Первенец

- Как… как всё так получилось? – выдохнула Китти. Фиона ухмыльнулась себе под нос. - Ты читала «Ромео и Джульетту»? - Конечно. И читала, и смотрела в театре несколько раз. - О чём, по-твоему, эта история? Китти удивлённо подняла брови. - О любви, разумеется, о чём же ещё. - Нет. Это история о том, что дети-подростки могут натворить уйму глупостей, если за ними не присматривать. – Фиона осклабилась. – Хотя, в моём случае отцовский присмотр не помог. Если можно называть присмотром наставления и упрёки. Неважно. В общем, дело было летом, все домашние разрывались между хлопотами и желанием отдохнуть, про меня, самую младшую, особо не вспоминали, и я от этого была только счастлива. У меня наступил период романтических мечтаний, а тут, словно по заказу, к соседям в гости приехали дальние родственники из Лондона. Их младший сын был примерно в том же положении, что и я, он тоже не испытывал на себе переизбытка опеки. Мы познакомились, подружились. Близко подружились. Если он и соображал больше моего, то ненамного. Я, естественно, была уверена, что он – любовь всей моей жизни, и вместе с тем – правда, тогда я не понимала, до меня дошло гораздо позже – мне чудилось, что это игра, которая никак не может закончиться ничем плохим. - Тот парень ещё был здесь, когда ты поняла, что беременна? - Нет, его и след простыл. – Фиона разжала пальцы, и сквозь них утёк песок, который она прежде сжимала. – Думаю, отец заставил бы меня избавиться от ребёнка, если б не увидел в моём положении возможность наконец сбыть Грэйс с рук. - Каким образом? Я до сих пор не понимаю, почему из-за твоей беременности выходить замуж пришлось Грэйс. - У Грэйс есть слабое место. Я не знаю, как правильно назвать – не жертвенность, скорее, готовность или вовсе стремление чем-то пожертвовать, чтобы потом попрекать окружающих этой жертвой и упиваться осознанием собственного благородства. Отец очень ловко подкинул Грэйс идею о том, что она станет настоящей героиней, истинной спасительницей нашего семейства, если согласится выйти замуж, принять моего ребёнка и выдать его за своего. Пару недель Грэйс металась между нежеланием становиться чьей-либо женой и желанием вогнать всю семью в неоплатный долг. Вдобавок, ей было уже двадцать пять – по тем временам, возраст катастрофический, - и терпеть нарастающие упрёки родителей ей хотелось не больше, чем пойти к алтарю с обыкновенным человеком, а не распрекрасным принцем. – Если Фиона и заметила понимающий вздох, который Китти попыталась подавать, то виду не подала. – Отец быстро подыскал подходящую кандидатуру. Джонатан был его помощником, отец пообещал ему свой приход. Джонатан и Грэйс поженились. Меня услали к родственникам в Уэльс. Через какое-то время Грэйс начала носить небольшой накладной живот. Потом отец с матерью распустили слухи, что у Грэйс сложная беременность, велика угроза выкидыша и ей нужно уехать, сменить климат. Грэйс отправилась составлять мне компанию. Меня тогда уже не выпускали из дома, соседи родни ничего не подозревали. Пока мы были в Уэльсе, отец с матерью несколько раз рассказывали знакомым, что Грэйс едва-едва не потеряла ребёнка, что врачи говорят, мол, будет чудом, если она всё-таки сможет его выносить. А потом – ах, ах, преждевременные роды, бедняжка Грэйс на волосок от смерти, малыш тоже очень слаб. Подозреваю, не все купились на историю, но никто не мог усомниться вслух - у моего отца была непоколебимо безупречная репутация. Через месяц после рождения Уолтера мы вернулись. Вскоре отец, как обещал, отдал приход Джонатану, а сам вместе с мамой и остальными дочерьми, включая меня, перебрался в окрестности Брайтона. Через пару лет я познакомилась с Аланом, он позвал меня замуж, и я побежала со всех ног. Он был хорошим человеком. Я рассказала ему правду о Уолтере. Он не стал меня осуждать, но и взять Уолтера к нам отказался. За это я не могу его ни простить, ни винить. - А Уолтер? Он-то знает?.. - Конечно. И он, и Моника, и Патрик. У меня умные дети, - Фиона не без гордости улыбнулась. – Все трое. Я никому из них не рассказывала, Алан тоже. Уверена, что и Грэйс с Джонатаном не говорили напрямую. Но они знают. Уолтер, Моника и Патрик знают. - То есть все всё знают, но молчат? - Да. - Когда примерно Уолтер понял, как ты думаешь? - Мне кажется, он начал догадываться, когда ему было лет семь. Когда мы вернулись в Британию, я часто приезжала якобы повидать сестру, но на самом деле – чтобы навестить Уолтера. – Фиона стиснула зубы. – Жаль, что меня не было, когда Джонатан… - Она покачала головой. – При мне он бы не посмел. - Ты узнала сразу? - Нет, месяца через полтора, когда в очередной раз приехала в гости. – Её голос резко похолодел, а зазвучавшая в нём насмешка наводила на мысли об игле, которую медленно вводят под кожу. – Несчастье с Джонатаном случилось вскоре после моего приезда. В Индии это называется карма – когда сама судьба даёт человеку награду или расплату за совершённые поступки или проступки. Хорошо, что я была тут и смогла утешить сестру в это непростое, трагическое время. А заодно намекнула ей, что если она сама попробует тронуть Уолтера хоть пальцем, карма настигнет и её. - А Уолтер знает?.. – опять спросила Китти. – Про… карму? Фиона пожала плечами. - Не удивлюсь, если да. – Она разгладила ладонью песок вдоль края полотенца. - Отчего Грэйс не обвинила тебя открыто? Судя по тому, что я о ней знаю, её не так просто запугать. - Да уж, - согласилась Фиона, - придурочных запугать сложно. Но она понимает, что если обвинит меня, я тоже не стану молчать и тогда всем станет известна история её брака, история с рождением Уолтера. Грэйс лишится всеобщего уважения, а она им дорожит. Ей нравится быть авторитетом и объектом восхищения народных масс. Словом, мы с ней держим друг дружку за горло, но душить не спешим.

