Маленький чертёнок

      — Сын, присаживайся, я давно хотел с тобой очень серьезно поговорить, — лорд Мракс разместился в своем привычном кресле у камина, а его четырнадцатилетний сын предпочел оказаться на своем любимом диване, который, по мнению его отца давно пора отправить на свалку.       — Да, отец? — Генри, как всегда, устроился поближе к огню и приготовился внимательно слушать все, что тот ему скажет.       — Я не знаю, с чего начать, — этот разговор давался Тёмному лорду весьма непросто, но он все же решил, что лучше поведать эту историю самому, чем разбираться с последствиями чужого пересказа с привираниями, домыслами и жуткой клеветой. — Всё началось значительно раньше, но то, что изменило мою жизнь кардинально произошло 31 октября 1981 года…       Десять лет назад, когда лорд Мракс вместе со всеми своими новоявленными родственниками на четвёртый день рождения детей переехал в Норвегию, он был уверен, что никогда не расскажет сыну правду о его родителях. Он надеялся навсегда упрятать эту историю в глубины памяти, однако магия решила по-своему. Если он надеялся, что у него получится скрывать от сына, что он последний живой Поттер, то он серьезно прогадал, потому как даже став Мраксом тот не перестал быть наследником рода своего первого отца. И чёртовы гоблины не преминули напомнить, что в четырнадцать лет он сможет принять титул лорда Поттера.       Когда оказалось, что у Мраксов в Норвегии есть огромное поместье, и их род состоит в попечительском совете Дурмстранга, Том незамедлительно забрал всех дорогих ему людей и перебрался туда. По давнему договору на счёт школы регулярно выделялись средства из сейфа семьи, к которому до принятия титула лорда Томом несколько поколений его предков доступа не имели, и в любой момент Мраксы могли пристроить в школу своих детей или детей своих ближайших родственников даже без отбора, хотя таковой был довольно жёстким.       Связь со школой стала главной причиной переезда четы Малфоев и Мраксов, а также Снейпа — вернее, уже Принца, так как спустя пару лет Люциус и Том нашли информацию о том, что Северус не полукровка: его отец не магл, а сквиб, и потому он имеет все права на титул лорда Принца, кой он и получил — в эту далёкую северную страну. Мракс ни за что не хотел отдавать сына в Хогвартс, собственно, как и в Шармбатон, да и так получилось, что Дурмстранг именно в этот период искал новых преподавателей. Таким образом в Норвегии им открылись удивительные перспективы: бывший Тёмный лорд исполнил свою давнюю мечту стать преподавателем тёмных искусств, Принц занял место преподавателя по зельеварению — несмотря на любовь к вышеупомянутому предмету, высшее зельеварение он любил намного больше, — а Люциус ушёл в политику. На момент поступления Генри и Драко в школу Том уже был её директором, а Северус — его заместителем. Да и Люциус многого добился: к 1991 году он уже был заместителем министра Норвегии, а в 1994 стал министром.       — …И вот ты стал нашим сыном, а старик оставил того ребёнка маглам, — закончил свой рассказ Том, не поднимая глаз на сына. Он очень боялся увидеть в глазах своего горячо любимого ребенка, своего маленького мальчика, ненависть, презрение, или, еще хуже того — отвращение.       Генри же Мракс в течение всего рассказа не проронил ни слова. Эта информация стала для него не просто ужасной новостью, а самым настоящим страшным кошмаром. Отец, которого он безмерно уважал и чтил, ему не родной; мама, которую он любил больше жизни и готов был за один только косой взгляд в ее сторону убить — тоже. Хотя, если учесть тот ритуал, что они провели с гоблинами, то он всё же их кровный сын.       — Скажи хоть что-нибудь, — Том уже начал жалеть, что сам завёл этот разговор, с тревогой наблюдая за неподвижно сидящим сыном, смотревшим в камин, практически не моргая.       — Мне нужно подумать, — механическим голосом без единой эмоции ответил его сын, который враз превратился в бесчувственного робота, и растворился в воздухе, а появился уже в Великобритании, вернее, в Годриковой впадине.       Такая далёкая аппарация должна была забрать все силы среднестатистического мага, но Генри таковым не был. Хоть он ни разу не посещал это место, но всё равно попал безошибочно. Уже направившись в сторону кладбища, Генри — то есть, конечно же, Гарри — почувствовал нечто похожее на страх. Почти добравшись до своей цели, он уже не знал, хочет ли в самом деле увидеть могилы тех, благодаря кому он появился на свет. Ему также стало немного стыдно за такое детское поведение — он просто-напросто сбежал от своего отца и бросил его на растерзание мукам совести. Правильно ли он поступил? Зачем так спешил сюда попасть?       Пока он шёл и размышлял, то заметил, что в центре площади стоял обелиск, при приближении к которому стало понятно: он зачарованный. Стоило к нему приблизиться, как монумент тут же преобразился. Вместо стелы с множеством имен перед ним возникла скульптура. Три человека: взлохмаченный мужчина в очках, женщина с длинными волосами и младенец у неё на руках. Гарри подошёл вплотную, вглядываясь в лица родителей. Он и представить себе не мог, что им поставлен памятник… Так странно было видеть самого себя в виде каменного изваяния на руках у совершенно незнакомых ему людей. Счастливый, весёлый малыш…       На минутку ему стало больно, но не оттого, что он соскучился по Поттерам, людям которых не помнил, а оттого, что как маму может воспринимать только Беллу, и именно её ему сейчас сильно не хватало.       — Спи, моя радость, усни! В доме погасли огни, — Белла пела малышу песенку, хотя этому «малышу» было уже пять лет.       — Мама, я же уже не маленький! — возмущался Генри. Только что ему снился кошмар, от которого он дрожал, а теперь он уже и забыл про него, возмущаясь тому, что мама решила спеть ему колыбельную как ребенку.       — И что, это мешает мне спеть моему маленькому медвежонку колыбельную? Ты же сам сказал, что тебе приснился кошмар, — Белла мягко улыбнулась и озорно взглянула на своего «большого» мальчика.       — Ой, а я уже не помню, какой! — удивился ребёнок и засмеялся. Мама всегда пела ему колыбельные, когда ему плохо спалось, и с первых же слов всё проходило, а кошмары не возвращались.       — Ну вот видишь, — улыбнулась мама, поцеловала его и ушла, при этом оставив зажжённую свечку, оберегающую его от плохих снов, в которых кто-то в костюме Санты злобно смеется.       Гарри пару раз тряхнул головой, отбрасывая все сейчас ненужные, хоть и такие тёплые воспоминания, и пошёл дальше. Впереди показалось кладбище, в центре которого располагалась церквушка. Найти нужные могилы не составило труда, так как его что-то туда будто бы тянуло. Надгробие на них было сделано из белого мрамора, а слова словно светились в темноте, так что читать было достаточно легко. Гарри не пришлось ни опускаться на колени, ни даже наклоняться, чтобы прочесть выбитые на этом холодном камне светлячки.

