Моя луна

      Витя заварил уже третью чашку крепкого чая для Саши. Первые две он выпил почти залпом без единого звука. Всё это время Андрей сидел напротив него в одних пижамных штанах и держал его руку. Хотя там было сложно сказать, кто чью ладонь сжимал изо всех сил. И всё это выглядело настолько критически, что Витя даже не чувствовал ничего похожего на ревность.       Ранний рассвет проник в окна на окончании третьей чашки. Андрей глубоко вздохнул и посмотрел на Сашу. Его лицо снова стало поистине спокойным как у древнего старца. Как будто его старость пришла в двадцать пять. Только глаза всё ещё слезились и блестели. — Саш, как ты сюда попал? — Витя решил начать издалека, присев рядом с Андреем. — Ты знал адрес? — Знал. Я все ваши адреса наизусть знаю. Парни переглянулись. Надо было спрашивать дальше, но нужных слов не находилось.       Саша допил чай и посмотрел на Андрея самым своим проникновенным взглядом. Потом его передёрнуло. — Где туалет? — только и мог спросить он. Через секунду его вырвало в мусорное ведро.       К пяти утра Саша умылся, принял душ и лёг спать на перестеленную Витей единственную кровать в квартире. Притихшие молодые люди сидели на кухне, совершенно не понимая, что делать. Не каждый день на квартиру заваливается нетрезвый наставник с полнейшим пиздецом в жизни и в душе. А потом ложится спать без объяснения причин. — Что мы с этим… человеком делать будем? — робко спросил Витя. — Я никогда его таким не видел. Я вообще не понимаю, почему он пришёл к тебе. — Вить, я сам понятия не имею, что происходит. — У него же есть Таня, Даша, кто-нибудь ещё. У него же есть друзья. Не такие как мы. Старше, умнее, более понимающие что ли. — Вить, — Андрей отвернулся к окну. Он был заметно напряжён и старался не смотреть в глаза Вите, чтобы тот не увидел замешательства. — Вить, мне очень страшно сейчас. Для меня Саша и Ислам были примером. Все эти дни это был как ориентир. Я думал, что если уж они справились в своё время, то и у нас будет долго и счастливо… А теперь… Может это временно? Они уже расставались в прошлом декабре. Ненадолго. Потом вроде у Максима получилось вернуть всё на круги своя, так может… Может и в этот раз?.. Витя обнял его со спины, и они постояли в обнимку ещё несколько минут. Со стороны спальни не было слышно ни звука, поэтому они понимали, что у них есть ещё время.       — Вить, я люблю тебя, — Андрей признавался впервые. Что-то внутри говорило, что сейчас самое время для этого. Это было как якорь. То, что пока держит их там, где они есть, не позволяя всё потерять. — Я тоже тебя люблю, Андрей. Сейчас он отдохнёт, и мы спросим, что случилось. Может там всё не так плохо? Может нам стоит связаться с Исламом? — Ты думаешь?.. — Ну смотри, — Витя повернул Андрея к себе и посмотрел на него тем самым влюблённым взглядом, который сводил с ума. — Если бы я потерял тебя среди ночи из-за даже самой ужасной ссоры, я бы места не находил от страха. Вот и Ислам сейчас ищет его. Я уверен, что ищет. Он как раненый зверь. Я знаю. Я понимаю его. — А что мы можем сделать? — Помочь.       Витя уехал в семь утра, оставив Андрея готовить завтрак. Председатель меланхолично мешал рисовую кашу и думал, что будет говорить. Саша ведь скоро проснётся. Он вообще не спит долго, а уж с похмелья тем более. И действительно буквально через пару минут он с помятым лицом показался на кухне. — Доброе утро, — аккуратно начал Андрей, поставив перед ним тарелку. — Утро. — Саш, я хотел… — Да. Я знаю, что у тебя куча вопросов. У нас с тобой были напряжённые отношения перед выборами, но ты сам знаешь, я был за тебя, — Саша даже не смотрел на еду. — Недавно кое-что случилось. Это не связано с тобой. Не бойся. Вернее… Это связано со всеми вами, но вины вашей нет. Я… Я могу сказать только, что… Наши отношения были дном. Тупиковой ветвью. Я не должен был вовлекать в это кого-либо. Прости.       