***
Вот дерьмо. Кажется, Артём потерял свой единственный шанс на просвет. В голове хватит мутного содержания, чтобы сотворить апокалипсис в разуме. Шатохин падает на пол, не понимая, отчего так зябко на душе. Догадываясь, отчего так трудно дышать, а в животе так холодно, будто там сдохли все бабочки, желавшие быть с любимым человеком. Шато касается своих шёлковых волос, а после тянет со всех сил, срывает клочками их, чтобы выкинуть из головы последние слова Егора. Ползёт по холодному линолеуму, так как ноги стали совсем ватными, неприспособленными для шагов. Доползая до комнаты, стягивает висящий на стуле рюкзак, со звонким звуком расстёгивая его. — Чёрт, да где же это дерьмо?! — бесясь с того, что не может найти укол, кричит в пустоту Тёма, а тело дрожит от того, что желанное вещество ещё не попало в организм. — Блять, блять, блять! Слёзы сами слетают с жалобных глазок синеглазого демона, стукаясь о твёрдую поверхность. Всё же находя нужное, тот берёт дозу, набирая в укол, сидя рядом с кроватью, опираясь на неё. Дрожит весь, но быстро срывает с кровати свой ремень от штанов, чтобы затянуть свою плечевую кость потуже. Затягивает плечо, пока во рту, зубами держит подготовленную инъекцию. — Спокойно, спокойно, всё хорошо. Скоро всё будет хорошо, — проговаривает Артём, успокаивая себя. Но вдруг пришло в голову, что хочется больше обычной дозы. Передозировка сейчас выглядит в его глазах таким хорошим выбором. Блестящей концовкой, так скажем. Сладкой и приторной жизнью, но, конечно, после смерти. Всё просто, он устал стараться быть человеком. А сейчас даже стараться не для кого. Вводит в укол больше мерзкой отравы, чтобы и шанса на просветление не было. Держит ремешок покрепче, стягивая его зубами, а в другой руке едкая инъекция, готовая прожечь ему дорогу на небеса. Сам весь на нервах, волнуется, понемногу теряя остатки нормального разума. Думает, правда ли то, что Егора больше не любит, либо же ему просто мозги промыла отрава, которую он собирается ввести себе. Выдыхает горячо, но медленно вводит иглу в бледную, фарфоровую кожу, но почему-то медлит и в том, чтобы залить в себя этот яд. Очень медлит. А на глазах всё больше становится мокро. Так бы плакать только на фильме «Титаник», но ему можно, ибо сейчас тот, считай, потерял свою половинку. Потерял часть себя. Даже если Тёма хотел остаться друзьями, то только для того, чтобы не причинять боль младшему. Но, кажется, он слегка проебался. Шатохин не особо серьёзно воспринимал Ракитина, либо наоборот. Ведь пытался быть независимым от Егора, сам не видя того, что без него он мёртв в душе. Без его младшего паренька, тот просто идёт ко дну, лишь ещё больше отравляя себе реальность. Слышится как громко открывается входная дверь, стукаясь о стену, а быстрые шаги ведут внутрь. После в комнату залетает запыхавшийся Егорка. Артём не понимает, что тут происходит, но после к нему приходит осознание всего, позже его внезапно начинает трясти и пугать тот факт, что не придя бы младший сюда, то, вероятно, тот бы уже вколол себе инъекцию, закончив эту драму. Артём смутно видит Егора, так как глаза заплаканные очень мешали нормальному видению. — Я думал, ты послал меня. Забыл что-то? — с ужасно отчаянной улыбкой спрашивает Шатохин, держа иглу в своей руки, немного забыв, что она еще там, крепко задержана его пальцами. Младший просто стоит, не дёргаясь, дабы Артём не пустил себе эту дрянь. Выдыхает, начиная говорить, пытаясь отвлечь того от плохого деяния: — Забыл, что я очень люблю тебя! Забыл, что без тебя мне безумно плохо! Тём, успокойся, тебе же хуже станет. Вынь укол! Тём, блять, ты ебалай? Давай хотя бы просто поговорим? — умоляя вытащить и отдать укол, начал уговаривать Егорка, медленно подходя к старшему со своими провинившимися глазками, чтобы тот не заметил. — Тёма, отдай мне эту штуку? Пожалуйста, я тебя не трону, просто отдай её? Юноша подходит к Артёму, протягиваю ему свою руку, чтобы тот отдал укол, а шатен лишь отодвигается дальше, пугаясь, словно огня таких родных рук юноши. — Не буду я с тобой говорить! Я не стану смиряться с тем, что ты там с кем-то ошиваешься, понятно? Я не