Джеймс Поттер.

27 марта 1960 года — 31 октября 1981 года

Лили Поттер.

30 января 1960 года — 31 октября 1981 года

«Последний же враг истребится — смерть»

      Последние слова он произнёс вслух и засмеялся.       — Кто бы ты ни был, человек, ставивший памятник, ты жуткий тролль! Написать на могиле людей, погибших от рук лорда Волдеморта, девиз Пожирателей смерти, пусть это и цитата из библии, — высшая степень троллинга.       Именно эта фраза сбила его с печальных мыслей. Пустые слова, конечно, не могут изменить того, что бренные останки его родителей лежат здесь, под слоем земли и камней, ничего не ведающие, ко всему равнодушные. Гарри снова сжал губы, уставившись на небольшой холмик, скрывающий место последнего упокоения Лили и Джеймса. Теперь от них остались только кости или вовсе прах; они не знают и не волнуются о том, что их живой сын стоит здесь, так близко, и его сердце все ещё бьётся. Он пытался понять, что же произошло, почему всё так.       Опустившись на колени, он положил руки на землю и попытался сконцентрироваться. Силы проходили по магическим каналам до того легко, что Гарри даже не чувствовал этого. Он пытался посмотреть воспоминания родителей, но то ли умерли они слишком давно, то ли концентрировался он плохо, но ничего не получилось. Поэтому, поднявшись на ноги и взмахнув палочкой, отчего на могиле появился огромный букет лилий, он направился на место, где всё и случилось. Место, очутившись в котором он надеялся разобраться в поступках дорогих его сердцу и душе людей. Место, где он мог бы увидеть лица тех, кто любил его не меньше его нынешней семьи.       Большая часть коттеджа молодой четы Поттеров устояла, но правую часть верхнего этажа снесло основательно: именно туда «ударило отражённое заклятие», как думали все, а это всего-то навсего была прицельная бомбарда от Лорда, и парочка Блэковских штучек от Беллы.       Сейчас же дом был покрыт плющом и окружен высокой, не меньше чем по пояс, травой. Прикоснувшись к ржавой калитке, Гарри активировал чары, которые непонятно кто наложил: над калиткой возникла вывеска, поднявшаяся из зарослей крапивы и сорной травы, словно странный быстрорастущий цветок. Золотые буквы на деревянной доске гласили:

«Здесь в ночь на 31 октября 1981 года были убиты Лили и Джеймс Поттер. Их сын Гарри стал единственным волшебником в мире, пережившим Убивающее заклятие. Этот дом, невидимый для маглов, был оставлен в неприкосновенности как памятник Поттерам и напоминание о злой силе, разбившей их семью».