ххх

После ужина, едва они остались наедине в своей комнате, Китти попросила: - Уолтер, давай уедем отсюда, пожалуйста. Он посмотрел на неё без капли удивления. Он будто ждал этого предложения. Ответ был короткий и чёткий: - Нет. - Почему? Что тебя здесь держит? – Китти дёрнула подбородком. – Грэйс здоровее всех здоровых, и ты лучше остальных понимаешь, что ей просто нравится помыкать тобой, а заодно трепать нервы Фионе. Он вяло покачал головой. - Да, понимаю. Не спорил, не возражал, но стоял на своём. Китти словно билась головой о бетонную стенку. К дьяволу дипломатию! - Ты ничего ей не должен, что бы она тебе ни внушала. Он слегка усмехнулся, продолжая смотреть на неё спокойно и то ли снисходительно, то ли устало. - Я бы не был так уверен. - А я бы была, - буркнула Китти. - Она дёргается совсем нечасто, иногда раз в два-три года. Китти моргнула и изумлённо посмотрела Уолтеру в глаза. Самое ужасное - она понимала, о чём он, не понимала только, как он догадался. Уолтер снова усмехнулся, теперь точно устало, и глянул на свою левую руку. - Ты весь ужин не на неё смотрела и сейчас почти не отводишь взгляд. Кровь прилила к её щекам. Китти не считала, что сделала нечто постыдное, но она невольно напомнила Уолтеру об одном из наиболее гадких и мучительных эпизодов в его жизни. - Прости. - Ничего. Фиона рассказала? - Да. Он покивал, беря небольшую отсрочку перед неизбежным следующим вопросом: - И как много она тебе рассказала? - Похоже, всё. – Китти тряхнула головой и пересела на другой край кровати, чтоб быть ближе к Уолтеру, который стоял подле окна. – И я считаю, нет, я знаю, что ты ничем не обязан Грэйс. Она же ненавидит тебя. - Она меня ненавидит, а Фиона любит, так? – Он ухмыльнулся. – Очень легко любить на расстоянии ребёнка, которому кто-то другой меняет пелёнки, к которому кто-то другой встаёт по ночам, которого кто-то другой кормит, поит и одевает, за которым кто-то другой ухаживает, когда он болеет. Китти сомневалась, что с маленьким болеющим Уолтером чрезмерно возились; но не стала говорить этого вслух. - Я не пытаюсь возвысить Фиону или принизить Грэйс… Хотя, какого чёрта? Куда Грэйс с Джонатаном ещё принижать, после того, что они делали? – Она поднялась, подступила к Уолтеру. – Всё то – за неимением лучшего слова – добро, которое тебе от них досталось, они перечеркнули с лихвой. Как она хотела увидеть, что её слова возымели действие и он с ней согласен! Но не увидела.

