Ай в клане ненависти

Мои тренировки не были тайными и фраза «это сюрприз» или «это секрет» не остановила хомяка перед подробным рассказом о моих занятиях. Точнее, письменный доклад, но это не столь важно. Стукач. Мой «выход в свет» тоже не остался незамеченным. Теперь перед мной сидит хмурый Нобу, а мама осталась на работе. Его брови сведены к переносице, губы плотно сжаты, пальцы руки барабанят по кухонному столу. Стол от этого слегка покачивается, и ложка в чашке с чаем, оставленным на столе, слегка звенит. Этот звон давит на мозг, заставляет задуматься об излишней эмоциональности папы. Шиноби в привычном понимании он, наверно, некудышный. Ведь легко провалиться, если сильно нервничаешь. Но и смерти пациентов тоже спокойствию не способствуют. Сейчас так и хочется спросить, чем именно он занимается, но, похоже, придётся отложить этот разговор. Сейчас идёт речь о куда более насущном вопросе: о нарушении правила с холодильника. Мы договорились, что вещи, написанные на желтоватом листочке, я буду выполнять. Например, гулять по клану только с кем-то из родителей, или не брать кунаи, лежащие в комоде. Конечно, в родительских вещах мне тоже лазать нельзя, то кунаи — это по-настоящему опасно. Во многих смыслах. Я могу пораниться, попытавшись ими воспользоваться и меня могут убить, если узнают об этом. То же касается и других железяк, но где они лежат, мне не известно. — Зачем ты вышла? — речь родителей особенно лаконична в подобных ситуациях. Наверно, это профессиональная особенность. — Я не хотела, чтобы обо мне и моей семье подумали что-то плохое. Вдруг я бы опозорилась, отказавшись от спарринга? Или оскорбила их? — и это действительно так. — Это не твоя проблема. — Но я хотела как лучше! --он устало почесал нос и спокойно ответил. — Впредь не нарушай правил. Я и мама очень беспокоимся о тебе. То что нынешняя ситуация не даёт нам общаться с тобой… Мы тебя любим. — Я тоже вас люблю… Пап, а можно вопрос? — Да, конечно. — Почему, если идёт война, кто-то просто сидит в клане? — Так нужно, чтобы, если от клана что-то потребовалось, этот вопрос мог решить Глава клана или его доверенное лицо. Остальные, как я и мама, нужны тут, в деревне. Что сейчас спросить? Кто сидит с детьми, или какая у родителей работа? А зачем выбирать? — А кто сидит с детьми? А что ты делаешь на работе? — С детьми сидят няни, как та, что сидела с тобой, если родители ушли на фронт. И другие семьи, как наша, могут взять ребёнка под временную опеку, — Нобу улыбнулся, — Я специализируюсь на ядах и противоядиях, но в госпитале нет определенной работы. Делаю то, что говорят. Покажешь как тренируешься? Я и Сэчико хотели уже заменить твою подушку на что-нибудь другое. — Я думала, это будет сюрпризом. — Тогда надо было лучше подумать, как это скрыть. Что мне нравится в моих опекунах, так это то, что они уже воспринимают меня серьёзно. Нет удивления, нет беспокойства, нет вопросов. Ставлю подушку, начинаю наносить удары без шарингана. Из подушки вылетают перья и плавно летят на пол. Перья с прошлой тренировки лежат там же. — Ты скопировала эти движения? — Да. Из окна полигон видно, там иногда занимаются. — Неплохо, но реже используй шаринган. У твоей мамы были из-за него проблемы. — Хорошо. Научишь меня чему-нибудь? Я уже могу контролировать чакру! — Может, тебе дать книжку по медицине? — Давай. На самом деле, лечить людей я уже смогу. Чуть-чуть. Не зря же на медицинском училась. Мы дошли до родительской комнаты, там мне дали книгу и показали что читать. Анатомия, которую я знаю, и травы, которые впервые вижу. — Это пригодится для лечения незначительных проблем, с чакрой не связанных. А анатомия и в бою поможет, — он взъерошил мне волосы и тепло улыбнулся, — Ты такая маленькая, а я тебе уже даю учить основы ирьериндзюцу. Просто я хочу, чтобы ты становилась не только сильнее, но и умнее. Дашь папе поспать? — Конечно! Пошли, Широ! Хомяк, который ещё не вернулся в свой мир, прыгнул с папиного плеча мне на ладонь. Пришло время проучить его. Злой оскал исказил моё лицо, а глаза невольно скользнули по хоме взглядом матёрого маньяка. В соседней комнате отец пустил слезу гордости. Его дочь уже может пускать Ки. Пушистые лапы начали дрожать, а их обладатель намылился смываться. Я так мучала свою подругу, теперь у меня меньше работы и, соответственно, возможностей. Но этого ему тоже будет достаточно. Ну-с, время вспомнить старое хобби. — Будешь моей моделью для шитья? — радуйся, что шить буду для тебя, а не из тебя. Нервный кивок был мне ответом. Надо взять то, что мне нужно из маминой шкатулки. Начинаю снимать мерки для будущей кофты, душа предателя сантиметром. Прямо на нём пришиваю рукава. Колю его иглой. Когда закончила, спрашиваю как ему. Психую, что ему не нравится, пусть и говорит он обратное. Выношу мозг. Выношу тело. Вот так надо мстить Саске! Это я тут настоящая Учиха!