      Вокруг аккуратно выведенных строчек доска была сплошь исписана. Волшебники и волшебницы расписывались вечными чернилами, вырезали свои инициалы, многие оставляли целые послания. Более свежие надписи выделялись на фоне наслоений магических граффити, а содержание у всех было примерно одно и то же:       «Удачи тебе, Гарри, где бы ты ни был!»       «Если ты читаешь это, Гарри, мы с тобой!»       «Да здравствует Гарри Поттер!»…       Все эти высказывания вызвали у Гарри только смех: вместо того, чтобы помочь сироте, позаботиться о нём, да хотя бы поинтересоваться о его здоровье, они просто рисовали на памятной табличке. Причём они же его даже не знали что же на самом деле произошло в ту ночь. Лорд мог не убивать никого и не испаряться, а просто спрятаться, как вообще-то и произошло, а они все поверили той пусть и умелой, но созданной на скорую руку инсценировке. Бред.       Распахнув калитку и двери, Гарри зашёл внутрь и попытался сконцентрироваться с помощью своей силы как учил его мистер Чо. Зацепиться за последнее воспоминание оказалось чересчур просто.       «Лили, бери Гарри и беги! Это он! Бегите скорее наверх!»       Они совершенно не были готовы к нападению, поэтому Лили побежала наверх даже без палочки. Выглядели они так, как и было изображено на том памятнике около кладбища. Гарри хмыкнул: ему показалось забавным узнать лица родителей по памятнику. Тёмный Лорд же уже преодолел защиту этого маленького дома и начал подниматься к двери. На нём был странный тёмный плащ-мантия, который отчего-то вызывал у Гарри неясную тревогу, будто от этой вещи не должно было тут быть. Джеймс же Поттер стоял и не шевелился. Нет, ну что за идиот его настоящий отец? Хоть бы это не передавалось по наследству!       Двери резко распахнулись. Зелёная вспышка засверкала в небольшом коридорчике, в котором он сейчас и находился, осветила небольшой, но миленький диванчик и журнальный столик, что сейчас содержали только толстый слой пыли и попал точно в цель. Хотя кто бы сомневался: его отец — лорд Мракс — никогда не промахивался. Джеймс Поттер рухнул, а комната снова погрузилась в кромешную тьму. Да, самая что ни на есть геройская смерть — умереть в собственном доме без палочки в руках.       Сверху донёсся всхлип. Его всхлип. Оказывается, именно из-за него Лорд их и нашёл. Волдеморт шёл медленно и, кажется, о чём-то думал. Опять задействовав свои силы, он проник в голову Тёмного Лорда. Мысли читать было тяжело, потому как шла борьба между внутренними силами мага и ментальными закладками. Наличие таковых моментально отрезвило сознание Гарри. Он понял, что лорд Мракс действовал не совсем по своей воле. Толстые нити подчинения шли от магического ядра его отца к какому-то другому волшебнику. К какому, узнать пока не было возможности, но отметины его он запомнил. Каждый волшебник, создающий ментальные закладки, оставляет свою своеобразную магическую подпись. Именно этот волшебник и будет тем, кто познает всю его злость, а на отца обижаться бессмысленно, да и невозможно.       Отрешившись от мыслей, Гарри заметил рыжеволосую волшебницу, Лили Поттер — мамой назвать он ее не мог, — которая стояла посередине комнаты, держа ребёнка на руках. И тут у него появились те же мысли, что и у Тёмного Лорда в ту самую ночь: «Почему она не аппарировала, не позвала на помощь?», «Почему не активировала порт ключ?»; даже лёгкого взгляда хватило, чтобы найти как минимум два. Вон же, под шкафом один, а за книгами другой. А потом начался форменный цирк, причём клоунами были оба. Ну что за пафосные речи? Это точно его отец?       — Отойди от него, девчонка! Мне нужен только твой ребёнок!       — Нет! Только не Гарри! — а если оба родителя ни блещут умом ребенок же может таким не быть?       — Отойди от него и будешь жить!       — Никогда! Пожалуйста, только не Гарри!       — В последний раз говорю — отойди!       — Нет! Ни за что!       — Сама виновата, что не воспользовалась моей добротой, пока могла! Avada Kedavra!       Вынырнув из воспоминания, Гарри потёр голову и плюхнулся в ближайшее кресло. Всё оказалось ещё сложнее, чем он думал. Оказалось, что есть и третья сила, которая принесла в жертву и его, и его семьи, что прошлую, что нынешнюю.       Прикоснувшись к журнальному столику, он улыбнулся. Теплая и смутно знакомая магия прослеживалась в этой вязи чар. Он все-таки вспомнил, как Лили создавала для него радужных пони и маленьких дракончиков. Полностью отрешившись от окружающего мира, Гарри погрузился в череду воспоминаний, которые просто переполняли дом. Его рождение, крестины; кстати, крёстным был какой-то друг Джеймса — его он тоже не мог назвать своим отцом, — Сириус, череда гостей и посетителей. В каждом он пытался найти того, кто подчинил его отца… и нашёл. Однажды в гости к молодой чете Поттеров зашёл старик с шикарной белой гривой — Дамблдор. Именно он захомутал и его отца, и Поттеров.       — Ну, старик, жди неприятностей! — сквозь кровавую пелену гнева процедил вслух Гарри и стал обдумывать всевозможные варианты жуткой и кровавой мести. Не зря же он все-таки сын пусть и бывшего, но Темного Лорда. Хотя кто сказал, что Темные Лорды могут быть бывшими?

***

      — Генри, я, конечно, всё понимаю, но давай ты вернёшься домой, и мы всё обсудим, а? Ну или хотя бы давай пойдем к папе; думаю, он не выдаст нас твоему отцу, если мы спрячемся у него в кабинете, — тихонько, так, что даже Гарри не заметил появление нового лица, переместился прямо в домик Поттеров Драко.       — Мог бы для приличия хотя бы постучать, — с улыбкой ответил тот.       — Так ты тут не убиваешься? Я уж подумал, что мне придётся из петли какой-нибудь тебя вытаскивать! — воскликнул с небольшой усмешкой, но и с сильным облегчением Драко.       — Не дождёшься. Я тут одну штуку затеял, — пространственно сказал Мракс, — ты со мной?       — Куда же я от тебя денусь? Даже на край света за тобой пойду: ты же часть меня, а я часть тебя, забыл? — Драко сел около брата, который отчего-то вместо удобного дивана сидел на полу и приобнял его. — Наша связь сродни связи близнецов, а они друг дружку никогда не бросят.       — Я знал, что ты меня любишь, — усмехнулся Гарри. — Тогда собирайся, мы выдвигаемся на Хогвартс!