ххх

Перед сном Китти вышла подышать свежим воздухом. Она была слишком взвинчена, чтобы расслабиться и уснуть, потому решила нарезать пару кругов по саду. На первом же круге она столкнулась с Патриком. Было не очень темно, и они разглядели друг друга не в последний момент, обошлось без испуга от неожиданности. - Прогуливаешься? - улыбнулся Патрик. - Как видишь. - Китти не хотела огрызаться, само собой получилось. - Прости, я немного на нервах. Патрик и не подумал обидеться. Его улыбка не погасла, но стала спокойнее. - Всё в порядке. Китти внезапно подумала, что, вопреки разному цвету волос и глаз, Патрик и Уолтер очень похожи. Как она раньше не заметила? Они присели на скамейку, над которой нависал садовый фонарь. Китти хотелось поговорить с Патриком, с ним было легко общаться. Он не наигрывал своё простодушие, но простодушный и глупый - совсем не одно и то же. В случае Патрика к простодушию прилагались острая наблюдательность и доброе сердце. - Я уговаривала Уолтера уехать отсюда. - Он не согласился? - Нет. Сказал, что поймёт, если я захочу навестить родителей в Лондоне, но сам останется здесь. - Ты собираешься уехать? - И оставить его на растерзание этой гарпии? - Китти фыркнула. Любит она Уолтера или не любит, но он её муж. - Ни за что. Патрику определённо понравилось, как она окрестила Грэйс. - Мне кажется, ты знаешь, что на самом деле его родила не Грэйс, а наша мама, - сказал он просто, ошеломив Китти своей прямотой. Она кивнула, расширив глаза. - Наша мама, - повторил Патрик, поглядев куда-то вдаль. - Мама и мать не одно и то же, правда? - Пожалуй, что так, - после некоторого размышления согласилась Китти. Она поняла, что он имеет в виду. - Получается, что у Уолтера было две матери и ни одной мамы. Теперь покивал Патрик. - Да, и это несправедливо. Ты не знала его ребёнком, я знал. Бывают мерзкие дети, по которым сразу ясно, что ничего хорошего из них не вырастет. Бывает дети, насчёт которых не угадаешь. А бывают дети, про которых сразу можно сказать, что они всегда будут добрыми и порядочными людьми. - Он опустил взгляд на свои ладони, мягко осклабился. - В детстве я очень боялся темноты. Родители пытались убедить меня, что это глупо, но у них не получалось. Мне было страшно спать без света и стыдно просить оставлять его на ночь или приоткрывать дверь. Уолтер прислал мне на День Рождения карманный электрический фонарик. Тогда это была большая редкость. И дорогая. Я никак не мог понять, откуда у Уолтера деньги, пока кузина Маргарет не проболталась, что он получил этот фонарик от одноклассника из обеспеченной семьи взамен на то, что потом целый год делал за него домашнее задание. - Патрик покачал головой и на секунду-другую стиснул зубы. - Увези его отсюда, Китти. - Я пыталась, - вздохнула она. - Попытайся снова, прошу тебя. Если кто и сможет, то лишь ты. Тебя он любит больше всех на свете, эта любовь способна перевесить чувство вины. - Патрик прикусил губу. - Он же чувствует себя виноватым не только потому, что Грэйс и Джонатану пришлось пожениться и возиться с ним, но и потому, что из-за него мама утопила Джонатана. Тут Китти подпрыгнула на месте. Прямота Патрика зашкаливала, вырываясь за грани разумного. Впрочем, он ведь говорил прямо, но без свидетелей, так что это не столь уж опрометчиво. Он был уверен, что Китти уже знает, и видел - она удивлена, что сам он тоже в курсе. - Мы с Моникой догадались давным-давно, а Уолтер, небось, и того раньше. И он чувствует, понимаешь, он действительно чувствует себя виноватым кругом, во всём, вдоль и поперёк! Никакие логические доводы не помогут, этой виной его пичкали с младенчества, он сам отлично осознаёт, что объективно не сделал ничего плохого, но осознание - это одно, а ощущение, культивируемое годами, - совсем другое. Китти уткнулась лицом в ладони, ей захотелось истерически рассмеяться. Подумать только, она считала, что вышла замуж за человека с самой банальной и скучной на свете семейной историей. - Я сделаю всё, что смогу, - пообещала она, убрав руки. - Спасибо, - Патрик улыбнулся широко и добродушно. В этой его улыбке Китти неожиданно ясно увидела улыбку Уолтера, которая бывала у него иногда, в особенные моменты. Она вдруг поняла, что ей нравится такая улыбка мужа, и почувствовала необычное тепло, которого мысли о Уолтере у неё никогда прежде не вызывали. Она сама улыбнулась, рассеянно, но искренне.

