над кем-то властвовать Баррагану нужно чтобы подчиненные могли его воспринимать. Иными словами, нужно тех превосходить, но превосходить обозримо. И именно это ограничение и не дало Хогиоку как следует выполнить свою работу.Рост реацу Баррагана остановился давно на уровне потолка для его подданных. Хогиоку просто добавило реацу синигами в бывшего Короля Хоэко Мунго.
И ведь Айзен дал ему шанс. Уже после арранкаризации. Он ждал, что Барраган спросит как стать сильнее. Или как стать искуснее. Айзен был готов рассказать первому Эспаде многое, но тот просто не задал вопроса. Не изъявил желания. Вместо вопросов — удар топором. Впрочем, весьма ожидаемый. Баррагана вполне устраивало быть самой большой лягушкой в своем болоте. И пускай его мир невелик — ему большего и не надо.
Айзен уселся на свой трон, и прикрыл глаза — так ему было проще концентрироваться на многих событиях одновременно. Сила его банкая была во истину ужасающей, не многим дано понять, что огонь и молнии это не главное. Сжечь кого-нибудь он и при помощи кидо может.
Айзен наблюдал за многими одновременно.
Странно, но всё больше его внимание привлекал один из Эспады. Бывший гиллиан. Азатот. Которого Тоусен за глаза называл «Гайдзин». От пустого такого типа следует ожидать голода и желания сожрать всех, но этот пустой, он был словно карикатурой на западное общество потребления. Да, он много ест. Но всех он не съедает — ему нужно некоторое количество последователей, которое будет удовлетворять его иные потребности. Очень необычно для пустого.
POV Маюри где-то в глубине души Азатота в процессе перевариваривания
Маюри уже не помнил, сколько он здесь находился. И дело было не в срезанных веках, перекрученных конечностях, намотанных на палки нервах и крюках из чего-то вроде кости в его теле. Пусть его тело было сковано и изувечено, но дух боролся в своей тюрьме без решеток. Где-то, может быть в своей фантазии, Маюри и Асисоки Дзиндзо сражались. Они вместе бились, кашляли, бормотали и причитали. В это время странная сила, одновременно реацу пустого и синигами, многократно усилившаяся за последнее время, запирала их в фиолетовом коконе флуктуирующих энергий, опутана невидимой паутиной в месте, напоминающем комнату после многолетнего пребывания там бомжей.
Потоки реацу прокалывали Маюри и его занпакто лучами, уколами, жгли огнем, пичкали металлом.
Иногда Маюри казалось, что он словно в огромной колбе из энергии. И когда он замолкал, чтобы перевести дух, нечто по ту сторону колбы отрывается от приборов. Маюри чувствовал, что там стоят два существа: одно напоминающее уродливого осьминога, а другое похожее одновременно на ветер и голодного дракона. У обоих нет глаз, но если бы они были, то в этот миг расширились, а уголки хищных ртов уже готовятся растянутся в довольной сытной улыбке, но они никогда её не достигают: Маюри начинает вновь вопить и сопротивляться.
Существа скрипят своими ртами. Осьминог со многими щупальцами закручивается в немыслимые узелки. Ветер принимает облик дракона, а потом начинает менять формы, принимая порой совсем неуместные и нелепые.
Существа, хозяева этого места смотрят на едва различимую тень, что корчится перед ними. Они втроем так часто проклинали друг друга, что казалось слова затвердели и из них построен этот мир. Звука нет, слов нет, но все трое знают, что они снова прокляли друг друга.
И всё начинается снова.
Он пытается сожрать их, а они — его, но никто из них не может добиться успеха.
POV Канаме Тоусена
Тоусен обдумывал приказ. По воле капитана Айзена Тоусен должен будет в нужное время поговорить с Азатотом. И если пустой бы наверняка не понял, зачем ему знать историю жизни Канаме Тоусена, то сам экс-капитан девятого отряда не имел иллюзий на эту тему. И он подробно расскажет об одном синигами.
Токинада Цунаяширо — глава клана Цунаяширо, одной из четырёх великих благородных семей Общества душ. Внешне Токинада — высокий и худощавый молодой человек. Часть его серебристо-седых волос заплетена в косичку, плотно прилегающую к темени. Поверх униформы синигами он носит богатые одежды, отражающие его статус. Токинада жесток, он любит мучить людей перед тем, как их убить. На его совести смерть многих людей, в том числе и членов его семьи: из-за какой-то мелочи он зарезал товарища по отряду, затем убил свою жену, когда та стала ругать его за это, а для того, чтобы стать главой клана, подослал убийц ко всем своим родственникам, которые были выше него по иерархии. Когда-то давно он женился на Какьё — подруге Канаме Тоусена. Спустя некоторое время он убил её за то, что она стала ругать его, когда он из-за какой-то мелочи зарезал товарища по отряду. Токинада использовал своё влияние, чтобы выйти сухим их воды. Он присутствовал на похоронах; там он впервые увидел Тоусена, о котором ему много рассказывала Какьё.
Токинада снова встретился с Тоусеном, когда тот пытался прорваться в здание Совета 46 и требовал правосудия. Он рассказал Тоусену, что именно случилось с Какьё, но от третьего лица — так, как будто бы это не он убил её. Он спросил слепого руконгайца, хочет ли тот отомстить. Тоусен колебался, но в итоге поборол своё желание и сказал, что сама Какьё этого бы не хотела — она мечтала о мире для всех. Тогда Токинада раскрыл Тоусену свою личность и признался, что собирался убить его, если он скажет, что хочет мстить. Когда Тоусен набросился на него, Токинада сдал его проходившему мимо патрулю.
Но главное не это: сила духовного меча Токинады, пусть и с оговорками, главной из которых являлось количество вложенной реацу, позволяла копировать свойства других духовных мечей. Отсюда вывод — если Азатот сумеет съесть этого аристократа, то у третьего Эспады будет намного больше возможностей.
А вечные муки внутри пустого… Токинада их заслужил.
Сам Тоусен сейчас присел на коврик.
Левой рукой он взял африканский струнный музыкальный инструмент.
Правой рукой он провел себя по лицу, словно пытаясь что-то собрать. Наверное, челку.
С первого раза не получилось, но капитан Айзен просил тренироваться.
Едва пальцы Тоусена в третий раз коснулись лба, как над ладонью вспыхнула крупная клякса духовной энергии и в секунду окатила лицо, формируя белую маску, немало удивив этим самого Тоусена.
На Тоусена обрушился каскад информации — теперь он мог видеть, вместо глаз выступала вся поверхность маски.Очень заманчиво. Он давно хотел видеть. Но сейчас лучше сосредоточится на удержании маски.
Если капитан Айзен сообщил ему, что надо стать вайзардом — значит так и быть. Его боевые характеристики в новой форме будут напрямую зависеть от того насколько долго он сможет удерживать эту форму. Сегодня он попробует удерживать маску ещё дольше.
Тоусен взялся за музыкальный инструмент и начал играть.
На грустную мелодию накладывались слова, хотя вряд ли кто-нибудь бы понял этот африканский язык.
В песне пелось, как подругу юноши убили. Тот захотел отомстить и продал свою душу демону за силу. Демон не обманул и действительно дал силу. Через много лет демон спросил юношу — отомстил ли он. Тогда юноша ответил, что он поручил свою месть другому демону. Демон улыбнулся, похлопал юношу по спине и с одобрением взял в свои ученики.