вывожу этого, Егор. Я помню, какими были наши отношения! Прекрасно помню, кто первый стал нарушать свои обещания! Тебе освежить память? Каждый день я видел фоток больше, чем достаточно с твоими фанатками, которые липли к тебе! Мне надоело сидеть на жопе ровно, пока ты там с кем-то мутишься, крутишься. Да, мне скидывали один видос, на котором ты с кем-то лижешься в открытую! Что-то тогда тебе было всё равно, что будет, если я узнаю! Это происходило в тот день, когда мы ссорились, что и выбило меня из колеи, — с грустью кричал Тёма, начиная хныкать и истерить, но не отдавая дозу, смотря в такие любимые глазёнки. — Кто тебе скинул? Откуда ты узнал? — в удивлении и в шоке начал резко спрашивать Ракитин, не вкуривая откуда информация. Просто тогда младший тоже не сдержался и пошёл к девчонкам, чтобы утолить всю грусть, когда они были в ссоре с Тёмой. — Не суть. Жаль, что не от тебя. — грубо ответил с холодным видом Шато. — Ты любил меня, а теперь ты, блять, даже не знаешь, что я думаю о тебе и твоих поступках. Егор, ты изменил мне раньше, чем я тебе. Предал меня и мои чувства. Думаю, что это нездоровые отношения были. — Но я же люблю тебя, — с жалостью и мольбой в голосе произносит Егор, надеясь на лучший исход. — А что это вообще значит сейчас? Что это может значить сейчас, когда уже поздно что-либо изменять? Нахер ты вернулся? — раздражённо говорит Шатохин, уводя взгляд вниз на острую иглу, проткнувшую фарфоровую кожу старшего. — Дальше глаза мне мозолить решил? — Это значит, что мы заботимся друг о друге. Тём, дай мне ещё один шанс? — Я прекрасно заметил, что ты отлично заботишься о том, как я и всё ли у меня хорошо, пока ты работаешь или тусуешься с кем-то, — хмыкнул Тёма, криво улыбаясь, не зная, что и думать, ведь как никак именно Егорка создал такую атмосферу и обстановку в их отношениях прошлых, что тот сейчас колется и пьёт, как не в себя. — Егор, я хоть и в таком состоянии, но не сломлен. Всё хорошо, можешь идти и дальше продолжать жить в своё удовольствие, но уже не думая обо мне. Ведь у тебя это классно получается. — Да что с тобой не так? — выдыхает Ракитин, не прекращая смотреть на то, как дрожит рука Шатохина, чуть ли не нажимая, чтобы ввести инъекцию. — Слишком много! Понимаешь, слишком много, что не так! И нам не изменить этого, мы слишком много хуйни навели! — безнадёжно повышает голос Тёма, роняя капли слёз на пол. Глаза уже болели и жгли. — Свали уже? — Но я не смогу уйти. Артём, я больше не хочу терять тебя. Хочу оставаться с тобой и каждый день видеть именно тебя рядом. Прошу, не отнимай у меня такого как ты. Тём, если хочешь, давай будем друзьями, но ты ведь прекрасно знаешь, что я не выдержу того, что не смогу касаться тебя. Твоих губ, твоих волос, шеи, боже, я не смогу без этого, — выпаливает всё разом Ракитин, соглашаясь даже на такую авантюру, что придётся остаться другом. Однако просто дружить с этим человеком лучше, чем быть даже без малейшего шанса на общение. — Я бы и сам не смог без твоих касаний. Егор, извини, что так общался с тобой. Просто, знаешь, насколько неприятно мне было, что ты не мог даже тупо обещания свои сдерживать? Постоянно был с Глебом, с какими-то левыми девчонками, не звонил и не писал мне. Тебе было плевать на меня. Я думал, что если отвлекусь чем-то от тебя, то станет намного легче. Но стало только хуже, понимаешь? Наркотический трип, море алкоголя и ещё много всякого дерьма. Ничего не помогало мне забыть, что ты с кем-то другим находишься, — рассказывает Шато, садясь на кровать, всё-таки сжимая дозу, оглядываясь, то на Егора, то на иголку, всё также воткнутую. — Я слишком привязался к тебе, и думал, что тебе насрать на то, что со мной. Я становился совсем другим, когда употреблял что-то, будто разум захватил кто-то чужой. Я всё также люблю тебя. Ты мне нужен. Но вместе мы быть не сможем. — Прошу, извини меня, я просто устал тогда, что ты вечно разъярён или обидчив, мне казалось, что ты ищешь повод для ссоры, что тебе абсолютно похуй, что и как у меня складывалось в музыке, поэтому всё так вышло. Я не думал, что будет настолько хуево. Прости за то, что заставил тебя прыгнуть