ххх

Китти не сомневалась, что сегодня ночью Грэйс опять поднимет Уолтера по очередному дурацкому поводу, и решила сделать всё, чтобы этого не допустить. Из принципа, наперекор несправедливости, которой без того кругом полно. Женщине несложно сообразить, как удержать мужчину в постели. Она боялась, что Уолтер окажется слишком вымотанным морально, чтобы думать о супружеском долге и об удовольствии. Но, похоже, его измотанность как раз перешла на новый уровень, когда человека тошнит уже не от самой ситуации, а от своей реакции на неё. Другими словами, он теперь мучился не столько от чувств вины и долга, сколько от усталости из-за них. Это началось не сегодня, но сегодня стало особенно очевидным, наверное, благодаря Китти. Пусть их вечерний разговор не получился душевным, Уолтер понял, что жена, узнав правду, вовсе не стала думать о нём хуже, наоборот, она на его стороне и твёрдо считает, что он ни в чём не виноват. Он понял или, скорее, безошибочно ощутил, что сейчас она стремится к нему не из жалости. И даже не в уплату долга за замужество и сопутствующие преимущества. Впервые она хотела быть с ним потому, что он — это он. Только сегодня Китти поняла, какой он, настоящий Уолтер, и обнаружила, что по-настоящему им восхищается. После такого кошмарного детства он мало того что не сломался, но и не озлобился, не стал жестоким, ни на ком не вымещал свои обиды, даже не помышлял о подобном. - Думаешь, это убедит меня уехать? - спросил он, когда она начала недвусмысленные поползновения. - Нет, - она осклабилась игриво и нежно. - Думаю, это скрасит моё пребывание здесь, поскольку я тоже никуда не поеду. Я остаюсь с тобой, Уолтер. И, кстати, это ответ на твоё вчерашнее предложение. Сколько же она перечитала любовных романов — не сосчитать! Но лишь сегодня Китти задалась вопросом: а что постоянно читает Уолтер? Ибо он дал ей весомый повод заподозрить, что его литературные предпочтения не такие уж скучные и познавательны не только в научном плане.

ххх

Во втором часу ночи пронзительный и скрипучий голос Грэйс разнёсся по дому. - Уолтер! Уолтер, зайди ко мне! Уолтер зашевелился, повернулся на бок, собираясь встать, но Китти обняла мужа со спины, прижавшись щекой к его плечу. - Нет, не уходи, - прошептала она ему на ухо. - Я должен... - Нет, - она прижалась к нему сильнее. - Если ты кому-то что-то и должен, то мне — я твоя жена, я хочу, чтобы ты был рядом со мной, а не убегал успокаивать психованную озлобленную женщину с идиотскими обидами из-за ещё более идиотских не сбывшихся амбиций. Неужели ты считаешь, что она была бы счастлива, если б не вышла за Джонатана? Она бы завяла и иссохла без всякой пользы, без единого интересного события в жизни. Она бы продолжила мечтать и бездействовать, а в один прекрасный день внезапно обнаружила бы, что жизнь прошла, а вспомнить нечего. Её нынешняя судьба в сто раз лучше, но Грэйс не может признаться в этом даже самой себе, потому что слишком уж себя переоценивает. Это её проблема, а никак не твоя. Грэйс тем временем продолжала надрываться: - Уолтер! Уолтер, иди сюда! Уолтер, ты мне нужен! Китти чувствовала, что он ещё колеблется, но уже несильно. - Ты нужен мне, - она поцеловала его в тыльную сторону шеи. - Правда нужен. - Она не лгала. Эти слова были не о том, что она от него зависит, а о том, что она действительно хочет вместе с ним строить их совместную жизнь — отныне не потому, что так положено, а потому, что уверена: они смогут сделать дуг друга по-настоящему счастливыми. Уже сделали, вообще-то, всего пару часов назад. И это только начало. У них впереди замечательная жизнь. Кажется, она как-то резко поумнела. Иллюзии о прекрасных принцах улетучились; возможно, оттого что она на примере Грэйс увидела, чем они способны обернуться. Китти внезапно осознала: её мужа совсем не сложно полюбить, и не нужно заставлять себя, достаточно присмотреться к нему, понять его. И она присмотрелась, она поняла. К Грэйс пришёл Патрик, но она не унималась: - Уходи! Пусть придёт Уолтер! Мне нужен Уолтер! Уолтер! - Ты нужен мне, - повторила Китти, едва слышно, но горячо. Он медленно повернулся к ней лицом, потом погладил по щеке. Погладил левой рукой, и Китти, мягко перехватив его ладонь, прижала её к губам, замерла на мгновение-другое, а затем плавно поцеловала. Китти всегда считала, что если человека что-то гложет, ему непременно надо рассказать кому-нибудь о своей проблеме. Сейчас же осознала, что такой подход верен не для всех. Хирургическая операция — не всегда лучший способ избавиться от болезни, порой куда разумнее позволить болячке рассосаться под действием лекарств, а в некоторых случаях лучшим лекарством является душевный покой. Она не станет вытягивать из Уолтера откровения, но если он когда-нибудь захочет выговориться, она будет рядом.