Андрей прикусил губу. Он просто не мог поверить в происходящее. Саша и Ислам казались идеальной парой, всё у них было хорошо. Андрей завидовал их мимолётной заботе, которую порой ему удавалось увидеть. Он мечтал о такой любви, когда видел, как они смотрят друг на друга, как касаются при рукопожатии, как… Неужели всё это оказалось «дном»? И почему мнение Саши так поменялось? — Саша, почему? Ислам ведь так тебя любит. Я видел… — Что ты видел? — Саша резко повысил голос. — Ты видел то, что мы показывали. Любовь, нежность, взаимоуважение. Только наша «любовь», в кавычках, была неправильной. Один человек доказал мне это. Впрочем, и Ислам мне доказал. Мы выдержали угрозы, выдержали взрывы чувств, но, видимо, бытовуху выдержать не смогли. Мы были рядом в горе и не смогли удержаться в радости. Как и было сказано. Такая хуйня, конечно. Такая блять хуйня.       Андрей почувствовал, как горячий ком встал в его собственном горле. Он никогда не думал, что такое может произойти. Он не мог представить, как можно потерять два года отношений из-за одного неведомого человека, одного разговора. Кем надо быть, чтобы хладнокровно ломать чужую жизнь? Пусть даже это кажется правым делом, пусть даже думается, что это правильнее…       — Я больше не хочу говорить об этом, — Саша уткнулся взглядом в свой телефон, где была запущена какая-то простая игрушка. — Почему ты пришёл именно ко мне? — Потому что это единственное место, о котором не знает Ислам. Андрей кивнул, будто бы что-то понял. На самом деле, он ни черта не понимал. Самое главное, что он понятия не имел, что делать с Сашей. Успокаивать его не было причин, он выглядел спокойным. Советы давать тоже не стоило, едва ли он понимает десятую долю ситуации. Ясно было только одно. — Искандер, — он давно не называл его таким именем, поэтому почувствовал нечто вроде неловкости, когда сказал это. — Если хочешь, ты можешь остаться здесь. Столько, сколько тебе нужно.       Когда Саша молча отвернулся, Андрей некстати подумал о том, что всё это произошло очень вовремя. Приди наставник к председателю месяцем раньше, проблем было бы не избежать. Скорее всего, стало бы ещё хуже. Андрей тогда был влюблён. А теперь… Теперь он всё равно испытывает какую-то тягу к Саше. Но это больше похоже на дурацкое желание похвалы и одобрения наставника. Наставника, который сам сейчас нуждается в помощи. — Спасибо, Андрей, — и эта благодарность была для Андрея дороже всего.       Витя встретился с Исламом на Невском проспекте, в людном месте. Он не случайно выбрал эту станцию метро. Даже в половину восьмого утра здесь была куча прохожих. Если Ислам и решит наехать, сделать это будет нелегко. Слишком много свидетелей. Витя нутром чуял, что такая страховка не повредит.       Но никакие меры предосторожности не помогли. Ислам был зол. Нет. Он был чертовски разъярён. Вылетев из метро, он кинулся на Витю и вцепился в воротник его куртки. На людей ему было глубоко наплевать. — Что ты знаешь, сука?! — заорал он. Синяки под глазами выделялись пятнами на его странно побелевшем лице, по белкам глаз растеклись красноватые капилляры. Витя запоздало понял, что всё происходящее вовсе не злость, а безысходное отчаяние. — Успокойся, успокойся, — зашипел он, перехватывая руку Ислама. — Мы не враги, помнишь? Мы все в одной лодке. Как говорил Саша… — Что ты знаешь о Саше? — это имя подействовало на молодого человека как спусковой крючок. Он резко затих, разжал кулаки и прислонился к стене здания.       