Ай в клане ненависти

День начался весьма обыденно: солнце в глаза, падение с кровати и насмешки хомяка, которого по ошибке Сэчико называет милым. Так теперь начинается моё утро. Родители пропадают на работе, на войне что-то происходит, и раз всем приходится так пахать, это что-то явно нехорошее. Даже заместитель главы клана покинул свою территорию. И вот уже я думала, что и этот день станет днём в стиле зелёных зверей Конохи (пока только одного), как в дверь постучали. Теперь бумажка о запрете выходить из дома весит прямо на входной двери. Открыть дверь можно, но выйти нельзя. Печать. Печать пропускает только родителей и хомяка, когда ему надо поменяться на другого хомяка — Ёру, про себя зову Ёриком. Не знаю почему. На каком языке я думаю? Наверно, я думаю на русском. Может быть. А как говорю, пишу и читаю на японском? А японский ли это? В любом случае, мои способности к коммуницированию не иначе как магия. Иногда не стоит думать, а стоит действовать, а иначе человек за дверью будет ждать вас пять минут, а потом вышибет дверь. Большую деревянную дверь одним ударом, и даже не поморщится. Зачем в мире, где половина населения дверьми не пользуется, нужны двери? Ой хватит думать! Кто это? Кто у неё за спиной? Куноичи, раз дверь вышибла, лет десяти-одиннадцати. И паренёк, бледный какой-то. Как вы поступите, когда к вам в дом вламываются неизвестные личности? Моя реакция удивила даже меня… Я схватила стеклянную бутылку с молоком и разбила её об стол по горло. Осколки посыпались на пол, поцарапали ногу. Я активировала шаринган и направила розочку на неприятелей. Кажется, зашипела. Только когда увидела протекторы нашей деревни осознала, что наделала. Хомяк, понявший всё раньше меня, ушёл, чтобы не позориться. — Совсем одичала, — простонала я, прикрыв лицо рукой, свободной от стекла. Надо бы извиниться, — Здравствуйте. Простите меня… испугалась. Вы проходите, присаживайтесь, — не убирая первую руку от лица, я махнула второй, в которой всё ещё лежит оружие, на диванчик. Меня до сих пор смущает планировка, ведь прихожая, зал и кухня никак не разделены. Но сейчас это могло сыграть мне на руку. Могло, но я просто глупо поступила. — Рин-чан, я тоже собирался выбить дверь, ты могла попасть под удар, — вот почему бледный. Её зовут Рин. — Обито-кун. Я ведь знаю, что ты меня всегда предупредишь, прежде чем сделать глупость, — умеет замять разговор.Обито?! — Подождёте, пока я соберу стекло и приведу себя порядок? Потом уже всё остальное, — что делать, если встретил кумира? Визжать и просить автограф! Я фразу «можно автограф» знаю на четырёх языках. Или убиваться, что не сможешь этого сделать, попутно вынимая стекло. Нет, не из сердца и ноги. Розочка и осколки в помойке, нога перемотана, голова разбита об стенку. Можно и поговорить теперь. — Кто вы и зачем сюда пришли? — если первое мне известно, то про второе хотелось бы поподробнее. — Нохара Рин, генин. — Учиха Обито, протектор ты видишь, — он ткнул в железку на голове, — Задание пока в деревне. Дети будут жить все вместе какое-то время, вот мы и собираем их по клану. Только ты опасная слишком, других покалечишь, — он проговорил это вглядываясь в мой шаринган. Мне считать это похвалой? — Нам в резиденции сказали по своему усмотрению сообщать о случаях, выходящих за рамки нормального. Твой возраст не указан в документах, сейчас ты чуть не атаковала нас… — Да ещё и шаринган с двумя томоэ! — Обито перебил Рин и начал выражать… восхищение? Возмущение?.. и крайне активно жестикулировать. Ему бы бутылку со сливками в руки, точно бы масло получилось. — Успокойся, Обито, надо решить, что делать. — Ничего не надо, не опасна я! — Ты ведь можешь управлять чакрой? — Могу. — Значит и помочь сможешь. — Я травы лечебные знаю, противоядия простые готовить могу и печати чакрой напитывать! А ещё вывихи вправлять. — Я хотела тебя отвести к матери, чтобы ты свитки клана Учиха помогала распечатывать, но теперь лучше отвести тебя в резиденцию, там уже разберутся. — Но Рин-чан, она же маленькая… — Ты ведь справишься, Ай-чан? Время сейчас трудное, Обито. Серьезный кивок был ответом на грустную улыбку девочки, которая и сама не хотела лишать детей детства. — Пойдём. Хомяк побежал докладывать.