ххх

На следующий день они уехали из этого дома. Китти настояла на том, чтобы вместе с Уолтером зайти к Грэйс попрощаться. Она предполагала, что Грэйс будет как никогда стараться навязать Уолтеру вину и всячески изображать из себя несчастную, всеми покинутую, незаслуженно страдающую жертву. И оказалась права. Но едва Грэйс завела свою шарманку, как Китти, будто не слыша её, безапелляционно выдала спокойнейшим светским тоном: - Что ж, приятно было познакомиться. - В данном случае очевидная ложь подчёркивала пренебрежение. - До свидания. Грэйс так и замерла на полуслове. Когда Китти и Уолтер выходили из комнаты, вслед им посыпались проклятья вперемешку с причитаниями, но супруги не обернулись.

ххх

Они погостили у родителей Китти, но меньше, чем планировали. Уолтеру пришла телеграмма — их лаборатории резко урезали финансирование; ему, как начальнику, следовало поскорее прибыть в Шанхай, дабы переговорить с чиновниками и попытаться изменить ситуацию. Фиона с Патриком и Моникой приехали проводить. Сейчас компания стояла у трапа парохода. Все уже переобнимались на прощание, и Китти, Моника, Патрик, обменявшись взглядами, словно невзначай отошли в сторонку, чтоб дать Фионе и Уолтеру возможность поговорить наедине. Напоследок Китти скользнула ладонью по предплечью мужа, очень ласково. - Что ж, - после небольшой паузы начала Фиона. - Может быть, нам стоит уже сказать вслух то, что мы оба и так прекрасно знаем? - Что ты моя кровная мать? - Уолтер улыбнулся, и от спокойствия его улыбки у Фионы защемило сердце. - Да, пожалуй, стоит. Но это мало что изменит. Не пойми неправильно, я благодарен тебе за многое — за моё рождение, за твою поддержку, за... - трудно было сказать правду, однако он сумел, - за то, что ты сделала с Джонатаном. Ты защитила меня. Я тебе признателен. - Но?.. - Что «но»? - После подобных высказываний обязательно бывает «но». - Здесь его не будет. Впрочем, без всяких «но» было ясно, что Уолтер подразумевал: он благодарен Фионе, он даже любит её, но не больше, чем среднестатистический племянник среднестатистическую тётю. Она и сама знала, что относительно Уолтера не имеет права считаться полноценной матерью; по её собственной вине-воле или нет — другой вопрос. Уолтер её ни в чём не винил, они оба понимали: она сделала всё, что могла. - Спасибо тебе за всё, - сказал он и обнял её, на сей раз не формально, а по-настоящему крепко. Фиона на несколько секунд прикрыла глаза, смыкая руки поверх его плеч. Они простояли так, наверное, не меньше минуты, затем разомкнули объятья, снова встретились взглядами, улыбнулись друг другу. - Ну, - бодро выдохнула Фиона, - счастливого пути. И удачи с финансированием лаборатории, не сомневаюсь, что ты решишь проблему. Уолтер добродушно-иронично посмеялся. - Очень надеюсь. - В крайнем случае, можешь попросить помощи напрямую у губернатора, - всё тем же бойким тоном посоветовала Фиона, - он не откажет. Припомнив, что в Шанхае Фионе довелось пообщаться с губернатором лично, Уолтер беззлобно ухмыльнулся, в его взгляде прибавилось иронии. - Потому что на одном из приёмов ты весь вечер с ним кокетничала? - Нет, потому что он — твой отец.

Конец (9 декабря 2018 г. - 9 июня 2019 г.)