Витя не знал, что происходит. И ему от этого было мерзко. Как начинать разговор, когда ничего не понятно? Он боялся промахнуться и сделать больнее неосторожными словами. Ислам осел на асфальт. Будто пьяный. Но алкоголем от него совсем не пахло. Если бы боль имела запах, от него бы ею пахло. — С ним всё хорошо, — расплывчато начал Витя, садясь рядом. — Физически. В душе у него пиздец. — Знаю. — Ислам. Что произошло?       И Ислам, низко опустив голову, начал рассказывать какую-то совершенно безумную и несправедливую историю.       Прошлым вечером, сразу после окончания работы избирательных участков, они с Сашей встретились в университете. Их излюбленным местом был закуток, примыкающий к коридору в левом крыле. Полузаброшенный, преобразованный в смесь склада старой мебели и архива. Там можно было говорить обо всём, сидеть на парте в обнимку или даже целоваться. Последнее они, конечно, делали нечасто. Слишком большой риск. Но иногда же можно?       Так и вчера. Устав от наблюдения за Избирательной Комиссией, Саша был рад немного понежиться в объятиях любимого. Они нежно касались губ друг друга, потом поцелуй стал чуть глубже. — Я люблю тебя, — не важно, кто из них прошептал это. Может даже хором. Главное, что потом они снова поцеловались. Ислам перекинул ноги Саши через свои колени, прижимая его ближе к себе.       — Александр! — внезапный женский крик оторвал их друг от друга.       Сердце Ислама сжалось, а потом лихорадочно заколотилось. Озарённая светом ламп из коридора напротив них стояла Ирина Георгиевна Острякова, директор коммуникационного отдела университета. Женщина средних лет с пронзительным взором. Такая точно не поймёт. Сотрудница образовательного учреждения с удивлённо приподнятыми бровями и гримасой отвращения на лице. Такая ненавидит их заранее, не будет узнавать причин. — КАК. ВЫ. СМЕЕТЕ?! — перешла на вопль она.       Саша соскользнул с колен Ислама и встал на ноги. Сейчас он отобьётся. Вот сейчас. Он же может поставить на место любого человека, будь это хоть сам ректор. У него есть дар. И, конечно, это сойдёт ему с рук. Всегда сходило. Вот только сам Саша ощутимо вздрогнул.       — Ирина Георгиевна, не надо кри… — Александр, не смейте мне указывать! Вы — извращенец! — Ирина Георгиевна, просто послушайте, мы просто… — Просто?! Вы просто что, Александр?! — женщина не унималась. Она была в ярости настолько, что даже её ноздри раздувались как у быка на арене. — Вы работаете в учебном заведении! Вы отвечаете за воспитательную работу! — Ирина Георгиевна… — попытался что-то сказать Саша, но он был безжалостно перебит и зажат в угол едкими словами и упрёками. Ирина Георгиевна, кажется, что-то говорила про нравственность, закон, имидж. О том, что она работает над репутацией университета и не позволит «голубым» рушить её. О том, что мужеложество и развращение студентов должно караться законом. Ислам слышал её слова как через какую-то вату.       — Я сейчас же доложу ректору о ваших извращениях, Александр, — подвела итог женщина. Словно вбила последний гвоздь в крышку гроба. И тогда Ислама сорвало. — Нет, не доложите! — повысил голос он. — Вы не посмеете. Вы забудете о случившемся, как будто ничего не было. Не будьте узколобы, Ирина Георгиевна. Если вы настолько ограничены, чтобы принять любовь, то лучше заткнитесь. Понятно?       Это было ошибкой.       — Приказ о вашем отчислении, молодой человек, будет направлен вашему декану, — кинула она в лицо Исламу, потом она обратилась к Саше: — А вы уволены. Ректор подпишет мои требования. Без сомнения.       