на иглу, за мою легкомысленность, я не желал тебе зла. Артём, ты мне нужен. Но, я понимаю, что тебе продолжать явно не хочется, — тихо шепчет Егор, опуская тусклый взор на пол, ощущая горячие капельки на своих щеках, потихоньку стекающие по ним на пол. — Ты меня бросаешь? — По-моему, всё предельно ясно, — выплёвывает Артём, тут же резко затягивая себе руку ремнём потуже, желая впустить в себя этот яд, промывающий мозги, но колебался, чем и давая шанс младшему. Ракитин после этого скоропалительного действа сорвался к кровати, где сидел старший, будто нападая на него, садясь сверху на него, роняя того спиной на мягкую постель. Вынимая иглу из-под кожи, тот выкинул её в угол комнаты, всматриваясь в глаза напротив. Такие болезненные и вялые. Егор понимал, какого сейчас Тёме, ибо видок у того был бледный, будто умерший. — Нахуй ты так делаешь? Каким местом ты думаешь вообще? Шатохин, ты вколол? Ты успел? — громко крича, будто бешеный начал осматривать место Егорка, что было затронуто уколом, ужасно боясь, что тот успел залить в себя эту гадость, но увидел только багрового цвета струю, стекающую по бледной коже. — Сука, кровь. Тебе больно? Тём, че ты молчишь, а? — Успокойся, это просто кровь. Не льётся же сильно! Че ты разорался?! Не успел я, — сухо отвечает Шато, глядя с непониманием на эту картину, где Ракитин что-то перебарщивает с волнением. — У меня из-за тебя звон в ушах от твоего ора. — Тёма, пожалуйста, не делай так больше, не хочу я видеть тебя таким, каким видел несколько раз. Да и сейчас ты весь блёклый, неживой, словно к смерти готовишься! Не делай себе больно этими иглами. — шепчет Егорка, упираясь в ключицу Артёму, начиная плакать, не выдерживая всего этого, как и старший. — От игл меньше боли, чем от любимого человека, — произнёс Тёма, вздыхая, немного поглаживая спину Егора. Дрожит под младшим, отчаянно пытаясь доказать себе, что без него сможет. — Я больше никогда не сделаю тебе больно. Никогда не совру. Мне похуй, что тебе это уже не надо. Похуй, что я ужасен в твоих глазах. Я смирюсь, что ты принимаешь наркоту и пьёшь. Забуду тот факт, что ты изменил мне, хоть и до боли в сердце обидно. Но мне не похуй будет, если ты уйдёшь из моей жизни, — отвечает Ракитин, приподнимая голову с плеч Шатохина, заглядывая тому в глаза, которые были наполнены любовью. — Малыш, прости меня, я полный мудак. — Иди ко мне, Ракитин, — говорит Тёма, притягивая юношу за воротник верхней одежды, чтобы слиться с ним в мокром, примирительном поцелуе, в котором было столько нужды, желания и любви, что просто не сосчитать. — Больше ни грамма наркоты не волью в себя, если тебе так захочется. Не впущу в себя алкоголь, если только в твоей компании. А ты прекрати цепляться за своих фанаток. Егор покачал положительно головой прямо в поцелуй, ибо терять своего мальчика ему никак не хотелось.твоё тело раньше билось в конвульсиях, а теперь оно подо мной, тут только ты и я.
Дыша друг другом, они раздевались, кидая вещи в непонятных направлениях, ибо те явно считались лишними в их схватке любви. Руки Ракитина блуждали по бледному, нежному телу Шатохина, которое мягко извивалось в руках младшего, приподнимая того вверх, усаживая его к себе на коленки, притягивая ближе и ближе до такой степени, что между ними и миллиметра не нашлось бы. Сердца у обоих стучали громче часиков, а мокрые причмокивания слышались по всей квартире. Они слишком долго были в разлуке, что сейчас просто насытиться не могут родным дыханием, любимыми глазами, милыми чертами лица, шелковистыми волосами. Столько времени потеряно, сколько слов сказано впустую, но те рядом и вместе, а это уже что-то. Если бы ценили изначально друг друга, то явно не потеряли бы то, что было раньше. Сладкий поцелуй длился до того времени, пока палец Егорки не был просунут в Артёма, чем и выводя того из тёплого слияния, ибо тот простонал очень громко: — Боже, как же пиздецки люблю тебя, Егор! — прикрыв глаза, лестные слова так и лезли наружу изо рта Шато. — Тём, я так скучал, — пролепетал младший, унося того, словно в рай, так как с Егоркой старший только там и находится. — Стони только со мной, малыш.