Не дожидаясь ответов, Ирина Георгиевна развернулась и ушла прочь. Воцарилась полная тишина. И, конечно, Ислам понимал, что это край. Нельзя было говорить сотруднику университета такие вещи. Даже если этот самый сотрудник только что обозвал его любимого самыми мерзкими словами. Теперь у них будут проблемы. Вернее они уже начались. У Саши, который прижался лбом к стене и часто задышал.       — Прости меня, я не мог слушать, как она тебя обзывает, — Ислам подошёл к любимому и хотел обнять его, но был безжалостно отодвинут в сторону. — Ты головой думал? — выдавил Саша, сглатывая горячий ком в горле. — Меня уволят. Они ненавидят меня. Просто за то, что я такой… А ты теперь не получишь диплом. Они исключат тебя накануне выпуска. Из-за меня. Хотя… Хотя нет. Нет, я знаю. — Саш… — Помолчи! — Нет, послушай… — Я же просил молчать, послушай меня хоть раз, — Саша схватил Ислама за руку, потом резко отпустил его и отошёл на пару шагов. — Ты слышал, что она сказала? Что геи не имеют будущего. Что мы не сможем быть вместе. Что наше «навсегда» закончится через пару лет. У нас не будет ни детей, ни возможностей. Ты исключён из университета, я изгнан отсюда. Есть только один выход.       Ислам знал, что это за выход. Он протестующе замотал головой. Нет. Так быть не должно. Это лишь станет доказательством правоты Ирины Георгиевны. Выходов всегда много. Больше, чем один точно. — Ты можешь уволиться… — предложил Ислам. — Я переживу и без высшего. Или восстановлюсь через год. Давай просто уйдём. К чёрту это гнилое место! К дьяволу этих мерзких людей! Ты найдёшь другую работу. — Я не уволюсь. Это не работа. Этот университет — вся моя жизнь, — Саша невесело усмехнулся. Потом он изо всех сил закусил губу и отвернулся. Слишком тяжело. Но это спасёт их обоих. — Пожалуйста, не надо. — Ислам, мы расстаёмся.       Витя ошарашенно смотрел на Ислама. Такого поворота никто не мог ожидать. То есть их спалили, пригрозили рассказать ректору и… всё? По мнению Вити, этого было маловато. Он был даже согласен с Исламом. Можно же уволиться. Сбежать оттуда. Отступить. Хотя, Витя вздохнул, это не про Сашу. Он живёт университетом. Жил и будет жить. Но неужели он выбрал работу, а не любовь? — Ислам, ты не пытался как-то остановить его? — несмело предположил Витя. — Пытался. Ещё как. Схватил за руку — он вырвался. Попробовал обнять — оттолкнул меня. Я говорил ему, что люблю его, не хочу без него, не могу без него — он каждый раз говорил, что знает. Просто знает, понимаешь? Потом он ушёл. Оказалось, ему дороже этот сраный вуз. Вся его жизнь, ну надо же...       Ислам замолчал. Его губы искривились в каком-то немом страдании. Вите начало казаться, что всё это какой-то его безумный сон. Или розыгрыш. Ну не может, не может любовь оборваться из-за идиотских нравоучений какой-то женщины.       — Ему был дорог ты, — пробормотал Витя еле слышно. — Он хотел, чтобы ты закончил учёбу. Получил диплом. Был… счастлив, наверное. Куда он пошёл после? Ты знаешь? — Знаю. По идее догнал Ирину Георгиевну. Сказал, что это была ошибка, что он закончил эти извращённые отношения. Ну, а если она уже дошла до ректора. Повторил то же ему. Он слишком ценный сотрудник. Если он скажет такое, его не выгонят. Потом он, наверное, выкурил сигарету. Или две. А дальше без понятия.       Витя знал, что было дальше. Истерика. Саша пережил взрыв эмоций, напился где-то и пришёл к ним. Вернее, к Андрею. В то место, о котором Ислам не мог подумать. Сбежал. Просто сбежал подальше. Спрятался. Пришёл в поисках защиты. От всех.       — Так что ты знаешь? — Ислам повторил вопрос, с которого всё началось. — Ты написал мне, что знаешь о нашем расставании. По факту ты нихуя не знал. Витя сильно сжал край собственной куртки. Так, чтобы молния царапала ладонь. Спокойно, спокойно. Нужно подбирать слова. — Я знаю, где сейчас Саша.